Школьные годы чудесные

Конец - действительно всегда самое сложное, причём именно потому, что ничего и никогда не заканчивается. И даже история одного человека не заканчивается его смертью, даже если это был самый обычный, на первый взгляд, человек. И тем более никогда с чистой совестью нельзя оборвать рассказ о человеке, который продолжает жить, дышать, совершать поступки, думать мысли и, конечно, продолжать свою историю. Но делать это необходимо. Кастиэль, разумеется, не уехал ни в какую Японию. Кроули и Бальтазар, которые всё-таки сумели добиться того, что Каса сделали невыездным, приписывали это достижение себе, чему не уставали радоваться на различных горизонтальных поверхностях различных кабинетов. Руби, Анна и примкнувшая к ним Лилит, которые праздновали сорвавшийся урок физики до поздней ночи, считали, что без них ничего бы не получилось и тоже были в чём-то правы. Люцифер, который гордился идеей с шариками, получил за свою речь такой восхитительный минет, что оторвал спинку старой кровати, на которой они спали с Михаилом, так что они потом половину ночи чинили эту спинку и выясняли, можно ли считать то, что сверху был именно Дин, окончательным подтверждением победы в споре или надо посмотреть хотя бы несколько раз, для статистики. Но больше всех радовались, конечно, Габриэль и Сэм. Некоторое время после этого Дин и Кастиэль жили в комнате Каса в общежитии, дабы не смущать Сэма громкими проявлениями чувств. Винчестер-младший же без зазрения совести пользовался отсутствием брата, практически поселив у себя своего возлюбленного, который оказался не только ненасытным в постели, но и весьма хозяйственным, благодаря чему умнице-Сэму не приходилось думать о еде и уборке всё то время, что Габриэль жил у него. Говорят, что все счастливые пары похожи. На примере этой школы, то есть лучшего места, чтобы сойти с ума, действительно можно было заметить множество сходств между влюблёнными и счастливыми людьми. Собственническая заботливость Михаила была более агрессивной и явной, чем эта же забота у Дина, но более тактичной, чем она же у Руби, а у Габриэля она же имела комичные формы, как, впрочем, имело комичные формы всё, что касалось Габриэля, но от этого данное явление не переставало быть собственнической заботой. И пока она существовала у одних, у других, то есть у Анны, Люцифера, Сэма и Кастиэля, сохранялась какая-то влюблённая безалаберность, делавшая их похожими на детей, сосредоточенно наблюдающих за бабочкой. И в равной степени одни наслаждались тем, что о них заботятся, а другие - тем, что они сами имеют возможность заботиться о ком-то. Пока одни наслаждались вкусным ужином и чаем, который принесли им прямо к рабочему столу, другие находили удовольствие в улыбке, которую они получали, когда их возлюбленные обнаруживали эти маленькие проявления заботы и внимания. И это делало все эти влюблённые пары, независимо от их пола и количества участников в них, похожими друг на друга. И от этого не менее интересными. Чем ближе подступала весна, тем больше везде было таких вот парочек, горящих глаз, осторожных признаний и робких взглядов. Но было кое-что, что отличало Дина и Кастиэля, Михаила и Люцифера, Сэма и Габриэля... В общем всех, кто был действительно парой, а не парочкой. Не только постоянство, не только желание идти на компромисс, но ещё и удивительное сочетание разности и похожести, когда, с одной стороны, люди дополняют и компенсируют друг друга, а с другой - имеют общие интересы, общие стремления и могут "посмотреть в одну сторону". И как только эта гармония бывала достигнута, гармония между парой и миром возникала сама собой. Когда Кроули, узнав, что Дин фактически живёт в общежитии, всё-таки выселил его оттуда, вынудив тем самым Кастиэля переехать в квартиру Винчестеров, Дин, разумеется, сразу заметил, что в его отсутствие в квартире жил кто-то весьма хозяйственный, заботливый и, судя по небольшой аккуратной скамеечке-подставочке, весьма невысокий. Но промолчал. Так промолчал и Сэм, когда в первый, во второй, в пятидесятый раз проснулся от громких стонов и охов из соседней комнаты. Когда помогал Дину чинить подломившиеся ножки кровати. Когда Кастиэль заходил на кухню за сахаром, а выходил в надетых задом наперёд штанах. Вообще Сэм в совершенстве освоил навык молчания. И ещё умение терпеть. Михаил, щедрый в своём счастье, обещал, что в следующем году, когда они с Люцифером благополучно покинут стены данного учебного заведения, комната, которую они занимали, достанется Габриэлю, так что тот старался вести себя как хороший младший брат, дабы не упустить свой шанс. И ему тоже пришлось научиться молчать и терпеть. Этому же пришлось научиться и нетактичным дамам из педагогического состава, особенно после того, как достижения Кастиэля на ниве изучения космических лучей помогли школе получить финансирование той самой обучающей программы. И когда на крыше школы ученики старших классов, возглавляемые физиком и физруком, начали сооружать странное, непонятное и страшное нечто, похожее на тотем какого-нибудь Божка двадцать первого века. И это, кстати, было почти так же круто, как исследовать малые взрывы в собственной лаборатории. Не потому, что не было начальства, которое капало на мозги. Не потому, что дети заглядывали в рот и смотрели с обожанием. Не потому, что теперь Кастиэль сам решал, что делать, не потому, что не было больше над ним людей, которые ничего не понимали в науке, но давали указания. А потому, что был рядом Дин. Дин, который помогал таскать детали, который кормил Кастиэля по часам, который успокаивал его ночью, когда тот просыпался от того, что ему приснилось, будто бы он понял, как зафиксировать дальние лучи. Дин, который прижимал чертежи к полу гирей, который освобождал от зачётов тех, кто рисовал будущую установку в графических программах, который бродил по дому и бормотал себе под нос, что правильно - сцинтиллятор, а не солнцелятор, потому что к солнцу это не имеет никакого отношения. И, хотя Дин совершенно не разбирался ни в физике, ни в космических лучах, его присутствие рядом делало Кастиэля счастливым. Точно так же, как Руби, Анна и Лилит были просто счастливы быть вместе, наплевав на то, как к ним относятся окружающие. Точно так же, как Сэм был счастлив даже просто видеть Габриэля, удовлетворяясь одним только общением с ним после всего, что между ними было. Точно так же, как Михаил и Люцифер чувствовали себя законченными и целостными только тогда, когда они были рядом. Просто потому, что все влюблённые пары чем-то похожи. И именно потому, что они были так влюблены, так счастливы и так похожи в этом счастье, нельзя будет поставить точку в этой истории ни сейчас, ни многим позже. Потому что любовь так же бесконечно, как вселенная, и, хотя Дин не может этого представить, Кас очень хорошо видит всю эту бесконечность и в себе, и прямо перед собой, и в других людях. И так как бесконечность и незаконченность всегда идут рука об руку...