Гвиндолин. "Недоступное"
28 февраля 2019 г. в 22:35
Звон мечей наводил на Гвиндолина особую тоску. Не тот, что торжественно гремел во время показательных, до каждого движения выученных поединков для развлечения гостей: пламя, иллюзии — и вот к потолку залы взмывает дракон. Блестят серебряные латы, каждое движение словно часть смертоносного танца. Даже господин Орнштейн принимал когда-то участие в таких игрищах — когда был моложе и еще умел улыбаться. Тем не менее, весь этот фарс мог произвести, а мог и не произвести впечатление на Гвиндолина, но действительно трогал что-то в его душе лишь лязг стали о сталь на тренировочной площадке дворца. Без лощеного блеска и притворства, сила и мастерство. Раз, два, три, четыре, замах, поворот, замах...
Стоя на балконе, Гвиндолин смотрел вниз с желаниями, которым было тесно в одной груди: взять меч, повторять следом, пусть и глядя за мудреной наукой украдкой, или просто кинуться прочь, чтобы никогда не видеть столь близкое, но абсолютно недоступное.
Рядом стояла она, снисходительно поглядывая то вниз, то на Гвиндолина. Красивая и статная, с русой косой поперек спины, опаленным лицом и солдатской выправкой. У бока блестел латунью начищенный шлем.
— Ты можешь так же? — спросил ее Гвиндолин, кивнув на площадку.
— Могу, миледи, — негромко сказала она, и в грубоватом голосе рокотала повелительная сила.
— Научишь меня? — ответ на этот вопрос Гвиндолин слышал сотни раз, но почему-то не переставал пытаться.
— Господин Гвин запретил, вы ведь знаете, — сочувственно произнесла она.
Гвиндолин усмехнулся и облокотился на мраморные перила, постукивая по ним пальцами. Белыми, тонкими. Кому бы знать, что сними с него иллюзию, эти пальцы окажутся длинными и узловатыми, да и ладонь крепче, с выступающими змеями-венами по тыльной стороне и широким запястьям. И лицо его не круглое и бледное — скуластое, с выделяющейся челюстью, как у отца и брата, с тяжелыми веками и тонкими губами. Плечи — пусть и тощие, но широкие, достаточно крепкие, чтобы удержать руки в латных перчатках. Только кто ж ему их на эти самые плечи положит. Уж точно не она.
Для нее они по-девичьи покатые и хрупкие — за такие разве что приобнять, защищая от всего мира. А как хотелось, чтобы случилось наоборот. Чтобы он впереди нее, с мечом на любую опасность. Или просто обнять крепкое тело, распустить тугую косу, что, кажется, ударить может не хуже хлыста, да найти губами губы. Сухие, должно быть, но теплые.
— Нам нужно идти, миледи, — разрывая золотую нить мыслей, напомнила она.
Гвиндолин промолчал, кивнул. То ли ей, то ли печальной улыбке несбыточного.