Школьные годы чудесные

Урок у десятого класса не задался с самого начала. Мало того, что физик вышел на работу каким-то сонным и задумчивым, так ему ещё и нагло не дали рассказывать заготовленный материал. Стоило Кастиэлю усесться за свой рабочий стол, как прямо перед его глазами оказалась небольшая аккуратная папка с листами, качество которых указывало, что распечатывали их на принтере в кабинете биологии. На первом листе, том, который прижимался к прозрачной стенке папки, был изображён какое-то прибор, который внушил бы священный ужас любому человеку, далёкому от физики космоса. - Что это? - спросил Кастиэль осторожно, поднимая папку и разглядывая её, но почему-то не открывая, словно боясь, что из неё может вырваться что-то страшное и весьма коварное, что разорвёт его на мелкие кусочки и съест. - Это программа, - осторожно начал Сэм, но вовремя заткнулся. Говорить должны были Руби и Анна, которые всю ночь к этому готовились (Габриэль, который запер их на ночь в кабинете информатики, сперев ключи из брюк Бальтазара, который, был так увлечён Кроули, что ничего не заметил, очень надеялся, что они именно готовились) и теперь, вероятно, уже знали, как и что именно говорить, чтобы звучало убедительно. - Это программа для специализированных школ. Исследование космоса, - неуверенно начала Анна, потирая шею и то и дело отводя взгляд. - Там есть финансирование. И материалы можно заказывать. Можно собрать любой прибор для изучения космоса. - Не так, конечно, круто, как в лаборатории, - начала Руби, поднимаясь со своего места и глядя на Кастиэля в упор. - Зато никакого начальства над Вами. И контроля меньше. А деньги неплохие выделяют, так как это образовательная программа. И по результатам можно ещё кучу бонусов получить, - она облизнула губы. - И не надо никуда ехать! - Анна вскочила со своего места, её голос с каждым новым словом набирал силу. - Всё здесь. И мы будем рядом, и Дин... - Сядь, женщина! - рявкнул Габриэль, понимая, что ещё немного, и случится непоправимое. Если они начнут говорить о Дине, Кас рискует смутится и просто напросто сбежать, уйти от программы, от разговоров, от своих учеников. - Ой, - Анна и Руби совершенно синхронно плюхнулись обратно. Класс замер, разглядывая Кастиэля, задумчиво изучающего папку с распечатками. Габриэль сжал под столом руку Сэма, привлекая к себе его внимание. - Пиши речь, - как можно тише прошептал он. - Физика это романтично и сексуально, понял? - он покосился на младшего Винчестера. Сэм понял не вполне, но общую мысль уловил, а потому неуверенно кивнул и, вытащив из блока листок, быстро начал что-то на нём царапать. - Ребята, - неуверенно начал Кас, проводя языком по губам. Не то, чтобы он был как-то особенно сильно привязан к своим ученикам, любил каждого из них или что-то в этом роде, но от мысли о том, что он действительно не будет видеть их больше, ему делалось немного грустно. - Я... Договорить он не успел. В тот самый миг, когда почти прощальные слова готовы были сорваться с губ, дверь распахнулась, впуская взмокшего, раскрасневшегося, дрожащего от предвкушения Дина. Класс в основном замер, только Руби и Габриэль, как самые прошаренные, принялись собирать вещи. Сэм лихорадочно записывал последние слова. - Детишки! - дойдя до середины кабинета Дин одним своим угрожающим видом дал понять, что лучше его сейчас послушаться. - Физики не будет, - класс напрягся, не зная, как следует на это реагировать. Габриэль и Руби застегнули сумки. - Пошли вон отсюда! Мгновенно ученики сорвались со своих мест и, запихивая вещи в свои рюкзаки и сумки, а то и вовсе хватая просто в руки, буквально ринулись вон из кабинета. Сэм, дописав последнее слово, сунул свои вещи Гейбу и, подхватив рюкзак, сунул записку в руку брата, обходя его на выходе из кабинета. За дверями десятый класс уже ждал одиннадцатый, не в полном, правда, составе. Лилит увела Анну и Руби, Гордон и Мэг, повертевшись, направились в сторону столовой, большая же часть учеников двинулась к выходу, очевидно считая, что больше в школьной жизни на сегодня ничего интересного не случится. Михаил, Люцифер, Габриэль и Сэм, дождавшись, пока всё немного отойдут, рванулись в соседний кабинет химии, а оттуда в лаборантскую. Сэм, ловко вскарабкавшись на стул, первым заглянул в окошко кабинета, а вот Михаилу и Люциферу пришлось для этого влезть на стол, который рисковал проломиться под их суммарным весом. - Сволочи вы, - печально вздохнул Габриэль, которому, чтобы заглянуть в эти окна, пришлось бы встать как минимум на высокую стопку книг, с которой он бы точно навернулся. Усевшись на табуретку, десятиклассник придвинул к себе какой-то столик на колёсиках и принялся выкладывать на него карандаши. - Тихо, - строго велел Михаил, прижимаясь носом к стеклу и старательно вглядываясь в своих учителей. То, что они говорили, было слышно плохо. Точнее конкретно в данный момент они молчали, но слышимость была заведомо не очень хорошей. - Ты, кажется, хотел что-то сказать, - Кастиэль первым нарушил молчание. Он поднялся со своего места и чуть подошёл к Дину. Не настолько близко, чтобы коснуться, но достаточно, чтобы разговор получился очень и очень личным. - Хотел, - согласился Дин, который чувствовал, что постепенно теряет весь боевой задор. Винчестер-младший сжал за брата кулаки и попытался силой мысли напомнить ему про сунутую в руку бумажку. Это ведь должно было сработать! - Тогда говори, - предложил Кас, которому было слегка неловко. Физрук ворвался к нему в кабинет, сорвал урок, выгнал учеников, а теперь молчит и не говорит, зачем же всё это устроил. Тем более сейчас, когда любое слово стало таким важным... - Эм... - Дин вспомнил наконец про бумажку, которую нервно комкал в руке и развернул её, вглядываясь в прочитанное. Люцифер и Михаил напрягли зрение, пытаясь понять, что же там написано. Но с такого расстояния это было, конечно, невозможно. - Ну что там? - осведомился Габриэль, пока Дин старательно разбирал почерк младшего брата. Сэм кусал губы, надеясь, что написал достаточно понятно. - Да тише ты, уже почти, - отмахнулся Люцифер, глядя на то, как меняется лицо Винчестера-старшего по мере прочтения записки. - Согласно второму закону Ньютона, - радостно объявил Дин, вглядываясь в бумажку, - если бы какой-то человек хотел разогнать чёрную дыру до скорости света всего за одну сотую долю секунды, ему пришлось бы применить силу, равную моей любви к тебе! - Согласно третьему закону Ньютона, - Кастиэль нервно сжал кулаки, проводя большим пальцем по остальным, - сила действия равна силе противодействия, так что моя любовь к тебе равна твоей любви ко мне и... - Всё! - махнул рукой Михаил, ещё сильнее вжимаясь лицом в стекло. Люцифер растянул губы в идиотической улыбке, Сэм покачал головой, приоткрывая рот. Это действительно было полное "всё", да ещё и сразу. Дин сорвался с места и, почти грубо толкнув Кастиэля, уложил его на первую парту ряда у окна. Кас совсем не сопротивлялся, более того, с большой охотой расстегнул на Дине красную спортивную куртку, которую тот носил больше потому, что только-только вернулся после больничного. Дин, потакая желанию физика, сорвал с себя куртку, бросив её в сторону так, что она повисла на держателе для мела. Следом за ней отправился пиджак Кастиэля, чтобы снять который физика пришлось слегка приподнять. Пиджаку, правда, повезло меньше, он оказался на полу, но кого это могло волновать? Кас огладил руки Дина от плеч до запястий несколько раз, пока Винчестер расстёгивал мелкие и непослушные пуговицы на рубашке коллеги. Справившись с ними, физрук принялся больно прикусывать бледную кожу Кастиэля, тут же покрывая укушенные места мелкими и мокрыми поцелуями, от которых Кас вздрагивал и странно мотал головой. Когда рубашка отправилась на пол за спиной Дина, Винчестер подхватил возлюбленного под спину, заставляя выгибаться так, как было удобнее ему, и то приподнимал, то опускал Кастиэля по мере того, как покрывал поцелуями живот и бока. Затем он стянул с себя майку, но почему-то, очевидно по причине спешки, оставил свисток болтаться на шее, гипнотизируя своими колебаниями и без того уплывающего куда-то в другое измерение Каса. Когда физруку удалось стащить с Новака брюки, Кастиэль попытался снять очки, но Дин одним движением руки отправил их обратно. Что поделать, очки были его личным фетишем, жертвовать которым он не собирался. И не известно, были ли его фетишем носки, но, почти сорвав с физика трусы, которые, кстати, остались болтаться на креплении парты, на которое полагалось вешать сумку, Дин оставил на ногах Каса чёрные носки, натянутые до середины икры. То есть, когда любовники перешли от коротких, но ёмких предварительных ласк к активным действиям, на них в общей сложности оставалось три вещи на двоих - очки, носки и свисток, что выглядело более чем сексуально. Впрочем, как и сами активные действия. Дин, который боялся, что если он сунет Касу в рот хоть что-нибудь, то кончит уже только от этого, использовал в качестве смазки только собственную слюну, а потому очень надеялся, что Кастиэль окажется достаточно терпелив. Задрав ноги в симпатичных и строгих чёрных носках повыше, Винчестер, погладив анус и как бы извиняясь за дальнейшее, проник внутрь физика сразу двумя пальцами. Кас охнул, поморщился, но мужественно держался, тем более, что Дин тут же старательно поцеловал его в шею, вылизывая пойманный губами участок кожи так интенсивно, словно старался съесть его, как леденец. И это было настолько приятно и щекотно, что через некоторое время, когда к двум пальцам присоединился третий, Новак только недовольно повёл сжатыми губами, но даже не пискнул. Зато когда пальцы сменились членом, стало немного легче. Во-первых, природная смазка, предназначенная как раз для половых актов, оказалась прекрасной альтернативой слюне, а во-вторых, на члене не было поражающих элементов в виде ногтей. Поэтому, когда Дин осторожно и медленно проник в тело физика почти до половины от общей возможности, Новак вздохнул с облегчением и, вопреки ожиданиям, не напрягся, а расслабился. Он легко позволил Дину войти до упора, но стоило тому попытаться отстраниться, как физик сжался, попытался плотнее и сильнее обхватить любовника ногами и не отпустить, и лишь после двух многообещающих поцелуев в шею чуть расслабился, позволяя сделать движение от себя. Да, аноним, кем бы он там ни был, был прав. Сила трения может быть чертовски прекрасна. А дальше всё шло как по маслу. Дин двигался, свисток болтался на его шее, временами попадая Кастиэлю по лицу, парта качалась, правый носок сползал вниз, к пятке, Кастиэль стонал, кусался и царапался, трусы качались вместе с партой, Михаил плотнее прижимался лицом к стеклу, Сэм смущённо отводил взгляд, очки больно давили на переносицу, на учительском столе подрагивали ручки в держателе, запотевало стекло между лаборантской и кабинетом физики, вздохи смешивались со стонами, Дин двигался, свисток болтался... И в тот момент, когда тёплая волна накрыла Кастиэля с головой, когда он был готов захлебнуться от того удовольствия, которое испытывал, когда перед глазами мир начал плыть и плясать в бешеном ритме, когда сердце было готово выпрыгнуть из груди, когда Дин казался самым лучшим, что вообще случалось с Новаком в жизни, когда всё, что кроме Дина, перестало существовать, когда руки и ноги дрожали, как в лихорадке, именно тогда этот чёртов свисток оказался слишком близко к лицу Кастиэля. Настолько близко, что физик не смог удержаться от того, чтобы поймать его губами. И, стоило только ему так удачно поймать этот свисток губами, как он, уже теряя связь с реальностью, сделал последнее, что мог, прежде, чем его настигло опустошение. Собрав остатки сил и воли, Кас зажмурился и дунул.