Ошибка

      В Аокигахаре сегодня было тихо и непривычно пустынно. Не гуляли добровольцы, целенаправленно ищущие будущих самоубийц, не мелькала полиция, не толпились туристы в прилично большом заповеднике. Благополучно совпало всё, чего можно пожелать. Некому обратить внимание на подростка двенадцати-тринадцати лет на вид. Наверное, его бы вообще сюда не пропустили без родителей, задержали бы, чтоб случайно не увидел лишнего. Но раз он уже проник на территорию, то дальше всё пойдёт как по маслу.       В этом мужчине он безошибочно определил желающего свести счёты с жизнью. В лес не ходят в строгом деловом костюме, не боятся смотреть в глаза людей, руки не трясутся — эти признаки мальчик выучил сразу, как только случайно услышал в кафе, хозяин которого пытался спасти несчастных. Возможно, у бизнесмена (или кто он по профессии) в кармане свёрнута верёвка, если человек боится высоты — тогда подросток успеет подойти и заговорить; если же не боится, то надо будет успеть его перехватить.       Самоубийца посчитал, что далеко прошёл по тропе. Он покосился в сторону обрыва, но быстро отвёл взгляд. Ура: удача сегодня улыбнётся всем. Мужчина достал и стал раскручивать верёвку, примеряясь к ветке дерева. Интересно, а какой религии он придерживается? Не то чтобы это было проблемой, но хотелось бы, чтобы этот человек оказался посговорчивее. Ещё хотелось бы, чтоб именно сегодня всё прошло до конца удачно, раз так хорошо началось. Чтоб ждущие его люди в это раннее утро воскресенья легли от усталости и переживаний на часок вздремнуть… — Простите, что отвлекаю, — с максимальной вежливостью в голосе обратился мальчик, не забыв поклониться — так, чтобы не терять зрительного контакта. Бизнесмен заметно вздрогнул, руки затряслись, в глазах промелькнуло нечто более сильное, чем страх. Он не ожидал, что вероятным свидетелем его повешения окажется подросток? Переживал? Боялся душевной травмы? Его неожиданному собеседнику было трудно понять чувства, эмпатия в таком возрасте пока не развита. Мужчина неуклюже-заторможенно поклонился в ответ, всем видом говоря: да, я вас внимательно слушаю, что вы скажете? Начнёте уговаривать? Пожалуй, это же мне надо уговорить вас уйти отсюда. Прошу, не мешайте. — Если вы всё окончательно решили, то позвольте мне предложить вам другой вариант. — Со старшими, особенно с теми, кто находится в трудной жизненной ситуации, надо быть почтительными, а ведь он ещё даже несовершеннолетний. Лишь бы рыба не сорвалась с крючка. Ох, не то, вежливо нужно и думать, иначе неприятно ощущать себя лицемером. Но куда ж деть второй голос, явно не относящийся к совести?       Японец кивнул, на лице не появилась надежда. Значит, его никак не отговорить от ухода из жизни. Не осталось ниточек, удерживающих в этом мире, или он их не видит. Боль, тоска, депрессия не даёт возможности снова оценить свою ценность, страдания родных. И хозяин кафе, рвущийся спасать, не проснулся…       Вот и отлично. ***       Тсунаёши сегодня было особенно хорошо. Неделя учёбы подходила к концу, к нему не придрались старшеклассники, не прилетело от главного поборника дисциплины. Конечно, раз на раз не приходится, Савада — общепризнанный неудачник, так что после воскресенья настроение наверняка уйдёт в минус, ну, что ж, когда-нибудь всё изменится.       А потом мама открыла дверь какому-то не то ребёнку, не то карлику, как выяснилось дальше. И Тсуна понял, что она закрыла его беззаботную жизнь. Лучше бы Хибари Кёя к нему придирался каждый день, нежели теперь слушать и принимать правду без сопротивления. От ГДК можно было уехать в другой город, уговорив маму таки продать дом. От лучшего киллера и дона Тимотео не скрыться. От мафии не убежать. Не свои достанут — придут конкуренты.       Школьник сидел на полу, потирая шишку на голове. В мыслях не было ничего связного, один план сменялся другим, но все оказывались бесплодными и глупыми. Как и их хозяин. Вот ведь влип. Его колотило, он не понимал, от страха или чего-то иного.       Реборн ухмылялся и снисходительно смотрел на отчаяние Никчёмного Тсуны.       Он не видел поводов для беспокойства. Всё под контролем. *** Подожди. Ты ещё хлебнёшь боли. Мучайся, ты заслужил. ***       Несмотря на заверения о потенциале и генетике, которой каждый житель теневого мира позавидует, подопечный с каждым днём демонстрировал свою бестолковость. Он оказался слабым, спотыкающимся и собирающим косяки по дороге — роль развития тела никто не отменял, но не настолько же! Он быстро уставал и выдыхался на обычной физкультуре. Ему не хватало десяти часов сна: хотя в этом возрасте ещё сильно желание посидеть за приставкой до позднего вечера, отрубался он моментально в девять (кто бы мог в это поверить?). Еду в себя впихивал неохотно, жалуясь на сильнейший голод и вздыхая над тарелкой, от которого поднимался божественный запах. Реборн морщился: этот ребёнок попросту избалован и не понимал своего счастья. Его ровесник, Гокудера Хаято, приехавший недавно из Италии, скитался в одиночку в свои пятнадцать и выживал, борясь за кусок хлеба, завоёвывая авторитет. Этому же всё в рот положи и растолкуй по несколько раз. Не уж. Ещё немного — и дон даст задание посерьёзнее, чем налаживание отношений с одноклассниками.       Пора ужесточать тренировки. Правда… Вышла маленькая загвоздка. По поводу неё Иемитсу с Тимотео удивленно хмыкнули в трубку, а киллер не нашёл разгадки. Пуля предсмертного желания не вызвала ожидаемого выплеска пламени. Оно не сразу появилось во лбу, вырвалось не сметающей волной, а рвано, кусками, слегка подпалило одежду… И всё. В первый раз Тсуна не потерял над собой контроль, но из-за жуткой головной боли развернулся и ушёл домой, где мать не давала репетитору подойти к её неженке. Честное слово, столько мороки с домашним ребёнком! И сколько всего надо было уточнить, не умер ведь! Реборн подавил злость и пообещал себе, что оторвётся за потерянный день. Никуда Савада от него не денется.       Возможно, пулю стоило потом доработать. Исследований по феномену её воздействия проводилось немного: раз-два и обчёлся, пятьдесят на пятьдесят у аналитиков их Семьи и Верде. Предстояло передать описание реакции, а то застопориться в самом начале по своей вине очень неприятно. К тому же ученик чудил, как ему вздумалось.       У Реборна портилось настроение каждый день. Мало ему проблем, касаемых его сферы ответственности, так, разумеется, неудачник Тсуна не продвигался ни на метр к цели. Кое-как выполнял задания, прохладно относился к Гокудере, стараясь его не замечать, возмущался на ловушки, однако вяло реагировал на замечания и подсказки. Синяки, ссадины и порезы расцветали на коже, и вместе с тем резко ухудшалось самочувствие. Но больше задевала, вызывая уже гнев, проскальзывавшая ненависть к нему, репетитору. Видно было, что это не злость, не обида за подставы и украденную еду, а совершенно иное. Савада совсем не ценил то, как с ним возятся и носятся. Он, желторотый птенец, должен безмерно благодарить Реборна за сорванные покушения на их семью, за то, что ещё жив, а не хмуриться и смотреть исподлобья. «Вы мне все задолжали», — прорвало киллера, наблюдающего за отжиманиями обоих подопечных. «Выжмите из себя по максимуму, или умрёте на месте», — впечатал пламенем Гокудеру и будущего босса в асфальт. Тсуна прикрыл глаза, скрывая свои эмоции.       А потом, в какой-то момент, он ожил. Появился румянец на щеках, подросток перестал упрямиться. Начал привечать друзей, которых ему подбирал репетитор, улыбаться и шутить с местной звездой Ямамото Такеши, кивал Рёхею и звал на ужин, хотя в Японии почему-то не принято часто ходить в гости. Взялся за ум и попытался нагнать учёбу, чтоб лишний раз не попадало от Хибари. На тренировках, конечно, старательно отлынивал и после уползал, когда сил не оставалось, но показывал ощутимый прогресс. Благодарил не только маму, но и девочек, Киоко и Хару, готовивших еду (вот тут он по-прежнему ел кое-как). Киллер подозревал, что у того была легкая степень депрессии без поддержки друзей. Догадка вроде подтвердилась, когда поздно вечером перед тем, как лечь спать, подопечный заглянул в соседнюю комнату и искренне сказал: — Спасибо, Реборн, за всё.       Репетитор не смог не съязвить: — Не за что, глупый Тсуна. Не забудь проснуться вовремя, иначе в очередной раз подорвёшься в кровати.       Савада мгновение просто смотрел на него, а затем немного улыбнулся. — Реборн, а… Можно тебя обнять? В благодарность, — видя изумление, он замахал руками и заволновался: — Это… У меня теперь столько всего!.. — Ну, дерзай, — хмыкнул тот. — Даже не вздумай что-то не так сделать.       Показалось или у него дёрнулись пальцы? Киллер привычно отметил странность, но в следующий миг его подхватили на руки и прижали к мальчишечьей груди, а на лице Тсуны была написана такая радость, такое спокойствие… — Тебе же много лет, да? — ошарашил ученик вопросом. Вот Реборн как чувствовал, что не так что-то выкинет. Правда, не знал, как к этому отнестись. Замерев, он пытался понять себя: обычно замечания по поводу возраста вызывали бешенство, но тут могло быть банальное любопытство, уж поблажку стоило дать. — Больше восемнадцати? — Ты к чему спрашиваешь?       Тсуна отстранился, заглянул в глаза. Хотя уголки губ приподнялись наверх, на улыбку это мало походило. В прошлый раз получилось убедительнее. Или репетитор утомился под вечер, вот и казалась всякая чепуха? Он давно себя чувствовал неважно, переезд дался нелегко. — Интересно, — признался тот и настойчиво повторил: — Ведь больше? — Да, — кивнул киллер. *** — Не оставляй никаких следов. Они заметят, трупа будет достаточно. И берегись камер. — А потом? В самом крайнем случае? Ты не согласишься?.. — Давай решать проблемы по мере их поступления. ***       А днём позже начался переполох. Реборну ночью снилась долгая, отвратительная муть, перед глазами плясали мушки, в груди сжималось и переворачивалось от страха — в его-то возрасте! Там хреново было, когда Шахматоголовый явился на горе, обеспечивая миру условный покой и стабильность. Даже в перестрелках не ёкало. Что могло в спальном районе провинциального городишка напугать? Утром легче не стало: разбудил звонок Тимотео, с тревогой спрашивавшего, всё ли в порядке. Киллер хотел успокоить, но голос пропал: Леона не было на подушке. Он никуда бы не ушёл.       Кое-как отвязавшись от дона, Реборн подскочил с кровати и покачнулся. В теле разлилась слабость, сердце билось, как бешеное, жутко хотелось есть. Яд? Диверсия? Бьянки с её кулинарией и желанием быть вместе с ним? Нет, она не настолько сошла с ума. Кто ж был накануне? Или учитывать длительный период отравления? Тогда всё ещё запутаннее. Хранители? Незачем и некогда, не хватило бы способностей. Тсунаёши? Контактировал кожей, ему бы тоже досталось. Нана-сан? Решила спасти сыночка, избирательно подсыпав отраву? Но откуда достала и как определила концентрацию?       Нет. Киллер слишком поспешил. Не с семьи надо начинать.       Хранители тоже в последнее время выглядели не так здорово. *** — Он садится тебе на плечо, так удобно для тебя. — Мне не хватает. И он, зараза, тяжёлый. — В ноль уходишь? Пригласи кого-то на ночь из друзей, я договорюсь, чтоб вам дали выспаться. И ты получишь еду напрямую, и никто не заметит. *** — Хаято, — окликнул того Реборн. Утром пришлось вместо привычного кофе выпить крепкий, сладкий чай, поэтому настроение было паршивым. — Ты не слышал, в школе кто-нибудь попадал в больницу?       Тренироваться надо же на ком-то, а чтоб не заметили, начинать в школе. Компания новоиспеченных товарищей была либо там, либо под присмотром репетитора. Интуиция говорила: недруг поблизости, но всё-таки кто? Засланный казачок Ламбо? Неудачник Тсуна? Предпочитающий грубую силу Рёхей? Нет. Гокудера, сестра которого блещет криминальными способностями на всю мафию? Ямамото, в чьих глазах уже даже не мерещится, а видится отблеск жестокости?       Да с чего вдруг вообще взбрела в голову настойчивая мысль про яд? После чая всё прошло, сейчас киллер ощущал себя неплохо. Но не нашёл ни одного объяснения ох как не нравившейся ситуации, вот и зудело по привычке вызнать причину. — Нет, Реборн-сан, — покачал головой Хаято. — Не считая жертв Хибари.       Последняя ниточка оборвалась. ***       Камеры были повёрнуты куда угодно, но не в комнату. А тушка хамелеона, упакованная в пакет, переждала переполох в морозильнике. Вынести её из дома и выкинуть в речку было совсем элементарно. Если и выловят, полезного ничего не обнаружат.       Новый дом ждал их в Токио. Много сложностей будет затеряться, но не так часто они в нём станут появляться. Проблема заключалась лишь в смене паспорта: возможно, она не получится. Но риск — дело благородное. ***       Неделя прошла в тревогах для обитателей дома Савад. У Реборна язык не поворачивался рассказать Внешнему советнику и дону о такой ерунде и одновременно важном событии: потере родного питомца-шпиона. Намечающийся приезд босса дружественной семьи Дино усугублял обстановку. Нынешнего ученика показывать стыдно, сам Леона потерял — считай, всё равно что военный посеял автомат — среди Хранителей до сих пор разлад, Тсуне по-прежнему ничего не надо. Дурдом. А отказаться нельзя.       У него было предостаточно планов. Но у судьбы — тоже.       Во время бессонной ночи (докатился) он застал на кухне Саваду. Тот пил сок, сидя спиной к Реборну, но резко развернулся, стоило тому зайти. Гиперинтуиция, похоже. Хоть какая-то радостная новость. Киллер скользнул по нему взглядом, оценивая. Мальчишка как мальчишка. Мышцы не наросли, рост донельзя маленький для такого возраста — плюс один, чтобы больше работать над собой, среди итальянцев будет туго. Одет в привычные штаны и футболку, ворот которой был смочен водой. Умывался посреди ночи? Бред! — Чего не спишь? — спросил Тсуна. Вот вроде сожаление старался выдавить, но словно издёвка проскользнула в интонации. Реборн нахмурился и прикрыл глаза.       Ученику всего лишь шестнадцать лет. Это возраст дурости, максимализма, желания выдвинуть себя, и пусть только попробует отрицать! Видно, как выпячивает себя, как приятно, когда хвалят. Он… Его будто тянуло похвастаться, ему не хватало опыта скрыть эмоции. Несостыковок мало, они единичны и ни на чём не основывались. — Что ты задумал? — прямо в лоб спросил репетитор. И наконец-то заметил паршивую игру.       Тсуна закрывал лицо руками, добавлял в голос твёрдости, уверял в своём непонимании. О чём ты, Реборн, плохой сон приснился? А, откуда знаю? Так ты кричал сегодня. И вчера, кстати, тоже. Мне иногда тоже гадость всякая снится. Нет-нет, я не вру. Зачем мне это?        Действительно, зачем?        Тёмные пятна на вороте не досохли. Щуплый, бледный подросток напряжённо застыл на табуретке, неумело обманывая наставника. Савада долгое время чувствовал себя неважно, но когда вокруг появилось много людей, то стал выглядеть здоровым. Савада ненавидел его, выжидающе смотрел на соперников, а получив их в союзники, недовольно кривил губы. У Савады не было обаяния, присущего бескрайним Небесам, — он был словно пустым сосудом; вызвать огонь в глазах до сих пор не удалось. В идеале надо было увидеть лидера, развить его задатки и харизму, но здесь… Внешне копия своего отца, Тсуна выглядел бледной тенью. И тут даже мать не могла всё настолько испортить. Как всё вместе сложить? — А пятна почему бордовые? — Я заляпался гранатовым соком. Это моё, не забирай! *** — С друзьями что будешь делать? — Пусть живут. Не хочу причинять боли их родителям. — Тебе не хватит крови, которая находится в теле пятилетнего ребёнка. К тому же принципы ты уже частично нарушил. — Жизненная энергия, которую я забирал у ребят, не кровь. А в город скоро приедет отец, да и по учителям можно пройтись. ***       Реборн, скорчившись и из последних сил зажимая рану на шее, лежал на полу. При нём не было рации, верного хамелеона, а домашнего телефона в доме не водилось. Дино приедет только через полчаса.       Когда киллер прокручивал события, ему казалось, что он начинал смотреть сериал: с чётко расписанным сценарием, отличными актёрами, и он в главной роли. Герой, такой удачливый и сильный, должен был разгадать все головоломки и выжить, от него ведь зависела судьба мира, он пережил потрясения Италии, покушения, борьбу и подковёрные интриги. В этой серии начиная с приезда в Намимори Реборн неспешно разгадывал ребус, подготавливая ловушки для врага, изучал ходы, держал территорию под контролем. Да, недруг действовал вероломно, обманом и хитростью, но не мог подросток оказаться сильнее наставника. Не могло всё закончиться на середине, будто произошёл баг и персонажей выкинуло из игры. Нельзя разочаровывать зрителей, в конце концов. Репетитор даже не понял, в какой момент всё закончилось.       Тсуна стоял у стены, молча наблюдая за умиранием. Он не издевался, не смеялся, вёл себя так, словно смотрел на пол. Румянец вовсю полыхал на щеках, пальцы потеплели: минуту назад подросток опустил безоружного, загипнотизированного, но прекрасно ощущающего боль киллера. Из рваных ран, которые не исцелить и пламенем Солнца, толчками выплескивалась артериальная кровь. Глаза Реборна слипались, и вот он уже не мог услышать звук подъезжающего автомобиля.       А Шахматоголовый будет недоволен? ***       Зачем разговаривать с обрекшим себя на самоубийство? Разве что удостовериться, что он точно хотел умереть, и погрузить его в транс. Уход из жизни нужно сделать достойно, и вампиры в этом помогут. Бизнесмен бы ни о чём не пожалел.       Главное, чтоб его никто не ждал, чтобы не появился конкурент. А Тсуну материнское сердце дождалось.