A Dramatic Turn of Events

Наконец, вихрь прекратился, и Глен почувствовал под собой кафельный пол. Голова вскоре прекратила кружиться, намного быстрее, чем в прошлые разы (видать, уже привык). В прорезях для глаз мелькали стены и окна, свет и краска мешались в одной цветовой палитре. «И куда меня на этот раз занесло?» - странно спокойно и безмятежно подумал Глен, когда впереди него немного прояснилась картинка. После всех этих путешествий во времени и пространстве нервы отказались работать и теперь меланхолично смотрели на все это безобразие. После прошлой бойни его уже мало что страшило… Снова передернувшись от воспоминаний о видении, подаренном ему прошлой маской, Глен огляделся. На этот раз он оказался на лестничной площадке в подъезде древней многоэтажки, явно на высоком этаже: заглянув за перила, Глен увидел, как квадратной спиралью вниз шла лестница. Подъезд был разрисован художествами местной «шпаны», которая от избытка юношеского задора прикупила в местном ларьке дешевую краску в баллончиках и решили удивить жителей этого дома своим полным «арт-хаусом». Точнее, просто хаосом. Правда, они успели разрисовать только одну стену, вдоль нижнего проема, за верхний и саму площадку еще не брались, поэтому там сиротливым девственным светом блекло сверкала грязная салатовая краска. Кое-где явно удрученный этой скучной однотонностью кто-то подрисовал что-то полустертое белым рассыпчатым мелом, криво, вкось, кое-где уже прерывались линия, а понизу небольшими крупицами сверкал белый порошок. На углах штукатурка облупливалась, и теперь там зияла неровная шершавая поверхность, светло-серо-коричневого цвета истиной кладки, которой она была до покраски. Обычно в таких домах жили два типа людей: просто не самые богатые и студенты, которым еле хватало средств, чтобы втроем снять квартирку поблизости (ну, или не слишком) с университетом. Хозяева жили, к примеру, где-то на другом конце города, а чтобы поднакопить деньжат к отпуску, сдавали в аренду маленькую старую квартирку в не самом элитном районе... Глен с любопытством поднялся по лестнице вверх. И снова не мог он понять – сам ли он идет, или маска его ведет, куда её одной ведомо… Внезапно, приглушенно, будто через метровый слой плотной ваты, он услышал чей-то плач. Он ускорил шаг и остановился на предпоследней ступеньке пролета. Девушка, одетая во все темно-синюю одежду, что юноше даже показалось, что это все черное, траурное, рыдала, слабо колотя кулаками по деревянной с дранной обивкой двери. Она что-то шептала, но от плача у нее сжималось горло, и Глен не мог даже уловить полузвук её слов. Рядом с ней стоял растерявшийся парень, который, как со стороны смотрелось, должно быть, забавно, раскинул руки и быстро мотал головой, надеясь отыскать глазами помощь. А девушка продолжала безуспешно бороться с безутешным рыданием, уже головой начиная долбиться об эту дверь. Распушенные волосы лезли её в лицо, она даже не обращала на эту досадную мелочь внимания, а тем временем по длинным черным локонам медленно стекали слезки… Тут парень очнулся и, резко вздохнув, направился к двери. Он обеспокоено посмотрел на девушку и неуверенно нажал на звонок. Разнеслось громкое «дзинь», но ответа не последовало. - Майк, это не смешно! – громко закричал он, потеряв терпение. – Открой дверь! Нам нужно поговорить… Девушка продолжала плакать, спрятав лицо в ладонях, и тут медленно начала оседать на пол. Юноша еле успел подхватить её и заботливо прислонил к стене. Она продолжала хлюпать, настоящие слезы текли по её лицу, опухли и покраснели глаза от продолжительного плача. - Ну, не плачь, – неуверенным тоном сказал юноша ей, осторожно погладив по плечу. Внезапно она резко дернулась и бросилась к двери. И начала снова бить по ней слабым кулаком. Юноша испуганно отшатнулся и стал ошарашено следить, как она упорно стучалась в эту несчастную дверь. Затем возвел глаза к небу, покачал головой и подошел к ней. - Успокойся, Кэт, не надо… А она? Она в ответ бормотал какое-то слово. Юноша резко вспылил: - Да что он?! Вот и смотри, как он бросил тебя! Наверняка его сильно контузило за эти годы! Кэт, да смотри уже, открой глаза! Она отмахнулась от него и продолжила биться в дверь, глотая слезы. Юноша резко схватил её за плечи и встряхнул, будто желая привести в сознание: - Кэт, послушай меня! Он забыл тебя, забыл, понимаешь?! Ты ему не нужна, а он – тебя недостоин! Ну, оставь ты его, не унижайся из-за этого грубияна! - Джей, уйди, – пролепетала она, мягко освободилась из его хватки и опять повернулась к этой двери, будто там, за ней, находится что-то воистину важное для нее… Она покачнулась и упала на колени. Джей уже дернулся, хотел поднять её, подхватить, как внезапно затормозил, посмотрел на нее долгим взглядом, выругался и, повернувшись к лестнице, специально громко и медленно начал спускаться вниз. Но она даже не обернулась. Парень остановился и фыркнул оскорблено в тишину, прерываемую лишь всхлипами девушки: - Два года ждала – и этого грубияна? О, девушки! Затем он уже прекратил эффектничать, быстро бросился вниз по лестнице. А Кэт и не обернулась, может, и не заметила уход друга? Глен грустно поглядел на нее. Такая красивая – и плачет навзрыд, будто сломано сердце. Ему приходилось видеть, как плачут девушки: однажды их староста, в общем, сильная личность, действительно, заплакала: но от боли и ярости, когда ней на ногу упала парта (в общем, это был единственный случай, когда этот флегматик до мозга костей орал на всех благим матом). А вот Луиза редко плакала, она сама кого хочет заставит… Он вздохнул и, обойдя её, вошел через стену. Ему разонравилось прохаживать сквозь людей: да, поначалу это было круто, но также… неприлично, что ли? Должно быть, чертовски неприятно, когда сквозь тебя туда-сюда шастает какое-то полупризрачное эфемерное существо, которое к тому же даже не извиняется. Правда, сквозь стены все равно классно ходить, не мог не признать Тейлор. Он, полностью доверившись своей маске (которая все равно его поведет сама, хочет ли он того или нет), осторожно прошел по коридору. Старые узорчатые обои, тумбочка, заваленная не только обувью, но и всякой брошенной в разброс одежкой: шапки, платки и другое. Обустроено все было бедно: тумбочка, календарь с пару обведенными красным прерывающим маркером датами, три крючка для одежды – вот, пожалуй, и все, что находилось в коридоре. Глен осторожно вошел в тесную комнатенку, которая, кажется, была единственной жилой в этой квартире. Все было сделано и собранно добротно, пусть и не богато: целая обивка дивана, чистая поверхность полок шкафа, все скучно, обыденно, просто. Обычная квартирка, сотни похожих братьев по всему миру. Внезапно Глен слышал дыхание позади себя и резко обернулся. Дуло черного пистолета было направлено прямо ему в лицо. Тейлор с громким «ой» отшатнулся и ошарашено поднял глаза. На него настороженно и недружелюбно смотрел крупный, хорошо сложенный юноша, намного старше Глена. - А это невежливо! – возмущенно воскликнул Тейлор, несколько оправившись от первого шока. Юноша лишь крепче сжал пистолет и сквозь зубы процедил: - Кто вы и что здесь забыли? - Вы видите меня? – заинтересованно спросил Глен. Единственный, кто видел его, был Нуэр, но тот также был призраком, ему то было простительно. Ну еще Стэн, но у него особое отношение с призрачным миром. Мужчина вскинул бровью: - У вас еще находится время для шуток? Я еще раз вас спрашиваю: кто вы и что вы здесь позабыли?! Я вас не звал. Как вы вошли сюда? - Сквозь стену, - честно сообщил Глен. «Он, что, не видит, что я явно не очень физически плотный человек?» - проворчал про себя он, еще отметив, что вообще-то его пребывание здесь и способы проникновения противоречат всем возможным законам физики. А может, и нет – Глен плохо знал эту науку, ибо она обычно шла последним уроком. Лицо юноши отобразило всю возможную недоброжелательность и раздражение, которое только возможно было. В его голосе лязгнула сталь: - Я не вызову полицию, если вы сейчас же уйдете. Если предпримите какое-нибудь резкое действие – выстрелю. Глен демонстративно зевнул. Тот, впрочем, через маску не увидел. - Послушайте, мистер… – хотел уже сделать шаг Тейлор, как резко затормозил. И медленно повернулся – в обоях теперь зияла небольшая дырочка. Звякнула упавшая пуля. - Хорошая реакция… – ошалело проговорил Глен, с отвлеченным интересом смотря на дырку. Боли он не почувствовал. После произошедшего на площади Рея эта пуля, право, мелочь… Глен обернулся к горе-стрелку. Тот с открытым ртом смотрел то на свои руки, то на Глена, то на стену. Затем чудовищным усилием воли он взял себя в руки и резко спросил: - Вы призрак? - Это не повод стрелять в меня! – громко проворчал Глен, мало-помалу отходя от потрясения. Юноша фыркнул и положил пистолет на полку. Кажется, тот не был сильно удивлен неожиданным появлением у него дома прозрачной субстанции в виде парня в маске. Глен, которого вообще весьма с натяжкой можно отнести к этой группе, был покороблен: - Вы, что, не испугались меня? Я же призрак! Уу… «Это сейчас было тупостью местного, регионального или глобального значения?» – меланхолично подумал он про себя, увидел довольно недвусмысленное выражение лица хозяина дома. Повисла неловкая пауза. Юноша скептично поглядел на духа. - Снимите маску, – не терпящим возражения голосом привыкшего командовать человека сказал господин Майк. Глен упер руки в бока и ответил: - Раз – я не подчиняюсь вашим приказаниям, два – она все равно не снимается. Без моей на то воли. Не дождетесь. Юноша внимательно оглядел Тейлора с головы до ног. - Странно. Я не помню вас. Хотя случайная пуля… Я вас убил? Глен сглотнул и изумленно поглядел на того. - Хороший вопрос… А что, такое возможно? - Вы вообще кто? – раздраженно бросил тот. – Мы ведь не встречались с вами на войне, да? Тогда что вы тут забыли? Глен задумался. Что хотела маска, что он должен увидеть? Что она хотела ему показать, почему привела именно сюда? Он никогда не понимал, что она хотела – она лишена всякой логики. А если есть, то он её не понимает. Внезапно одна только ясная стремительная мысль промелькнула в его голове, и он показал рукой на выход: - У вас девушка за дверью плачет, – просто сказал он, без всякого шутовства. Юноша отвел глаза и чуть слышно печально пошептал: - Идиотка… - Можно и повежливее, – проворчал Глен. – Может, пустите её: она скоро дверь пробьет головой. Тот резко вскинул голову и недобро сузил глаза: - Уходите отсюда, призрак. Отставьте меня в покое, вы, все! Глен от неожиданности покачнулся, так громко прозвучал этот вопль. Юноша снова схватился за пистолет. - Спокойно! – поднял руки Глен. – Уберите пистолет – меня вы все равно не убьете, а себя пораните. Некрасиво будет. Тот опустил руку по швам и просто смотрел на Глена выжидающе, мрачно и пронизывающе. Тейлор по возможности отвечал тем же, правда, менее уверенно. Да, маска, куда ты его привела? К какому-то ненормальному. Шикарно! - Так вы уйдете или исчезнете? – четко произнес парень. Глен пожал плечами: - Меня сюда провела какая-то непонятная мне магия, поэтому, честно, не знаю, когда я уйду. Кстати, может, вы все-таки впустите девушку? – проворчал он под конец и снова неприятно удивился перемене в лице Майка: оно скривилось, глаза сверкнули непонятным блеском, показавшимся красным. Тот сильнее сжал свое оружие, будто оно могло дать ему силы, этот заряд пороха… - Пусть стоит там, если она такая идиотка! – рявкнул он, с яростью смотря на Глена. Тот широко распахнул глаза и недоуменно и с опаской поглядел на того. Точно, сумасшедший. - Но за что вы её так? – спросил он. Юноша отвернулся. Глен внезапно потянул руку к маске, вдруг она могла ему помочь, вдруг он мог снять её, прекрасно помня, что это невозможно. Внезапно он вспомнил слова того парня, пришедшего вместе с девушкой, и спросил, скорее в тишину: - Вы недавно вернулись с войны? Юноша дернулся и резко обернулся к Тейлору. Кивнул: - Да, месяц назад вернулся как. Служил на Востоке два года. Вернулся. «Зачем он повторил «вернулся»?» – подумал про себя Глен. Юноша тем временем подошел странно медленным шагом к дивану и осторожно сел на него. Глен продолжил стоять. Как дух, он не чувствовал усталости, маске не нужно было физических сил, чтобы продолжить блуждать в этих странных пространствах, мирах, он даже не знал, где он побывал – в прошлом, в настоящем или в будущем? Что значит все это? Глен бросил взгляд на юношу. Тот сидел, облокотившись на ручку дивана, задумчиво смотрел куда-то в сторону. Глену уже начинало надоедать это затянувшееся молчание, он начал крутиться вокруг себя, мерить шагами маленький кружок, диаметр которого вряд ли достигал четверти метра. Внезапно юноша вздрогнул и посмотрел на него, видно, вспомнив, что не один в комнате: - Может, сядете? – не самым вежливым тоном бросил он. Глен фыркнул: - Я призрак. Я проваливаюсь через мебель. Жутко неудобная система. - Почему вы тогда не проваливаетесь сквозь пол? – вымолвил тот. Глен, уловив в этом вопросе скрытое пожелание, снова фыркнул: - Не у меня спрашивайте, у тех, кто написал правила поведения для духов. Юноша закатил глаза и сдержанно процедил сквозь зубы: - Как вас зовут хоть, призрак? - Да как хотите, так и зовите, – пожал плечами Глен. – Можно просто Духом. Тот довольно неприязненно покосился на новоявленного Духа, но промолчал. Глен же решил ответить ударом на удар: - А мне как вас называть? Тот выдержал паузу, потом ответил медленно: - Майк Лейн. Глен кивнул, принимая к сведенью. Повисла тишина. Лишь часы, крупные такие, висели на противоположной стене, громко стучали. Глену они что-то напоминали, может, у его друзей висели такие часы, много же таких выпускают… Тик-так, стрелки обегали круг… - Значит, вас не было здесь два с половиной года? – неожиданно даже для себя спросил Глен. Юноша вздрогнул, будто над его ухом резко врубили на полную мощность радио, и ответил несколько заторможено: - Да. Только университет закончил, год проработал – и ушел. Глен кивнул. Он не спрашивал, что за война, какой год, что это за страна, ради которой этот юноша пошел в бой – к чему? Это ему ничего не скажет… - А девушка… она вам кто? Снова тот дернулся, как будто током ударили. Он смерил Глена таким взглядом, что тот еле выдержал, не опустил глаза. Дух сжал руки и снова медленно повторил вопрос: - Кто она вам? Она вам знакома? Юноша не отвел глаз, поэтому Глен успел увидеть в них странный огонек, который всполохнул и снова погас, сокрылся в темноте. Майк Лейн кивнул: - Да. Она мне знакома. - И только? – спросил Глен. – Она была вашей подругой? Говорите лучше честно. Тот отвернулся, проигнорировал вопрос. Но Тейлор услужливо его повторил: - Может, соизволите дать ясный ответ, мистер Лейн?! – воскликнул он возмущенно, положив руки на бока. Тот, наконец, обернулся. И ответил: - Она была моей невестой. «Уже яснее» Глен вскинул бровью: - Тогда, что случилось, почему она плачет и стучится в эти двери? Что случилось между вами? Она вам…это… – Глен замялся. Мало ли, обидится, вскочит и начнет своим пистолетом размахивать. Нет, Глену-то ничего, а вот обои и стены жалко. Но тот лишь хмыкнул, его губы исказила странная горькая усмешка: - О нет. Наоборот. Ждала она меня, но вернулся – другой. - Вы не Майк Лейн? – ошарашено спросил Глен. Тот закатил глаза: - Смотря, что вы имеете в виду. Майк Лейн вернулся, да. Но не весь. Глен подозрительно осмотрел того с головы до ног. Вроде бы все части тела на месте. - По мне, вы вполне целы, – вынес он свой вердикт через секунду. Тот угрюмо поглядел на него: - Вы всегда так тупы, Дух?! - Это кто тут «туп»?! – возмутился Глен, который почувствовал себя уязвленным. Тот с не передаваемым словами выражением лица продолжал смотреть на Тейлора, видно, полностью уверившись в своей правоте. Глен фыркнул и повернулся к окну. Тишина. «Не весь, видите ли, вернулся», – проворчал про себя Тейлор, но это происшествие скоро вылетело из его головы. - Так мы с вами не встречались ранее? Вы не очередной призрак погибшего на войне? – внезапно спросил Лейн. Глен повернул к нему голову и задумчиво прищурил глаза. Он вообще не был мертвецом… но он был призраком. И почему «очередной»? - Нет, мистер, я не бывал на войне. Я только пару раз видел оружие вблизи – в тире. Тот фыркнул: - Молите Бога, чтобы вам никогда не пришлось встретиться с этим зверем, – тут он осекся и скептично поглядел на Тейлора. – Хотя, что я говорю, вам поздно молиться. Как там, в призрачном мире, скажите? - Сквозит, – честно ответил Глен. Внезапно он спросил: - А вам приходилось… убивать там? Тут он понял, что по случайности тронул незажившую рану мистера Лейна. Он застыл, его лицо стало напоминать маску, точно одну из тех, что носил Глен. Через несколько тяжелых мгновений он щелкнул пальцами и разомкнул уста: - Приходилось. Увы. До сих пор вижу призраков тех, кого встретил лицо к лицу, а так же силуэты жертв шальной пули. Каждую ночь мерещатся… Глен удивленно покосился на этого юношу, нет, мужчину. Два года служившей родине, проливший литры крови, своей и чужой, два года желавшего вернуться назад, сюда, встретить свою невесту… и в итоге от нее же спрятаться за дверью с дранной обивкой… Где логика? Где смысл? Почему? - Почему так получилось? – спросил Глен, который уже и позабыл, что не он сюда пришел, а маска его привела, что он призрак, что этот человек ему не нравится. Тот же горько фыркнул: - Не знаю. И никто не знает. На войне не задают вопросов – потому что на самом деле никто и не имеет ответов. Стой до конца, сражайся за честь своей страны. И я стоял. И до сих пор бы стоял. Даже хотелось остаться. Но вернули – из-за ранения. Он с усмешкой показал рукой на ногу. И Глен понял, почему он так медленно ходит и так осторожно двигается. Видимо, та самая «шальная пуля», о который так много тот говорил. - Больно? – все раздражение Глена как рукой сняло. Майк покачал головой: - Уже нет. Главное - не дергать. Спасибо за участие. Раньше - да, приходилось каждый день находить силы, чтобы превозмочь это боль. Но теперь все срослось, затянулось. Глен склонил голову. Тот повернул голову в другую сторону и стал отсутствующим взглядом пробегать содержимое полок. Зачем? Чтобы не встречаться взглядом с Гленом? Да вряд ли. Просто ему нечего сказать нового, все и так ясно. - То есть, – решил начать Глен, – эти полгода вы лечились от раны? Тот просто кивнул. Затем Глен снова попытался свернуть разговор к девушке: - Она знала? - Ни слова о ней! – рявкнул тот. Тейлор снова почувствовал возмущение внутри: - Да что вы так ополчились против нее?! - Не ваше дело, Дух, – прошипел он, интонацией выделив обращение. Глен фыркнул: - А может, и мое! Так она знала? И почему я должен постоянно повторять свои вопросы? – не удержался он от того, чтобы не поворчать немного. Тот злобно посмотрел на него. - Не знала первую неделю. Потом идиот Джей проболтался. Хорошо, хоть смог успокоить тем, что за мной врач наблюдает. И хорошо, что врач попался из понимающих и неболтливых… - И большая часть информации, которую вы ей давали, была заретушировано сказочками, что все хорошо? – несколько жестко спросил Глен, где-то внутри понимая, что поступил бы так же ради любимой девушки. Если бы она у него была. Но все равно, если судить объективно – этот человек врал своей невесте. - Не вам меня судить, мистер! – снова яростно отозвался Лейн. – Тогда я не мог её ничего рассказывать, да и сейчас не должен! Пусть она не знает о войне и дальше. - И пусть не знает, что вам приходилось убивать? И Глен тут же понял, что это был подлый удар. Тот сглотнул и тихо сказал: - И это тоже. И сколько смертей пришлось повидать мне. Сколько боли. Сколько чужих слез. Война – не увеселительная прогулочка под луной. Боль и страдания там настоящие. - И часть их вы принесли с собой, – неожиданно выговорил Глен. Но не он, кажется, это маска сказала. Странная ситуация – он не уверен, что это его слова. Тот снова сжал в кулаки руки, побелели костяшки. Что-то промелькнуло по его лицу – чуждое Глену, но понятное: огни войны, отражения битв, смерти и боли. Тейлор промолчал немного и продолжил: - Вы хоть когда-то ей откровенно сказали, что с вами? - Вы как себе это представляете? – огрызнулся Лейн. – Ни за что. Никогда. Глен фыркнул, покоробленный. Уж не думал он, что когда-нибудь использует такой аргумент, что он будет защищать женщин, но сейчас: - Вы плохо все понимаете. Любящая женщина прекрасно чувствует. Вы не думаете, что все это вранье было ошибкой?! - Что?! – взвился тот, его переполнял гнев и раздражение. – Я всегда поступал, как знал, и всегда то было верно! - Да у вас самомнение выше крыши! – Глен вспылил и, сделав пару шагов, вышел на середину комнаты, остановившись напротив юноши. Два яростных взгляда пересеклись, ими, казалось, только спички зажигай. Затем они одновременно отвернулись друг от друга… Тишина. Глен рассматривал обои. Старые, узорчатые. В общем, ничего интересного. Однако Глен с упорством, достойным лучшего применения, продолжал глазеть на них. Тишина. Лишь только били нескончаемо часы, стучали, стучали, отмеряли чью-то жизнь… - А что вы знаете… – внезапно услышал он голос Майка. Тейлор резко обернулся. Вместо гневного воина он увидел просто уставшего человека, прошедшего огонь и пламя, прошедшего то, что многим и не снилось. Глен внезапно тихо ответил: - Мало. Тот поднял глаза и с грустным смешком кивнул: - Знаете… было нелегко врать. Каждый день, каждый час, когда они заходили ко мне, делать вид, что все в порядке, что войны и не было. Она была – она и сейчас внутри меня. Но лицо мое, слава Богу, служит мне славно, не подводит в такие трудные минуты. Сердце Глена тронули иголки жалости. Он так же тихо и мягко спросил: - Но почему сейчас она плачет? Тот печально проговорил: - Я её прогнал. Понял, что… нет, не должно быть так. Слишком много прошло времени, слишком многое изменилось. Накричал на нее, какие-то глупости наговорил, чтобы она обиделась и ушла. Сказал, что ни капли не люблю такую дуру, как она. Я был готов к осуждению со стороны её и своих друзей. Я хотел, чтобы она ушла. Кэт… «А он ведь любит её, верно?» – неожиданно услышал он внутри себя. - Зачем вы это сделали? Чтобы остаться одному? Разве горе встречают в одиночку? - Так его только и встречают, – парировал тот. – Почему? Потому что я должен быть один. Вы не понимаете меня? – вдруг обратился он к Тейлору. Тот, сбитый с толку, кивнул. – И не должны. Тот откинулся на спинку дивана и продолжил свою исповедь: - Кто я? Больной на голову. Не пугайтесь, не удивляйтесь, – добавил он, заметив выражение лица Глена, – я не путаю вас. Я тот, кто до сих пор воюет, кто не может забыть всего этого ужаса. Я не виню тех людей, я не виню никого, что я попал в «горячую точку» - я горд тем, что стоял за своих. Я воевал, я видел смерть, и да, я убивал. Про таких, как я, говорят – «пост-военный синдром». - Потерянное поколение,- прошептал про себя Глен. Майк непонимающе на него покосился: - Что? - Ничего. Продолжайте. Но причем тут это? - Такие, как я, не могут жить, не могут вернуться полностью. Слишком красочны картины смерти. Тем, кто моложе меня, еще хуже – не окрепла полностью душа, чтобы видеть вблизи столько крови. Мы не вернулись с войны, Дух. Призраки умерших часто наведываются к нам по ночам. Мы уже не жильцы. Мы постоянно срываем боль на других – вы сами тому свидетель, – он кивнул на обои, где зияла дырка от пули, и Глен мигом вспомнил не самое радушное приветствие. – Вот почему я хочу, чтобы Кэт держалась от меня подальше – мало ли что, сорву на ней все свои проблемы, напугаю ночью от крика умирающего или просто в гневе пристрелю, – он вздрогнул. – Увольте, лучше пусть выходит за другого, чем за убийцу. Мне трудно это признать, но изменить это, стать вновь прежним, я не в силах. - Но когда это кончится?! Когда вы излечитесь? – воскликнул Глен. Тот тяжело посмотрел не него: - Никогда. Я знаю – нет конца, только смерть. Все. Теперь-то вы знаете, что да как. Исчезните, я вас молю. У меня и так многовато призраков в шкафу, еще вас не хватало, хотя вообще не понимаю, откуда вы. Уходите. Глен сначала хотел кивнуть, уйти – настолько его поразил рассказ вернувшегося. Настолько как-то… проняло его это. Но тут же в сознание мелькнуло недавнее воспоминание: несчастная девушка, заплаканная, вымотанная, которая упрямо продолжает стучаться с затворенную наглухо дверь, где её не ждут, её не хотят даже видеть… Ради нее. - И вы на нее накричали? – спросил он. Майк кивнул: - Да. Очень сильно. Оскорбил. Чтобы ушла. - Но она не уходит… – прошептал Глен. – Почему? Майк сделал паузу. Затем лишь отозвался: - Не знаю. И не хочу. «Он её оскорбил, прямо сказал, что не любит её…» И он лгал. Как-то странно явно почувствовал горечь этой лжи на своем языке Глен, будто это он соврал. Он лгал, чтобы защитить её от самого себя. Но она не уходила. - Может, если она не уходит… стоит оставить все как есть? Помириться? – сказал Глен и тут же отшатнулся: неприкрытая ярость отразилась на лице военного, и Глен на минутку одну возрадовался, что пистолет лежал на полке. - Отстаньте от меня! – закричал тот, вскакивая с места и тут же зашипев от боли: – Отстань от меня, Дух. Я и так много сделал в этой войне, оставьте в покое! Я же сделал, что вы требовали от меня, так оставьте, не травите душу! Уходите… Оставьте умирающего… Глен похолодел, если призрак способен на подобное. И ему казалось, что… не с ним разговаривает Майк, не на него кричит, а если ему, то не единственному. Может, своим призракам, убитым собственными руками, они приходили к своему невольному убийце? Может, видениям прошлых битв, грохоту оружия, холодному щелчку автомата? Крови и боли? Может, их он умолял уйти? Наконец, тот немного успокоился. И, неприязненно косясь, процедил сквозь зубы: - Видите, что я с ней могу сделать в припадке? Уходите. - Не уйду, – неожиданно заупрямился Глен, который внезапно почувствовал укол сострадания к той несчастной девушки и неприязнь к этому эгоисту, который ломает собственное счастье, страстно его желая. - Почему? – жестко прошипел тот, сжимая кулаки. – Не занимайтесь морализаторством – моя душа погибла раз и навсегда. У меня нет будущего. - Вы это выдумали, – смело ответил Глен, возмущенно смотря прямо в глаза Майку. – Вы сами не отпускаете призраков войны! Вы их выдумали! - Нет! – рявкнул тот от гнева. – Вы просто их никогда не видели! - Да?! Тогда зачем они приходят к вам?! Майк вдруг ухмыльнулся, но гнев оставил на лице его отпечаток. - Потому что это цена, которую мне стоит оплатить. Долг во всю жизнь, за жизнь тех, кого погубил. - На войне не бывает убийц, каждый выполняет свой долг перед отечеством. Нельзя за это корить и осуждать, преступления войны ложатся на тех, кто их устроил ради выгоды, – непреклонным тоном ответил Глен, внезапно вспомнив того человека, который подкупил губернатора. Майк печально фыркнул: - Общеизвестная глупость. Каждому приходится платить за то… А я всегда плачу по счетам. - И поэтому вы убиваете Кэт?! – воскликнул Глен. Тот снова пришел в состояние гнев: - Да что вы знаете! Что вы вообще можете решать, Дух?! Давайте, все решайте за меня, пряча безразличие под гордость, или что у вас там! Давайте, пока я умираю изнутри, давайте, черт вас побрал! Достали! Майк снова сел на диван и спрятал лицо в ладони. В первую минуту Глену даже показалось, что тот заплакал, но нет – тот просто собирал силы перед новой вспышкой ярости. - Зачем вы отрекаетесь от счастья, от любви, вы же так молоды еще?.. – сказал спокойно Глен, позабыв, что сам младше мистера Лейна на несколько лет. Тот фыркнул сквозь ладони: - Я не отрекаюсь. Я плачу по долгу своему. - Не лгите. - Я не лгу. Я больше не могу врать, притворяться, что все-все хорошо. Я сделал ради этого все, что мог… Невольное признание, что он пытался вернуться, но просто не смог, неожиданно приободрила Глена. Тот внезапно подошел к тому. - Вы ведь любите её, верно? Вы ведь хотите, чтобы она была счастлива, вы и сами хотите счастья. Не лгите мне, я ведь призрак – мне виднее со стороны. Тот поднял глаза на Глена. Долгой была та битва взглядов, кто кого переглядит, кто кого перестоит. В серых глазах Глена читалось чистейшее упрямство, но и доброта, желание помочь. В каре-желтых глазах Лейна была усталость, отблески гнева то и дело вспыхивали где-то в глубине. Что-то еще, что не совсем понимал Глен, но что-то ему подсказывало верный ответ. - Да. Люблю, – неожиданно ответил тот, и было превосходно видно, как с трудом ему это давалось, как невыносимо признать в этой слабости. Или силе? А Глен все равно не знает ответа. - Тогда в чем проблема?! Майк закатил глаза. Глен же продолжал возмущенно коситься на того. - Я вам что уже битый час талдычу… – с ноткой безнадеги спросил он. Глен фыркнул: - Вы её любите. Она – вас. Так будьте вместе! Майк повел рукой по лицу, несколько бессознательно. - Именно поэтому я и хочу, чтобы она ушла. Я хочу, чтобы она была счастлива. Она обретет его, но не со мной. Пусть будет хоть с Джеем, если он ей даст то, что я… - Отставить пустые разговоры! – воскликнул Глен, в наглую перебив Майка. – Слушайте, господин Лейн! Я вас понимаю, почему – не знаю, но понимаю. Вот девушка вас любит, ждет, целых два года, не изменив вам ни разу, а вы, прикрываясь заботой о ней, вот так вот беспардонно с ней поступили. Нехорошо, очень нехорошо! Вы баран, упускать такую, как ваша Кэт! (заметив яростный взор Лейна, Глен совершенно не смутился) Вот любит вас, её я не понимаю, почему она полюбила, любить-то вас, в общем, не за что. Ну, любит, Бог с ней. А что вы? Вы говорите, чтобы она была счастлива с другим. Простите уж, но ей нужен вы, вот, понимаете, зараза такая, вас упрямо любит. (Лицо Лейна вполне явно отобразило сожаление, что Глен уже призрак) А вы её любите, но не можете забыть войну. Забудьте. Живите. - Не могу, – коротко ответил Лейн, грустно скривившись. – Вам не представить, что вся моя жизнь просто обратилась в ад. Я не могу ничего изменить, не могу… Глен почувствовал небольшую иголку стыда и боли, увидев этого человека, потерянного, но сильного, но эта сила просто не помогает, ненужный груз. Ему стало невольно жалко этого человека. Глен-то не видел войну, ему сложно представить, каково это – убивать на войне, не испытывая ни злобы, ни ненависти к мертвецу. Никто, и звать никак. Что может Глен знать об этом. Он также грустно отозвался: - Я не знаю, я понимаю, что вам тяжело, но не делайте больно ей. Она вас любит. Почему бы… не попытаться вернуться полностью, и душой, и телом? Он почему-то покачал головой: - Нет, нет, не просите, не спрашивайте. - Но для вас еще ничего не потерянно. Вам можно помочь. - Никто не может мне помочь! – снова ярость мелькнула в его глазах. Он слишком легко впадал в гнев, с таким нелегко ужиться – но то её выбор. Глен же только ответил: - Да. Только вы сами можете себе помочь. Повисла тишина. Майк отвел глаза, а Глен же добавил: - И только Бог станет вам опорой. Бог и она. - Я слишком далек от небес… – растерянно проговорил он. Глен потянул руку к его лежавшей на колени ладони – и прошел через них. Тейлор смущенно одернулся: - Простите. - Ничего, – отозвался тот. Безмолвие. Каждый силился понять мотивы другого. Как странно понятны и также чужды они! Это было непонятно – и ясно до слез. Глен горько улыбнулся: - Хотя бы попытайтесь. Если что, она поймет. Девушки хоть и ведут себя как полные дуры, но подчас умнее нас. А твоя, мне кажется, не из глупых. Глаза Майка Лейна заволокло туманной пеленой воспоминаний. Что он вспоминал? Первые слова, первые эмоции своей любви? Обещания любить и ждать даже в разлуке? Та самая первый мысль, когда понял, что влюбился, как последний дурак, и то теплое счастье, когда осознал, что это взаимно? Те маленькие нити, странные причины, по которым он втюрился, которые имеют значения только для него, да и не причины вовсе, а что-то иное? Не понять, не осознать, не открыть эту тайну. Да и к чему? - Вы действительно так думаете, Дух? – спросил вдруг Майк. Глен вздрогнул, но ответил: - Да, думаю. Не отрекайтесь от счастья. Тот неожиданно неуверенно встал. Он постоял несколько секунд, зажмурив крепко глаза, сжав добела кулаки, будто мог найти где-то внутри, в глубине, непочатый источник сил, чтобы сделать то, от чего бегал столько дней. Затем он широко распахнул глаза, упрямо посмотрел на Тейлора, и, повернувшись, резко зашагал к двери. Глен поспешил за ним. Внезапно, перед тем, как открыть дверь, он повернулся к призраку. - Она все равно не изменит меня, – сказал он. – Я ведь все равно останусь таким и буду таким же, пока не умру. Не изменить меня. Глен задумчиво закрыл глаза. Но буквально через секунду открыл их и ответил: - Зато сможет принять таким, как есть. Тот фыркнул и пожал плечами. И открыл дверь. «А если она уже ушла?» – внезапно подумал Глен, но нет: она просто сидела на холодном полу и уже просто еле всхлипывала, слез уже не хватало, что плакать. На звук шагов она подняла глаза. Майк тяжело вздохнул и, подойдя к ней, протянул руку. Она тут же вскочила. - Ну что ты плачешь, дуреха… – проговорил он. Из её глаз снова потекли слезы, и она тут же обняла его и заревела в голос. Он гладил её по спине. - Прости меня. Кэт, ну Кэт, не плачь… - Я не плачу, идиот… – «гордо» всхлипнула она. «О, женщины, вы не постижимы!» – подумал Глен, с какой-то теплотой внутри смотря на этих двоих. Майк еще крепче обнял её: - Ты простишь меня? – и неожиданно его голос дрогнул. И она ответила: - Прощу. Прощу. Тысячу раз прощаю… Только пообещай – никуда не уходи, слышишь, больше никогда! А если уходишь – всегда возвращайся. Всегда. Она снова зарыдала, уткнувшись лицом ему в плечо. А он продолжал обнимать, крепко, но нежно, как держат самое ценное… Он внезапно поднял глаза на Глена. А тот не нашел ничего умнее, кроме как сказать: - Коль обидишь её – найду. Тот лишь покачал головой и опустил голову. А она плакала – только уже не от горя… Глен внезапно почувствовал странный зов. Его потянуло через стену, и уже через мгновение он оказался в гостиной Майка. И не по его воле, но и не супротив, он быстрым шагом, будто от этого зависела жизнь, подошел к часам. И дрожащей рукой он потянулся к циферблату, лишь кончиками пальцев задев защищающий диск пластик… Вспышка мелькнула на тонкой секундной стрелке… … Опять этот чертов холодный пол. Маска валялась рядом с ним, как обычно. Глен с тяжелым вздохом присел. Дрожь пробежала по телу. Брр, холодно. Он с трудом приподнялся и взял в руки маску. Чуть полюбовался, как сумрачный свет через занавешенные окна играет с ворсинками черного бархата, и перевернул. Голубой, лазурный, светлый цвет с белыми пятнышками. - Пусть они будут счастливы, – чуть прошептал он и положил маску к подобным. Уже семь раз его мотало из реальности в эту чокнутую виртуальность, уже семь раз он оказывается на этом проклятом прохладном полу. Семь раз, а семь – счастливое число. Глен внезапно посмотрел на свои часы. И внезапно понял, что ему напомнили те часы в комнате Майка. Точная копия, только больше. Смешные шутки у этих масок. Странные, непостижимые простому смертному. Он внимательно поглядел на ряд перед собой. Их всего девять. Семь уже он надевал. Теперь просто нужно понять – продолжать ли эти нереальные похождения или уйти восвояси? Он устал, его уже вымотали эти игры. Но две маски, только две. Негоже бросать дело на 7/9 пути. Он взял одну из оставшихся масок. Чокнутая, еще одна. Ее передняя часть все время переливалась из изумрудно-зеленого в розовый. У Глена уже зарябило в глазах, и он помахал перед собой ладонью, стремясь отогнать от себя эти наваждения. Будто гипнотизировала его маска, она казалось шутовской и смешной, но… что-то не то. Он перевернул её. А изнутри она была деревянного цвета, темно-коричневого, однотонного. Уже не став особо заморачиваться, почему так, Глен легким движением руки надел на свое лицо этот футляр… Он уже говорил, как ему надоело не иметь почву под землей?