Harder, Better, Faster, Stronger

Вскоре огромный зал, кажущийся на первый взгляд бесконечным, заполнился маленькой группой людей.Звук, исходящий от четырех громких мужских голосов отскакивал эхом от белых, малость обшарпанных стен. Мужчины спорили, а девушка, единственная среди всех наемников, и мальчик, такой же единственный, сидели в сторонке, во что-то тихо играя. Несмотря на то, что Натаниэль Бельтрейм, одиннадцатилетний мальчик с большими темно-синими глазами и белесыми, как первый снег, был прекрасным ребенком, подрастающим киллером, его детскую наивность никто не отменял. Дитя прогресса пыталось научить коллегу игре в ладошки. Каэтрин Дарси Тейкер, девушка на десяток лет старше ребенка, не должна была находиться здесь; ее задача, опережающая все остальное – быть вестницей от «верхушки». Обычно эти вести были посылками на миссии, новости из мира нанотехники и прочих недавно появившихся технологий, даже передачи иноземных существ присутствовали. Тейкер, в отличии от Натана, не была человеком – в ее венах течет синяя синтетическая кровь, ее создали примерно в одно время с принятием наемников на работу, и, увы, запрограммированный ум не мог различить любые чувства хотя бы потому, что весь интеллект девушки базируется на службе начальству. Мужчины, идя на особенно длинное и непростое задание (хотя, казалось бы, для этих бессердечных отбросов человечества нет непростого) задание, брали вестницу с собой, чтобы докладывать о потерях или, наоборот, приобретениях. Все даже привыкли к этой молчаливой, будто бы застенчивой особе в одежде под тон белой коже. Бледность человеческой кожи ничто с этим едва ли отдающим бежевым цветом, и потому кроваво-красные губы и короткая, не мешающая стрижка черных волос, так ярко выделялись на фоне общей белизны. — Илион, отвали, мне сейчас не до твоих нано-штучек, я, может, устал! — Эрн, не будь таким бессердечным по отношению к действительно развивающейся науке! Я понимаю, что твой ум не в состоянии даже функционировать наряду с моим, но все же это не поря... — А Смит опять выделывается. Парень, хватит, это бесит. Люди твоей расы не должны себя так позорно вести. — Дамы, не ругайтесь, помада у меня!.. Затянувшийся спор плавно перерастал в драку: вот доктор, в ярости и разочаровании, стукнул по столу, и стакан воды опрокинулся на одежду Вейдена, блондинистого коренастого юноши с практичной, но несколько экстравагантной для нашего понимания, одеждой, он же, замахнувшись пистолетом-пулеметом, пытался врезать стволом в зубы очкарика, а попал в нос Аарона... — Дитя нужно выгулять,— философски заметил ван Эйк, перевязывая Вандеру лоб, поскольку посчитал, что его напарник слишком туп для сего заурядного действа. Илион же потирал ушибленный во всех точках подбородок, не обращая внимания, как орёт Кеннет. Аарон Кеннет, первоклассный паркурист этого времени, зачастую находился в подвешенной за ноги состоянием и не только гордился этим, но и пользовался на миссиях. Обычно его посылали одного, поскольку рост юноши был средним, а сам он достаточно худощавым, и благодаря природной, натренированной гибкости и эластичности – незаметным. Короткие волосы цвета темного пламени, привыкшие стоять дыбом, молодое лицо, добрая улыбка и карие глаза – в этом весь он. Характер, подстать, был самым что ни на есть взрывном, удар сильным, особенно пяткой по носу, а взгляд прожигающим. Настоящий холерик. — Нужно,— согласился Смит, доставая запасные очки и, надев их, чуть кривясь: мелкая трещинка в правой линзе все же присутствовала – требовались новые. И, поскольку арийский расизм Джейсона передается воздушно-капельным путем, доктор каждый раз отказывался от более превосходящих глаз лишь потому, что они были не его, ненастоящие, искусственные. Мужчина знал, что когда-нибудь «верхушка» его либо убьет, либо насильно заставит положить свои серые глаза на стол и вставить совершенство техники. Илион гордился, что он человек. И ему, пережившему земной Ад, было действительно грустно, что люди, которые некогда окружали его, трагически погибли. Отчасти душу грыз гуманизм, но шатен быстро пресекал оный лезвием патологоанатомического скальпеля. Чего уж скрывать: во всей базе Смит был вторым лучшим специалистом. Натаниэль до этого момента сидел молча. Он встал с колен девушки, прошел несколько шагов и, глянув на Джейсона, с привычной для него укоризненностью, ответил: — Я собираюсь купить себе новых игрушек. Ехать я буду на Вандере,— со стороны окликнутого прошел тихий, не слышный мальчишке, стон,— а вы делайте что хотите. Бельтрейм не любил мечника. Он испытывал исковерканный Эдипов комплекс без намека на сексуальность, считая Вейдена своим лучшим другом и первым советником, отчего снайпер, пусть и желающий уважения со стороны, уставал, а потому собственнически ревновал брюнета ко всему живому и неживому. Однажды он даже сломал дорогущий пистолет художника потому, что «Вандер любил его больше». Маленький псих на головы всех наемников. — Раскомандовался тут, а, мелкота,— недовольно пробурчал блондин в ответку, заканчивая перевязку и отворачиваясь.— Идите и разузнайте, заодно, что творится в городе. Каэтрин, купи еды. Эрн, блин, причешись. Ванд... — А ну заткнулись все живо,— тяжелым, как его утверждение, произнес художник раздельными словами – его сосуд терпения пошел трещинами.— Здесь я – главный. Поэтому все оделись и шустро пошли с дитятком гуляться, пока я тут всех не пострелял нахрен. Возражений не было. Но Илион, громко, вызывающе хмыкнув, и чуть не словив в задницу пулю, покинул зал – опыты заждались. Остальные лишь встали с мест, не считая Каэтрин, и с унылыми лицами начали выползать на поверхность, подобно змеям из террариума. Один Натаниэль был доволен жизнью. Перемещаться на ногах, с ровной спиной и гордым взором для Эрни было тяжелой работой. Мозг, привыкший к обильному содержанию кровью, глаза, любящие смотреть на мир действительно верх ногами. Двигаясь медленнее всех, позади мелкой компании, юноша оглядывался вокруг. Редкие бедняки сидели возле своих ветхих домов без крыши, зачастую подползая к ногам всех прохожих, выпрашивая еды, воды и одежду. Илион шел почти с закрытыми глазами и быстро отдергивал свои и без того занятые конечности, и Аарон, самый чувствительный из всех наемников понимал, что доктору и хотелось бы всем помочь, всем одновременно, да нет стольких средств на оставшуюся часть населения. И сам отведя взгляд от худющего старика, чье лицо исказили множество морщин, Кеннет кое-как ускорил скорость шага, догоняя коллег. — Идем на восток,— устало выговорил Вейден, одной рукой придерживая Натаниэля за ногу и другой держа набросанный список нужного продовольствия. Ближайший мегаполис, где была большая часть выжившего человечества, находился в нескольких метрах от наемников – шли они, не считая Эрна, быстро, да и почти всю дорогу они проехали верхом. — Сначала мы идем за игрушками. — Нат, тебе что, папа игрушки не присылает? Мальчик слегка закусил нижнюю губу, дергая художника за хвост металлической рукой. Правая рука Натаниэля, от кисти до кончиков пальцев, была из нержавеющего железа – детская травма, к которой уже все успели привыкнуть. И именно из-за этой травмы отец, один из «верхушки» организации, отправил своего сына на попечение безжалостных убийц, считая, что испорченный сын ему не нужен. — Присылает. Но... — Значит не ной. Юный киллер обиженно насупился, но, действительно, больше не сказал ни слова. Подходя к лавкам со всякой всячиной, начиная связками лука и заканчивая песочными часами, длительностью в пять минут. Впрочем, Вейдену не было нужно ничего из представленного ему. Ничего, кроме фактов. — Сколько стоят у Вас продукты?— натянув на лицо добрую улыбку, спросил снайпер спокойным голосом. Услышанная цена заставила улыбку померкнуть, а лицу приобрести некоторый гневный оттенок. — Ладно. Тогда расскажите хоть, что происходит в мире. Мужчина-продавец, лет пятидесяти, с большим шрамом на лице, начал медленно рассказывать свой практически-бессвязный текст. Жизнь в мире плыла как обычно: люди умирают и почти не рождаются, яд в воздухе, благодаря радиации, увеличивается, и шансов на выживание остается все меньше. Вандер слушал внимательно, пристально поглядывая на подозрительного мужчину. — Мутанты заселяют землю все активнее,— протирая старый прилавок, которому уже ничем не поможешь, произнес продавец.— И власти не могут понять, откуда они ссылаются на нашу, и без того, грешную землю. — Откуда ты это знаешь?— не лукаво, но с хитринкой, улыбаясь, спросил юноша. — Боюсь, я не могу тебе ответить,— сказал – отрезал оппонент. Когда в руке мужчины появился нож, видимо, чтобы разрезать какой-то продукт, Вейден решил действовать. — Ладно. Тогда, думаю, и мне придется сказать тебе пару фактов,— юноша снял с плеч Натаниэля, выпрямившись.— Но не на людях. Нужно отойти. Пройдя в ближайший переулок из нескольких домов, художник, не особо раздумывая, прижал чужую шею к стене – лишнее движение и наемник сможет проломать продавцу позвоночник давлением и силой. Сомкнув руку на чужом рте, чтобы жертва наверняка молчала, брюнет подытожил: любых ненадежных информаторов следует убирать сразу же. Вейден сильно нажал ногтями на скользкий язык, прижимая его к полости рта и, одновременно, царапая. На лице бродила несколько маниакальная, довольная улыбка. Его рука, натренированная годами, была весьма сильной, и вырваться жертве не оставалось шансов, как будто пойманную бабочку медленно надевали на иголку. Выхваченный у противника нож, что не составляло даже трудности от шока мужчины, художник полоснул притупленным лезвием по толстому слою одежды. — Ты же не будешь вырываться, да?— с лживой надеждой спросил Вандер, чувствуя биение чужого сердца рукой с оружием, положенной на грудь. Не дождавшись ответа, только лишь судорожный всхлип, юноша принял это за согласие, поэтому, надавливая ножом на неподдающуюся кожу, дожидаясь, когда кончик, наконец, проткнет человеческую оболочку. Глядя, как чужие глаза начинают закатываться от смертельного страха, лицо наемника исказилось от злобы и досады, а нож зашевелился быстрее, оставляя небольшую дырку. Быстро вынув лезвие, брюнет в следующую же секунду заменил оружие собственными длинными пальцами, насильно раздвигая ими ребра и касаясь лихорадочно-бьющегося сердца, чувствуя, как горячие потоки еще живого тела вращаются вокруг его собственной кожи. Вандер облегченно выдохнул: успел. — Всегда хотел так сделать,— самодовольно заметил Вейден, проходя ногтем органический покров. Сердце опасливо дрогнуло пару раз, стукнуло и, наконец, замерло. Художник вытащил руку, и только после этого понял, что его одежда в крови. Впрочем, поблагодарив небо за его вкус выбирать черную одежду, на которой кровь покажется обычным пятном от воды, юноша коротко и наверняка скрутил чужую шею и, кинув тело в подворотне, в которой он с этим бедолагой и застрял, вышел к напарникам. — Вы знаете, этот парень не захотел, все-таки, идти на контакт,— вытирая с пальцев запекшуюся кровь, грустно сказал снайпер. Его руку быстро перехватило холодное железо, заставив внутреннее естество дрогнуть от внезапности. — Ты убил его?— пристально всматриваясь в выхваченную конечность отрешенно спросил мальчик. — Это выживание, Нат,— чуть поджав губы, ответил Вейден, не подозревая, что увидит, как детское лицо засветится улыбкой. — Я горжусь тобой,— просиял Бельтрейм, оказываясь вновь на крепких плечах.— Теперь даже игрушек не надо! — Это было... Неожиданно,— благодарственно улыбнувшись в ответ, негромким голосом произнес художник.— Раз такая пьянка... Илион, бери с прилавка все, что сможешь унести. Пораздаешь потом своим бедным, а то я на твое лицо смотрю и плакать хочется.