hunting

      Этой ночью мне снились кошмары. Опять.       Что ж, стоит признать, что я в последние месяцы вообще мало спал. То меня разрывало от кашля, да такого, что, казалось, выплюну легкие со следующим позывом, то всё тело ломило и ныло. В такие моменты хотелось вывернуть конечности в обратную сторону, лишь бы это прекратилось. А если мне становилось лучше, что периодически случалось, я видел ужасные сны и просыпался в холодном поту уже не от жара, а от ужаса.       В этот раз всё повторилось. Один и тот же сон, одни и те же события. Как я убиваю людей одного за другим, разрубаю их тела на части, а потом стою в липкой горячей крови. Как юноша смотрит мне в глаза и говорит, что Боги меня накажут, и я сам убиваю его, хотя наяву я не смог этого сделать. Я вижу дом своих родителей, вижу свою сестру, как она плачет, вжавшись в угол, и умоляет меня не трогать её. Я хочу её успокоить, но она только громче кричит и называет меня убийцей. Я оборачиваюсь: за спиной стоит Шиварисс с налитыми кровью глазами. Он нападает на меня и шипит, и это шипение звучит даже тогда, когда я убиваю его, пронзив своим клинком. Шипение смешивается с криками, и я уже не понимаю, где я нахожусь. Отчетливо слышу повторяющуюся фразу:       Боги накажут тебя…       Боги… накажут тебя…       Я слышу чей-то неприятный смех, а после падаю в бездну… и просыпаюсь.       Это повторялось из раза в раз. Как только болезнь чуть-чуть отступала, кошмары возвращались. Потом болезнь снова брала своё. Это был замкнутый круг, из которого я не мог никак выбраться. Мне просто хотелось забыться, хотелось, чтобы всё закончилось…       Теперь, когда я нашел Теру и попросил прощения, я мог прекратить бежать от судьбы. Главное, что я нашёл её.       Утром, когда сестра ещё сладко спала, я выпил зелье, которое она принесла ночью, и вышел из хижины. Небо прояснилось, и, глядя на него и кружащего над лесом сокола, я понял, что впервые за долгое время я абсолютно свободен. Я сделал то, ради чего боролся с хворью. Нашёл сестру. Она — единственный человек, оставшийся у меня в целом мире. И неважно, простила она меня или нет. Важно то, что я хоть попытался.       Я вернулся в дом. Кинжал, который я от скуки точил ночью, был воткнут мною в скамью. Я уже и сам забыл, что оставил его так. Решив, что Тера может возмутиться, если это увидит, я поспешил его забрать. В который раз я преподнёс оружие поближе к лицу, дабы рассмотреть. Мне нравилось любоваться тем, как только-только заточенное лезвие поблёскивает на свету. Это завораживает.       Мне с детства нравились небольшие клинки. Было в этом виде оружия что-то притягательное. Легкие, удобные в применении, на первый взгляд безобидные, но смертоносные в бою. Если, конечно, ты знаешь, как их использовать.       На меня начали вновь накатывать воспоминания. Тяжело выдохнув, я, не убирая кинжал, вышел из дома сестры и облокотился на один из его углов. Этот маленький клинок, казалось, был самым простым, но для меня он многое значил. Именно с него всё началось тогда, много лет назад.       Стальной кинжал с высеченным на рукоятке символом Империи. Тогда, в далеком прошлом, у меня их было два. Второй кинжал я подарил Ширваниссу. Давным-давно. Кажется, он променял его на выпивку в первые же сутки. Тогда мне было как-то побоку. Сейчас это обрело смысл.       В Малабал Торе подобных клинков я не встречал, так что они казались мне диковинными. Лишь потом я узнал, что в Сиродиле ими никого не удивить, слишком уж распространенное было оружие. Стало быть, цена, которую за них выставил тот торговец, себя вовсе не оправдывала…       Я вспомнил, как уговорил Теру выкрасть деньги, дабы заполучить желаемое. Сейчас я понимал, что она вовсе не хотела этого. Я, вероятно, сильно давил на неё, и моя малышка-сестра не смогла отказать. С тех пор, как по моей вине Тера взяла в руки отмычку, оружие стало особенным. Раньше я не придавал значения, но за последние месяцы я остро ощущал энергетику, исходящую от кинжала. Он — начало.       Мне нужно было уходить, но ноги не слушались. Уйти вот так, не попрощавшись? Да ещё и после всего того, что было? После всего того, что я сотворил? Не думаю, что я мог. Хотя я собирался сброситься с гор Джерол после встречи с Терой, чтобы прекратить свои мучения, сейчас я смотрел на них и думал только об одном: «Как же красиво».       Слишком красиво, чтобы оставлять свой поганый след в таком месте. Да и что уж там, мне было просто страшно уходить. Пока я искал Теру, я хватался за жизнь, держался за неё из последних сил. И теперь мне не хотелось отпускать…       Легкие вновь сдавило, и я закашлялся. Тера так хотела мне помочь… Я не был уверен, что до конца понимал её мотив. Я задумался: «А как бы я поступил на её месте?..» Задумался и осознал, что, вероятно, повел бы себя как последняя скотина.       Тера всегда была доброй. Сердобольной, я бы даже сказал. Сколько её помню, ею руководили высоконравственные принципы. Сам не знаю, как мне удалось уговорить её пойти на кражу. Без меня она бы о таком даже не подумала, я уверен. А я… Что ж, стоит признать, что за подобного рода мелкие дела меня угрызения совести никогда не мучали. И сейчас, оглядываясь назад, я пытался найти ответ на вопрос: «Почему?»       Я ощутил острую необходимость забыться. Хоть ненадолго, но уйти от всего этого. Спрятаться от собственных мыслей в пелене алкоголя. Тера этого не одобрит, но меня так колотило от ненависти к самому себе… Может, я не напьюсь до беспамятства, но хоть немного промочить горло было необходимо.       Вернулся в дом, начал рыться в собственной сумке. Ни единого септима. Глянул на всё ещё сладко спящую сестру.       Нет.       Решив, что разберусь с деньгами на месте, я покинул хижину. Брать деньги у Теры я бы не стал, хоть и знал, что они у неё есть. Я и так слишком низко пал, это было бы последней каплей. А мне не впервой дурачить людей в тавернах. Кто-нибудь да нальет за свой счет уставшему, потерявшему счет дней путнику…

***

      Рифтен мне понравился. Да, тут отвратительно пахло, да и люди все были какие-то неприветливые, озлобленные, но что-то в атмосфере города было притягательным. То ли деревянные мостики, то ли не стихающий шум, доносящийся с рыночной площади. То ли женщины… Да, нордки обладали манящей красотой. Высокие девушки с ясными глазами и густыми косами… Определённо в моем вкусе.       Немного отталкивали от здешних красавиц только воспоминания о моей женщине. Рана ещё не затянулась. Меня откровенно тянуло попробовать что-то новое достаточно давно, но душевная боль сковывала.       Я остановился напротив ночлежки Хельги и, нахмурив брови, долго всматривался в вывеску, со скрипом покачивающуюся на ветру. Когда мы с Терой продавали дичь на рынке, мне посчастливилось познакомиться с хозяйкой этого заведения. Она не могла не привлечь моего внимания, и, по правде сказать, мне хотелось наведаться к ней. Но, кажется, желание напиться всё-таки брало верх, так что я развернулся и побрел в сторону таверны. Меня заметно покачивало из стороны в сторону.       Резкая боль, пронзившая грудь, заставила согнуться пополам. Левой рукой удалось ухватиться за перила мостика, и я почти повис на них. Мир словно перевернулся на мгновение, а после вовсе исчез в черной пелене.       Послышался чей-то голос, я ощутил присутствие незнакомца совсем рядом. Кто-то взял меня за плечо и неаккуратно, рывком поднял с колен. Пелена стала рассеиваться, и я посмотрел на нависшую надо мной фигуру.       — Вы слышите?       Редгард. Какой-то перепуганный, дерганный, что ли. Неужели так шокирован моим внезапным падением? Обычно люди решают, что я просто вусмерть пьяный и проходят мимо. Необычно, однако.       — Д-да, — прокряхтел я, переводя дыхание. Редгард отпустил меня, но отходить не стал. Похоже, боялся, что я снова рухну, — порядок.       — Может, я могу вам помочь как-то?..       Ещё раз заглянул в эти наивные темные глаза, оценивающе пробежался по пареньку взглядом. Что ж, может он и сможет мне помочь.       Вместе дошли до таверны. Мы немного поговорили, и мне удалось убедить своего нового знакомого, что боль, которую я испытываю, целиком и полностью душевная. А как залечиваются такие раны? Конечно же бутылкой чего-нибудь горячительного. И не одной.       Мы сели за свободный столик, и Шадр, так звали редгарда, начал суетливо искать по карманам деньги. Я пристально наблюдал за его движениями, но старался не подавать виду, ведь это могло его спугнуть. Уж слишком он был дерганный.       — А когда я проснулся, она исчезла, представляешь? Исчезла со всеми моими септимами, со всеми драгоценностями! — кажется, я весьма успешно изображал из себя жертву, так что Шадр даже ахнул. Я сдержал улыбку, тяжело вздохнул и облокотился на стол, закрыв лицо рукой. Столик заскрипел и чуть сдвинулся.       — Эти женщины… Коварные… — паренёк хотел сказать что-то ещё, но замялся и оглянулся, будто бы за ним кто-то стоял. Но там никого не было. — Как им доверять после такого?       Я сдержал смешок и кашлянул в кулак.       — Ты тоже пережил подобное?       — Я… н-нет, — уф, сказал, как отрезал. Так я и поверил. — Кирава!       Киравой оказалась управляющая таверны. Аргонианка. От её вида у меня внутри что-то сжалось. Не только потому, что мой лучший друг был представителем этой расы, но и потому, что выглядела она совершенно измученной. Стало быть, многие сейчас переживают не лучшие времена. Я попытался сделать даме комплимент, думал, это заставит Кираву улыбнуться, но ошибся. Она злобно прошипела что-то и удалилась за стойку.       — Ого… Давно не видел её такой, — удивился Шадр. — Ты это, не бери в голову. Наверное, у неё был тяжелый день.       Я и не собирался брать это в голову, но для своего собутыльника сделал вид, что расстроился ещё сильнее. Вскоре перед нами уже стояла бутылка дешёвого вина, и единственное, о чем я думал — это как бы поскорее её опустошить.

***

      Одной бутылкой я не ограничился.       Не буду лгать: я плохо помню, что и кому говорил. Но, кажется, говорил я убедительно и очень много, потому что когда Шадр уже еле выговаривал слова, хотя выпил намного меньше меня, мне продолжали наливать. Я познакомился практически со всеми в этом богами забытом заведении и, клянусь, каждому я рассказывал новую историю своей жизни, одну трагичнее другой. Местные с удовольствием проглатывали каждое бредовое предложение, и это раззадоривало меня всё больше и больше.       Возможно, конечно, они понимали, что я вру, но я делал это настолько искусно, что им стало интересно, что ещё я могу выдумать. А я и сам не знал, на что способен. Я рвал глотку, кашлял и снова восклицал, разнося по залу все ужасы своей судьбы. А далее слёзы, смех, вопли… Проще говоря, весь тот пьяный бред, который лез мне в голову.       — Может хватит?! — крикнул кто-то в толпе зевак, и я на удивление быстро среагировал. Сам не знаю, как мне удалось так легко выделить эту фразу из всего шума. Хаоса, я бы даже сказал. Я тут же стих. Шатаясь и шмыгая носом, обернулся и опустил поднятую кружку. Мои брови невольно сдвинулись к переносице.       — К-кто…       Поперхнулся. Отвратительно, в такой-то момент. А мне ведь так хотелось сказать что-то… Наверное, умное. Уже не помню, что именно, что что-то явно весомое. Мысли путались, тело не слушалось…       — Ему больше не наливать! — крикнул кто-то ещё. — Он так пропьет все ваши деньги.       Они меня явно раскусили… Да и, похоже, достаточно давно. Но я не растерялся. Я был бы не я, если бы признался, что просто развожу их на выпивку своими «правдивыми» историями.       Да и, кажется, я забыл, что разводил их. Потому что иначе я не могу объяснить то, что я сделал.       Меня так обидели слова того человека, что я, чуть не столкнув со стула Шадра, рванул к нему. Рванул, конечно, сильно сказано. Качнулся на Шадра, оттолкнулся от него, потом сделал пару кривых, но уверенных шагов, дошёл до центра зала и крикнул во весь свой угасающий от сипоты голос:       — ВСЕМ МЁДУ ЗА МОЙ СЧЁТ! — подняв кружку к потолку, я загоготал.       Люди в таверне разделились. Часть тех, кто пил со мной до этого, восторженно подхватила мой благородный порыв и начала требовать у Киравы исполнения. Группа людей в капюшонах у дальнего столика начала что-то бурно обсуждать, смеясь и указывая на меня. Остальным я, как выяснилось, уже порядком надоел.       Но я этого не заметил. Как не заметил и того, что Кирава вполне четко дала понять, что с меня на сегодня уже хватит. Я вновь что-то выкрикнул, закашлялся, разлил на сидящего рядом имперца остатки своего вина. Тот отреагировал бурно, но я только рассмеялся ему в лицо…       И получил за это. Крепко.       По залу разнёсся пьяный гогот. Я, вероятно, упал, а судя по стоящему в воспоминаниях грохоту и ругани, упал я на соседний стол. Он проломился, с лязгом полетели тарелки, а народ в таверне вспыхнул.       Драка началась что надо. Жаль, я её почти не запомнил.       В суматохе меня кто-то попытался поднять на ноги. Я подумал на Шадра и послал его куда подальше. Потом заметил Шадра на старом месте и подумал: «Почему он, даэдра его дери, там дремлет?»       — Скотина, вставай! — я снова получил по лицу, но на этот раз ладонью, а не кулаком. Маленькой и холодной ладошкой. — Поднимайся!       За спиной зашипели Кирава и Тален-Джей, но я в пьяном бреду подумал о Шивариссе. На секунду это будто бы меня отрезвило… но не более. Но этого хватило, чтобы понять, что поднимает меня человек в капюшоне. Как те, что смеялись надо мной у дальней стены.       — Ты… кто? — спросил я, сглатывая подступивший к горлу ком. Гул вокруг не стихал, а становился только сильнее.       — Сволочь… — маленькая женщина под капюшоном с силой дернула меня к выходу. Я запутался в ногах.       Вдруг рядом появились ещё люди. «Капюшоны… Слишком много капюшонов…» — думал я, а может и произносил вслух. Кто-то крупнее и сильнее, чем женщина, потащил меня к дверям. Кроха засеменила следом. Они о чем-то говорили, но я не разбирал слов. Последнее, что я помнил — звук бьющегося стекла и крик Киравы нам вслед.

***

      — Он твой родственник?       — Да… брат. Спасибо, что помогли.       — Он такой шум там поднял… Давно не видела подобного. Но наблюдать за тем, как он дурит старину Шадра, было забавно.       — Если б знал, что придётся его потом на себе волочь, врезал бы сразу.       — Брось, Випир, нашёл, на что жаловаться. Он тощий совсем…       Я приоткрыл глаза, пытаясь разглядеть тех, кто говорит. Голос Теры я узнал, хоть он и был какой-то приглушенный. Но кто остальные? Не было заметно, что у неё в Рифтене были друзья.       — Брось? Сапфир, после последнего чёса я ни разу нормально не отдыхал…       — О, Боги… Давай живее, Живчик.       Их было трое, кажется… Тот, что тащил меня, самый болтливый. Перед ним шла высокая девушка… Статная, я бы сказал. Пришлось вновь закрыть глаза, веки не слушались.       — Язык у него хорошо подвешен. Говорил будто за троих сразу, — тихо сказал мужчина, идущий сзади. Даже будучи в столь ужасном состоянии я смог понять, что говорил он на босмерисе. Родич, значит…       — Это он умеет, — так же на босмерисе ответила ему моя сестра и тяжело вздохнула.