Апрель, 1923

— Я вижу, ты с рвением отнесся к исполнению своих новых обязанностей. Жан поднял голову: у его стола стоял Найл Доук. — Да, капитан. — Похвально, — произнес Доук. Он окинул Жана задумчивым взглядом, поправил стопку документов. Разговор как будто себя исчерпал, но уходить Доук не спешил. Жан покрутил карандаш в пальцах, неловко потер шею, не зная, стоит ли ему самому сказать что-то еще или просто дождаться, пока Доуку надоест торчать у него над душой. Наверное, если бы Марко был здесь, он бы придумал, как избавиться от начальника, но, как назло, пятнадцать минут назад Марко ушел за булочками. Время было обеденным, хотелось перекусить. — Если не возражаете, капитан, я, пожалуй, вернусь… — Как поживают утки в Центральном парке? — перебил его Доук. — Ривай все еще кормит их в обеденный перерыв? — Что? — глупо брякнул Жан. Сердце ухнуло вниз, потом подскочило к самому горлу и пустилось вскачь. Доук смотрел на Жана ледяным взглядом, и легко можно было забыть о том, что встреча с другим полицейским — это еще не преступление. — Одна маленькая птичка напела мне тут, что вы двое встречались с Риваем Аккерманом, — сказал Доук. Откуда он знает об этом, отчаянно билось у Жана в голове, кто ему рассказал? Неужели Ханджи? Или он случайно услышал их с Марко разговор? Или специально подслушал? Доук сощурился, вглядываясь в лицо Жана: — Ну как? Вы плодотворно пообщались? Выдающийся детектив поделился с вами секретами мастерства? — Д-да, капитан, это было очень… познавательно. — Жану пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы голос звучал спокойно. Он сглотнул, облизнул пересохшие губы. Все в порядке, уговаривал он себя, все в полном порядке. В конце концов, какое Доуку дело до того, чем они с Марко занимаются в свое личное время? — Познавательно, — протянул Доук и неожиданно рявкнул: — Черта с два! — Он с грохотом ударил кулаком по столу и навис над Жаном. — Чертов идиот, я же сказал тебе: не лезь в это дело! Не смей копаться в этой проклятой истории с «Марией»! Ты хоть понимаешь, под кого ты роешь? Ты понимаешь, насколько это опасный человек?! — Он перевел дыхание и добавил тихо: — А если на себя наплевать, хотя бы о нем подумай. Доук мотнул головой куда-то в сторону, и Жан обернулся, следуя за его взглядом. В дверях замер изумленный Марко. К груди он прижимал коричневый бумажный пакет из булочной; волосы растрепались на апрельском ветру, щеки раскраснелись — он спешил обратно, наверняка почти бежал. Как чувствовал, наверное, что Жана нельзя надолго оставлять одного. Жан застыл, разглядывая знакомые черты; сказанное Доуком доходило до его сознания медленно, неохотно, словно пробиваясь сквозь плотный слой ваты. Получается, что своим расследованием он… ставит под удар Марко? Жан обернулся — но Доук уже хлопнул дверью своего кабинета. Раздался топот, и в следующее мгновение Марко оказался рядом с ним. — Что случилось? Что он тебе сказал? — Он знает, что мы ходили к Риваю, — сипло откликнулся Жан. Только сейчас он понял, что его бьет крупная дрожь. — Ну и черт с ним, пусть знает, — сказал Макро и припечатал свои слова, плюхнув на стол пакет с выпечкой. — Жан. Мы добьемся своего, восстановим справедливость. Просто не дай ему себя запугать. Жан кивнул, на секунду прикрыл глаза ладонью. Чужая рука ободряюще сжала его плечо. Марко в него верил. До конца рабочего дня он старался не попадаться Доуку на глаза. Впрочем, безуспешно: тяжелый взгляд давил на плечи и жег затылок. К счастью, была среда, и это означало, что в шесть Доук собрался и ушел: его ждал ужин в кругу семьи и в компании Эрвина Смита. Ровно в пять минут седьмого за начальником захлопнулась входная дверь, и Жан еле высидел оставшийся час. Надеть вечером шляпу и выйти из участка стало сущим избавлением. На ступеньках Жан с наслаждением потянулся и вдохнул полной грудью сладкий весенний воздух. Его накрыло волной облегчения, хотя самое трудное — визит к Джозефу Кэрри — им еще только предстояло. — Сегодня такси ловить не будем, — сурово предупредил Марко, хотя это было лишним: денег на такую роскошь у них все равно уже не осталось. Часть пути они проехали на трамвае, часть — прошли пешком. Жан специально упросил Марко вылезти на пару остановок раньше, чтобы немного успокоиться и упорядочить мысли. Мэдисон-авеню приветствовала их веселым вечерним шумом. — Припугнем его хорошенько. Припрем к стенке и будем трясти, пока все не выложит. — По-твоему, Шадис его не тряс? — усомнился Марко. Жан пожал плечами: — Трясти — наверняка тряс. А вот ноги переломать вряд ли обещал. — А ты собираешься ломать ему ноги? Они свернули на Пятьдесят пятую улицу; миновали какое-то дешевое кабаре и расположенную по соседству стройку. Впереди показался многоквартирный дом из красного кирпича — старый, уродливый, страшный. Жана всегда удивляло то, как близко в Нью-Йорке находятся роскошь и трущобы. — Я собираюсь пообещать сломать ему ноги. Обещать и делать — вещи разные, но наш приятель может об этом и не знать. Кроме того, — Жан остановился перед нужным подъездом, — он нас не ждет. Полгода тому назад Шадис изо всех сил пытался его прищучить, и потому он был наготове. Мы станем для него неожиданностью — а в неожиданных ситуациях люди чаще допускают ошибки. Он сверился с часами: стрелки показывали четверть девятого. Если Шадис прав, то Кэрри уже должен был прийти. А если нет, то ничто не мешало им подождать его парой площадок выше. — Ну что, готов? — спросил Жан, и Марко кивнул в ответ. На лестнице воняло помоями и острыми специями, из-за дверей доносились крики, смех и плач. Нью-Йорк жил своей жизнью. Они поднялись на третий этаж; Жан нажал на кнопку звонка, встав так, чтобы его нельзя было увидеть в глазок. Он прокашлялся, готовясь отвечать на вопрос: «Кто здесь?» — но вопроса не было. Не было даже минутной заминки. Дверь распахнулась, и на пороге показался хозяин. — Привет, — сказал ему Жан и, ухватив за горло, толкнул внутрь темной прихожей. Кэрри потребовалось несколько секунд, чтобы понять, в чем дело. Он ошалело хлопнул белесыми ресницами, словно не мог поверить своим глазам, и забился в руках Жана. — Пусти… Пустите… — в ужасе хрипел Кэрри. Он был на удивление мелким и щуплым, с тонкими бледными губами и зарождавшейся лысиной. Точно так же в газетных шаржах выглядели жалкие комические персонажи: бродяги, замученные разнорабочие, зашуганные большими боссами клерки. На мгновение Жану стало противно от мысли, что придется пугать и мучить этого несчастного слабого человека — но он затолкал сострадание поглубже. — А ну заткнись, ублюдок! Говорить будешь, когда я скажу. Понял? Кэрри быстро закивал. Что же, если они хотели застать его врасплох, им это удалось. Боковым зрением Жан видел Марко, но тот не вмешивался. — Значит так. Мы в курсе, что ты продаешь полицейские стволы гангстерам. — Кэрри хотел возразить, но Жан крепче сжал его горло. — Спокойно. Мы не собираемся тебя арестовывать, дружище. В крайнем случае мы тебя просто пристрелим. На мой взгляд, крысы, которые воруют у полиции и продают оружие убийцам и грабителям, только того и заслуживают. Ты согласен? Я считаю, что тратить деньги налогоплательщиков на то, чтобы держать тебя в тюрьме, — это просто возмутительные траты. Ну как? Успеваешь за ходом моей мысли? Для убедительности Жан вытащил револьвер и повел им у Кэрри перед носом. — Но это крайний случай, дружище. Надеюсь, ты не станешь до этого доводить? — Нет, — залепетал Кэрри. Его взгляд был прикован к дулу. — Нет, нет… — Отлично, — сказал Жан. — Значит, мы сработаемся, потому что на самом деле мы все здесь — славные ребята. По-твоему, мы могли бы стать друзьями? А всего-то и нужно, чтобы ты нам кое о чем рассказал. Животный ужас в глазах Кэрри сменился надеждой. Жан не сомневался: «клиент» готов. Если бы речь шла об официальном расследовании, такие методы вряд ли понравились бы начальству. Но ведь они не собирались тащить Кэрри в суд. Жан слегка разжал пальцы, чтобы Кэрри было удобнее отвечать, и спросил: — Ты знаешь Райнера Брауна и его ребят? — Да, да-да, знаю, я их знаю, — торопливо заговорил Кэрри. — Они покупают у меня стволы, да, я знаю их. Берут Смит-Вессоны, и пули к ним, и два месяца назад взяли автомат Томпсона… — Очень хорошо, молодец, — похвалил Жан. — А когда они придут к тебе за товаром в следующий раз? Все складывалось как нельзя лучше. Сейчас они выяснят, когда Браун придет за следующей партией оружия; подготовят засаду — сами или, может быть, с помощью Ривая — и возьмут мерзавцев тепленькими. Вряд ли крупные боссы станут выгораживать своих шестерок, которые прокололись так глупо, а значит, Браун, Гувер и Леонхарт сядут. Надолго сядут. Перед внутренним взором возникла сцена в суде: троим головорезам оглашают обвинительный приговор. Замечтавшись, Жан не сразу понял, что Кэрри молчит. — Ну? Язык проглотил? Кэрри съежился, втянул голову в шею и едва слышно выдохнул: — Сейчас. — Что? — ахнул Жан. — Они придут сейчас, — дрожащим голосом повторил Кэрри. — Я ждал их, я думал, это они, я не спросил только поэтому — я даже не думал, что это облава, я… Дверной звонок грянул небесными трубами, возвещавшими наступление Судного дня. Жан в ужасе обернулся к Марко: теперь они не могли даже убраться отсюда незамеченными, не говоря уже о том, чтобы подготовить засаду. — Открывай им как ни в чем не бывало и веди к товару, — хладнокровно сказал Марко и скомандовал, обернувшись к Жану: — В комнату, быстро. — Попробуешь нас подставить — пристрелю, — пообещал Жан. Кажется, Кэрри ему поверил. В комнате было сыро и холодно, откуда-то тянуло сквозняком — должно быть, из щелей в окне. Мебели почти не было: стол, на котором стояла пара ящиков, два стула и тахта, кое-как застеленная бурым покрывалом. Здесь не жили — только совершали сделки. Единственным, о чем хозяин позаботился, были шторы. Тяжелые и плотные, они спускались до самого пола, надежно защищая людей в комнате от посторонних глаз. К этим-то шторам Марко и толкнул Жана: — Прячься! А там посмотрим, как оно обернется. Убежище едва ли могло считаться надежным, но другого у них не было. Время истекало: из прихожей уже доносился голос Анни Леонхарт. Жан нырнул за штору, вжался спиной в стену; придержал колышущиеся складки ладонью. В этот момент Кэрри ввел посетителей в комнату. — Вот, пожалуйста, сюда, да, сюда, вот, да, вы же все знаете, вот, специально для вас… — Он суетился: запинался, частил. Жан не видел его, но без труда мог представить, как Кэрри переминается с ноги на ногу и взмахивает руками. Интересно, как быстро его покупатели заподозрят неладное? Марко осторожно раздвинул шторы и выглянул в образовавшуюся щель. «Двое», — показал он на пальцах. Должно быть, к торговцу оружием поднялись только Браун и Леонхарт; Гувера наверняка оставили в машине. Райнер Браун заговорил, подтверждая эту догадку. — Что-то ты дерганный сегодня, — обратился он к Кэрри. — Что такое? — Ничего! — выпалил тот — слишком быстро, чтобы ответ звучал правдоподобно. Он и сам понял это и тут же спохватился: — Ничего особенного, просто… Показалось мне, что, может быть, хвост… Когда я отъезжал от склада, там как будто… — Хвост? — перебил Райнер. — Тогда давай заканчивать поживее, не хватало только дождаться облавы. — Да-да-да, конечно, конечно, — снова зачастил Кэрри. Жан готов был поспорить, что сейчас он трясся как осиновый лист и обливался потом. Раздался глухой стук: Кэрри выкладывал оружие на стол. — Вот, дамы и господа, пожалуйста, обратите внимание, новая модель… Сорок пятый калибр, стреляет дальше, можно приставить штык… — На черта мне штык? — раздраженно оборвала его Анни. Кэрри подавился собственными словами и умолк; послышалась возня, щелчок, потом еще один — кто-то передергивал затвор. Анни или Райнер — а может, оба — осматривали оружие. Оставляли на нем свои отпечатки. Марко напрягся, медленно поднял руку и резко махнул. Пора было действовать. Жан выскользнул из-за шторы. Для того чтобы пересечь комнату, ему понадобился всего один шаг. — Ни с места, — произнес он, прижимая дуло к затылку Анни Леонхарт. Марко держал на прицеле Райнера. — Без глупостей, детка. Держи руки на виду. Она все еще сжимала ствол, который собиралась купить у Кэрри — это был Томми-ган. Будь он заряжен, это доставило бы хлопот, но Кэрри из соображений собственной безопасности не стал бы предлагать покупателям заряженный пистолет-пулемет. — Вот оно что, — хмыкнул Райнер и поднял руки вверх. — Хвост, значит. — Ах ты ублюдок, — спокойным голосом произнесла Анни. А затем направила пулемет на Кэрри и дала очередь. Звук выстрелов оглушил Жана, сбил с толку, ударил по барабанным перепонкам. Он растерялся — на долю секунды, не больше, но этого хватило, чтобы опоздать. Тело Кэрри отбросило к стене, и в тот же мир Райнер потянулся к кобуре, но выхватить оружие не успел. Марко выстрелил первым: Райнер схватился за грудь, упал в темный проем двери. Затрещал Томми-ган, Марко дернулся в сторону, но первые пули успели пробить ему плечо. Грянул новый выстрел — это палец Жана сам собой надавил на спусковой крючок. Анни рухнула к его ногам; из-под шляпки по шее потекла тонкая алая струйка. В прихожей хлопнула дверь — Райнер Браун уносил ноги, но Жану было плевать. Сейчас его волновало одно — Марко. — Марко! Он лежал у стены, зажимая ладонью раны на правом плече. Между пальцами сочилась кровь. — Все… в порядке, — хрипло прошептал Марко. Он силился улыбнуться, но Жан видел, что ему больно — и от этого внутри все переворачивалось. — Все х-хорошо, это… ерунда… Царапина… Хотелось выть, биться головой об пол, но сейчас истерика была непозволительной роскошью. Прежде всего нужно было позаботиться о Марко. — Потерпи, — выдохнул Жан. — Потерпи, я сейчас! Он даже не пытался искать в этой квартире телефон. Вместо этого Жан опрометью вылетел на лестничную клетку и заколотил в соседнюю дверь: — Откройте, полиция! — И заорал, стоило только хозяйке показаться на пороге: — Вызывайте скорую, живо! Офицер полиции ранен!