Ошибка

      Тсунаёши исполнилось восемнадцать. За плечами скоро останется школа, после которой она не понимала, что делать; друзьями так и не смогла обзавестись, по поводу чего устала переживать. Одноклассники давно махнули на неё рукой, обидчики постарше выпустились и забыли про слишком низкую даже для японцев девочку, ту, что легко и приятно было задирать. Хорошие ребята, как им следовало, хорошо занимались и рассчитывали своё будущее, а не решали проблемы окружающих — наверное, поэтому делали успехи. Тсуна же радовалась тому, что её мама всё время находилась рядом: как оказалось, это было нужнее.       Возможно, не живи чета Савад в Намимори, девочка пошла бы в то учебное заведение, где не гнобили бы слабых, но что теперь сожалеть? После подросткового возраста с бунтом и обидой на мир пришлось не то смириться, не то отрастить толстую кожу, приспособившись к сложившимся обстоятельствам. А в конце концов, как бы ни ненавидела Тсунаёши фразу: «Что ни делается, всё к лучшему», она сделала вывод, что некоторые отвратительные моменты одновременно усложняют жизнь по мелочам и способны помочь в глобальном плане.       Может, действительно всё устраивается там, наверху? И боги хотят хоть иногда справедливости?       Только чтоб она восторжествовала, нужно не выдать себя, не лезть на рожон, не показывать свои клыки, если не готова растерзать в сию минуту — да вообще не выпускать, раз так сложилось, что девочка не была бойцом. Не носить пистолет (в их стране это делали либо полные дебилы, либо полные отморозки — ни к одной категории она себя не причисляла), нож держать исключительно на кухне, кастет — ни-ни. Не ходить ночью по пустым улицам, ведь можно высыпаться после тяжёлых и насыщенных дней. Убираться дочиста в доме. Играть с малышами — спасибо, что материнский инстинкт внезапно проснулся до событий, уже не вызывавших ужас и дрожь в коленях, и окситоцин продолжал худо-бедно вырабатываться при взгляде на маленькое создание с крупными глазами и большой головой. Всё, чтоб, когда пришли незваные гости, перед ними предстала та идиллическая картина, о которой они мечтали: скромная, тихая, домашняя девушка, любящая детей.       Отец не довольствовался отсутствием воспитания и наездами раз в несколько лет. Разумеется, сумму высылал немалую на обучение, в Японии с этим было достаточно сложно, спасибо, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Однако этого клока ему показалось достаточно, чтоб деликатно — в смысле, на том возможном уровне, что выдал Иемитсу — поставить перед фактом, что ей необходимо выйти замуж за оставшегося сына дона Тимотео, дабы не пропадали гены.       Кажется, в сёдзе-мангах многим заходил такой сюжет. Там обязательно были строптивость, укрощение, неземная страсть, любовники с обеих сторон — одним словом, восточная мелодрама со страданиями, интригами и обязательным примирением. То, что не понравилось бы и Сасагаве Киоко, несмотря на её постоянный выбор плохих парней.       Тсунаёши, после того как удалось сглотнуть негодующий возглас и сжать по привычке правую руку в кулак (увы, на левой отсутствовала необходимая длинная ладонная мышца — не зря всё же девочку называли неудачницей), посмотрела в глаза того, кого считала отцом и в глубине души ждала. До этого момента. — Когда? — Примерно через неделю, — не стал уточнять Иемитсу. — И да, чтобы не получилось некрасивых сцен и поступков: у нас с тобой гиперинтуиция — то есть больше у меня, конечно же, тебе её ни к чему было развивать. Я уже чувствую, ты собираешься выкинуть что-то из ряда вон. Меры предосторожности приму, а ты передумывай, пока есть время.  — Венчание обязательно? — Да нет, — тот удивлённо оглянулся на Нану: она стояла в дверях, без лишних эмоций глядя на обоих. Жалела? Или уже продумывала, что готовить в последующие несколько дней? — Видишь, мама, кажется, итальянцы прекратили лицемерить, — Тсуну распирало, ей хотелось уколоть, посмеяться, чтоб не терпеть унижение, несмотря на опыт, велевший закрыть рот и не болтать. — Они теперь не замаливают убийства, теракты и отрезание конечностей детям. — Неплохо, по её мнению, получилось отвести подозрение.       Она встала и вышла с кухни, ощущая ненавидящий взгляд. И не интуиция от грёбаной родословной сейчас помогала, а собственная логика. ***       Одежда постоянно пачкалась, поэтому Тсунаёши меняла её, сжигая ставшие ненужными тряпки. Савада задумалась, выбирая новую футболку для ванной, заинтересует ли отца, зачем им личная маленькая печка, или махнёт рукой. Хоть бы здесь пронесло.       Гиперинтуиция — очень плохая новость. Отвратительная. Границы и возможности дара Тсуна не знала, сама осталась, скорее всего, без разрешения на выход и с ближайшей головомойкой по этикету. Из плюсов — еда, много пищи, причём разнообразной, она проголодалась. Даже можно позвать на пиршество Ямамото Такеши, не пропадать же добру. Они общались нейтрально, однако на такое событие парень придёт.       Планы складывались постепенно, Тсунаёши обдумывала нюансы и тонкости, пока бездумно перебирала вещи, заглушая боль в душе. Мерзко-то как. Твари. Если их христианский бог простит после того, как эти люди отправятся на тот свет, то лучше ей самой гореть в аду, но не идти в рай. Любовь к ближним — неплохая штука, не будь халявщиков, выезжающих на чужом горбу. Нет-нет, слишком мягко выразилась. Зарвавшихся властителей жизней, вот так верно.       Зачем всё устраивать быстро? Неужели это пройдёт в их стране, а не в Италии? Почему не дождаться окончания учёбы? Или боятся соблазнов выпускного? Со стороны выглядело срочно, но не глупо. Впрочем, отец мог иметь в виду знакомство, а из-за нахлынувших волной эмоций Тсуна неправильно поняла. Пожалуй, правдоподобно. Ладони, прекратите дрожать! Всё получится, всё предопределено свыше. Час расплаты наступит для всех.       Насколько хорошо сохранятся тела, утопленные в болоте? Получится ли выйти на убийцу, если в руки полиции попадётся хоть один труп? Их придётся расчленять, особенно стоит отделять тупым ножом голову от тела. Срезать кое-где пласты кожи, разволокнить на всякий случай мышцы, пусть ничего визуально не будет видно. Необходимо уложиться в одну ночь, в идеале — потратить часы. Соседи не зайдут, но терпеть сутки вонь никому не хочется.       Где делать чёрное дело? Как вывозить тела? Обратят ли ранним утром гражданские внимание, как уезжают несколько раз автомобили? Будут ли машины тонированные? Или бросить дом с окровавленным полом и горой трупов иностранцев, благо деньги отложены немаленькие? Тогда Тсуну с Наной найдут сотрудники их же страны. Перебраться в другую страну? Языки незнакомые, таланта к ним не было, даже Корея не подходила. Да и скандала в любом случае не избежать.       Выход был один: решить проблему на месте. А потом уехать в глушь отшельниками. Мафия будет приходить, найдёт семью — ну, что ж, нестрашно, в лесу для всех найдётся приют.       Ямамото Тсуна попросит о помощи, однако её не хватит. Хотя бы ещё кто-то нужен. Боги, вы там, наверху, видите, вы же всё предопределили, все карты сложили, как надо. Девочка сдержалась, не выдала себя, оправдала ожидания; вы разрешили гастролёру без спросу вложить в неё другой дар, убивший таинственное пламя, которым бахвалились преступники; вы забрали и здоровье, и страх перед людьми; так Ками-сама, доделай до конца замысел!       Тсуне нравилось думать, что её поддерживают, хоть и не дают зайти в храмы. Вдвойне приятнее было ощущать себя правой. Но без третьего пособника не справиться. — Зверёк, — окликнули её. Сердце сделало кульбит, бешено забилось в грудной клетке, а по спине прошёлся леденящий холод. Когда получаешь подтверждение всевышней силы, это уже не было круто. Это означало, что нужно будет поступать, как богам угодно, и не оступиться. Глава комитета, сидевший на подоконнике, знал? Или подобное задело бы его гордость? — По твоей вине в Намимори беспорядок? — Из-за отца, — Тсунаёши улыбнулась, осознавая, что лицевые мышцы и поза выдают обратные чувства. — Хибари-сан, помогите, пожалуйста! — она поклонилась с крайним почтением. — Ямамото-сан тоже поможет, он не откажется. Понимаю, вы не любите толпы, но мы вдвоём не справимся.       Кёя долго смотрел на неё немигающим взглядом. Он взвешивал, что было выгодно? Давил в себе злость, чтобы не избить и не выдавать своё присутствие? — У меня есть права на вождение. Сообщишь, когда придёт время, — сказал он и без лишних слов покинул дом. ***       Неделя прошла быстро. Мафиози собрались в доме, их представили семье, точнее, наоборот. Тсуна не понимала, получалось ли запоминать имена или всё проходило мимо неё. Она готовилась к нападению, и то случилось. На этот раз гиперинтуиция консильери никому не помогла. Смешно: кто бы заподозрил ежа и ласточку, сидевших на самом видном месте?       Пришлось повозиться, легко не получилось, но теперь всё закончилось. Восемь умирающих людей лежали в доме, и двое пока живых, оглушённых телохранителей дожидались кончины во дворе. Дон Тимотео хрипел, пытаясь выдавить крик, в горле что-то булькало, но Ямамото не давал жертвам шанса спастись. Хоть от крови семидесятилетнего старика проку не было, её аромат, как специя, улучшал аппетит.       Тсуна оторвалась от шеи Фредерико, разодрала когтями правой руки рану; левая удерживала нижнюю челюсть, оставляя лишь синяки. В желудке плескался как минимум литр, а ещё столько еды… С сожалением Савада признала, что придётся отдавать добычу Хибари, у которого наверняка дома имелся подвал со всеми условиями. Ей бы такой не помешал в будущем. Зато с несостоявшимся женихом разобралась, освободившись от мучившего несколько дней гнева.       Она переступила через обмякшее тело, оглядела сначала преступников, потом собственную юбку. На подоле были разводы. Переодеться или пока переносить тела в ней?       За окном Тсуна насчитала четыре автомобиля. Канистры с бензином, предусмотрительно заготовленные мамой, стояли в кладовке; часы показывали 16:37. Нужно было разобраться со многим, а от запаха мертвецов Саваду уже начинало мутить. Она убивала редко, и тогда просто оставляла умирающего, а не торчала рядом.       Оставалась самая неприятная часть. ***       Ворота храма были распахнуты всем желающим посетить святыню. Это, конечно, не касалось существ, которые оставались в легендах и сказках и которым путь отрезало при первой же ступеньке молельни. Тсуне, например.       Туристов и своих сегодня не было. Священнослужитель дремал, не выглядывая наружу. Пагода манила, а не отталкивала, как раньше.       Руки подрагивали, Тсунаёши подумывала развернуться и уйти. Зачем ей подтверждения? При максимуме сложностей и не продуманном до конца плане всё сложилось полностью успешно. Это ли не показатель?       Но, пока она рассуждала, из ниоткуда взявшийся ветер резко налетел со спины, и Тсуну словно невидимая рука толкнула туда, куда девушка хотела зайти. Савада, ойкнув, упала на пороге, расшибла коленку. Замерла, осознавая то, что ей передали этим.        Ками-сама, я поняла.