Вчера, сегодня, завтра

      В годовщину нашего знакомства мы попали под настоящий снегопад — редкость в нашем климате. Мы вышли прогуляться после обеда, и лёгкий, бодрый мороз и острое сияние зимнего солнца заманили нас довольно далеко от дома. Мы побывали в Риджентс-парке, прошлись вдоль набережной, потом забрели в книжную лавку на Патерностер Роу, а когда вышли из нее с небольшим книжным уловом, то тут же попали в белую снежную пелену. Мы не меньше четверти часа шли под метелью, Холмс подставлял руку под оседающие снежинки и разглядывал их на рукаве пальто, на черной коже перчаток.       — Их мириады, а между тем утверждают, что нет одинаковых. Сложно проверить, так ли это, но очевидно, что капли воды похожи друг на друга, а можно ли найти совершенно идентичные снежинки? Жаль, лупу не взял с собой — мы бы полюбовались на эту хрупкую геометрию.       Крупных дел не было уже почти месяц, зато набрался целый ворох занимательных «мелочей», многие из которых Холмс разгадывал, не выходя из дома. Пока он сидел в кресле и курил, полуприкрыв глаза, или изучал с помощью лупы какой-нибудь кусочек проволоки или осколок разбитого аптечного пузырька, я не беспокоил его разговорами и тихо занимался своими делами: читал, приводил в порядок записи, ненадолго выходил из дому за покупками или относил на почту продиктованные Холмсом телеграммы.       Случалось так, что по возращении домой я еще на лестнице слышал голоса: любимый теплый баритон, от которого привычно вздрагивало сердце, и другой, незнакомый — женский или мужской. Последний принадлежал посетительнице или посетителю, явившимся к нам со своей проблемой.       Накануне Холмс распутал один курьезный случай.       Утром, едва мы закончили завтрак, к нам явился хорошо одетый, с виду респектабельный, но крайне встревоженный, запыхавшийся от стремительного подъема по лестнице мужчина лет тридцати с лишним. От предложенной Холмсом рюмки бренди он не отказался, выпил ее жадно и, похоже, привычно. Несмотря на его щеголеватый вид, я не мог не обратить внимания на одутловатость лица, от природы вполне привлекательного, и покраснение кончика носа, что говорило о том же — о частом употреблении спиртного, причем именно в последнее время: ведь признаков длительного пьянства я не отметил.       Когда наш посетитель отдышался и немного успокоился, он представился, назвавшись мистером Элианом Дорси, и начал так путано, с бесконечными уточнениями, вздохами, паузами и смущенным покашливанием рассказывать о невероятном происшествии с фамильным алмазным колье, что Холмс попросил его перейти к сути, не пускаясь в детали, которые то ли имеют отношение к делу, то ли нет — потом он сам задаст нужные вопросы.       Тогда мистер Дорси, ища взглядом поддержки у графина с бренди, сосредоточился на главном и поведал свою историю без лишних экскурсов в дебри семейных отношений. Перескажу ее кратко, поскольку рассказчик из нашего посетителя все же был слишком сумбурный, многословный и эмоциональный.       У Элиана Дорси было два брата и две сестры, все младше его. Когда-то семейство Дорси было вполне состоятельным, даже богатым, но несколько неудачных вложений в акции подорвали семейный бюджет, здоровье отца, а следом и матери. В наследство братьям и сестрам Дорси достались усадьба близ Лондона, немного ценных бумаг, не то чтобы очень большой счет в банке и шкатулка фамильных драгоценностей, среди которых самым дорогим и памятным было колье из трех крупных бриллиантов и восемнадцати мелких. Оно хранилось в домашнем сейфе. Ключ от него мистер Дорси всегда держал при себе на особом брелке. Года три тому назад мистер Дорси попал в трудную ситуацию…тут он долго мялся, и Холмс попросил его говорить все как есть, потому что недомолвки могут сильно усложнить решение проблемы. Но все оказалось банальнее некуда: наш посетитель увлекся некой актрисой, отношения с ней потребовали дополнительных расходов, и в стремлении добыть побольше денег он стал часто играть в карты, что, разумеется, отнюдь не принесло желаемых сумм — напротив. В очередной раз крупно проигравшись, мистер Дорси дал себе клятву больше не заводить романов с дамами полусвета и не делать большие ставки в карточной игре, а потом начал прикидывать, как выпутаться из финансовой западни, куда его привела собственная неосмотрительность. Поскольку медлить с выплатой долгов было уже невозможно, он решился на неблаговидную, но спасительную для него авантюру. Он снял одну из подвесок с бриллиантового ожерелья, нашел искусного ювелира, и тот изготовил на вид ничем не отличающуюся подделку. Затем мистер Дорси подменил подлинный бриллиант фальшивым и выручил от продажи подлинного нужную сумму.       Колье было возвращено на место, где и хранилось в неприкосновенности до тех пор, пока мистер Дорси не собрался жениться.       — Видите ли, — сказал он, осушая вторую рюмку бренди, любезно предложенную Холмсом, — наконец я встретил девушку, в чьих достоинствах …чьи достоинства…словом, мы помолвлены, и вот я занялся подготовкой к свадьбе. А следует сказать, что колье, о котором я говорил, в нашем роду вот уже несколько поколений переходило к жене старшего сына. Его мать передавала невестке в первую годовщину свадьбы. Моя покойная матушка, увы, не дождалась этого события, но я собрался выполнить семейную традицию неукоснительно и, поскольку мое финансовое положение укрепилось, решил проделать обратную операцию: заменить фальшивый бриллиант настоящим. — Тут мистер Дорси вздохнул, потер пальцами лоб да так и застыл, держа руку у виска.       — И что же? — поторопил его Холмс, потому что пауза затянулась.       — Собираясь заказать настоящий бриллиант вместо поддельного, я подумал о том, что следует выяснить нынешнюю стоимость ожерелья. Тот ювелир, который изготовил поддельный камень, уже давно уехал из Лондона, я нашел другого, показал ему ожерелье, он тщательно осмотрел его и объявил, что все три крупных бриллианта являются поддельными, а из мелких — почти половина!       Мы с Холмсом переглянулись. Мне показалось, что он сдерживает улыбку. Но тут же он задал вопрос нашему посетителю самым серьезным тоном:       — Здесь не могло быть ошибки? Вы уверены в компетентности вашего ювелира?       — Вначале я усомнился и обратился к еще одному специалисту. Увы, он лишь подтвердил сделанное заключение.       — Чего же вы хотите от меня?       — Я…я просто в отчаянии… Как это всё могло случиться?       — Что именно?       — То, что такая большая часть бриллиантов оказалась фальшивой!       — Простите, сэр, но вам же доподлинно известно, как это делается.       — То есть? — внезапно вспыхнул мистер Дорси, усмотрев в этом справедливом замечании Холмса какую-то двусмысленность.       — Но вы же только что сами рассказали, как, испытывая денежные затруднения, прибегли к продаже одного бриллианта и заменили настоящий камень подделкой.       — Но только один!       — Я это понял, я слушал вас очень внимательно. Но почему бы этого не смог проделать кто-нибудь еще? До вас?       — До меня?       — Или после вас…       — После меня? — снова машинально переспросил мистер Дорси и даже захлопал глазами. — Но это невозможно! Ведь ключ от сейфа всегда при мне.       — Абсолютно всегда?       — За исключением редчайших случаев.       — Значит, не всегда.       — То есть… Кто-то мог завладеть ключом и… Но как?.. И кто?!       — Позволю себе высказать предположение, что это мог быть ваш отец. Мир финансовых операций сложен и жесток, и когда, как вы говорили, ваш отец попал в его тиски, он мог… Вы ведь не обращались за экспертизой драгоценностей сразу после того, как их унаследовали?       — Нет… Мне и в голову не приходило…       — А когда сами подменили бриллиант?       — Нет, не обращался…       — Скажите, а что было бы, если бы ваше положение не настолько упрочилось, как сейчас? Вы бы подумали об обратной замене камня?       Мистер Дорси машинально вытащил из кармана платок и промокнул им вспотевший лоб:       — Н-не знаю… Если бы у меня не было средств, я, разумеется, не смог бы этим заняться.       — Вот видите, — элегантно развел руками Холмс.       — Что вы хотите этим сказать?       — Только то, что легче потратить, чем приобрести.       — Это верно, — вздохнул мистер Дорси. — И все же я хотел бы в этом разобраться. Я готов согласиться, что отец мог воспользоваться продажей бриллианта, чтобы поправить дела. Но не такого количества камней!       — Простите за банальность, но стеснённые обстоятельства и долги толкают человека на такие поступки, которые он никогда бы не совершил в более благоприятных условиях.       — Но почему же отец об этом ничего не сказал? Ни мне, ни матери…       — Вы абсолютно уверены, что он ей ничего не говорил?       — Они оба скончались скоропостижно, и, видимо, поэтому… — Наш клиент вдруг умолк и нахмурился. — Хотя…я кое-что припоминаю… за несколько недель до смерти матушка жаловалась, что не может найти ключ от сейфа, но потом сообщила, что нашла. А ключ к сейфу с наследственными драгоценностями я получил уже после…       — Унаследовав ценности, вы не показывали их ювелиру?       — Нет.       — Вы храните всё в том же самом сейфе?       — Да.       — Ключ при вас?       — Конечно.       — Позвольте взглянуть?       Мистер Дорси достал из внутреннего кармана сюртука брелок с несколькими маленькими ключами и, отделив один из них, передал его Холмсу. Холмс вооружился лупой и внимательно разглядывал ключ не меньше трех минут. Мистер Дорси сидел, вытянув шею, и не сводил глаз с рук моего друга, вернее, с ключа в его руках. Я тоже смотрел на его руки — они по-прежнему тайно волновали меня, и с особенной силой недоступности — в тех случаях, когда Холмс был поглощен исследованием.       — Что вы увидели? — нетерпеливо воскликнул мистер Дорси, в свою очередь поднося к глазам возвращенный ключ.       — Ничего, — спокойно ответил Холмс.       — Ничего?       — Ничего особенного. Видно, что ключом по прямому назначению пользуются нечасто, зато он постоянно соприкасается с другими ключами в вашем кармане. Делали ли дубликат этого ключа, установить невозможно. Но такая вероятность есть, судя по рассказу вашей матушки. У неё было какое-то доверенное лицо? С кем она больше всего проводила времени?       — С Камилой— со старшей из моих сестер. Только Камилу матушка допускала к себе, когда хворала. Камила подавала ей лекарства, читала на ночь и тому подобное…       — Вам следует поговорить с ней. И со всеми членами вашей семьи.       — Что, собрать всех, пригласить ювелира и сообщить о том, что в фамильной драгоценности осталось меньше половины настоящих бриллиантов? — с горечью и насмешкой воскликнул мистер Дорси.       — Конечно, нет. Вам нужно поговорить с каждым в отдельности…       Мистер Дорси нетерпеливо перебил моего друга:       — Неужели вы, мистер Холмс, ни минуты не сомневаетесь в том, что злоумышленник находится внутри нашего семейства?       — Целую минуту — нет. Секунд пять я размышлял о том, что возможна вероятность подделки и похищения со стороны, через домашних слуг, но я отбросил эту версию.       — Но почему?!       — Слишком сложно, затратно и громоздко. Проще выкрасть ожерелье, не возясь с заменой камней, на которые тоже нужно изрядно потратиться. Кроме того, нужно обязательно иметь дело со специалистом, то есть обзаводиться свидетелем преступления, разоблачение которого гарантирует немалый тюремный срок.       — Боже мой! — вдруг в отчаянии стиснул руки мистер Дорси. — Неужели эти камни из нашей фамильной драгоценности утрачены навсегда?       — Вы хотите их найти и выкупить?       — Боюсь, что это потребует слишком больших средств.       — В таком случае вряд ли я могу быть вам чем-то полезен, кроме того небольшого и вполне очевидного совета, который только что дал вам.       — Поговорить с братьями и сестрами?       — Да.       — И это все, что возможно сделать?       — С этого следует начать.       — Не так-то легко вести такой разговор…       — Почему?       — Слишком неприглядные факты могут всплыть наружу …       — Жизнь полна сложностей, и нередко люди решают свои проблемы способами, которые не назовешь достойными. Errare humanum est, как известно. Поговорите с вашей семьей — и если кто-то из них совершил неблаговидный поступок, кому, как не вам, понять его и вместе решать, как быть дальше.       — А если никто ничего не знает?       — Если действительно никто ничего не знает, то, значит, камни были заменены гораздо раньше. Вашим отцом, например — об этом мы уже говорили.       Мистер Дорси задумался, поглаживая переносицу. Тяжело вздохнул.       — Видимо, вы правы, мистер Холмс… Я не зря пришел к вам…       Холмс улыбнулся с доброжелательной снисходительностью.       — Что я вам должен? — спросил мистер Дорси.       — Ничего, — сказал Холмс. — Просто если сочтете возможным, расскажите о результате ваших расспросов. Не называя имён.       Когда мистер Дорси откланялся, Холмс не меньше минуты сидел в глубокой, но спокойной задумчивости. Я протянул руку и нежно погладил тыльную сторону его ладони.       — Любопытная история, — сказал я. Мне не терпелось его поцеловать, но я уже научился немного откладывать это ежедневное радостное наслаждение, чтобы не сбивать его с ровного течения мысли.       — Уверяю вас: скучная, как и все мелкие домашние дрязги.       — Если представить сумму, на которую произошла утечка бриллиантов, то не такие уж и мелкие, — не слишком изящно пошутил я, и Холмс иронично хмыкнул в ответ, беря меня за руку:       — Думаю, нам нет нужды ее представлять.       — Но неужели семейство Дорси само себя обокрало?       — Бывает, — вздохнул Холмс.       Мы не были уверены, что мистер Дорси сочтет нужным снова появиться в нашем доме, во всяком случае, вскоре, но едва мы отогрелись у камина и выпили чаю, как услышали звонок колокольчика и его шаги на лестнице.       Новый визит нашего вчерашнего посетителя был недолгим.       — Мистер Холмс, — сказал он, едва усевшись в кресло, — признаюсь, если бы не вы, я бы еще долго ходил вокруг да около. Даже возвращаясь от вас, я был склонен считать злоумышленником постороннего человека и ломал голову, как можно его выявить.       Я присмотрелся к нему: он был совершенно трезв, но круги под глазами говорили о том, что он провел бессонную ночь. Он был хмур, но спокоен.       — Я опущу все подробности, касающиеся исключительно нашей семьи и никого больше, — продолжил мистер Дорси. — Но в общих чертах не отступлюсь от фактов. Один крупный бриллиант тайком изъял мой брат еще при жизни отца, имея надежды в дальнейшем заменить фальшивку настоящим камнем. Не могу винить его: мой брат попал в лапы шантажиста, и ему пришлось выкупить некие документы. Три мелких бриллианта заменила сестра, которой понадобились деньги, чтобы выручить из беды своего возлюбленного. Свои отношения с ним она скрывала, потому что наша мать была категорически против их брака. Все остальные замены, судя по всему, сделал наш отец…       — Значит, все разъяснилось, — спокойно подытожил Холмс.       — Более или менее. Предстоит решить, что делать с колье, в котором половина поддельных камней. Выглядит оно великолепно, но мы теперь знаем, сколько в нем фальшивых бриллиантов.       — Разумеется, это сугубо ваше семейное дело и только вы сможете решить, как поступить с колье.       Мистер Дорси согласно кивнул, но на его лице появилось выражение сомнения.        — И все же, — нахмурив брови, сказал он, — здесь какой-то подвох… Если столько камней было фальшивыми, как я мог, не зная этого, снять один камень, и он оказался настоящим?       — Никакого подвоха, — улыбнулся Холмс. — Вам просто повезло.        «Мне повезло» — парила в моем сознании единственная мысль, когда я засыпал на его груди, и она же вспыхнула первой, когда я проснулся перед поздним зимним рассветом.       Холмс что-то тихо пробормотал во сне, и я погладил его по шее, по плечу, по гладкой мускулистой груди…       Его тело такое красивое. И особый способ понимать эту красоту — смотреть рукою. Плечи и грудь, их твёрдые и чёткие изгибы. Плавная линия талии, треугольником скатывающаяся вниз. Плавная линия ноги, колонной вздымающаяся вверх. Я положил руку там, где сейчас было тепло и нежно, но так легко угадывались мощь, молния и ураган.       Его ресницы дрогнули. Он проснулся.       Поистине прекрасно его тело, и рукой его приходится видеть — только потому что глазами хочется смотреть в глаза.