Один шаг

Ирка с остервенением оттирала сковородку от яичницы. От бессильной злости хотелось рычать. "В таком случае может прекратишь лапать меня?". Пф, больно ты сдался кому-то! Это же додуматься сказать такое! Посудомоечная машина находилась в прекрасном рабочем состоянии, но Ирка упрямо пыталась отодрать от сковородки Димину попытку приготовить завтрак. Хортица драила посуду просто, чтобы чем-то занять руки. Танька и Богдан, начиная с самого утра, выбирали наряды на "Вечер заслуг". Попытки вытащить Ирку с собой закончились тем, что Хортицкая ведьма-хозяйка едва удержалась, чтобы не запустить в них чем-то, и Танька обещала, что больше звучало как угроза, что собственноручно притащит ей пару платьев для примерки. — У вас было что-то? Сковородка, тотчас выскользнувшая из Иркиных рук, с глухим хлюпаньем спланировала на дно раковины, до верхов заполненной водой. Чашки жалобно звякнули под ее весом. Адела все так же невозмутимо крошила печенье, изредка отхлебывая слишком горячий чай. Ирка даже подумала, будто ей послышалось. — С этим змеем иномирским, — Адела неопределенно махнула печенькой, зажатой в руке. Ирка медленно спустила воду в раковине, тщательно вытерла руки и села напротив дочери. Адела наблюдала за ее манипуляциями поверх кружки. Ирка приготовилась врать. Но взглянув в дочкины изумрудные глаза, словно отражение ее собственных, поняла, что обмануть ее не сможет. — Да. Мы начали встречаться, когда я была немногим старше тебя и расстались ровно в день моего восемнадцатилетия, — со вздохом ответила Ирка. — И почему расстались? — Адела, слегка наклонив голову, выводила узоры на поверхности стола, пытаясь выглядеть не особо заинтересованной. Ирка усмехнулась про себя — она тоже так делала в детстве. — Его мать, царица Ирия, выбрала ему невесту. Мы встречались тайком, к слову, за мной как раз тогда Дима начал ухаживать, и расстались как только стала известна дата его свадьбы, — Ирка тщательно подбирала каждое слово. — И это все? Лишь невеста? Не такое и большое препятствие, — Адела скептически хмыкнула. — Там немного другие порядки, — Ирка пожала плечами. — Но да. Дело было не только в невесте. У нас не было будущего. По крайней мере на то время. Он стал Великим водным — принял колоссальную ответственность и кучу обязательств. У него был титул, подходящий возраст — ему была нужна жена. И, ясное дело, ради меня переехать в Явь он не мог. Я же только разобралась с обязанностями ведьмы-хозяйки. Еще столько всего нужно было сделать! Я была молода и так не готова ставить любовь выше моих обязанностей. О том, чтобы бросить нуждающиеся во мне Надднепрянские земли, не могло быть и речи. Наверное, в глубине души каждый из нас это понимал. Поэтому мы приняли его женитьбу как, несомненно, болезненную, но все же данность. Ну знаешь, как укол при болезни, — Ирка, невесело хмыкнув, покачала головой. — Неважное сравнение. Хортица втупилась невидящим взором в столешницу, ее мысли блуждали где-то далеко. Адела, вздохнув, опустила пустую чашку на стол. — Папа не знает? — Он знает, что был змей до него, но больше ничего. — Я не расскажу, — пообещала Адела и, поцеловав Ирку в щеку, пошла вверх по лестнице, едва слышно бормоча: «Теперь-то все понятно».

***

Танька вернулась из магазинов в поднесенном настроении и с кучей пакетов в руках. Водрузив покупки на Иркину кровать, она только кинула суровый взгляд на подругу и пошла переодеваться в гостевую. Ирка наспех выбрала наряд, и, решив особо не мудрить с прической, собрала волосы на макушке, выпустив несколько прядок, обрамляющих лицо. — Сегодня подбираем наряды под глаза? — Танька одобрительно осмотрела Иркин выбор: приталенное платье с открытой спиной и вырезом лодочкой, в пол, с удлиненным подолом, глубокого, даже темноватого изумрудного цвета. Сначала не сообразив, что Танька имела ввиду, Ирка оглядела подругу: Танькин стан обхватывала струящаяся ткань платья сапфирового цвета, тоже в пол, но более свободного покроя к низу, с лифом на запах, подчеркивающего заметно округлившийся животик. Над прической Танька тоже долго не корпела: светло-золотистые локоны, завитые в мягкие волны, свободно спадали на плечи. Ирка одобрительно кивнула в ответ, улыбнувшись одним уголком губ. Говорить Хортице не хотелось, но и тишина наталкивала на нежеланные мысли. — Адела, включи, пожалуйста, музыку, — Ирка тяжело опустилась на краешек кровати. Ответа не последовало, но спустя несколько секунд весь этаж наполнила приятная мелодия. "Молча, я не могу сидеть и ждать молча, Пока в моей голове поднимается буря. Ничего, я не отстаивала ничего И потому верила каждому твоему слову. Услышь рокот, Услышь мой голос. Молча, я не могу сидеть и ждать молча, Я должна поступить иначе И выразить свои чувства... Развеять свою грусть, Побороть то, что так сильно ранит, Преодолеть боль... Я должна выбраться из-за дождевой завесы. Я знаю, что забыла тебя. Наконец, я знаю, что мне делать, Чтобы развеять свою грусть. Пропадаю, малыш, я пропадаю, Каждый раз глядя тебе в глаза. Спасу себя, о, я спасу себя Вдали от безумной лжи. Услышь рокот, Услышь мой голос..." Ирка раздраженно нахмурилась. Это еще что за ..?. — Переключи, будь добра, — Хортица едва сдержалась, чтоб не рявкнуть что есть мочи. Послышались ленивые шаги, возня, и наконец зазвучала новая мелодия. "Прежде всего должен улетучиться Твой запах с моей подушки, И тогда я скажу "Прощай" Твоему шепоту в моих снах, И тогда наши губы разомкнутся В моих мыслях и в моем сердце, Потому что твой поцелуй Проник мне глубоко в душу... Часть за частью Я буду тебя отпускать, Поцелуй за поцелуем Покинет мой разум один за другим... Прежде всего должны улететь Мои мысли о тебе и обо мне, И нет смысла за них держаться, И тогда наша связь оборвется, Во имя тебя и меня. Просто помни - Это был твой выбор... Часть за частью Я буду тебя отпускать, Поцелуй за поцелуем Покинет мой разум один за другим... Я сброшу, как кожу, Нашу память о тех беззаботных днях, И постепенно исчезнет тень твоего лица... Я буду тебя отпускать, Поцелуй за поцелуем Покинет мой разум один за другим... Один за другим, Один за другим, Один за другим..." Это даже не смешно! Что за знаки свыше?! — У тебя что, повеселей музыки вообще нет? — Ирка сжала в руках подушку, пытаясь максимально контролировать свой голос. После громкого вздоха из комнаты Аделы наконец зазвучало что-то бодренькое и не раздражающее Ирку своим смыслом. Танька все это время понимающе молчала. Не успела песня закончиться, как из улицы послышались три ровных автомобильных гудка. Ирка чуть не подпрыгнула на кровати, с удивлением замечая, что взволнована предстоящим. Танька же, судя по огоньках в удачно подчеркнутых платьем таких же сапфировых глазах, пребывала в предвкушении. Ирка наспех глянула в зеркало, проверяя макияж, и нарочито неспешно пошла вниз по лестнице. Прямо под домом красовался сияющими боками шикарный лимузин, а перед ним при всем параде стояли Богдан и Айт. Если же выражение лица Айта было бесстрастным, то Богдан выглядел крайне недовольным. Завидев Таньку, он поспешил помочь ей спуститься и, похоже, заразился ее оптимистичным настроем. Или делал вид. Немного меньше пяти секунд понадобилось Айту, чтобы привести выражение своего лица в порядок, когда Ирка ступила на улицу. Покрепче сжав губы, несколько раз моргнув, приводя расширившееся зрачки в норму, он спрятал какое-то выражение, которое Ирка не поняла. В два шага Айт пересек разделяющее их расстояние и презентовал Ирке кроваво-красную розу. Цветок, который она жуть как не любила, и, судя по пакостной усмешке, растянувшей его губы, он это прекрасно помнил. Шофер вышел из водительских дверей и открыл пассажирские, терпеливо ожидая, пока Ирка и Танька сядут. Ирка, убедившись, что Айт смотрит, быстрым движением мгновенно выросшего когтя отсекла больше половины стебля, срезала колючки и, подойдя к шоферу, положила розу ему в нагрудный карман. Садясь в машину, ей показалось, что она услышала Айтов смешок. 1:1. Вечер обещал быть интересным.

***

Без сомнений, черти потрудились на славу. Зал украшен под стать мероприятию, музыканты — виртуозы, еда изысканна. Гости были явно более чем довольны. — Чего же они все так многозначительно поглядывают-то? — пробормотала Ирка, отпивая шампанское из бокала. — Ты перетанцевала со всеми, кроме своего партнера, — Танька увлеченно рассматривала веточку винограда, лишь бы не встречаться с Иркой взглядом. — Какая досада! Нужно исправить! А то вдруг людишки разочаруются, — Айт притворно ужаснулся и протянул Ирке ладонь. Бокал жалобно хрустнул у Ирки в руке, но она, стряхнув осколки, чудом не порезавшие ладонь, на стол, приняла предложение. Пробравшись через ворох шикарных нарядов, Айт вывел Ирку прямо в центр зала, и они, не медля ни секунды, закружились под новую мелодию. — Любишь быть в центре внимания? — Ирка кинула взгляд на громадную люстру прямо над ними, а потом на мраморный цветок на полу, в центре которого они и танцевали. — Я царевич. Я всегда в центре внимания, — он самодовольно усмехнулся. А потом притянул Ирку ближе, уверено обнимая ее за талию. Его холодные пальцы коснулись горячей, а главное обнаженной кожи спины. Это заставило Ирку задрожать, и слова, произнесенные каким-то злорадным тоном, неконтролируемо вырвались сквозь сомкнутые губы: — Так кто кого теперь лапает? Айт тотчас переменился в лице. Он прижал Ирку еще ближе и, почти касаясь губами уха, прошептал: — Я танцую с тобой. Лапать мне есть кого. Горячее дыхание, зашевелившие черные прядки, заставило Ирку замереть, прислушиваясь, как волна горячих мурашек прокатилась по позвоночнику вниз. Ирке захотелось оттолкнуть его и уйти. Но люди бы не поняли, да и он все также крепко держал ее. Только теперь на расстоянии и не касаясь обнаженной кожи. Ярость, ярость, ярость. Вот, что было теперь в этом танце. Может и страсть, но Ирка отказывалась это признавать. Он отпускал ее на вытянутую руку, и Ирка кружилась так, что прядки, не сумевшие удержаться в пучке на макушке, хлестали по лицу. А потом резко или даже грубо притягивал ее к себе. Ближе, как казалось Ирке, гораздо ближе, чем нужно было. Ее рваное горячее дыхание обжигало его шею. А ему вроде все давалось без усилий: прохладное, щекочущее Иркину щеку спокойное дыхание обрывалось лишь тогда, когда она оказывалась слишком близко. И ледяная синь глаз оставалась прежней напротив Иркиной радужки глаз, горящей неистовым зеленым пламенем. Прозвучали последние аккорды, и Айт снова прижал Ирку к себе, только не резко и грубо (и страстно, конечно же страстно!) как раньше, а бережно и нежно, но не менее тесно. И ей показалось, что она стремительно тонет, потому как лед его глаз медленно, но верно танул, открывая невозможно глубокую, удивительную, просто запредельную синеву. И пока Ирка с восхищением находила в его глазах все то, что тщетно искала в Диминых, Айт остро осознал, что так — правильно. Когда он так держит ее, будто она самое желанное сокровище. Когда она смотрит так, будто никого лучше него в своей жизни не встречала. Когда их ароматы так идеально сочетаются, сплетаясь из-за тесно прижатых тел. В полной тишине прозвучало покашливание. Айт был более чем уверен, что это Богдан. Еще секунду Айт и Ирка постояли, глядя друг другу в глаза, а потом чуть ли не отскочили друг от друга. Резко развернулись и разошлись в разные стороны: Ирка — к друзьям, Айт — к столу. Хортица схватила бокал шампанского у проходящего мимо официанта и одним глотком избавила его от половины содержимого. Танька и Богдан молча уставились на нее. — Что? — Ирка едва сдержалась, чтобы не рявкнуть. Мало того, что друзья глазеют, так и все гости преуспевают в этом. — Вы так танцевали, — Танька закрыла глаза и покачала головой. — Сначала будто между вами стена, будто по стержню проглотили. Мне даже хотелось метнуть в вас чем-то тяжелым, чтобы расшевелить. — Ее голос приобрел склочный оттенок. — А потом словно разряд электричества шарахнул. Танька замолчала, заламывая руки. Выражение лица Богдана было трудно описать. Кашлянув, он добавил: — Это не только мы заметили. Все прекратили танцевать и отошли в сторону. Никто не отрывал глаз. Ирка почувствовала, как резко холодеет в груди. Она схватила Таньку за руку и почему-то прошептала: — Тань.. — Тшш, я постараюсь все уладить, — Танька серьезно кивнула. — Верни нормальное выражение лица. Мамун идет. — Ирина Симурановна, время вашей речи. Речь, точно. Еще одна вещь, про которую она забыла. Но беспокойство о речи растворилось, едва Ирка дошла до высокого подиума, сегодня действующего как сцена. Потому как заметила неотрывный взгляд синих глаз. Айт стоял чуть поодаль, словно под невидимым куполом. Потому что никто из смотрящих на него, коих было больше половины гостей, не решался подойти ближе чем на два метра. Ирка допила шампанское и поставила бокал на стол. Медленно поднялась к микрофону и прокашлялась. Она почувствовала себя на удивление опустошенной, будто все эмоции истратила во время танца. Но стоило ей прекратить перебегать взглядом на всех присутствующих и зацепится за синюю радужку Айта, как нужные и правильные слова полились сами. Ирка не поняла, когда закончила говорить, но гости взорвались бурными овациями, кто-то даже свистел, некоторые показывали большой палец. Она лишь на секунду отвлеклась, чтоб поблагодарить всех и улыбнуться, но Айт пропал из виду. Ирка спустилась, и вдруг обстановка стала давить на нее. Безумно захотелось выйти на свежий воздух. Несколько мгновений понадобилось Хортице, чтобы принять решение, и вот она уже поднималась на второй этаж в поисках гостевых комнат с балконами.