Благочестивый обман

Чимин позвонил в понедельник. Ни раньше, ни позже. В первый и самый трудный день недели Тэхён после практически бессонной ночи сидел на работе среди тридцати трех стопок бумаг и, растерянно озираясь, знать не знал, за что хвататься. Так некстати высветившееся на экране телефона имя Пак Чимина около десяти утра радости Тэхёну отнюдь не прибавило. — Привет, Тэтэ! — жизнерадостно приветствовал его издалека звонкий голос Чимина. Уже пожалев, что вообще взял трубку, Тэхён болезненно поморщился и сжал зубы до скрипа — один только звук этого его извечного ласкового прозвища начинал будить целый ворох тяжких, горьких воспоминаний, которые он так долго и так старательно заталкивал в самые далекие и темные углы своей памяти. — Привет, — спокойно поздоровался Тэхён, едва сдерживаясь от огромного желания рыкнуть и в приказном тоне потребовать от друга детства никогда не произносить этого имени. Но нельзя — Тэхён ни за что не осмелился бы начать выяснять отношения при коллегах-сплетниках, которые, пусть и делали вид, что усердно работают, моментально обратились в слух. — У меня для тебя потрясающая новость! — голос Чимина по-прежнему струился солнечной радостью. «Точно что-то особенное, — решил про себя Тэхён, — раз уж он не стал как обычно выпытывать у меня, как я тут живу». — Слушаю внимательно. — Я замуж выхожу. Тэхён даже рот раскрыл от удивления. Неожиданно. Действительно неожиданно. Особенно в свете того, что у них с Мин Юнги, как рассказывал Чимин в их скомканные и очень короткие стараниями Тэхёна разговоры, в последнее время не ладилось от слова совсем. В свое время Тэхён сам, ужасно переживая за лучшего друга, советовал тому бежать без оглядки от этого сурового, жесткого и грубоватого альфы. Мин Юнги не из тех, кто женится — в этом у Тэхёна никогда не было и тени сомнений. Да и Чимин был альфе полной противоположностью: послушный ребенок своих родителей, прилежный ученик в школе и колледже, мягкий, светлый и душевный омега, едва ли не с детства витающий в мечтах о встрече с истинным, о свадьбе, собственном доме и куче детишек. Тэхён только диву давался, как настолько разные люди, не имеющие ни единой точки соприкосновения, могли сойтись, и был абсолютно уверен, что — скорее раньше, чем позже — эти отношения неминуемо завершатся полнейшим крахом. Как оказалось, катастрофически ошибался, раз уж дело успело дойти до свадьбы. — Поздравляю тебя и Юнги, — только и сказал Тэхён, не желая давать коллегам больше пищи для сплетен. — Тэхён! Тэхён! — в кабинет с шумом и грохотом, потрясая папкой, ворвался Чжан Исин, красавчик-секретарь финансового директора с пятого этажа. Его громкий, режущий слух, вопль и яростная, сумбурная жестикуляция напрочь отвлекли Тэхёна от разговора, и поспешный ответ Чимина он пропустил мимо ушей. — Вот это сделать до обеда, ясно тебе? Там, — он ткнул изящным пальчиком вверх, — велели. — Что это? — без особого энтузиазма поинтересовался Тэхён. — И что опять за срочность? — Не знаю, не смотрел. Мое дело — передать и сказать, что срочно. Очень. — Кто бы сомневался, — недовольно буркнул Тэхён. — Как будто у нас бывают несрочные документы. — Это точно! — хихикнул Чжан Исин и в полном удовлетворении от выполненной работы переключил все свое внимание на коллег Тэхёна, дав тому беспрепятственно продолжить разговор по телефону. — Извини, Чимин, — сухо, без всякого сожаления, проговорил Ким в трубку. — Работа. — Я понимаю. Так что, Тэтэ, ты теперь не отвертишься, — довольно промурчал Чимин. — От чего? — Приехать сюда. Тэхёна тут же затрясло, будто в лихорадке. «Сюда» — значило в Йонджуль, маленький городишко в провинции Канвондо. Сюда — значило город, где Тэхён родился и вырос. Место, где жили все его родные и близкие: родители, друзья, и где жил он, тот самый… Место, где когда-то давно Тэхён жил полнокровной, яркой и самой счастливой жизнью и где эта его прекрасная жизнь оглушительно рухнула в одночасье. Приехать сюда — означало вернуться в персональный для Тэхёна ад на Земле. — Я не… — Вот только не надо опять об одном! — теряя все свое миролюбие, раздраженно перебил его Чимин. — Знаю я все, что ты скажешь: тебе некогда, уйма работы, нет ни на что времени. Я все это слышал не единожды. Ты ни разу не приехал к нам, с тех пор как поступил в Пусанский университет. Ни разу, Тэхён! Ни на один праздник, даже на дни рождения своих родителей, я уж молчу про свои. Я молчал. Молчал! Но если ты не приедешь на мою свадьбу, ты — мой единственный лучший друг, я тебе этого никогда не прощу! Тэхён сжал двумя пальцами переносицу, чувствуя, как нестерпимая, тупая боль охватывает голову. Ему вдруг стало нечем дышать, к горлу подступил противный колючий комок, а сердце гулко, тревожно забилось в груди. Господи, только не это! Только не возвращение в Йонджуль! Четыре года со дня своего спешного отъезда он вполне удачно увиливал от любых попыток родителей, Чимина или Кихёна — двух его давнишних закадычных друзей — затащить его обратно в родной город на праздники, каникулы и в отпуск. Ссылаясь на жуткую занятость, неотложные дела и еще бог весть на какие причины, Тэхён твердо стоял на своем и раз за разом наотрез отказывался от всех приглашений. Поначалу, поняв, что от Тэхёна никаких действий ждать не стоит, его регулярно навещали и родители, и Чимин с Кихёном. Но вскоре и их визиты стали редким явлением: родители его были не слишком богаты, да и отцу-альфе с его расшалившемся сердцем стали тяжело даваться подобные проезды, Кихён вплотную занялся со своим другом-альфой каким-то бизнесом и сам постоянно пребывал в разъездах; и только Чимин сохранял до определенного времени завидное упорство. В последнюю их встречу, чуть меньше года назад, Чимин окончательно сдался, практически своей обиды на непонятное ему упрямство лучшего друга не скрывал и ясно дал понять, что в следующий раз они встретятся только по инициативе Тэхёна. Тот же только и стремился к тому, чтобы слепо забыть обо всем, обо всех, кто — пусть и неосознанно, пусть и не подозревая об этом — напоминал ему о том кошмаре четырехлетней давности… — Я посмотрю, что можно сделать, — ответил Тэхён, возвращаясь из воспоминаний к реальности. — Посмотри, Тэхён, — не без сарказма посоветовал Чимин, — уж будь другом. На том и простились. Весь день Тэхён старательно избегал невыносимых, тягостных мыслей, но за час до конца рабочего дня, более-менее приведя в порядок хаотический ворох бумаг, уже не мог, как бы ни силился, избавиться от неприятного сосущего ощущения внутри, по принуждению идя к своему начальнику выпрашивать внеплановый отпуск. — С ума ты, что ли, сошел, Ким Тэхён? — взбеленился начальник Чон. — Какой еще отпуск? Отчеты на носу, работы невпроворот! Не отпускаю! Именно на такую реакцию Тэхён и рассчитывал. — Ну нет так нет, — невозмутимо отозвался он, тихо радуясь в душе тому, что появилась пристойная и неоспоримая причина для того, чтобы не ехать. — Подожди, Тэхён, — махом остыв, окликнул его начальник, когда тот уже собрался покинуть кабинет. — Зачем хочешь взять отпуск? — Свадьба лучшего друга, — не стал лукавить Тэхён, тайно надеясь, что столь несерьезный и пустяковый повод еще крепче убедит начальника не давать ему никакого отпуска. — Хорошо, — чуть поразмыслив, ошарашил его своим великодушным согласием начальник. — Можешь ехать. Будто оглушенный, Тэхён, ошеломленно хлопая глазами, едва двигая ногами, вышел из кабинета. Никак он не мог предположить, что все так просто и удачно — отнюдь не для него — сложится. Одиноким вечером, когда Тэхён, не в силах даже есть от накативших за день переживаний, бездумно таращился в какую-то первую попавшуюся по телевизору слезливую дораму, стараясь не подпускать к себе ни единой мысли, позвонил папа-омега. — Здравствуй, сынок, — самый звук его мягкого, теплого голоса, несмотря ни на что, чуть отогрел закоченевшую душу Тэхёна. — Здравствуй, папа, — не смог удержаться от слабой улыбки тот, а после, без труда догадавшись, что послужило причиной столь позднего звонка, угрюмо усмехнулся: — Тоже звонишь меня уговаривать? Папа еле слышно вздохнул: — Значит, ты уже пообщался с Чимином. Он очень обидится на тебя, если ты не приедешь. — Я уже это понял. Но Тэхён ехать не хотел. Не хотел, не мог, не имел никакого права. Четыре года назад он второпях уехал из родного города, сбежал без оглядки, оглушенный горем, и очень длительное время тратил все свои силы — как физические, так и душевные — на то, чтобы собрать свое разбитое на осколки сердце воедино, начать двигаться вперед, как можно дальше от своего бедового прошлого, и научиться жить заново без того, кто был ему дороже жизни. Он прошел долгий, извилистый и тернистый путь к тому, что имеет сейчас: хорошо оплачиваемая работа, собственная, пусть и крошечная, квартирка в приличном районе Пусана и, самое главное, относительное, почти что уравновешенное и полное спокойствие в душе. И тут объявляется Чимин со своей неожиданной свадьбой! Сама мысль о возвращении, которое грозило напрочь разломать его с трудом налаженную жизнь, была Тэхёну до того невыносима, что хотелось лишь разрыдаться в голос от мутного страха и бессилия. Думать о том, что он вновь увидит их общую большую семью, Чимина — особенно Чимина, — Кихёна, родные места, было выше его сил. Последними словами Тэхён костерил себя за слабость и мягкотелость, которые не позволили ему сразу сказать другу детства окончательное и бесповоротное «нет». И в то же время он прекрасно понимал, что они с Паком, несмотря ни на что, все еще остаются друзьями, и отказать Чимину в его желании видеть на свадьбе, которая всегда представлялась ему самым важным событием в жизни, лучшего друга было сродни плевку в душу. — И что ты решил? Приедешь? — осторожно, без всякого нажима спросил папа. — Приеду, — мрачно откликнулся Тэхён. — Что-то совсем не слышу радости в голосе. Тэхён, прошло уже четыре года, может, ты расскажешь, почему ты так не хочешь возвращаться домой? — Это уже ничего не изменит, папа. — Я это уже давно слышу. У меня сердце не на месте из-за тебя, детка, — проговорил папа проникновенным, ласковым, полным мягкого участия, голосом. — Тебе же там плохо одному. И что-то надрывно задергалось у Тэхёна внутри, заныло, вскипело; к глазам моментально подступили соленые, непрошеные слезы. «Папа все чувствует», — застучала в голове болезненная мысль, и такое страшное, дикое и необузданное желание в ту же секунду поглотило все его существо. Желание сию же минуту каким-то чудом оказаться дома, укрыться в родных стенах, очутиться возле папы, прижаться к нему изо всех сил, выплакаться и поведать ему все! «Нельзя, — резкий луч холодного разума зажегся в его затуманенном мозгу. — Нельзя, Тэхён!» Не без труда совладав с собственными, едва не вылившимися через край, эмоциями, Тэхён попытался ответить как можно беспечнее: — Ничего подобного. У меня все замечательно. Вот приеду скоро — сам убедишься. Следующий день выдался ужасно суматошным и беспокойным: на работе Тэхён мучился с оформлением бумаг на отпуск и, передавая свои дела двум коллегам, которые всем видом выражали крайнюю степень недовольства, очень долго и подробно разжевывал им, что, когда и как нужно делать. После окончания рабочего дня Тэхён помчался в салон красоты приводить свою несколько запущенную в последнее время внешность в порядок — показаться семье, друзьям и просто йонджульским знакомым в самом непрезентабельном виде было смерти подобно. Поздним вечером Тэхён принялся собирать вещи: он бы хотел поехать налегке, но для того, чтобы взять всю обширную косметичку и лучшую часть своего гардероба — красивую, дорогую и почти не ношеную — пришлось доставать большой чемодан. Он намеревался произвести на всех впечатление представительного, респектабельного, полностью довольного жизнью человека, которому нечего делать в такой глухой провинции, как Йонджуль. Всю ночь, до самого утра Тэхён глаз не сомкнул, взбудораженный, всеми силами гоня от себя назойливые, незваные, сводящие с ума мысли. Мысли о Нём… С постели Тэхён поднялся, будучи в совершенно разбитом состоянии, а долгая, изматывающая дорога до дома отняла у него последние силы, так что, под вечер выходя на вокзал в Йонджуле, он едва не валился с ног от смертельной усталости и нервного напряжения. — Тэтэ! — громко окликнул его знакомый, ликующий голос. Тэхён едва успел развернуться, как Пак Чимин, весело смеясь, вихрем налетел на него и сжал в таких крепких объятиях, что у того ребра затрещали. — Как я рад тебя видеть, Тэтэ! — Задушишь меня, — в деланной шутливой форме упрекнул его Тэхён, стараясь выглядеть дружелюбным, но не разделяя столь бурной радости Чимина от встречи. — Чимин, дай мне-то хоть сына обнять, — добродушно пожурил его папа Тэхёна, До Кёнсу. Высвободившись из плотного кольца рук Чимина, Тэхён упал в объятия папы, мягкие, успокаивающие и родные. — Мы с отцом очень скучали по тебе, Тэхён. — Папа, — безбожно разомлел тот, — я тоже. Последним по-альфьи скуповато, но по-своему тепло его обнял Ю Кихён. — Хорошо, что приехал, — солидно сказал он, одарив его одобрительной улыбкой. Тэхён не видел его около двух лет и теперь мог с уверенностью сказать, что прошедшие годы пошли ему на пользу: перед ним стоял стройный, интересный альфа с густыми темными волосами, неотразимо выразительным лицом и подтянутой фигурой, настоящий красавец и, без сомнения, коллекционер немалого количества омежьих сердец. Как только шумная приветственная часть осталась позади, счастливая троица повела его к выходу с вокзала, уже к этому времени тихого и обезлюдевшего. Когда они подошли к роскошной, внушительной машине, без прикрас демонстрирующей достаток своего владельца, Тэхён пораженно изогнул брови — у немногих в их провинциальном городишке нашлись бы деньги купить хотя бы запчасти к такому баснословно дорогому оборудованию. — Это Кихёна, — Чимин, заговорщицки сверкая глазами, пихнул Тэхёна локтем в бок. Тот, не удостоив Чимина ответом, послал Кихёну хитренькую улыбочку: — А ты, похоже, неплохо зарабатываешь, альфа. — Не жалуюсь, Тэхён, совсем не жалуюсь. Пока машина резво и плавно петляла по городу, Тэхён сидел на заднем сиденье, вполуха слушая без умолку тараторящего Чимина и прикрыв глаза в мнимом изнеможении, радуясь блестящей возможности не вглядываться в мелькавшие за окном в полумраке сгущавшихся сумерек знакомые места, которые одним своим размытым, неясным очертанием теребили душу. По приезде домой к семье Ким неугомонный, полный энергии, Чимин порывался было остаться с ночевкой у них, затем — о чем с легкостью догадались все присутствующие — чтобы всю ночь напролет болтать, делиться секретами и хихикать, ровно как в детстве. — Тэхёну нужно отдохнуть после тяжелой дороги. Завтра успеете наобщаться, — живо остудил его пыл До Кёнсу, за что Тэхён был ему безмерно благодарен. Едва за его друзьями захлопнулась входная дверь, Тэхён, сняв легкое летнее пальто, растерянно огляделся по сторонам, не понимая, отчего отец не выходит его встречать. — А где отец? — В Чхунчхоне, — невозмутимо ответил папа. — В Чхунчхоне? — ошарашенно округлил глаза Тэхён. — А что он там делает? — Работает. Неприятно удивленный, Тэхён сжал пальцы в замок и обиженно поджал губы. Да, в их отношениях с отцом проскользнула напряженная прохладца после его отъезда в Пусан, но он и подумать не смел, что пропасть между ними до того широка и глубока, чтобы не рассказать о таких переменах. — Отец же ненавидит большие города. Что случилось, папа? — Тэхён вперился в него требовательным, внимательным взглядом. — Что-то серьезное? — Небольшие финансовые трудности, — голос у папы не дрогнул, и тон остался прежним: спокойным и будничным, но Тэхён всем нутром чуял, что кривил папа душой, лукавил и недоговаривал. — Почему же мне ничего не сказали? Я бы помог. Папа нежно, успокаивающе погладил его по плечу: — Ну что ты, милый, родители сами со всем справятся. Взволнованно жуя губы, Тэхён в досадном бессилии понимал, что ничего больше папа ему не скажет, и вместе с тем понимал, что давно утратил право требовать от других того, в чем сам им отказывал — откровенности. И от осознания сей горькой правды на душе у него делалось тошно, неприятно и печально. Позднее, за сытным ужином и отвлеченными, более безопасными разговорами, хотя небольшой осадок в душе у Тэхёна сохранился, настроение у него улучшилось. Вопреки самым мрачным ожиданиям, один только вид родных стен отчего дома отзывался у него в сердце благоговейным трепетом. В его комнате ничегошеньки не изменилось — родители бережно хранили ее и ждали возвращения единственного сына; только оказавшись среди знакомой до боли, милой сердцу обстановки, Тэхён мгновенно ощутил, как тепло, тихо и уютно стало у него внутри, как не бывало ни разу за время, проведенное в Пусане. Когда Тэхён уже лежал в постели, облитый мягким, приглушенным светом ночника, папа по старой традиции заглянул к нему в комнату пожелать спокойной ночи. — Я рад, что ты вернулся, Тэхён, пусть ненадолго и не по своей воле, — светлая, чуть грустная улыбка и любовное поглаживание по волосам, от которого у Тэхёна до такой степени защемило сердце, что он едва не заплакал навзрыд: только сейчас он в полной мере осознал, как ему не хватало на протяжении всех этих пустых, никчемных, бесцветных лет в Пусане этого всего — родного, теплого, своего. Утром, когда Тэхён еще позавтракать толком не успел, пожаловал с визитом сияющий и довольный Чимин. — Доедай скорее, Тэтэ, — ласково распорядился он. — Мне не терпится провести с тобой день. А сегодня вечером я и мои родители приглашаем тебя и твоего папу на ужин. — А в честь чего? Чимин с хитрой улыбочкой принялся загибать изящные пальчики: — У нас целых два повода для праздника. Во-первых, твой эпохальный приезд. А еще я хочу всем, кто не знаком с моим женихом, официально представить его: это ты, Кихён и мой старший братец. Тэхён ехидно усмехнулся: — Забавно, Чимин. Мне вроде казалось, что мы все неплохо знакомы с Юнги. — Юнги? — презрительно скривил личико омега. — Ты что же, решил, что я за Юнги выхожу? С чего ты это взял? — Как это с чего? — как-то сразу, напрочь растерялся Тэхён. — Вы же… — Мы расстались уже почти год как, — перебил его Чимин тоном жестче металла. — Ты бы был в курсе, если бы хоть немного интересовался моей жизнью. И повнимательнее слушал вчера. В полнейшем, оглушительном удивлении от услышанной новости Тэхён пропустил мимо ушей откровенный упрек в бездушности. — Ты же так его любил… — Зато он меня не так, — сказал, как отрезал Чимин. — Мне что, до старости ждать, когда его ледяное высочество снизойдет до меня? — И ты, значит, нашел себе нового альфу? — Нашел, — горделиво вздернул подбородок Чимин. — Ты что, осуждаешь меня, Тэхён? Не ты ли сам мне советовал, кинуть ко всем чертям Мин Юнги, потому что он не принесет мне счастья? Так вот, я решил, что ты прав. — Неожиданно, — только и смог выдать пораженный до глубины души Тэхён. — И кто же он, твой новый альфа? — О, — расплылся в удовлетворенной улыбочке Чимин. — Ты себе представить не можешь… — закончить ему не дал взорвавшийся задорной трелью телефон, и едва Чимин ответил на звонок, его улыбка тут же стала еще шире, еще счастливее. Тэхён тактично молчал, понимая, что звонит не кто иной, как предмет их недавнего обсуждения, что сам Чимин и подтвердил спустя полминуты, попрощавшись со своим телефонным собеседником. — Слушай, Тэтэ, я помню, что обещал тебе целый день вместе, — Чимин замялся, с виноватым смущением поглядел на Тэхёна и попытался продолжить: — но… — Жених на свидание пригласил? — озорно прищурился Тэхён и, получив в ответ робкий кивок, великодушно добавил: — Ну так иди, я не обижусь. — Правда? — просиял Чимин. — Тэтэ, какое же ты чудо! — Знаю, — с легкой улыбкой передернул плечами Тэхён, от души мысленно благодаря незнакомого альфу за избавление — пусть и кратковременное — от невыносимого общества Чимина. — Жду тебя в семь, — стоя в дверях, напомнил тот и смешливо погрозил пальчиком. — При полном марафете. Тэхён приехал много раньше в полной боевой готовности: принаряженный и собранный, с ярким, но не вызывающим макияжем и красиво уложенными волосами. Из одежды он выбрал черные брюки с защипами, бледно-сиреневую рубашку с воротником мао и удлиненный черный жилет — строго, но элегантно и со вкусом. Предпочтения в украшениях отдал изящным золотым серьгам, тонкому браслету и кольцу, подаренным родителями на совершеннолетие. Почтенная чета Пак и их старшие сыновья Чинён и Хиджун, очаровательные братья Чимина, встретили его с распростертыми объятиями. Так же, как и семья Кихёна, прибывшая в полном составе. Сколько Тэхён себя помнил, все три семьи всегда были связаны самыми прочными, тесными узами и жили как одно большое семейство. Их папы-омеги — До Кёнсу, Бён Бэкхён и Лу Хань — являлись неразлучными друзьями с пеленок и сумели пронести свою дружбу сквозь года, соединив этой крепкой связью и свои семьи. «Наш большой дружный клан», — любили шутливо приговаривать они. Все члены большого дружного клана, кроме отца-альфы Тэхёна, Ким Чонина, собрались заблаговременно и в ожидании одного из главных виновников сегодняшнего скромного торжества сидели за столом, ведя непринужденные разговоры. Требовательный звонок раздался ровно в семь — жених-альфа оказался пунктуальным альфой. Чимин, одетый в свободные светлые брюки и голубоватую блузку с изящной вышивкой на плечах, засветился от счастья и молниеносно сорвался с места встречать дорогого гостя. Несколько минут из коридора слышались приглушенные голоса, стук снимаемой обуви, шуршанье пакетов и еще какие-то шорохи. Тэхён только насмешливо приподнял уголки губ при мысли о том, что голубки, наверняка, пользуются моментом и милуются вовсю. А после сидящий рядом Пак Чанёль, отец-альфа Чимина, вставил очередную смешную реплику, и Тэхён не смог удержаться от искреннего смеха. Он все еще жизнерадостно смеялся, когда в комнату вошел Чимин под руку с высоким статным альфой в роскошном графитово-сером костюме. Замолчав, Тэхён с остаточным послевкусием — веселой улыбкой — перевел взгляд на нового гостя. Горящий взгляд черных, как бездонные омуты, глаз пронзил его насквозь. Тэхёна в ту же секунду будто кипятком окатило, сердце ухнуло в пятки, и кровь горячим потоком бросилась в лицо, а руки нервно, неистово задрожали. — Знакомьтесь, кто еще не знаком, — засверкал ослепительной, сытой и слегка надменной улыбкой Чимин, — это мой жених… «Чон Чонгук», — мысленно продолжил за него ошеломленный, испуганный Тэхён. Он знал этого альфу. Он любил этого альфу. До умопомрачения, до боли, до последнего вздоха. Истинный альфа, природная пара, судьбоносное Предназначение. Он, тот самый, из-за долгожданной, воспетой поэтами, встречи с которым вся прежняя жизнь Тэхёна обратилась в руины.