Эйгил. "Огонь"
4 декабря 2018 г. в 23:25
Эйгил закрывал глаза и видел огонь — ревущую стихию, так близко и грозно, что порой вскакивал посреди ночи. Стискивал на груди рубаху и облизывал пересохшие губы, боясь почувствовать вместо них обожженную плоть. Огонь прежде не страшил его, но теперь пламя пробиралось даже в сны, шепча, рокоча о том, чего Эйгил не мог понять.
Коротая время до рассвета, он стоял у гобелена, касаясь вышитой дорогими джугоийскими нитками глади. Выступающий хребет и мощная шея, лоснящиеся складки кожи и острые рога — смотря в глаз минотавра, Эйгил слышал бычий рев и гул пламени, понимая, как сильно ошибался.
Солярный тавр, мощь, огонь, божественная сила, мужское начало — прах и пыль. Ведь у огня всегда был женский голос.
Под чудом не оплавившимися веками Эйгилу представал город, залитый алой, бурлящей лавой. И женщина, от вида которой душа разрывалась в смятении: припасть к ногам, как сын, обретший давно потерянную мать, или целовать ее руки, сдерживая жар тела. Мать и Дева, два символа Жизни. Два символа Пламени, кое и есть все сущее. Пробуждаясь, Эйгил долго смотрел в потолок, унимая колотящееся сердце.
Огонь говорил с ним Ее голосом.
Тренируясь с пламенем, Эйгил замечал в нем женские черты. Сильные руки и гибкую спину, разлет темных волос и блеск глаз — всего на мгновение, но его отчего-то было ревниво мало. Останавливаясь посреди зала — холодного камня и быкоголовых статуй — он пропускал десять ударов сердца и начинал танец снова. Совершенствование науки, точеный стан под ладонями. Бездушие неживой стихии. Эйгил не мог понять, почему упорно желал видеть в рыжих языках лицо из горящих, багровых кошмаров.
Касаясь рогов церемониального шлема — бычьей головы, — Эйгил удивлялся, как точно выбрал символ собственному безрассудству. Дикие страсти, слепое животное желание, застлавшее разум — гордый, свирепый минотавр.
Огонь вскипел по венам, когда Она впервые позвола его по имени.
Утром Эйгил велел снаряжать корабль за море.