Телешоу «Научи меня любить»

Белый снег пушистыми хлопьями медленно оседал на чёрные искривлённые ветки, замёрзшую траву и землю, бережно застилая всё вокруг белоснежным покрывалом. Не оставил он без внимания и единственное рыжее пятно, пытаясь скрыть собой этот слишком яркий, несуразный и не вписывающийся в общую атмосферу неприглядности элемент, что выделялся среди лесной тускло-серой массы. Обладателем раздражающей рыжины был высокий худой парень, лицо, да и всё тело которого покрывали тысячи светло-коричневых пятнышек. Обнажённый некрасивый незнакомец сидел на чёрном, наверняка промёрзшем камне, но если ему и было холодно, парень не подавал виду. Светло-зелёные глаза рыжего были устремлены в густой лес, словно бы он кого-то ожидал. Ожидал и вскоре дождался. Когда ярко-рыжие волосы почти наполовину скрыла пушистая белая шапка, из глубины леса донёсся тихий шорох. Дальние кусты качнулись, и с их веток посыпался рыхлый снег. С противоположной от того места, где сидел парень, стороны на поляну вышел большой волк. Глаза его были спокойными, но пасть искажал злой оскал. Зверь не боялся человека, который сидел на чёрном камне, но и не доверял ему. Рыжий парень улыбнулся. Наконец-то его ожидание увенчалось успехом. Он чуть наклонился в сторону волка и протянул к зверю руку, призывая подойти ближе. Волк оскалился куда злее. По поляне прокатился тихий тревожный рык. В глазах зверя вспыхнула ярость, и он, прижав острые уши к голове и пригнувшись к земле, как если бы ему на спину взвалили тяжёлый груз, начал медленно подбираться к незнакомцу. Рыжий не шевелился и на оскалы с пеной, что уже пошла из пасти дикого волка, отвечал лишь лёгкой улыбкой. Когда зверь подобрался к незнакомцу совсем близко, парень положил руку ему на макушку и слегка потрепал короткую мягкую шерсть, стараясь тем самым показать, что он пришёл с миром. Но волка не интересовал мир. А незваный гость ему ещё и мешал, потому что тот посмел появиться на его территории. Волку не нравилось дружеское поглаживание, и доверия у зверя сей жест не вызвал. Ещё пару мгновений волк пригибался к земле, делая вид, что смирился с происходящим, но лишь рука рыжего предательски дрогнула, он тут же выпрямился, а затем и вовсе набросился на незнакомца. Острые звериные жёлтые клыки в два счёта прогрызли покрытую веснушками шею. Из разорванных ран хлынула горячая липкая кровь, которая в мгновение забрызгала собой белоснежный снег и скрыла под своим густым красным слоем добрую часть светлой пятнистой кожи. Но парень сидел неподвижно. Даже с клыками в горле, испытывая кошмарную боль и утопая в крови, он продолжал мерно поглаживать макушку волка. Мягкую-мягкую шерсть. Дэй проснулся от непреодолимого желания. Желания убивать. Детектив распахнул глаза, но тут же зажмурился, надеясь на то, что его пробуждение осталось незамеченным. Прежде чем вставать, следовало тщательно обдумать, что же ему делать дальше. Если Найт окажется рядом, рыжий планировал придушить его подушкой, затем одеть, отнести в первую попавшуюся подворотню, бросить там, закидав его разнообразным мусором, после чего невозмутимо прийти на работу и, разводя руками, заявить, что этот подонок накануне убежал от своего защитника и где он находится теперь — детектив без понятия. Если же Найта рядом не окажется, стоило вооружиться чем-нибудь потяжелее и отколошматить его сим предметом, затем одеть парня, отнести его тело в первую попавшуюся подворотню, бросить там, закидав его разнообразным мусором, птичьим помётом, трупиками тушканчиков, после чего невозмутимо прийти на работу и, разводя руками и пожимая плечами, заявить, что этот подонок накануне не впустил своего защитника к себе в квартиру, а наутро дома его не оказалось и где находится Найт теперь — детектив без понятия. Оставалась, конечно же, возможность того, что брюнета вовсе не окажется дома. Тогда рыжий планировал подстеречь его в ближайшем дворике, где вышиб бы парню мозги, переломал бы ему руки и ноги и жестоко надругался над брюнетом с помощью лома или любого другого длинного и твердого предмета. Затем детектив отнёс бы Найта в первую попавшуюся подворотню, бросил там, закидав его разнообразным мусором, женскими прокладками, яйцами и тухлыми овощами, после чего невозмутимо пришёл бы на работу и, разводя руками, пожимая плечами и изображая страшную скорбь, заявил бы, что этот придурок ушёл в магазин за хлебушком и, о чудо, не вернулся! Хвала небесам, земле и создателю лома. Коварный план был готов, оставалось реализовать его, но прежде следовало разлепить веки и более подробно оценить свои собственные повреждения. Что Дэй и сделал. Открыв глаза, парень приподнялся на локтях и огляделся. Найта, к сожалению, рядом с собой он не обнаружил, равно как не обнаружил на себе хоть какой-нибудь одежды. Обнажённый Дэй был прикрыт лишь тонким, но мягким покрывалом, которое, тем не менее, не скрывало привычного утреннего стояка парня. Раздражённо скрипнув зубами и причислив трусы к без вести пропавшим, детектив поморщился, стараясь вспомнить, что же произошло прошлой ночью. То, что Дэя беззастенчиво трахнули, рыжий знал изначально. Но когда его успели раздеть? И откуда на его запястьях и животе столько красочных бурых пятен? Последнее, что всплыло в голове рыжего, — это как он кончил, а затем, кажется, отрубился. Но Найта это, видимо, нисколько не смутило. Об этом говорила и тянущая боль ниже поясницы, которая вряд ли бы возникла от недолгого перепиха, учитывая, что брюнет в постели был аккуратен, если не нежен. Вердикт следовал страшный. Дэй помнил далеко не всю ночь. Далеко-далеко-далеко… Тихо выругавшись, рыжий осторожно поднялся с дивана, укутался в покрывало и, воровато оглядываясь, подкрался к двери из комнаты, проверяя, дома ли Найт. С кухни донеслись аппетитные запахи, дав детективу понять, что в квартире он не один. Тогда рыжий, недолго думая, схватил со стола мраморную массивную шкатулку, тихо прошёл от комнаты к кухне и, лишь заметив спину ненавистного говнюка, занёс шкатулку над головой для удара… — Доброе утро, — не повернувшись к своему гостю, спокойно поприветствовал парня брюнет. — У вас, мистер полицейский, очень своеобразная манера здороваться с людьми с утра пораньше. Креативно, конечно, и смело, но… Немного дико, не находите? — ухмыльнулся он, и детектив только теперь заметил глянцевую вазу, в которой отражалась дверь из кухни, а следовательно, и он сам, из-за чего недоубийца и был замечен. — Какое ещё, нахер, доброе?! — тут же взвился рыжий. — Ты трахнул меня! — Не стоит благодарностей, — хмыкнул в ответ Найт. — Больной ублюдок! — От больного ублюдка слышу. — Я тебя не трахал! — Но хотел же? — Брюнет наконец повернулся к детективу и подарил ему одну из тех едких ухмылок, которые так ненавидело всё скудное окружение Найта. — Кофе хочешь? — Псих! — Дэй растерялся и не знал, что делать. Вся его решимость по поводу убийства брюнета улетучилась в момент, когда он столкнулся с наглым взглядом Найта. «Грёбаное зелье Телешоу!» — мысленно простонал парень, против воли раздевая брюнета взглядом и ощущая из-за этого лёгкое возбуждение и просыпающееся желание. Шкатулка выскользнула из ослабших пальцев детектива и с грохотом упала на пол, но оба парня словно бы не заметили этого. — А кто этим не грешен в наше время? — Спорить с Найтом было бесполезно. — Насильник! — уже спокойнее бросил детектив, осторожно усаживаясь на стул и плотнее кутаясь в покрывало. Найту внезапно пришло на ум, что в данный момент, растрёпанный и явно обиженный, Дэй казался крайне очаровательным. Но ему об этом говорить не следовало, да и вообще знание того, что Найт чувствует к рыжему недоразумению что-то большее, чем обыкновенное желание поиздеваться над ним, пользы, вероятно, принесло бы немного. — Сам дурак. — Ты меня изнасиловал! — Когда успел? — Ночью! — Ночью я тебя трахнул, о насилии речи не шло. — Я был против! — Да-а-а? — Найт изобразил искреннее удивление, хотя был готов к подобному заявлению. — Если и так, сопротивлялся ты крайне оригинально и сладко. Насаживался на мой член, видимо, желая меня столкнуть с дивана, а стоны, которые наверняка оценили все мои соседи, были отвлекающим маневром? Браво, мистер полицейский, это действительно было грандиозно! — Найт пару раз хлопнул в ладоши. — Не могу, правда, понять, зачем вы так цеплялись за мою шею? Хотели меня придушить? Но затем у вас ничего не получилось, и вы решили поступить более кровожадно? — С этими словами брюнет оттянул высокий воротник черной рубашки, продемонстрировав засосы на шее, куда более яркие, чем даже были на запястьях Дэя. — Хватит! Я был пьян! — От обиды рыжий вновь начал распаляться. — Я тоже, — не моргнув, соврал Найт. — Не… Нет, ты был трезвым! — тем не менее не слишком уверенно возразил детектив. — Да кто бы в здравом уме и трезвой памяти трахнул пятнистый суповой набор? — наигранно ахнул брюнет. — Ты?! — Я… — не стал спорить Найт. — Мне стало интересно, — пожал он плечами. — И это всё, что ты можешь сказать мне в своё оправдание? — взорвался-таки рыжий, вскакивая со стула и в два шага преодолевая расстояние от себя до Найта. — Нет, в своё оправдание я вообще ничего говорить не хочу и не буду, — даже не подумал испугаться брюнет. — Ты! Я засужу тебя! — зашипел Дэй, вцепившись в ворот рубашки Найта и приблизившись к парню настолько близко, что кончики их носов слегка коснулись друг друга. — Зачем? — резонно спросил Найт. — Чтобы всем и каждому на работе похвастать, у какого красавчика на тебя встало? Так не обольщайся, я не слишком разборчив в партнёрах, — мило улыбнулся Найт, смотря Дэю прямо в глаза. — Шлюхозавр! — Хм… Так меня ещё никто не называл, ты мне льстишь. — Не думай, что это сойдёт тебе с рук! — А я и не думаю. — Найт уже откровенно насмехался. — Что? Хочешь отомстить? Чтобы нагнуть меня, тебе придётся попыхтеть, старичок! А чтобы удовлетворить — так и того больше. Выдержишь? — Да я лучше сдохну, чем ещё хоть раз… — буквально выплюнул Дэй. — Я ухожу! — оповестив об этом, детектив с гордо поднятой головой развернулся на сто восемьдесят градусов и направился обратно в комнату. Найт же, получающий от всего происходящего неописуемое удовольствие, наступил на хвост волочащегося по полу покрывала, вмиг сдёрнув его с парня. Дэй встрепенулся, оглядел своё внезапно оголившееся тело, затем медленно вновь повернулся к Найту, прожигая его ненавидящим взглядом. — Задница у тебя просто пЭрсик, — продолжал глумиться брюнет, при этом осторожно, на всякий случай, пятясь к дальней стене. — Где моя одежда? — холодно поинтересовался детектив. — Имеешь в виду то тухлое тряпьё? Я его выбросил. — Как выбросил? — Холодный гнев вновь сменила гримаса растерянности и обиды. — Как это выбросил, твою-то мать! — Дэй схватился за голову. — Моего жирафа?! Ты, сраное говно, выбросил моего жирафа? — Довольно уёбищный был жирафик, скажу я тебе. Явно детище чьей-то больной фантазии. — Я убью тебя. — Не думал, что ты так расстроишься. — Я убью тебя! — Такого говна полно на барахолке, если ты так нежно любил своего жирафа, я куплю тебе такого же… Хоть десять. — Я убью тебя!!! — взревел Дэй и кинулся на Найта. Тот легко увернулся от первого удара, направленного ему прямо в глаз, и обогнул стол, делая его своего рода преградой, отделяющей брюнета от разъярённого детектива. — Вчера в темноте я и не разглядел, но рыжие кудряшки — это необычно, — продолжал Найт в том же духе, теперь без стеснения разглядывая Дэя ниже пояса. — Да пошёл ты! — Рыжий оббежал стол, но Найт сделал то же самое. Тогда полицейский схватил со стола первое, что попалось ему под руку, и в сердцах метнул предмет в брюнета. Сахарница со звоном ударилась о стену и разбилась на пару больших кусков, рассеяв сладкое содержимое, казалось, по всей кухне. — Это тебе за жирафа! — выдохнул Дэй, хватая солонку. — Это — за то, что грубишь! — К сахару присоединилась соль. — А это… — В руках рыжего появилась перечница. — Эй, это же перец… Перец! — выдохнул было Найт, который пусть и здорово уклонялся от направленных в него снарядов, но с перцем дела иметь не хотел. — …за то, что трахнул без спросу! — Как ни странно, но именно от перечницы Найт увернуться не успел. Она попала ему прямо в грудь, выпустив немного чёрно-коричневого песка парню прямо в лицо, после чего упала на пол и укатилась из кухни в коридор. — Ах ты… Апчхи! Сука! Апчхи! — пришло время беситься Найту. В горле и носу брюнета тут же защипало, в глазах появилось жжение, по щекам градом покатились перченые слёзы. — Ох, неужели! Наш господин Спокойствие, наконец, выказал какую-то эмоцию! — ехидно заметил Дэй, тут же подлетая к потерявшему бдительность Найту, заламывая ему обе руки за спину и нагибая его к столу, тем самым заставляя брюнета уткнуться носом в столешницу. Поза оказалась крайне провокационной. Но осознание этого настигло Дэя лишь тогда, когда он почувствовал, как Найт, внезапно противно захихикав, потёрся своей пятой точкой о его пах. С губ детектива против воли сорвался тихий стон. — А говорил, что больше никогда… — шмыгая носом, торжествующе заявил брюнет. — Я… Просто обездвижил тебя. — Дэй сам не узнал свой хрипловатый голос. «Чёрт побери, и что я только делаю!» — мысленно простонал он, нагибаясь к брюнету ближе и уже припадая губами к его шее, когда в коридоре за дверью в кухню послышался грохот и тихая ругань.

***

— …Марти-Марти-Марти-Марти-Марти-Марти-Марти… — бубнил себе под нос Анжело, не переставая стучать в потрёпанную дверь и не сбавив темпа даже после того, как из соседней квартиры выглянула немолодая женщина и пригрозила ему вызвать полицию. — И что вы скажете полицейским? О боже, арестуйте этого парня, он посмел постучать в дверь соседа? Не смешите мои кеды, — фыркнул Анжело, который никогда не избегал скандалов. О нет, наоборот, там, где был журналист, рано или поздно разворачивался страшный срач. — …Марти-Марти-Марти… — Анжело мог простоять так и час, и два, и весь день. Он знал, что его молчаливый оператор любил понежиться в постели и, будь на то его воля, с удовольствием проспал бы всю свою жизнь. Но работа требовала незамедлительных действий, поэтому так просто Бэйн бы не отделался. На семьдесят восьмой «Мартин» дверь таки открылась. Точнее, её в гневе распахнули. На пороге появился высокий парень, тёмно-фиолетовые волосы которого были забавно всклокочены. Чёлка полностью закрывала глаза и нос, а фиолетовые трусы лишь придавали виду оператора пленительную пикантность. Разгневанный хозяин квартиры без промедлений ткнул в нос Анжело будильник, на котором значилось без четверти шесть. — О, как поздно, ну ты спа-а-ать! — улыбнулся блондин, широко зевая. Мартин в ответ зло топнул босой ногой, после чего указал Анжело на лифт, намекая на то, чтобы друг убирался. — Да, лифт работает, — с готовностью кивнул журналист, который в подобные моменты Внезапно переставал понимать оператора. Бэйн ткнул пальцем в лифт повторно, вложив в этот жест всё своё недовольство. — Палец болит? — невозмутимо поинтересовался блондин. Бэйн ме-е-едленно повернулся к коллеге, одними губами проговорил явно что-то некультурное, после чего отошёл от двери и пригласил Анжело внутрь, смирившись с тем, что поспать ему больше не дадут. Блондин без промедлений вломился в квартиру и тут же ринулся на кухню, ведя себя в берлоге друга как у себя дома. — Эй! Опять у тебя кофе кончается! — послышалось возмущение Анжело. — А в холодильнике кто-то умер! Марти, ну ты и свинья! Фу-у-у! А на пол ты что пролил? И когда? Здесь же уже собственная экосистема развивается! Оператор, не слушая привычных причитаний болтливого Кьярэ, зашёл в ванную, стянул с себя единственный элемент одежды и забрался под холодный душ. Но и здесь в покое его не оставили. Не успел Бэйн расслабиться, как Анжело без стеснений влетел в ванную: — Слушай, тут у тебя в кастрюле что-то зелёное. Так надо или это та самая гречка, которую я варил две недели назад? Бэйн аж воздухом поперхнулся, рефлекторно прикрывшись одной рукой, а второй тыкая в дверь. — Да ладно тебе! — беззаботно отмахнулся Анжело. — Мы оба парни! Чего я там не ви… ого-го-го! Завтрак получился напряжённым. Бэйн минут десять помешивал кофе, хотя размешивать было нечего, сахар он не употреблял. Кьярэ и вовсе глаз не поднимал. — Вот это у тебя… Вот это… Нда-а-а… — наконец выдавил из себя Анжело. — Сколько лет вместе работаем, а я не знал, что Он у тебя таких размеров. Наверное… Слушай, а как же… Это каких же он габаритов при эрекции? Мартин в ответ приподнял одну бровь: «А что, так хочешь увидеть?» Журналист тут же покраснел как мак и вновь вернулся к тщательному разглядыванию собственных ногтей. — Нет, ну надо же, — блондин не мог молчать больше минуты. — Он же такой… Такой большой! Я прям не знаю! — всплеснул он руками. — Ты что жрал, что отрастил… Такую махину?! Бэйн махнул рукой, желая, чтобы Анжело поскорее забыл о том, что увидел, и отстал от него, но угомонить друга одним взмахом руки было невозможно. — Нет, правда?! Ты… мутант! — выдохнул он. — У тебя, блин, такой… В отличие от моего, — блондин даже расстегнул пуговичку на джинсах и заглянул в свои трусы. — Это же надо, а… — удручённо выдохнул он. Мартин закатил глаза, затем поднялся со стула — сейчас, благо, он был одет в тёмно-фиолетовые узкие джинсы и ядрёно-зелёную футболку — и провёл рукой от макушки до пола, затем кивнул на Анжело, намекая на то, что не только его хозяйство больше, он и сам куда больше мелкого журналиста. — И всё равно он слишком большой, — обиженно пробормотал блондин, сложив руки на столе и уткнувшись в них. — Членомутант, — фыркнул он. Средний палец Мартина являлся привычным ответом на подобные возмущения друга, и оператор было обрадовался, что разговор закончен. Не тут-то было. — Ты, наверное, и присунуть не успеваешь, а бабы уже кончают, — подождав, когда Бэйн отхлебнет горячий кофе, под руку вновь забубнил Анжело, заставив парня подавиться и следующие пару минут отфыркиваться и вытирать пошедший через нос напиток. — А у меня член маленький. Маленький и тощий. Чтобы удовлетворить женщину, мне надо попыхтеть. Одна как-то даже заявила мне, что с таким молокососом трахаться не будет, а когда я сказал, что вообще-то уже совершеннолетний, она заявила: «Может, ты и совершеннолетний, но вот твоему дружку ещё расти и расти!» Представляешь, сказать мне такое?! Мало того, что я плохо-пишу-говорю-ничего-не-умею-не-обладаю-талантами-убогий-ничтожный-идиот-с-синдромом-молекулы-безмозглый-уродец-ущербный-тюлень-с-лицом-из-помёта-чайки-телом-жертвы-концлагерей-так-ещё-у-моего-оператора-член-в-два-раза-больше-чем-мой-собственный! Как дальше жить?! — горестно взвыл парень и ударился головой о стол. Воспользовавшись заминкой, Бэйн в два глотка осушил чашку с кофе, затем взял часы и постучал пальцем по их стеклу: «Какого хрена ты поднял меня в такую рань? Чтобы я выслушивал твоё тупое, сопливое нытьё?» — Ах да. — Анжело тут же оживился. — Сегодня нам надо заехать в «Лукрецию»! До центра города, как понимаешь, ехать далеко, поэтому я и пришёл так рано. Промешкаем — и в метро до полудня не попадём вовсе! Нам стоит поторопиться! — С этими словами журналист сорвался с места и как ни в чём не бывало поскакал в коридор обуваться. Оператор лишь улыбнулся и последовал за другом. Город Майбург состоял из двадцати трёх надземных и пятнадцати подземных секторов, каждый из которых был соединён с остальными массой мостов, дорог, переходов и линий метрополитена. Разобраться во всех развилках и переходах было делом сложным, а для приезжих так и вообще практически невозможным. Даже вооружившись картой, можно было часами блуждать по улочкам Майбурга и лишь поражаться тому, как ты мог оказаться в том или ином месте. Анжело и Марти около десяти минут спускались к четвёртому подземному этажу многоэтажного метрополитена, не обращая внимания на сводчатые, пестрящие голографической рекламой потолки. Бэйн выразительно вздыхал вот уже в пятый раз, не особенно радуясь тому, что им с Кьярэ придётся вновь побывать в «Лукреции». Анжело это терпеливо игнорировал, искренне не понимая, почему оператор так не любит сиё заведение. Да, магазинчик промышлял не самыми законными сделками, ну так сейчас и пирожки продавали, стараясь уклониться от налогов, что ж теперь, пухлую продавщицу за версту обходить?! А в «Лукреции» именно из-за концентрации разношёрстных ворюг всегда можно было раздобыть интересующую журналиста информацию за вполне приемлемую цену! Кьярэ даже не подозревал, что причина, по которой Мартин не любил «Лукрецию», состояла вовсе не в её криминальности, а в её хозяине. — Ох, мои дорогие друзья! — Проторчав в метро больше часа, дважды пересаживаясь с поезда на поезд и каждый раз оказываясь прижатыми со всех сторон, замученные и вымотанные, журналист и оператор добрались-таки до «Лукреции», и хозяин магазина, полноватый мужчина средних лет с привлекательными чертами лица, как всегда выбежал их встретить, завидев друзей издалека. — Как я рад — как я рад! — выдохнул он, буквально пожирая Анжело взглядом, чем моментально взбесил молчаливого Бэйна. — Мой голубоглазый друг, как давно я вас не видел! Я уже успел соскучиться! — ухмыльнулся он, приобнимая журналиста за плечи и провожая до входа в магазин. На злые сопения со стороны Бэйна мистер Руд никакого внимания не обращал, лишь иногда оглядывался на высокого парня и довольно ухмылялся. — Что привело вас, мой ангелочек, в мою скромную обитель? — слащаво выдохнул мужчина, проходя в помещение магазина и располагаясь за небольшим столом. «Лукрецию» знал любой уважающий себя вор. Большая часть незаконно раздобытого добра проходила через этот маленький магазинчик. Власти также были в курсе дела, но за «символическую» плату каждый раз о «Лукреции» волшебным образом забывали. — Наверняка вы слышали о череде убийств игроков Телешоу? — сразу перешёл к делу блондин. — Да-да, что-то такое припоминаю, — туманно пробормотал Руд. — Так вот, есть ли хоть какая-то информация об убийце? Об этом самом Шуте? Так, кажется, он себя называет? Руд мгновенно побледнел. Руки его слегка задрожали, хотя он и попытался это скрыть. — Ах, вот вы о чём, — забормотал он. — Боюсь, я… — Десять. — Анжело без промедлений выложил на стол десять тысяч чиппов. Глаза продавца заблестели, и жажда наживы мгновенно рассеяла все страхи. — Знаю я не много, точнее, практически ничего, — пересчитывая деньги, забормотал Руд. — Что же это «ничего»? — Анжело от нетерпения наклонился к мужчине ближе, приготовившись запоминать каждое произнесённое им слово. — Как вам мой новый стол? — внезапно заулыбался Руд, проводя рукой по блестящей глади. — Потрясающая раритетная вещь! — Руд! — выдохнул журналист. — Простите-простите, мой ангелочек, — рассмеялся мужчина. — Но когда вы злитесь и так недовольно надуваете губки, вы так прекрасны. Каждый раз не устаю наслаждаться этим мгновением. — Ру-у-уд! — заныл Анжело пуще прежнего. — Ну, хорошо-хорошо. Я тут слышал, что у Шута появилась новая цель. Вы же знаете имя теперешнего лидера Телешоу? Найтарусса Макка? — Да-да! И-и-и?! — Говорят, он уже виделся с Шутом. Возможно, он сможет вам что-то рассказать. — Адрес! — буквально потребовал Анжело. Руд хотел поломаться, тем самым вытянув из журналиста ещё денег, возможно раскрутив его на секс или хотя бы поцелуй, о чём мужчина грезил не первый год. Но прожигающий взгляд этой сучьей шавки, что постоянно таскалась за Кьярэ, заставил Руда передумать. Мужчина молча вытащил из нагрудного кармана портативный компьютер, порылся в своих документах, вскоре нашёл адрес Макка и переслал его на телефон Анжело. — Руд, ты прелесть! — Вдохновлённый информацией, Кьярэ побежал к выходу. Оператор же остался стоять как вкопанный. Когда журналист скрылся за дверью, парень подошёл к Руду ближе, мило улыбнулся, прикоснулся к тому самому хвалёному столу: «А ведь действительно раритет!» — говорил его взгляд. Мужчина, замешкавшись, улыбнулся Бэйну в ответ. Зря. Внезапно в руке у оператора появился стилет. Несколько взмахов острым лезвием оставили на гладкой столешнице царапины, которые быстренько сложились в слово: «УБЬЮ!» Мартин обвёл каждую букву трижды, чтобы Руд прочитал слово именно так, как следовало. После чего стилет вернулся в карман к хозяину. — Эй, ты чего застрял? — В проходе вновь появился Анжело. Бэйн в ответ подмигнул оторопевшему владельцу магазина и поспешил за журналистом, оставив Руда наедине со своим изувеченным столом.

***

— Я не знаю, что ты сказал Руду, но выглядел он так, словно вот-вот побежит отстраивать кирпичный завод! — прыснул Анжело, задрав голову к небу и рассматривая новую, украшенную лепниной высотку. Бэйн лишь плечами пожал: «А что я? Я ничего». — И за что ты только его так не любишь, — продолжал бормотать себе под нос Кьярэ. «За то, что слишком много внимания уделяет тому, кто принадлежать ему будет только через мой труп». — Ладно, за работу. — Пробраться в пусть и жилой, но охраняемый дом было делом непростым, поэтому журналист с оператором как всегда подошли к исполнению своей миссии с фантазией. За символическую плату два мойщика окон согласились на денёк предоставить приятелям на прокат своё оборудование и одежду. Бэйн с недовольной миной забрался в люльку, Кьярэ с опаской последовал за ним. Люлька казалась вполне прочной, но лишь пока оставалась на земле. Как только Мартин включил её двигатели и шайтан-машина взмыла вверх, Анжело уселся на корточки, вцепился пальцами в перила и заныл: — Пресвятая поебень, Марти, если мы поднимемся ещё на несколько этажей вверх, у меня случится нервный срыв! Бэйн на эти слова даже бровью не повёл. «Это была, между прочим, твоя идея, так что сиди и терпи!» — Ну Ма-а-а-арти! — Бэйн нахмурился и кивнул вверх: «А что ты предлагаешь? Остановиться сейчас, когда до окон Макка осталось какая-то пара этажей?» Оператор был, конечно же, прав, но и перебороть страх оказалось не так просто, поэтому Кьярэ забился в один из углов люльки, подтянул колени к груди и обнял их. В связи с этим последние несколько этажей Бэйн проехал в полной тишине и был этому безмерно рад. Подлетев к нужному окну, парень активировал специальные присоски, которые зафиксировали люльку на определённой части здания, убрал постоянно падающую на глаза фиолетовую чёлку вбок, чтобы лучше видеть, нарыл в кармане целый ворох электронных отмычек (чего только ни приходилось таскать с собой из-за этого Анжело!) и без труда открыл окно. Не успел Мартин оповестить своего друга о проделанной работе лёгким пинком или похлопыванием по спине, как журналист сам сорвался с места и в мгновение оказался по ту сторону окна. — О, твёрдый пол под ногами, — выдохнул он облегчённо. Бэйн в панике зажестикулировал: «Придурок! Макк наверняка дома! Если мы нагрянем к нему так… Так нагло, он застрелит нас раньше, чем мы зададим ему хоть какой-то вопрос! И будет прав!» — Что? Боишься перелезать из люльки в комнату? Да ладно тебе, даже я перебрался, что уж о тебе говорить. — Анжело всегда понимал Бэйна, но любил прикинуться наивным дурачком. Мартин зло выдохнул, в один прыжок оказался рядом с журналистом, а затем ткнул в сторону кухни, откуда доносились голоса. Кажется, кто-то спорил. — Ничего… Я кинусь ему в ноги и буду молить о том, чтобы он выслушал нас! Что-о-о? Всегда прокатывает! — С этими словами блондин уверенно направился к кухне, но дойти до неё не успел. Когда до полуоткрытой двери оставалось каких-то полметра, под ногу Кьярэ попало что-то скользкое — кажется, это была перечница, — на чём парень благополучно и поскользнулся. Журналист оказался на полу, а перечница улетела в одну из стен и, наконец, раскололась, засыпав всё вокруг своим острым содержимым, часть которого, конечно же, попала на Анжело. Позабыв о боли в заднице, на которую блондин шлёпнулся, парень буквально захлебнулся в трёхэтажном мате, яростно вытирая глаза, чихая и заливаясь соплями. Прибежавшему на помощь Бэйну также не поздоровилось. Но не от перца, а от всё того же Анжело, который, ослепнув и потеряв равновесие, умудрился свалиться сам и потянуть за собой своего долговязого друга. В падении они перекувыркнулись и буквально влетели на кухню, как шар для боулинга влетает в ряды кеглей. Воцарилось молчание. Никто не шевелился. Ни Найт, всё ещё прижатый к столу в позе рака. Ни голый Дэй, самое интересное место которого тёрлось о пятую точку Найта. Ни Анжело, тихо хныкающий из-за перца. Ни Бэйн, который краснел, бледнел и не знал, куда отвести взгляд: «Цирк уехал, а клоуны остались!»