***
Будучи многоэтажным, Майбург заслуженно входил в состав десятка самых больших городов, принадлежащих моловийцам. Половина построек города оставалась на первом этаже, то есть на старой доброй земле. Ещё тридцать процентов размещались на подземных этажах. И лишь оставшиеся двадцать приходились на воздушные, оплетённые лентами Мёбиуса пластины с собственной гравитацией. При всём при этом, как бы удивительно это ни звучало, концентрация проживающего на разных этажах населения разнилась с количеством построек. Лишь двадцать процентов майбургцев проживали на первом этаже. Тридцать пять процентов — на подземных. Сорок четыре — на воздушных. И всё бы ничего, если бы не математика. Сколько бы ни тужились и ни следили за майбургцами социальные службы, сколько бы ни наблюдали за ними через уличные камеры, сколько бы ни высматривали, как люди ходят по магазинам, на работу, оплачивают телефонную связь или заходят в клуб, всё равно место проживания одного процента населения города оставалось загадкой. Можно было бы предположить, что они просто уезжают из Майбурга, вот только ближайший населённый пункт располагался в пятистах километрах от города. Если бы один процент населения каждый день катался туда-сюда эти самые пятьсот километров, власти рано или поздно заметили бы это. Не говоря уже о том, что не стоило забывать и о синдроме Майбы, из-за которого жители города оставались привязанными к этому месту на всю жизнь. На самом деле один процент населения города составляли беженцы, иностранцы и люди со странностями. Все об этом знали. Все об этом молчали. Зато бурно обсуждали некий тайный квартал города, в котором якобы и располагалось место проживания таинственного процента. Жёлтая пресса пестрила предположениями о подземном бункере, фантасты публиковали статьи про невидимые воздушные пластины. На самом деле все они были чуточку правы, при этом ошибаясь во всём. Не было таинственных этажей. Отсутствовал и квартал, якобы замаскированный под свалку или старый завод, которые периодически брались искать самые любопытные и отчаянные. Убежище однопроцентников оставалось практически на виду, но ни один уважающий себя житель города никогда бы не посмел даже предположить, что люди живут именно там. Почему? Так это же истинное самоубийство! Местом, где таились однопроцентники, являлись Веердовые шахты, что располагались под восемью кварталами Старого города. Да, эти шахты до сих пор полыхали. Фиолетовым пламенем. Тем самым, что якобы убивало любого, кто к нему прикоснётся. То самое, что прямо сейчас держал у себя в руке худенький мальчик лет тринадцати, играя с ним, будто с ватным шариком. — Такой большой! — воскликнула девочка помладше, с восторгом разглядывая пламя, полыхающее на ладони у друга. — И как у тебя только получается?! — выдохнула она с завистью, протягивая руку к огоньку и тут же поглощая его. Фиолетовый свет пробежал по её венам, просвечивая руку почти насквозь, и вырвался из предплечья сквозь фиолетовую, светящуюся татуировку, которую можно было отыскать на теле каждого однопроцентника. Незамысловатый символ в виде шутовского колпака причислял носителя к особой группе людей, которые называли себя Поглотителями или, что в последнее время стало куда распространённее, Чароитами — в честь редкой горной породы фиолетового цвета. Кот бросил мимолётный взгляд в сторону юных Поглотителей и продолжил свой путь по тёмному, пыльному тоннелю, который то и дело озаряли всполохи фиолетового пламени. Вслед за мужчиной следовали два чёрных гладкошёрстных кота. Животных дети заинтересовали куда больше, чем их хозяина. Один из них даже приблизился к ребятам и в удобный момент сбил фиолетовое пламя с плеча девочки на землю. Дети завизжали, испугавшись за жизнь «милой зверушки», но быстро сообразили, что животному пламя не опасно. Обнюхав огонёк, кошак в прямом смысле слова слизнул его с земли и был таков. — Демо-он, не отс-с-става-ай, — строго окликнул Кот, и чёрный зверь тут же рысцой побежал за хозяином. Чароитам же, впервые столкнувшимся с животным — представителем им подобных, только и оставалось, что восхищённо пялиться на удаляющегося кота, так нагло полакомившегося их пламенем. Лидер кошек редко спускался в Веердовые шахты отчасти оттого, что они пробуждали в нём неприятные воспоминания, отчасти оттого, что хозяйничал здесь оливковый безумец. Не то чтобы Кот его боялся, скорее относился к нему с вполне обоснованной неприязнью. Тёмный извилистый тоннель вывел Кота в большое просторное помещение, в самой середине которого построили каменное возвышение. На нём размещался дурацкого вида трон, на котором восседало Его Шутовское Величество. Вокруг же размещались многочисленные лавочки, стулья, табуретки и кресла, на которых сидели однопроцентники в дни Шутовских выступлений. Сегодня же они пустовали. Чароиты разбрелись по тоннелям, оставив Шутовское Величество в гордом одиночестве. — Какие люди в наших скромных шахтах! — воскликнул Шут, при этом не сдвинувшись с места и всё так же вразвалочку сидя на безвкусной пародии на трон. В руках он вертел мегаминкс, то и дело машинально разбирая его, а затем так же ловко собирая обратно. — Я при-иш-шёл не прос-с-сто-о та-ак, — нахмурился Кот, не слишком обрадованный перспективой смотреть на Шута снизу вверх. Но из-за возвышения иначе общаться с шутником возможности не было. — Конечно же не просто, нет, — пожала фигура в хвостатом капюшоне плечами. — Конечно же случилось что-то важное, да. Шут чувствует твой страх, — ухмыльнулся он. — Не ране-е-ее чем полчас-с-са назад ко мне приходили журнали-ист и его оператор, — выговорил Кот, нахмурившись. — Они приблизили-ись к тебе-е слиш-ш-шко-ом близко! — На что Шут и рассчитывал, — кивнула фигура, не отрывая взгляда от мегаминкса. — Они найду-ут тебя раньше, чем ты думаеш-ш-шь! — возразил Кот. — Они найдут Шута ровно тогда, когда ему будет это выгодно, — хмыкнул Шут, не выказывая и толики беспокойства. — Я бы на твоём мес-с-сте… Шут встрепенулся и вскинул на собеседника взгляд больших тёмных глаз. В тени капюшона они становились еле различимыми. — Ты бы на месте Шута? — выдохнул он с неожиданной яростью. — Ты бы? На Моём Месте?! — выговорил он, медленно поднимаясь с трона и отбрасывая мегаминкс. — Тебе Никогда не быть на Моём месте. Ведь это Всего Лишь Ты, да, — выдохнул он, присаживаясь на корточки и не мигая взирая на Кота. Лидеру кошек тут же захотелось отпрянуть, но лишь гордость не позволила выказать тревоги, из-за чего пепелиец остался стоять на своём месте. — Не преувели-ичива-ай свою знач-ч-чимость, — вместо бегства нахмурился Кот, играя с Шутом в гляделки. — Ты уже переоценил свои способности в прошлый раз. Помнишь, чем всё закончилось? — как бы между прочим напомнил Кот. Шут встрепенулся, резко поднялся на ноги и начал наворачивать круги по импровизированной сцене. — В этот раз Шут не допустит ошибок, да, — уверенно заявил он чуть погодя. — Правда же, Ваара? Ты веришь в Шута? — ласково проговорил он, потрепав по холке химеру размером с большую собаку — красную гиену с жёлтыми выразительными глазами и большими орлиными крыльями, что росли прямо из её лопаток. Это Кот создал животное для Шута. Её и ещё парочку мутантов. По старой «дружбе». — Видишь, она верит в Шута. Так почему же не веришь ты? — заметила фигура, вглядываясь в Кота. — Потому что ты одержим и безумен, — выдохнул мужчина. — Конечно Шут одержим! Конечно же он безумен! Ведь только сумасшедший фанатик решится спасать гнилое человечество.***
— Ты меня что, преследуешь?! Ещё шаг — и я обвиню тебя в сексуальном домогательстве! — пригрозил Стэм, меньше всего походя на жертву оного. — Не смешно, — обиженно буркнул Эгон, которому не посчастливилось нагнать блондина у лестницы, ведущей на крышу. А он так старался идти медленней, чтобы повстречаться с Тараби не ранее, чем в будке Несравненного Мика. К сожалению, Стэм тоже не особенно торопился выполнять служебный долг. — А я не шучу, — с серьёзным лицом заверил Эгона Тараби. — Вот прям сейчас заору, что ты схватил меня за задницу. — Сдалась мне твоя задница, — фыркнул лысый, поспешно поднимаясь на крышу от греха подальше от этого блондинистого зануды. Того и гляди действительно устроит какую-нибудь бучу, а Эгону потом расхлёбывай. Нет уж, одна лишь выходка с его матерью Йоту стоила многих нервов. Не хватало ещё и в тюрьму загреметь из-за гадливого характера Тараби. — А мать твоя уверена, что сдалась, — ехидно заметил Стэм, ухмыляясь. — Да что ты говоришь… Как интересно, — фыркнул Йот, которому На Самом Деле было Совсем Не Интересно, что там надумала его мать. Она постоянно заваливала его самыми странными предложениями и предположениями и наверняка у себя в голове уже успела поженить любимого сына и даже придумать имя его первенцу. — Ага, она уверена, что ты от меня без ума! — Как жаль, что в этом не уверен я. Хотя нет, совсем не жаль, — продолжал шипеть Йот, не понимая, зачем Стэм вновь нарывается на скандал. Не до того же! — Это лишь пока. Уверен, моё очарование уже частично тобою завладело, — надменно заявил блондин, в последнее мгновение обгоняя Эгона и первым вбегая на крышу под ледяной ливень. — Смотри, лысый придурок, как бы татуха с твоей башки не слезла! Чем ты там её делал, шариковой ручкой или акрилом?! — выкрикнул он и поспешил к небольшой будке, крышу которой заставили антеннами самого разного сорта. Эгон, прошептав себе под нос место, в котором он желал бы лицезреть Тараби, неохотно последовал за блондином. Несравненный Мик в ярко-зелёной маске сноубордиста, в потёртом сером комбинезоне, похожем на древний скафандр, и шапочке из фольги, которая якобы защищала парня от инопланетного разума, качался на старом стуле, взирая на десятки чёрных экранов. По каждому из древних мониторов бегали зелёные зигзагообразные линии, неся в себе информацию, считать которую был способен только Мик. Ещё бы, ведь это странное изобретение, представляющее собой маленькую будочку, увитую проводами, антеннами и мало кому известными приборами, было личным достоянием Несравненного Мика. Он строил её на крыше полицейского управления полтора года, периодически бодаясь с руководством по поводу того, что это незаконно. Парень настаивал, что данное изобретение, нацеленное в первую очередь на фиксирование сигналов из космоса, а уже затем поиска сигналов по Майбургу, сделает великим не только его создателя, то есть самого Мика, но и всю полицию. Руководство отнеслось к идее с «лёгким» скептицизмом, но постоянно вступать в дебаты с упёртым Миком им надоело настолько, что встал выбор: либо увольнять парня, а работником он был отменным, либо позволить ему построить его адовую машину и забыть о ней как о страшном сне. Второй вариант понравился руководству больше, а потому теперь в полиции имелась собственная Локальная Станция Декомбинации, как Мик гордо оповещал об этом каждого встречного следующие два месяца после завершения работ над будкой. Никто не решился спрашивать, с чем именно связано подобное наименование, ласково между собой называя жуткую будочку сатанинского счастья «ЛСД-шкой». Услышав, что за спиной распахнулась дверь, несравненный Мик, который, как он сам утверждал, был несравненен во всём, и особенно в постели, в очередной раз качнулся на табуретке и лениво повернул голову в сторону гостя. — Стараби! — расплылся он в улыбке, по странной, только ему ведомой прихоти прибавляя к фамилии каждого собеседника первую букву его имени. — Неужто вам понадобилась помощь Несравненного Мика?! — изобразил он гримасу удивления. — Да, и это будет самый кошмарный день в моей жизни, — фыркнул Стэм, оставаясь стоять в дверях и тем самым не впуская внутрь Эгона. — Дай пройти! — раздражённо выдохнул Йот. — Нет, лысый. Сначала смой с башки грязь, затем уже заходи, — осклабился блондин, за что получил несильный, но ощутимый тычок в спину, из-за которого парню пришлось сделать пару шагов внутрь «сатанинского счастья». — И Эйот здесь, как это мило, — ещё больше вдохновился Несравненный Мик. Два человека за день в его великолепной Локальной Станции Декомбинации — о таком можно было только мечтать! Того и гляди его наконец-то признают гением и прибавят зарплату! — Нам надо поймать сигнал, — не стал ходить вокруг да около Стэм, продираясь к экранам. — Так что забудь о приветствиях и хотя бы раз в году используй своё изобретение в благих целях. — А где же волшебное слово? — надулся Несравненный Мик. — Пожалуйста, Мик, мы очень тебя просим, — тут же забормотал скромно Эгон, стараясь не обращать внимания на презрительный взгляд со стороны Тараби. — А, а, а! — покачал головой изобретатель. — Неправильно поставленная просьба! — Я сейчас тебя ударю, — нахмурился Стэм. — Что вряд ли поможет тебе поймать необходимый сигнал, — храбро заявил Мик. И он был чертовски прав. — Ой, прости! — до Эгона запоздало дошла его ошибка. — Несравненный Мик, пожалуйста, по… — Изобретатель резко перебил Эгона, жестом попросив его замолчать. — Нет, — покачал он головой, — пусть просит Стараби. — Бля, да вы все сговорились, что ли?! — в отчаянии воскликнул Стэм, окончательно убеждаясь в том, что сегодня у него плохой день. Все и каждый пытались прогнуть его под себя, и обычно несгибаемому Тараби это ох как не нравилось. Но расследование было важнее какой-то там глупой гордыни. — Давай-давай, — начал подгонять блондина Мик, выразительно зевая, — а то я подустал. Боюсь заснуть раньше, чем ты что-то у меня попросишь. — Будь добр, Несравненный Мик, ебать тебя во все щели, найди нам блядский телефон, — отчеканил Стэм с выражением лица мужчины, который вот-вот родит тройню. — Ой, ну я даже не зна-а-аю, — протянул Мик, поправляя шапочку из фольги. — Космос сегодня для общения не расположен, так что… — Врубай свою ЛСД и не беси меня! — прорычал Тараби, отнимая у Мика клавиатуру и вбивая в шкалу выученный им телефон. — Эйот, тебе следует провести своему парню урок воспитания, — невинно заявил тот, со вздохом поворачиваясь к мониторам и начиная вглядываться в зелёные шкалы. — Мы не пара! — в унисон выдохнули Эгон и Стэм, после чего переглянулись, и, тогда как лысый изрядно смутился, Тараби со злости схватил со стола Несравненного Мика то ли пульт дистанционного управления, то ли нечто очень на него похожее, и запульнул его в парня. Эгон, опешив, успел уклониться от снаряда лишь в последнее мгновение. — Сдурел?! — выдохнул он с нотками злости, что бывало у Йота не так уж и часто. Блондин на секунду даже замер, поймав на себе непривычно гневный взгляд лысого. — А вот это интересно, — протянул он, неприятно улыбаясь. — Впервые вижу твою настоящую натуру за этими слащавыми зажимками маменькиного сынка, — съехидничал он. — В чём дело, Эгонюша, терпелка заканчивается? — Заканчивается, — прорычал Йот на полном серьёзе. — Так, парни, давайте без семейных разборок, — фыркнул Несравненный Мик, параллельно записывая в блокнот столбики цифр и неизвестных обычным смертным символов. — Ты тупой или как? Сказали же, не пара мы, — прошипел Йот, заставляя Несравненного Мика вздрогнуть. — О-о-о, а терпелка-то у парня действительно исчерпала себя, — проговорил изобретатель уже тише. — Ты с ним осторожнее. Он-то физически куда сильнее тебя, — с беспокойством пробормотал он. — Не хватало нам только нового срыва Йота. — Это он и вовсе прошептал себе под нос. — Нового срыва? — понизил голос и Стэм. — Вам не кажется некультурным перешёптываться при мне? — Нет, но если тебя что-то не устраивает, можешь выйти, — хмыкнул Стэм. Лысый проворчал что-то себе под нос, а затем действительно вышел из будки под ледяной Майбургский дождь. Лучше простоять час на холоде, чем в компании раздражающего Тараби. — Ну-ка продолжай! Что за срыв? Впервые слышу! — с азартом накинулся блондин на Несравненного Мика. — Ясное дело, ты об этом не знаешь, иначе бы не провоцировал его, — вздохнул гений отдела ГОР, который в этом самом отделе появлялся от силы раз в полгода, большую часть времени проводя в излюбленном ЛСД. — Рассказывай, — почти приказал Стэм, усаживаясь на рабочий стол Мика и не обращая внимания на его возмущённый этим жестом взгляд. — Это произошло в полицейской академии на третьем курсе обучения. Я точно не знаю, что именно его так разозлило. Нет, не разозлило — взбесило. Кто-то поговаривает о том, что один из студентов насмехался над отцом Эйота. Ты же знаешь, он тоже был полицейским. Ходят слухи, что грязным. Так вот, слово за слово, хуем по столу… Парнишка брякнул белиберду, не подумав, а теперь красочно изображает овощ в больничной палате. Эгон вырубил его одним ударом. Одним ударом отправил человека в кому. Навсегда. — Сила есть — ума не надо, — невесело усмехнулся блондин. — А я-то решил, что действительно какая-то катастрофа произошла, — скучающе зевнул он. — Зато теперь ясно, почему молодого сотрудника с отличными задатками перевели в ГОР. Нет, я слышал о его отце. Но лишь из-за этого бросать Йота на баррикады… — С отличными задатками значит, хе-хе. А говоришь, что вы не пара, — не сумел сдержать победной улыбки Мик. — Я что, не могу похвалить сослуживца? — нахмурился Стэм. — В том-то и дело, Стараби. Ты же после тюрьмы злой как скотина, — усмехнулся Несравненный Мик, теперь из образовавшихся столбиков цифр выстраивая замысловатую диаграмму. — А Эйот отправил в нокаут парня, в сравнении с которым сам он казался тростинкой. Мистер Будущий овощ ростом в два метра семнадцать сантиметров и весом более ста килограммов походил на натуральную гору мышц. К нему в академии и близко никто не подходил. А Эйот не просто подошёл, но ещё и превратил в живой труп. А затем покалечил восьмерых парней, что кинулись его сдерживать. Единственное, что спасло нашего лысика от тюрьмы, — это его мать, а скорее даже, связи отца. Старые долги никогда не забываются. Полиции пришлось попотеть, чтобы вообще оставить Эйота на свободе. Так что, Стараби… будь осторожен. — Мне он ничего не сделает, — ухмыльнулся блондин. — Откуда такая уверенность? — вновь не смог сдержать улыбки Мик. — Сейчас он бесится не из-за моих издёвок и оскорблений, — задумчиво протянул Стэм. — Просто у нашего супербоя играют гормоны. У нас с ним всегда отношения были непростые. А сейчас они усложнились больше прежнего, и он не может понять, с чем это связано. — А ты, значит, понимаешь? — Естественно. До него начинает доходить, что всё это время он по мне сох. Правда, из-за собственной непроходимой тупости раньше он путал это с такими чувствами, как восхищение и уважение, — вздохнул Тараби. — Его взгляды в твою сторону успел подметить не только ты, — кивнул Мик. — А что такого, Эйот в целом парень неплохой! — Ага, только ссытся и глухой. — Таких подробностей его физиологии… — Ты минуту назад рассказывал мне о том, что в нашем маменькином сосунке живёт неконтролируемый берсерк, а теперь распинаешься по поводу хорошести Эгона? Не смеши меня, — поморщился блондин. — Да, он непростой парень. Так и ты у нас далеко не сахарок, — не преминул отметить изобретатель. — Да что ты говоришь… — хмуро выговорил Стэм. — Ладно, заебал ты с этими сраными разговорами о людских взаимоотношениях. Меня сейчас интересует лишь одно. Где этот грёбаный… — Нашёл, — подмигнул Мик, наложив построенную диаграмму на карту города. — Отсюда недалеко. Всего пара кварталов. Шестой этаж и… Мик не договорил, так как в Локальной Станции Декомбинации его оставили в полном одиночестве.