Благочестивый обман

Как громом пораженный, Тэхён сидел окаменев, расширенными от изумления глазами следя за тем, как Чимин по очереди представляет своего жениха Чинёну, а после Кихёну. Обезумевшее сердце колотилось в груди так тяжко, остервенело и так шумно, что у Тэхёна начисто заложило уши, и он не смог разобрать ни единого слова. Когда красивая и счастливая пара направилась прямиком к нему, у Тэхёна от внезапно вскипевшей, безрассудной ярости потемнело в глазах, и возмущенный внутренний голос завопил что есть мочи — тонкая рука Чимина, так естественно и изящно лежавшая на локте Чонгука, причиняла Тэхёну почти физическую боль. Но стоило ему вновь встретиться глазами с альфой, как утихший было страх навалился на него с новой, сокрушительной силой. Ладони у него заледенели, на сердце захолонуло, и затряслись поджилки от ужасающего беспокойства: как себя будет вести альфа? — Знакомься, Чонгук, это мой самый-самый лучший друг, Ким Тэхён, — как сквозь толстый слой ваты услышал он милостивый голосок Чимина. По всем нормам приличий Тэхёну подобало встать и приветствовать более старшего по возрасту уважительным поклоном, но Тэхён никак не мог заставить себя и пальцем пошевелить: тело его застыло в странном, удушающем оцепенении, руки и ноги не двигались, и все, на что он был способен — это лишь беспомощно взирать на Чонгука снизу вверх. Перед ним возвышался статный, эффектный альфа, блистательный красавец, и несмотря на жуткую неуместность и абсурдность ситуации, Тэхён не мог не залюбоваться против воли его красотой и не отметить, что годы только украсили его и без того безукоризненную, дивную внешность: черты лица стали чуть более резковатыми и мужественными, угольно-черные волосы оттеняли чистую и светлую кожу, плечи раздались вширь, походка приобрела удивительную легкость и уверенную упругость, а в меру подтянутые и мускулистые очертания его тела были отполированы до совершенства. В стильном и элегантном костюме, шедшем ему неимоверно, Чонгук выглядел более зрелым, более значительным, более внушительным. Красивое лицо его не выражало никаких эмоций, но потемневшие, полыхающие огнем глаза, неотрывно изучающие Тэхёна, выдавали его. Омега догадывался, что и для альфы эта встреча стала столь же великой и неприятной неожиданностью, сколь и для него. — Приятно познакомиться, Тэхён-ши, — за годы разлуки голос его наполнился глубоким, насыщенным, чуть низковатым звучанием, но прохладный тон с легким налетом насмешки, предназначавшийся Тэхёну, мигом возвратил того из заоблачных далей на землю. Что ж, альфа решил сделать вид, что они не знакомы, и Тэхён не видел резона не принимать правила игры. — Взаимно, — деланно благосклонно кивнул он, намеренно никак не назвав его. После завершения официальной церемонии знакомства и приветствия, все, рассевшись по местам, принялись за еду и горячее обсуждение предстоящего грандиозного события — свадьбы. Пристального внимания к себе требовала уйма несделанных вещей. Тэхён, которому кусок в горло не лез, суть разговора не улавливал, да и не делал никаких попыток прислушиваться, лишь вскользь порадовавшись, что к нему никто не приставал с расспросами о жизни в Пусане, и всеми способами силясь уложить в голове разрозненные, мятущиеся, беспокойные мысли. Изо всех сил заставляя себя не поддаваться соблазну и не таращиться во все глаза на Чонгука, он некстати вспомнил ту особенную его улыбку — открытую, мальчишескую, совершенно умилительную и обезоруживающую — и не мог не теряться против воли в догадках: а улыбается ли он так до сих пор? И кому? Пак Чимину? — Я все же настаиваю, что свадьбу оплачиваю я, — расслышал он спокойный и твердый голос Чонгука. Но Пак Чанёль с ним соглашаться не собирался: — Это, конечно, очень мило с твоей стороны. Я понимаю, Чонгук, ты у нас видная личность, большой бизнесмен… «Значит, унаследовал-таки бизнес своего отца, — успел подумать Тэхён, горько усмехнувшись про себя. — Кто бы сомневался!» -… но не нужно ставить нас в неловкое положение. Это свадьба нашего Чимина, и мы также не хотим оставаться в стороне, — крепко стоял на своем отец семейства Пак. Почувствовав, что разговор набирает опасные обороты, Чимин вклинился и поспешил предупредительно сменить тему: — А Тэхён-то еще толком не рассказал нам о своей блестящей столичной жизни. Заинтересованные взоры всех присутствующих в тот же миг обратились в его сторону. Тэхён, скользнув взглядом по неотразимому лицу Чонгука, с дрогнувшим сердцем заметил, как уголки его губ почти неуловимо дернулись в едкой, жесткой ухмылке. — Да, Тэхён, расскажи, — поддержал Чимина Лу Хань, по-отечески тепло улыбаясь. — Нашел себе жениха? В колючем взгляде Чонгука промелькнуло нечто такое, от чего Тэхёна бросило сначала в жар, потом в холод. Испугавшись этого непонятного блеска, Тэхён невольно отшатнулся, несмотря на то, что Чонгук сидел достаточно далеко и не смог бы дотронуться до него, даже протянув руку. Задыхаясь, он не мог понять природу этого ненормального, томительного страха и причину его, но разобраться в путанице мучительных, сумбурных чувств Тэхёну помешал неожиданно раздавшийся звонок в дверь. — Я открою, пап, — Чимин опередил уже поднявшегося с места Бэкхёна и проворно юркнул в коридор. Тэхён, уместившийся ближе всех к двери, без труда услышал, как спустя пару мгновений озлобленно зашипел он при виде гостя: — Какого черта? — Будь повежливее, Чимин, — в приглушенном выговоре Тэхён не без некоторой доли удивления узнал низкий, хрипловатый голос Мин Юнги. — Нечего меня тут учить! Тэхён с опаской оглядел остальных, но судя по тому, что оживленные разговоры возобновились и общая атмосфера, царившая в комнате, не изменилась, этот тайный диалог за стеной остался для всех, кроме Тэхёна, незамеченным. Несколько фраз ускользнули от слуха Тэхёна, как бы усиленно и напряженно он ни вслушивался. — …я хочу увидеть его, — вновь уловил он ровный, почти приветливый голос Юнги. — С какой такой радости? — в противоположность ему Чимин, очевидно, раздражался и горячился все сильнее. — Я должен быть уверен, что ты в надежных руках. — Неужели? — язвительно и как-то уж слишком нервозно фыркнул Чимин. — Знаешь, что, Мин? Отправляйся туда, откуда пришел! Я видеть тебя не желаю, ты, наглый… Кем именно являлся Юнги по авторитетному мнению Пак Чимина, Тэхён так и не узнал — внезапно возникший шум заглушил его последние слова. Тэхён вновь изо всех сил напряг слух, но безуспешно — и вдруг в который раз поймал на себе взгляд Чонгука. Сокрушительный, прожигающий взгляд проникал в его душу все глубже и глубже. Тэхёну стало нечем дышать, жар бешено прилил к щекам, и он в страшном бессилии ощущал, что вот-вот потеряет сознание. От публичного позора его спасли вошедшие в комнату Чимин и Юнги. В ту же секунду разом стихли легкие, приятные, семейные разговоры, всеобщее молчаливое внимание переключилось на нового гостя. Чонгук поддался общему настроению, посмотрев на Юнги, за что Тэхён с пылом возблагодарил всех богов, ибо еще мгновение под этим неистовым, дьявольским взглядом было способно безвозвратно свести его с ума. — Добрый вечер, — учтиво поздоровался со всеми сразу Юнги, склонив голову. Всем своим видом он выражал образцовое почтение и изысканную вежливость, которые откровенно смахивали на издевку. Его залихватский внешний облик лишь усиливал это впечатление: выбеленные волосы, кожаная куртка, широкие штаны, собачья цепь на шее. И пусть эти бандитские одежды он носил с достоинством и размахом: куртка из дорогой кожи, джинсы фирменные да и украшения — не простая бижутерия, он по всем параметрам не вписывался в здешний праздник жизни, но, очевидно, переживать из-за этого Юнги ничуть не намеревался. Тэхён перевел взгляд на Чимина, отметив его шальные, расширившиеся глаза, закусанную губу и нервно сжатые в замок руки. Родители всех трех семейств, почти одинаково нахмурившиеся и помрачневшие, были явно недовольны появлением Мин Юнги, Чинён и Хиджун стали вмиг похожи на разъяренных быков, Ю Ёндже презрительно скривился, и даже Кихён встретил лишь едва заметным кивком своего старого друга и одноклассника. Тэхён только перескакивал удивленным взглядом с одного на другого — он и сам всегда не слишком-то жаловал Мина Юнги, но то, как на него начали реагировать его же друзья-приятели и сподвижники, вызывало огромное недоумение. Тягостную, налившуюся свинцом, и взрывоопасную атмосферу деликатно развеял вовремя взявший себя в руки Бэкхён: — Чимин, милый, может, ты познакомишь Чонгука и Юнги? А то невежливо получается. Чимин, будто оглохнув, стоял, не шелохнувшись, и знакомство двух альф, представленных самим себе, вышло натянутым и смазанным: короткий обмен репликами, сухие кивки, столкновение настороженных и подозрительных взглядов. «Знает ли он, кто этот бандит Чимину?» — смотря на них во все глаза, терялся в догадках Тэхён. — Я присяду с тобой, Тэхён? — приблизившись, Юнги послал ему чересчур благожелательную улыбку и, не дожидаясь ответа, вальяжно уселся рядом. — А то все остальные готовы сожрать меня живьем вместо горячего. — Мы с тобой тоже не друзья, если ты не забыл, — саркастически откликнулся Тэхён. Белые зубы Юнги сверкнули в новой улыбке: довольной и вместе с тем снисходительной: — Не забыл. Но все же с тобой сидеть поприятнее, чем с этими кровопийцами. — Я должен счесть это за комплимент? Прежде чем ответить, Юнги, неизвестно откуда достав чистые палочки, ловко подцепил ими аппетитные кусочки пулькоги, отправил в рот и со вкусом, тщательно прожевал. — Сочти, Тэхён-а. Почему бы и нет? — Что за спектакль ты тут устраиваешь, Юнги? — не выдержав, спросил напрямик Тэхён. — Как раз наоборот, — хитрая ухмылка Юнги напоминала волчий оскал. — Я пришел на этот спектакль посмотреть. Тэхён выразительно посмотрел на него, как на последнего идиота, но едва ли этим можно было задеть самоуверенного и циничного Мин Юнги. — Что не так, Тэхён? Я догадывался, что ты тут же примчишься, едва узнаешь, за кого Чимин собрался замуж. И мне интересно, что ты будешь делать, чтобы эта свадьба не состоялась. — Ты что-то путаешь, — Тэхён внутренне напрягся, но постарался усмехнуться с оттенком утомленного презрения. — С чего бы мне это делать? Чимин — мой друг, и я не желаю ему зла… -… и добровольно отдашь ему в мужья своего альфу? — с издевательской услужливостью продолжил Юнги. — Не понимаю, о чем речь, — Тэхён из последних сил пытался сохранить лицо, хотя дикая, стремительно нарастающая тревога уже безудержно сотрясала его душу. — При мне можешь не притворяться. Если все остальные не замечают, как вы даже сейчас смотрите друг на друга, это не значит, что… — А ты, значит, весь из себя такой наблюдательный? — агрессивно прошипел Тэхён, разом растеряв свое хилое, трещащее по швам хладнокровие. Юнги вновь самодовольно, с щепоткой таинственности улыбнулся: — Верно. Причем, не только сейчас. — Что…? — упавшим голосом пробормотал Тэхён. Дурнота неприятным клубком подкатилась к горлу, и ледяной холод страха разлился в душе. — Я знаю, что вы встречались четыре года назад, — голос Юнги, приобретший подчеркнуто мягкие, спокойные, дружелюбные нотки, звучал для него как приговор. — Видел вас не единожды. — Ты следил, что ли, за мной? — взбесился Тэхён. — Боже сохрани, Тэхён-а! Городок у нас маленький. От всех спрятаться не удастся, хотя вы неплохо так старались. — Кто еще знает? — Судя по всему, из всей вашей большой и дружной семьи, — Юнги демонстративно медленным и задумчивым взглядом обвел всех сидящих за столом, — никто. — Почему же ты тогда ничего никому не рассказал? — Это не мое дело. — А сейчас стало твоим? — Тэхёна распирало от нахлынувшего лавиной, бессильного гнева. — Зачем ты мне это все рассказываешь? Ты затем явился сюда, чтобы это обнародовать? Сочная, искрящаяся веселой иронией, улыбка обозначилась на лице Юнги. — Ты разве сам уже не хочешь этого сделать? Как только все узнают о вашей истинности, Чимин быстренько откажется от свадьбы, и ты получишь своего Чонгука обратно. Сам того не желая, Тэхён задумался. Несмотря на пугающие мысли о скандале, который непременно разразился бы при таком раскладе, его внутренний омега даже удовлетворенно заурчал в предвкушении, что на его альфу больше никто не посмеет претендовать. — Не это ли был твой план? — Ч-ч-чего? — запинаясь, в неприятном и оглушающем изумлении пролепетал Тэхён. — Я даже не знал, кто жених Чимина… когда ехал сюда. На какой-то миг мажорное, бравое настроение Юнги как будто дало трещину, в глазах засквозило неподдельное удивление, но он лихо справился с ним. — Честно говоря, — с насмешливым задором смакуя каждое слово, Юнги положил руку на спинку стула, где сидел Тэхён, невзначай придвинувшись ближе, — идя сюда, я не ожидал, что все окажется настолько интересным. — Очень весело тебе, да, Юнги? — огрызнулся Тэхён, до крайности раздраженный его туманной и колкой манерой общения. — Какого черта тебе вообще надо? — Разве не понятно? Уж ты-то должен меня хорошо понимать, Тэхён, — сделал короткий покровительственный жест рукой Юнги и преспокойно пояснил: — То, что по праву мое. И эти права мне дала природа. Едва не разинув рот, Тэхён ошалело распахнул глаза, в замешательстве уставившись сначала на Юнги, а потом на Чимина, который в ответ, не отрываясь, сверлил взглядом то своего друга, то альфу. Мин Юнги и Пак Чимин — природная пара. В свое время Чимин порядком замучил Тэхёна нескончаемыми восторженными россказнями о своем истинном альфе Мин Юнги; и все бы хорошо, да только сам истинный альфа не спешил признавать омегу. Временами и Тэхён начинал сомневаться в чутье друга, ибо обычно представители альфьей породы склонны были незамедлительно и гордо заявлять свои права на понравившуюся омегу, а уж тем более, на истинную пару. Тэхён превосходно помнил, как в школьные годы Чимин, точно собачонка, бегал за Юнги, который был старше на два года и с этой огромной разницей в возрасте для них, учеников среднего звена, казался небожителем, как рьяно пытался обратить на себя его внимание, как, плюнув на собственную гордость, покорно сносил все насмешки, безразличие и обиды, пока раз за разом снежный король Юнги равнодушно отказывал ему во взаимности. После того, как Чимин окончил школу и поступил в колледж, у них завязались отношения. Правда, судя по тому, что пара регулярно со скандалами сходилась и расходилась, Юнги был так же неприступен и непреодолимо холоден, а Чимин продолжал изводиться и страдать, громким словом «отношения» называлось лишь совместное проведение течек. И вот теперь, спустя столько лет Мин Юнги почти откровенно высказался, что намерен продемонстрировать права на свою истинную омегу. — Как интересно, Юнги. Чимину, оказывается, давно следовало найти себе кого-то, чтобы ты признал его, — не смог удержаться от ехидного комментария Тэхён. Сузив глаза, Юнги метнул на него угрожающий взгляд, в котором блеснула холодная сталь. — Я бы советовал тебе молчать о том, чего ты не знаешь. — Так может, ты мне расскажешь? — храбрясь, спросил Тэхён. — В другой раз. — Ты ведь собираешься вмешаться…? — Тэхён не договорил, но Юнги понял его с полуслова. — А что, если да? — взгляд его, прямо обращенный к Киму, стал серьезным, цепким, пытливым. — Ты поможешь мне или выложишь все нашей сладкой парочке? Что ты будешь делать, Ким Тэхён? Тэхён, оцепенело замерев, не ответил. Последний вопрос Юнги молниеносно проник в его мысли, прочно укрепился, засел внутри, взбаламутив все чувства. Ему не оставляло стойкое ощущение, что Юнги спрашивал не только и не столько о свадьбе Чимина и Чонгука, а о чем-то еще, о чем-то более глубинном, стыдном и болезненном. Тэхён мучился, места не находил и лихорадочно тщился отыскать ответ на этот вопрос, не в силах ни на секунду избавиться от этих настойчивых, неугомонных мыслей все время до конца ужина, при скором и очень сумбурном прощании со всеми в шумной суматохе, по дороге домой, ночью, лежа без сна. «Уехать немедленно! Немедленно!» — заполошно билось у него в голове. Уехать и не видеть, как Чонгук на его глазах станет мужем другого. Тэхён был абсолютно уверен, что как только Чонгук перед алтарем подарит Чимину метку, свидетельство высшего совершения брака, он лишится жизни в тот же миг. Нет, он соберет свои вещи, сочинит правдоподобную сказку о производственной необходимости, ради которой его срочно вызвали на работу, и уедет из Йонджуля завтра же, чтобы больше никогда и ни при каких условиях не возвращаться. Принятое трусливое решение принесло минутное успокоение, резко разбитое вдребезги возмущением взбунтовавшейся гордости. Уехать так, почти позорно сбежать — означало обнаружить свою слабость перед Чимином и особенно перед Чонгуком. Но и оставаться здесь в таком безвыходном и мучительном положении у Тэхёна не было сил… Что он будет делать? Что? Не знавший покоя от этих тяжелых, неразрешимых мыслей, зверски вымотанный, Тэхён забылся беспокойным сном только под утро, но передышка была недолгой: его бесцеремонно разбудил звонок Чимина, звавшего его на репетицию свадебного макияжа. Тэхён кисло скривился, не желая принимать никакого участия в приготовлениях к этой свадьбе и нутром чуя, что сегодня ему предстоит очередной, не слишком приятный разговор. Но отказаться не посмел. Чимин, как обычно, встретил друга в непринужденном, благожелательном настроении, но под этим внешним спокойствием угадывалось крепко зажатое, накаленное нетерпение. Тэхёну лишь оставалось ждать, когда оно дойдет до точки кипения и выплеснется наружу. — Как тебе Чонгук? — спросил Чимин, когда после похода в салон они устроились за самым дальним столиком в небольшом полупустом кафе отдохнуть и перекусить. «Господи, только не это! — мысленно Тэхён взревел, будто раненый зверь. — Еще не хватало слушать, как они познакомились и как его приняли его родители. Конечно, как они могли не принять сына Пак Чанёля? Давай же, Чимин, хватит ходить вокруг да около, спроси о том, что тебя действительно волнует». — Хороший, — наигранно безразлично повел плечами Тэхён, без особого аппетита подцепив на вилку листок салата. Чимин оторвался от созерцания своей тарелки и бросил на друга озабоченный взгляд чуть прищуренных глаз, умело подчеркнутыми нежными и свежими оттенками теней. Его и без того слабоватая выдержка живо рассыпалась, как карточный домик. — А о чем вы вчера говорили с Мином? — прилагая видимые усилия, чтобы казаться как можно равнодушнее, будто бы между прочим поинтересовался Чимин. — Что? — жуя салат, Тэхён искусно сделал вид, что не расслышал. — Я спросил, — теряя последние крохи терпения, вспыльчиво повысил голос Чимин: — о чем вы так душевно беседовали вчера с незваным гостем Мин Юнги? — Ах, ты об этом, — Тэхён намеренно наградил друга самой естественной и игривой улыбкой, словно озвученное Чимином и внимания-то не стоило. — Он предложил мне стать его парой. Чимин сначала побледнел, как полотно, а потом побагровел до угрожающе темного цвета, и даже фарфоровый плотный слой из бб-крема, пудры и румян оказался бессилен скрыть эти метаморфозы. Из глаз посыпались искры, его затрясло, а на лице за пару секунд промелькнул обширный калейдоскоп эмоций: удивление, неверие, растерянность, ужас, слепая ярость, осознание происходящего. — Ты же шутишь, Тэхён? — дрожащим голосом выговорил он. — Разумеется, шучу, — тихо засмеялся Тэхён. — А почему ты так переживаешь? — Так за тебя, Тэтэ, — заметно расслабившись и облегченно выдохнув, фальшиво разулыбался Чимин. — Не хочу, чтобы ты общался с этим несносным типом. «Наглая ложь», — не сомневался Тэхён, а Чимин, окончательно придя в себя, продолжал распинаться в театральном возмущении: — Он вообще не должен был приходить. Его никто не звал. Видеть его не желаю! Пусть катится куда подальше. У меня есть Чонгук. — Ты его любишь? — посерьезнев, резко задал вопрос в лоб Тэхён. — Кого? — испуганно ойкнул Чимин и стал похож на нерадивого воришку, пойманного на месте преступления с поличным. Тэхёну чудилось, что в этот момент Пак думал именно о Юнги. — Чонгука. — Конечно! — вздохнув свободно, с жаром воскликнул Чимин. — Он лучший альфа на всем белом свете. — А Юнги? — Что Юнги? А что с Юнги? Юнги — это пройденный этап. Мы же вроде это уже обсудили, Тэтэ. — Ну, не просто же так он заявился вчера к вам домой. — Он заявился затем, чтобы продолжить свои издевательства надо мной, — жестко припечатал Чимин. — Ему это очень нравится, понимаешь? Он обожает измываться над моими чувствами к нему. На протяжении всех этих лет. — А как же ваша истинность? — не отступал Тэхён. Чимин легкомысленно отмахнулся: — Куча народу совершенно спокойно живет без этой истинности. — Пока ее не встретили — да. Но после того, как познаешь своего истинного, уже невозможно… — О да брось, Тэхён-а! — мрачно осклабился Чимин. — Сам-то, живя в Пусане, много вспоминал о своем Предназначении? — Что? — обескураженно просипел тот — из груди разом выбило весь воздух. — Хотя я и подозреваю, что он тот еще подлец, раз ты так стремительно удрал в Пусан четыре года назад, — сосредоточенно, почти деловито рассуждал Чимин, — но если ты утверждаешь, что невозможно жить без истинного, познав его, то… — О чем ты говоришь? — прочистив горло, попытался выкрутиться Тэхён без всякой надежды на успех. — Не было у меня никакого истинного. Чуть наклонив голову вбок, Чимин растянул губы в уветливой, снисходительной полуулыбке: — Ну, Тэхён-а, не надо врать-то. Да, ваши отношения были большой тайной, и мы все до сих пор не знаем даже имени этого альфы, но, Тэхён-а, ты в то время просто сиял от счастья. От счастья встречи с истинным. Уж я-то знаю, что это такое. Знал, — угрюмо поправился он. — Что ж ты раньше мне об этом не поведал? — взъерошился Тэхён, раздосадованный треклятой осведомленностью друга. — Поначалу мы ждали, когда ты сам все расскажешь, — пустился в терпеливые объяснения Чимин. — Потом, когда у вас, очевидно, произошел разрыв, мы не хотели лишний раз лезть к тебе в душу. Ну, а спустя время, это перестало иметь смысл — напоминать тебе об этом, ворошить прошлое. Тэхён не стал утруждать себя ответом — сидел и мучительно переваривал услышанное. В сотый раз он сходил с ума от безысходности, кричал про себя и проклинал все на свете за то, что добровольно дал впутать себя в этот темный кошмар. — Ну так что, Тэхён-а, нормально же тебе живется без него? — провокационно осведомился Чимин. — Ну вот и мне будет неплохо. — А если я скажу, что ненормально, Чимин? — вызывающе, с надрывом произнес Тэхён. — Что, если я скажу, что мне настолько плохо без него, что хоть в петлю лезь? — как только слова слетели с губ, так свободно и уверенно, Тэхён понял, что это чистая правда. Правда, которую в глубине своей души он знал с самого начала и которой боялся, как огня. Глубокое сострадание отразилось на лице Чимина, глаза его увлажнились, и в горячем приступе участия рваным движением он попытался взять руки друга в свои: — Тэтэ, родной, я не знал, что все обстоит так ужасно… — Нормально, — положив сцепленные ладони на колени, сурово отбрил Тэхён, успев не единожды горько пожалеть, что вообще заикнулся на эту тему. — Ты прав, Чимин. Без истинности можно спокойно прожить. — Нет, погоди! — заведенного с пол-оборота Чимина было уже не остановить. — А тот альфа… Может, можно еще все исправить? Ты бы смог его простить? — Господи, Чимин-а! — взвыл Тэхён, не зная, куда деваться. — Ты даже не представляешь, о чем говоришь! — Ну почему? — взмолился Чимин. — Да потому что! — вмиг утратив остатки самообладания, вышел из себя Тэхён. — Я не хочу об этом говорить, ясно тебе? — Но, Тэтэ, а как же… — вновь ласково начал Чимин, круглыми глазами смотря на друга, и этот примирительный, полный искренней жалости, тон и ясно написанное на лице Пака запальчивое желание помочь и утешить стали последней каплей, переполнившей чашу терпения Тэхёна. — Оставь меня в покое, Чимин! — рассвирепев пуще прежнего, осатанело рявкнул он. Находиться рядом с Чимином стало для него невыносимо, и он был готов бежать куда глаза глядят, хоть прямиком в ад. Решительно вскочив со стула, Тэхён трясущимися руками выудил из кошелька деньги, швырнул их на стол и, предпочтя не обращать внимания на состояние Чимина, пулей вылетел из кафе. Он несся стремглав по улице, лицо, обдуваемое легким ветерком, нестерпимо горело, кровь оглушительно шумела в ушах. И гнев, чудовищный, яростный и всеобъемлющий, от которого было не убежать, раздирал ему душу. Тэхён остервенело злился на всех и сразу, на весь мир, и особенно на себя. Если бы только Чимин имел хотя бы малейшее представление, о чем говорит, он бы никогда… Нет, даже думать об этом являлось для Тэхёна сущей мукой! Тэхён не мог, не должен был, не имел никакого права заводить разговор с Чимином на эту скользкую и больную тему, а после, будучи виноватым в развернувшейся сцене, еще и срывать свою злость на ни в чем не повинном друге. К слепящей злости примешивался еще целый ворох испепеляющих чувств, сплетшихся в сложный, перепутанный и колючий клубок: боль, страх, потерянность, вина, горечь — чувства, необъятная и уничтожающая сила которых давила, теснила и выгрызала самую его омежью сущность. Примчавшись домой, раскрасневшийся и запыхавшийся, Тэхён тяжело опустился на маленький стульчик в прихожей и, силясь восстановить сбивчивое дыхание, от всего сердца возблагодарил небеса, что папа на работе и не может наблюдать его в таком потрепанном, полубезумном и расстроенном состоянии. Еще один разговор по душам он бы не пережил, а так у него в запасе достаточно времени, чтобы отдышаться, утихомирить ноющую боль в груди и встретить папу с самым умиротворенным видом, не вызывая и тени подозрений. Чтобы отвлечься от мрачных дум, Тэхён решил заняться готовкой ужина, но работа шла плохо, не ладилась, все валилось из рук, и он провозился до самого вечера с несколькими простыми блюдами, так ни одного и не закончив. — Стряпаешь, сынок? — вернувшийся домой папа с радушной улыбкой заглянул на кухню. — Пытаюсь, — криво усмехнулся в ответ Тэхён. — Поможешь? — Только руки помою. Пока До Кёнсу преодолевал расстояние от прихожей до ванной, веселой трелью разразился на всю квартиру телефон. Помешивая деревянной лопаточкой разварившийся рис, Тэхён внутренне сжался, отчаянно молясь всем богам, чтобы звонил кто угодно, лишь бы не Чимин. — Это тебя, — едва слышно прошелестел папа, войдя на кухню и протягивая массивную трубку сыну. — Это Чимин? — одними губами прошептал Тэхён, стремясь ничем не выдать вновь охватившего его беспокойства. Папа отрицательно качнул головой. — Не успел приехать, так уже нарасхват, — он с озорным добродушием потрепал сына за щеку и, вложив в его руку трубку, взялся бойко хлопотать на кухне. — Я слушаю, — возвестил Тэхён, и когда на том конце провода ему ответили, он тут же крепко пожалел о своем молчаливом, опрометчивом желании не слышать Чимина. — Ты, — аура незримой силы ровного властного голоса Чон Чонгука чуть не сшибла Тэхёна с ног, — сейчас собираешься, выходишь из дома и садишься ко мне в машину. Задохнувшись, Тэхён на подгибающих ногах прошмыгнул в коридор, остро ощущая, как взмокли ладони, запылали щеки и как порывисто слабела его душа перед волей истинного альфы. — С какой такой стати? — борясь с собой изо всех сил, Тэхён сумел придать своему голосу нотки убийственного и дерзкого пренебрежения. — Нужно поговорить. — Да ну? — в издевательски показушном удивлении охнул Тэхён. Несокрушимое превосходство альфы и его холодноватый, повелительный, не допускающий возражений, тон разозлили омегу до невозможности. — И о чем же нам с тобой разговаривать? — Притворяешься, что не знаешь? Не испытывай моего терпения, омега, и выходи. Немедленно. — А если не выйду? — Тэхён прекрасно понимал, что не следовало играть с огнем, но проснувшийся дух противоречия был очень крепок. — Если не выйдешь, — вкрадчиво произнес Чонгук, и его голос, чуть хрипловатый, мягкий и обманчиво ласковый, таил в себе нешуточную угрозу, — я поднимусь к тебе и поведаю твоему папе правду о нас с тобой. Хочешь? Тэхён, разумеется, не хотел. Нервно облизнув пересохшие губы, он с тягостной досадой осознавал, что придется смириться и все же принять условия Чонгука. Другого выбора его истинный альфа ему не оставил.