Найти свой берег

      Они поужинали, напились чаю, Анна хлопотала у стола, собирая посуду. Владимир в одних брюках сидел на стуле, откинувшись на стену за спиной, и наблюдал за тем, как она двигается, как колышутся длинные волосы, когда она поворачивает голову, как краснеют щёки, когда она ловит его откровенный взгляд. Потом Анна отвернулась и оперлась ладошками на стол.       – Что мы теперь будем делать, Володя?       – Ну, у меня есть два предложения: либо я отношу тебя в спальную и люблю тебя там, либо мы остаемся здесь, на кухне, и я буду любить тебя здесь, прямо на столе.       – Володя, я не об этом!       – Тогда я отношу тебя в гостиную, диван у тебя широкий, я заметил, так что там нам будет очень даже хорошо.       – Володя, пожалуйста, будь серьёзен!       – Но, Аня, остаётся только коридор и ванная, но там узко и будет не совсем удобно, – шептал Корф, уже обнимая свою красавицу со спины и подбираясь губами к её шее.       – Володя, ты неисправим!       – А ты, Платонова, зануда, – целуя Анину шею, пробурчал Корф.       Анна вдруг напряглась, как маленький котёнок перед ударом, сжала ладошками край стола и проговорила:       – Я не Платонова, Володя, я…       – Знаю я, знаю, но мне всё равно – Платонова ты или Оболенская. Всё равно, тем более что я точно знаю, что скоро ты станешь Анной Корф!       – Ты не передумаешь?       – Я? Хм, вот уж не знаю, не знаю, – тихо говорил Корф, продолжая целовать Анину шею, забираясь руками под футболку, гладя её мягкий животик и поднимаясь к груди, – помнится, кто-то обещал мне пятерых… нет, семерых карапузов?       – Сумасшедший, да?       – Нет, просто счастливый, Анечка! – он повернул её к себе и накрыл манящие губы жадным глубоким поцелуем, обнимая одной рукой, другой же сжимая упругую грудь. Анна застонала, откинула голову назад, обнимая Владимира за плечи. Он быстро подхватил её на руки и унес в спальную.       – Так Алексей вычислил тебя, Шубин пробил больницу, которой помогал ещё Сергей Степанович, а потом мы. Я искал тебя под фамилией Платонова, но когда я узнал фамилию врача, для которого мы передавали аппарат, и постоянный обязательный платеж в город Еленогорск, сомнений не осталось. Нам помог Илья Петрович, когда рассказал, что именно Оболенский попросил взять на работу свою жену и позаботиться о ней после его кончины. Осталось узнать твой адрес, приехать и забрать тебя с собой.       Анна лежала поперёк кровати, щекой на Володином животе, медленно и невесомо поглаживая его по груди.       – Я не могу поехать с тобой, Володя. Пока жив Писарев и его дядя, они не оставят нас в покое. Сергей Степанович перед моим отъездом рассказал, что ему оставалось немного, он знал о своей опухоли и сам ждал окончания каждый день. Может, поэтому ничего не боялся и смог, практически не таясь, завершить это дело. Но ты, Володя, будешь из-за меня всегда в опасности, понимаешь?       – Понимаю, но я сегодня уже не тот пацан, которым был когда-то. Анечка, у нас хорошая служба охраны, прекрасные аналитики, нам осталось выиграть одно дело, чтобы обанкротить и покончить с империей Бенкендорфа. Писарева мы устранили, Забалуева уже нет. А я, как хочешь, не смогу без тебя. Зная, где ты, имея возможность видеть тебя, я каждый божий день буду летать, чтобы поцеловать и обнять тебя, моя девочка. – С этими словами он подтянул Анну себе на грудь, обнял и устроил её голову на плечо. – Я бы не вылезал из постели сутками, должен же я наверстать упущенное?       – Тем более мне нельзя с тобой.       – Но почему?       – Потому что если мы не будем вылезать из постели сутками, когда ты собираешься работать и побеждать в гонке за немцев?       Корф резко перекинул Анну через себя, развернулся и прижал её к смятым простыням:       – Даю честное пионерское, я успею всё. И начну прямо сейчас…

***

      …Анна открыла дверь, оглянулась и скрылась в полутьме парадной.       Владимир подошёл к окну, проследил, как она запрыгнула на заднее сиденье, Никита захлопнул дверцу, поднял голову, кивнул Корфу и тоже сел в машину.       Пора собираться в аэропорт. Сегодня они должны быть в Берлине, затем во Франкфурте. Если всё пройдет хорошо, будет ещё время наведаться в маленький уютный Нойштрелиц, где сейчас жили родители Мишки Репнина и Корф-старший. Они переехали год назад, когда отцу сделали операцию на сердце, жили в небольших аккуратных домиках, отец наконец занялся разведением своих любимых ротвейлеров. Младшая Анина сестра Соня по примеру Лизы ушла из дома и училась в Шверине, часто навещая Ивана Ивановича и помогая ему по дому. Жизнь наладилась, осталось решить вопрос с Бенкендорфом.       У команды Корфа с ним были особенные счёты. Как выяснилось около полугода назад, именно он оплатил предательство их группы, оплатил их убийство – и всё ради устранения молодых здоровых мужчин из-за денег. Да, из-за больших денег, как выяснилось, но убить… Владимир и его офицеры могли убить, их этому учили, их натаскивали на это, их жизнь состояла из командировок, где они тоже убивали, особенно когда освобождали заложников, но ради денег…       Сумку он собрал ещё вчера, до их вечера с Анной, билеты, деньги, карточки, личные документы уложены. Рубашка, костюм, кожаные пижонские ботинки ради внешней оболочки, длинное кашемировое пальто, шерстяной тонкий шарф. Готов. Присесть на дорожку… С Богом, Корф!       – Таким образом, герр Шуллер, вы и ваша компания выходите на наш рынок. Принимая во внимание, что наша команда активно сотрудничает с сибирскими компаниями, вы автоматически переходите на просторы северо-восточной Азии. Дело за вами, господа!       – Браво, господин Репнин! Вы умеете быть убедительным. Я так понимаю, что документы у вас готовы к подписанию, не так ли?       - Господа, мы были бы плохими партнёрами, если бы не предусмотрели все нюансы и исходы дела, вплоть до положительных!       Партнёры рассмеялись, глядя на жестикулирующего Репнина.       – Учитывая, что нашей компанией руководит выходец из саксонских Корфов, выводы напрашиваются сами собой – где немцы, там порядок! – подсластив таким образом несколько негативные проценты по сделке для самих немцев, Репнин широко улыбнулся и слегка поклонился.       Седой поднял брови и захлопал ресницами. Нет, от Репнина можно ожидать всего, чего душа пожелает, но откуда, скажите на милость, он выкопал «саксонских Корфов»? Импровизатор хренов! Но немцы млели, переглядываясь, листая подшитые листы договоров, тихо переговаривались, Шуллер вертел в руке дорогущий «паркер», дочитывая последнюю страницу. Потом поднял голову и просто сказал:       – Что ж, господа, думаю, что надо закрепить наш договор бокалом шампанского! Полина, будьте любезны, бокалы и лучшее шампанское! Не каждый день мы имеем возможность попасть в Сибирь! – все засмеялись шутке, тем более ни для кого не было секретом, что дед господина Шуллера после войны валил лес в сибирской тайге. Заскрипели ручки по белой бумаге, захлопнулись папки, партнеры обменялись крепким рукопожатием и раздался звон бокалов.       Они победили!

***

      Самолёт приземлился около полудня. До конца рабочего дня у Анны оставалось ещё три часа. Он не видел её целых пять дней. Пять дней и пять ночей один, без её ласки, поцелуев, ее тела. Без её любви. Корф звонил любимой каждую свободную минуту, она смеялась и пеняла ему, что он скоро разорится на телефонных звонках, он слушал родной голос и вспоминал время без неё. Два долгих года, как в тумане, окутавшем одинокую душу.       Едва выйдя на трап, Владимир включил телефон и набрал её номер. Долгие гудки и никакого ответа. Он остановился перед машиной, удивлённо посмотрел на телефон в своей руке, как будто тот был виноват в Анином молчании, повторил вызов. Без ответа. Где она? Что с ней, господи? Неужели ещё не закончилась черная полоса в их жизни?       Опять звонок. Тишина. Корф чувствовал, как бешено бьётся сердце, отдавая грохотом в ушах, как пересохло во рту, как дрожат руки. Господи, умоляю, сделай так, чтобы с ней было всё хорошо. Возьми всё, что у меня есть, но оставь её, Господи!       Заставил себя успокоиться и набрал номер Никиты. Через несколько гудков услышал спокойный голос Хворостова:       – Да, Владимир Иванович.       – Никита, ты где? Где Анна? Она с тобой? Что происходит?       В трубке раздалось шуршание, как будто её прикрыли ладонью, послышались далёкие неразборчивые голоса, какой-то металлический звук, и телефон Никиты ответил ему любимым голосом:       – Володя, милый, с приездом!       – Аня, почему ты не берёшь трубку? Я же просил тебя всегда быть на связи! Что происходит?       – Не волнуйся, Володенька, просто я была на приёме у врача и не могла взять телефон.       – У врача? Аня? Что случилось? С тобой что-то серьезное происходит? Чем ты больна?       Анна громко рассмеялась и сквозь смех проговорила:       – Володя, женщина не всегда ходит к врачу из-за болезни, иногда она попадает в больницу, потому что она абсолютно здорова, любимый!       – Ты можешь говорить нормально? Что за тайны и загадки, Аня? Какое здоровье, если ты в больнице, котёнок?       – Володя, ты же сам просил пятерых… нет, семерых карапузов, не так ли? Так вот – первый пошёл! С почином тебя, любимый!       Корф стоял посреди лётного поля под ярким весенним солнышком, подняв лицо к небу, чтобы никто не видел его слёз, и тихо шептал в трубку:       – Спасибо, Аня, спасибо, любимая! – опустил голову, прикрыл глаза ладонью, глубоко вдохнул и повторил: – Спасибо, любимая!       Конец