A Dramatic Turn of Events

Live another day, Climb a little higher, Find another reason to stay. Ashes in your hands, Mercy in your eyes, If you're searching for a silent sky...

Глен Тейлор, изрядно помотанный «приключениями», быстро схватил со стола очки, напялил их на переносицу и угрожающе посмотрел на незнакомца. Высокий человек в просторной серой одежде, напоминающей обычный балахон. И маска на лице, бархатная, тоже серая, только темнее, чем цвет одеяния, украшенная зеленым узором, точно… стеблями и листьями цветов. Глаза за ней были пустыми, слепыми, точно прозрачными, белыми или очень светло-серыми. Тейлор внезапно почувствовал какой-то странный нелепый страх перед этим человеком. Или… не человеком? - Предупреждаю сразу, – нарушил молчание Глен, затолкав эту панику куда-то далеко, – я парень буйный и неуравновешенный, склонный бить сразу в морду. Так что никаких шуток. Молчание. Этот человек с каким-то интересом стал рассматривать юношу. Что он высматривает? Что ему нужно от Тейлора? - Знаешь ли ты меня? – спросил он. Голос у него был каким-то далеким, глухим, будто это эхо, отраженное где-то много миль отсюда. Тейлор хмыкнул: - Догадываюсь. Мистер Масочник, я не ошибаюсь? Тот кивнул, продолжая разглядывать парня, будто тот был картиной в экспозиции музея. Глен почувствовал очень даже не поддельное раздражение. - Итак, – осмелился он начать первым. – Здравствуйте, мистер. Не поверите, очень рад вас видеть. Может, вы мне разъясните этот балаган? - Нет. Глен от такой наглости аж опешил. - А п-почему? – неожиданно даже для себя запнулся Глен, несколько подрастеряв воинственность и самоуверенность. Масочник спокойно и выдержанно ответил: - Потому что объяснять себе должен только ты. Тейлор закатил глаза и проворчал: - Угу. То есть, мне никто ни черта не объяснит, верно? Да вообще!.. И зачем мне, право, что-то объяснять? Ну к черту, он ведь сам все поймет! А если не поймет, то придумает себе понимание! – тут Гленом охватила какая-то странная злоба на все эти маски, на все эти мистические штучки-дрючки, на этого чокнутого духа или человека, ну а как итог и одновременно первопричина – на самого себя. – Конечно, зачем что-то объяснять! Вы же выше этого! Внезапно он еле ухмыльнулся, взяв себя в руки. - Вот так вот, – проговорил он уже другим тоном: насмешливо-горьким, смеющимся, но натянутым, будто он призывал посмеяться над своей искренней горячностью: – Смейтесь, мистер. Вы ведь так хорошо шутили, так хорошо поиграли со мной. Вы ведь… так любите это. Вам это по нраву. Тот молчал, лишь продолжал смотреть прямо в лицо Глена. Что он хочет увидеть, физиономист несчастный? Что можно увидеть в открытой книге? - Так уж и открыт. - Вы что, еще и мысли читаете? – резко отозвался Глен, передернувшись. Тот отозвался, глаза будто бы ухмыльнулись, но никто не сможет поручиться – под маской улыбки не видно. Под маской вообще никогда ничего не видно: ни слез, ни сочувствия. - Нет. Просто сейчас это можно было прочитать. Эту только мысль. - А обычно? - Нет. - Вы всегда так лаконичны? – раздраженно отозвался Тейлор, почему-то думая, что тот опять скажет «нет» по привычке. - Бывает, – все так же спокойно ответил Масочник, проведя рукой по столу. Глен внимательно следил за его движениями. Что будет дальше? - Это ваши маски? – внезапно задал слишком очевидный вопрос Тейлор. Зачем? Чтобы не дать тишине воцариться в этом странном месте. - Мои, – просто отозвался Масочник. – Нравятся? - Сделано красиво, даже… филигранно, – признал Тейлор, сбитый с толку подобным вопросом. Красота этих масок его всегда мало волновали. Его волновало лишь то, что они делали с ним. – Но зачем они сделаны? – прямо спросил он. - Это лишь отпечатки, Глен Тейлор, не более. - Отпечатки чего? - Судеб. Жизни. Мысли. Пути. Глен нервно засмеялся. Все этого его спутывало тысячами нитками, он будто потерялся… в парадоксе. В отражениях зеркал. Что будет, если поставить одно зеркало ровно напротив другого? Зеркальная галерея. Бесконечное отражение одного в другом. - А зачем они? - Ты ответишь на этот вопрос сам. - А я не хочу. - Тогда не спрашивай. Тейлор фыркнул. - Спасибо, – с сарказмом отозвался он. Масочник вновь изучающе поглядел на юношу. Он будто взвешивал какое-то решение. Молчание. «Может, развернуться и уйти?» – внезапно мелькнуло в голове Тейлора, но он тут же безжалостно и решительно выкинул эту мысль из своей головы. Ну уж нет! Он не уйдет, пока ему не дадут более-менее удовлетворительный ответ. Масочник, дотоле разглядывающий свои творения, внезапно поднял голову. Опять мысли читает, дьявол? - Не уйдешь? - Нет, – уперто произнес Тейлор, смотря бесстрашно прямо в прорези серой маски. Ему показалось, или искры веселья заплясали в этих пустых глазах? - Прекрасно, – какое-то одобрение прозвучало в этом вечно спокойном голосе. Глена от этой интонации аж передернуло: он попросту решил, что тот опять играл с ним в свои игры. Нет, с него довольно этого театрального действия! - Послушайте, мистер, – грубо начал Тейлор. – Я думаю, я имею право знать, что это все было. - А ты имел право надевать маски? Имел ли ты право начинать эту игру? - Э… нет, – не смог не признаться Глен, разводя руками. Действительно. Он ведь сам напросился, сам решил надевать эти маски одну за другой. Кто ему должен что? Ему никто ничего не должен. Он сам пришел – пусть же сам и уйдет, в мыслях смятенных. Сам виноват. А может, он даже будет наказан за это. Ибо вряд ли этим мистическим штукам нравится, когда живой человек вмешивается в их игры. - Это… мне не следовало делать? – решился спросить Глен, нервно дернувшись. – Вы меня убьете? «Так просто вы меня не получите!» Далекий звук, похожий на фырканье: - Ты умрешь в другой день, Глен Тейлор. Не сегодня и не из-за этого. Не сказать, что эта фраза успокоила парня. Мало что от этих духов ожидать… - Но ответь мне, – внезапно начал Масочник, – почему ты надел первую маску? Глен хихикнул, немного глуповато и нервно: - Вообще-то я хотел попугать своих друзей и подурачиться… - А почему ты продолжил? Молчание. Зачем? Лишь ответ был… самый искренний, но и самый глупый из всех возможных. - А мне было интересно. И мне казалось, так должно быть, – проговорил Глен со смешком пополам со вздохом. И ухмыльнулся, мол, смейтесь над глупцом сколько угодно. Но тот не смеялся. Или под его чертовой маской не видно. - Ясный ответ, – будто бы похвалил он. Глен опасливо покосился на этого психованного Масочника, но решил не подымать тему. Снова тишина. Тот внимательно рассматривал помещение класса, а Глен смотрел тупо на эти футляры, эти отпечатки судеб. Все в полумраке: свет солнца едва пробирался сквозь плотные занавески. Ничто не блистало, ничто не горело. Зеркало грязное бликом не отзывалось. Узоры покрывала на столе пропали в тенях, как и потускнели бусины по краям. Глен вздрогнул и посмотрел на свои часы. Стрелки показывали только три часа дня, хотя Тейлору казалось, что уже давно как вечер правит над этой частью мира. Он положил руку в карман, поиграл там ключами с фонариком, затем снова вытащил ладонь. Все его действия были неосознанными. Он не отдавал себе отчета в них. Уже, впрочем, давно. Зачем-то он много чего сделал, чего ему делать бы не следовало. Внезапно одна мысль рыбкой скользнула в его сознании, он поднял голову и спросил: - Только ответьте – почему тот мир похож на наш, но при этом все имена иные? Там есть Христос, там действуют ровно такие же законы. Но есть Харикен, есть там Рейгоз, да мало кто еще! Масочник внимательно посмотрел на юношу. Лишь затем соизволил ответить: - Все очень просто, Глен Тейлор. Это просто твой мир. - Да вообще, так «просто», что опять ни черта непонятно, – с сарказмом отозвался юноша, поправив очки на переносице и скрестив руки на груди. Масочник покачал головой: - Ты не понимаешь? - Нет, – пришел черед Глену говорить лаконично. – Но хочу. - Миры, которые создают маски, зависят лишь от человека, который их наденет. В каждом из нас есть представление об идеальном мире. Кто-то хочет, чтоб в мире была магия. Надев маски, он увидит такой мир. Кто-то любит определенный век в истории – такой мир создам я для него. Тебе нравится именно тот мир, в котором ты живешь, чем ты не лучше и не хуже иных. Но имена перевраны, ведь нельзя полностью оставаться в этом мире. Мир реальности масок все равно иной, чем этот. Твой мир иной, чем тот, что тебя окружает. - Эм… здорово, – не нашел, что еще ответить, Глен, выглядя безусловно глупо. Масочник снова покачал головой, будто удивляясь поведению Глена. Интересно, приятно или нет? Вряд ли первое. Тейлор снова кинул взгляд на эти маски. Сондерс, Экер, Нуэр, Лот, Диджи, Дэм, Стэн, Карлон, Лейн, Андрен и старик, у которого нет имени… Кто они? Причем они здесь? Кто им Глен? И что с ними случилось после того, как они расстались? - Что случилось с Экером? – нашел в себе силы спросить Глен: – А как Нуэр? А Стэн? Лейн? Масочник внезапно взял со стола одну из масок и протянул её Глену. Белая снаружи, черная внутри. - А зачем мне маска Сондерса? – удивленно проговорил Тейлор и тут же поперхнулся: – Только не говорите, что я опять должен переноситься к нему, я в жизнь больше не войду в этот террариум! - Ты не перенесешься, – спокойно пообещал Масочник. Глен опасливо взял в руки эту самую первую и пакостную маску, снял снова очки, тяжело вздохнул, пробормотал «о Боже» и быстро надел её на себя. Но, несмотря на все подозрения Глена, Масочник не обманул – Глен только услышал какой-то шум… «- Это приказ мистера Энжелла? - Да, мистер Сондерс, – какой-то явно молодой парень запнулся и продолжил: – Вы должны умереть. - Спасибо, что хоть ядом обеспечили. - Простите… - Бросьте извинения, Гект! И лучше вообще вам уйти отсюда. Я не убегу. - Да, мистер… Хлопок двери, будто тот парень выбежал из этой комнаты, как из заминированной. Внезапно Глен услышал голос самого Сондерса, который почему-то прозвучал глухо, будто из-за стены: - Что ж, этого следовало ожидать. Почти все провалилось под землю, когда ты стал президентом, Энжелл. А остатки захоронят со мной. Ты испугался меня, Энжелл? Ты испугался того, что я знаю, но что не мог сказать, чтобы окончательно не погубить страну. Ты казался мне лучше Баке. Ты казался марионеткой. Я хотел спокойного правительства, теневого, да, хотя бы на время. Но ты захотел играть по-своему. Мой просчет. Моя ошибка. Жаль, но сейчас оплачу этот счет. Что ж, теперь ты веди их. Меня ты уже не поведешь. Ты убил того ангела, за спиной которого ты стоял. Ты избавился от меня, и мне понятно – ты испугался, что мне надоест быть просто «серым кардиналом», что я тебя подставлю. Ты глупец, Энжелл. Просто глупец. Ты убил сначала Эда, затем убил Говса. Что тебе он сделал? Он просто хотел жить в домике на берегу моря. А Холлоу? Ты становишься Нэзлом, Энжелл. Получается, не Баке надо было бояться, а тебя… Мой просчет. Я обманул всех, обманувшись сам. Я думал, мы сможем с Эдом тебя контролировать. Ты не захотел. Теперь за нашу с Эдом ошибку платят жители нашей страны. А мы ограничились недостаточной здесь ценой – мы просто умерли. Мы пали с огромной высоты в ад. Меня там ждут. А я когда-то верил, что могу сделать что-то хорошее…. Но что бы я ни сделал, оказалось все не тем. Ты нас возвысил. Ты нас и разрушил. И так поступали сотню раз до тебя. Прощай, Энжелл. Я пью до дна за твое здоровье. Искренне твой, Дэкон Сондерс…» Глен рывком снял с себя маску, отчего она полетела на пол. Сердце колотилось, как бешеное. Он сглотнул и поднял мутные подслеповатые глаза на Масочника. Тот лишь внимательно смотрел на Тейлора. - Он… заслужил, – запнувшись, проговорил Глен. Масочник отозвался: - Но он тоже верил, что поступал во благо. - Себе? - Народу. Глен фыркнул, неверяще качая головой. - А ты поступил бы по-другому? - Конечно! – запальчиво ответил Глен. Масочник покачал головой, чуть хмыкнул, попросил жестом Тейлора поднять маску, положить её к остальным. Затем он взял вторую, золотую, яркую личину и точно так же подал её юноше. Тот уже без сомнений взял её в руки: «- О ты, чаровница! Как сладок яд слов твоих! Ты клятвопреступница одним лишь помыслом своим! Муж твой спит, не знает он, как тих В твоем сердце шепот мыслей благих! Нет, я больше не могу! – внезапно с надрывом произнес слишком знакомый голос. - Кевин, тише. Не надо, – стала успокаивать его неизвестная женщина. - Что тут происходит?! Почему репетиция остановилась?! – какой-то резкий мужской. - Да пошли вы все! – внезапно послышался громкий топот. Потом женский голос почему-то рассеяно продекламировал: Вы пожалейте актерскую участь, Пожалейте – мы играть научились вот так. Не стоит нас слишком сильно мучить, Мы лишь надеемся, что вы не зря потратили пятак. - Эй, куда это он? - Трен, отстань от него. Ему и так плохо… после смерти Экера. - А кому сейчас легко, Мирен? Думаешь, мне легко было искать замену на роль Гера? Или на Денуза? - Но от Кевина отстань. Пока. Мало же прошло. Только месяц, а Экер был его единственным другом. - Вот он в кого такой неуправляемый. Экер сам виноват – не надо было отказываться от всех своих спектаклей. И уходить, как сказал, на покой! Вот и умер – без гроша в кармане, больной и никому не нужный. И почему-то я уверен, что именно последнее его и сгубило. - Трен, прошу, не надо об этом! Эх… Проиграй пока другую сцену без меня и Кевина – я пойду его успокою. И помни – ему реально больно. Девушка очень тихо зашагала прочь. Молчание. Затем внезапно послышались слова того, кто, оказывается, умер. Глухой, тихий, с какой-то печалью. - Тихо, Кевин, не надо. Не плачь. Не надо никого проклинать, не надо ни на ком срываться. И не надо смотреть за спину, будто я там, как ангел, стою и могу с тобой поговорить. Сейчас – да, потом… не уверен. Я мертв. Когда мне стало совсем отвратно от всей это лжи и боли, я решил совершить самый глупый поступок в моей жизни – я решил уйти со сцены. Просто уйти, ты ведь помнишь, Кевин? Я ушел на покой, думая, что смогу жить так, без оваций и аплодисментов. Меня позабыли… Они превозносили других людей. И сколько звезд уже упало, сколько идолов они сломали? Много. И меня тоже. Я ушел, но забыл одного – я не мог уйти. Ибо я уже отдал всю свою жизнь театру, и больше мне ничего не осталось, кроме как умирать. Наверное, я умирал красиво. Да, наверное. Но ты не плачь, Кев, нет. Мне даже кажется, что смерть лучше, чем тот ад, который ждал бы меня, если бы я не смог уйти. И мне сейчас гораздо лучше, чем при жизни. Не забудь меня, Кев. Я тебя прошу, только не забудь. И пусть моя жизнь станет для тебя уроком того, как не надо жить. Пусть меня забудут все остальные и потеряют мой след – только ты меня не забудь. Прости меня, Кев, за все и не плачь. Искренне твой, Джейми Экер…» В этот раз маска упала сама, Глен даже не успел её подхватить. В сознании мелькало: Экер мертв, Экер мертв. Экер… сломался? Или… нет? - Почему так все произошло? За что ему это? – сипло спросил у призрака он. Тот задумчиво склонил голову на бок. - Потому что он заигрался. Но я думаю, он прав – смерть была для него лучшим выходом. - Разве так бывает? - Гораздо чаще, чем ты думаешь. Тейлор бросил на него тяжелый горький взгляд. Нет, но почему так… Но он только бросил эту маску на стол и сам взял третью: «- Кто это шуршит в доме? – услышал он внезапно очень отчетливо голос Нуэра. - Мистер Нуэр, это я! – воскликнул Глен. - А, юный Глентейлор, снова тебя приветствую! - Вы не поверите, как я рад вас слышать! Как вы? - Все так же мертв. - Не шутите так. Как семья? Как дом? Молчание. - Она не смогла удержать его за собой. Глен опустил глаза на пол: - Мне жаль это слышать. Но где вы? Вы с ней, или вы остались с домом? - А как ты думаешь? Молчание. С кем? Дом же ему ближе… - Вы с ней. - Ты догадлив, юный Глентейлор. - И как живете? - Бедно, но достойно, боги нас защищают. Призраки ночи не смеют тронуть её и близнецов. - Рад это слышать. - А как ты, юный Глентейлор? - Да жив. Вот, общаюсь с каким-то духом, который в ответе за все со мной происходящие. - Ты его повторно отправил в благословенные сады Анира? - Да не получается! – засмеялся Тейлор. - Ясно. Прощай, юный Глентейлор. - Прощайте, мистер Нуэр. Я вас никогда не забуду. - Не зарекайся. Глен уже хотел снять маску, когда его уши уловили какой-то шепот: - Сколько прошло с падения Харикена? Много. Слишком много, чтобы помнить все. Но я помню каждую подробность. Как падали старые боги. Как возносили хвалу новым царям небес. Слишком давно. Горечь с кровью смешалась. Но я до сих пор жив. Легенда не рассыпалась в прах. Я жив. Обо мне помнят. И у меня есть цель в этом мире – я храню эту семью от зла. Я исполню этот долг с честью, достойной царя Харикена. Я потерян, но я не забыт. Я мертв, но у меня есть жизнь. Это можно назвать жизнью, хоть и тело уже тленно. У меня есть цель, вера, надежда, я люблю эту женщину и её детей, как свою дочь и своих внуков. Это и есть жизнь – любить. Спасибо тебе, призрак другого мира. Искренне твой, Нуэр Хранитель…» Впервые за слишком долгое время светло улыбнувшись, Глен спокойно снял маску. Нуэр… хоть кто-то жив… то есть… да, он жив. - Я не забуду вас, Нуэр, не забуду, – сжал он кулак и пообещал небесам, будто те могли засвидетельствовать его клятву. - Он достойный воин. Но он не защитил дом. - Но он защитил людей, – возразил Глен. – А это важнее. Масочник не ответил. Лишь глаза сверкнули какой-то насмешкой. Пришел черед четвертой маски. «- Какой дурак звонит в такое неурочное время? – внезапно послышался раздраженный девичий голос. Глен недоуменно спросил: - Это вы мне? - А кому еще, товарищ? Нет, как это мне нравится, звоните, знаете, мне в полтретьего и еще спрашиваете, на вас я ли ругаюсь? Что нужно? - Это… – Глен аж растерялся. – Вы помните лес? - Какой еще лес? - Ну, помните… Дэма, Диджи… - Так… Ну Диджи я знаю хорошо, я с ним учусь… А Дэм… да, я тоже его знаю. - Скажите, как они. И как вы? - Товарищ, вы вообще кто? - Я призрак. Я был с вами в лесу, когда вы заблудились, – с ходу признался Глен. Молчание. Затем задумчивый голос Лотты. - Вот говорил же мне мистер Жерн, что не надо откладывать подготовку к экзамену на последнюю ночь. Теперь я понимаю, что он имел в виду… Значит… призрак… Как вас зовут хоть? - Глен. Можно на «ты». - Окей, Глен… Диджи женился, не знаю, зачем, но женился на одной девушке, сравнительно хорошей. Дэм поступил в университет, недавно, вот, день рождения праздновали его. И у него все наладилось, вешаться больше не собирается, – внезапно весело произнесла девушка. – Так что не беспокойся, мы все живы. - Рад это слышать. А вы… - Давай на «ты». Я… учусь, у меня предпоследний курс. Вот к экзамену готовлюсь. - В полтретьего? - А когда еще? – со смехом ответила девушка. Глен тоже улыбнулся. – Знаете, ночью так хорошо разбираться с законами Ленира… - Историк? - Юрист! Но это неважно… - Спасибо за ответ. Я за вас беспокоился. - И нечего было! Мы народ такой – не пропадем! – Глен засмеялся. Но время идет… - До свидания, Лотта. - Слушай, Глен, а звони еще! Поболтаем! Только… чуток пораньше, хорошо? - Да, спасибо за предложение! – он точно знал, что никогда такого больше не случится… - Тогда до связи! – весело ответила Лотта, и послышались телефонные гудки. Но тут же они затихли, и снова голос девушки – только он был где-то не здесь: - Надо же. Призраки болтают по телефону. С ума сойти. Но в этом есть что-то… от воспоминаний. Та ночь… Когда же это было? Так давно… Потерян счет времен. Но чтоб я хоть что-нибудь забыла! Я помню все, о чем мы тогда говорили. Помню Дэма. Как хорошо, что он понял, что такое жизнь. И, Господи, как хорошо, что он смеется. Как хорошо, что у него есть друзья, вот, с Диджи они часто куда-то таскаются… Тогда было так темно… А сейчас… все хорошо. Пусть не всегда так будет прекрасно – но мы все равно пройдем через все невзгоды и препятствия! Потому что это жизнь. И будет смех, и будет счастье. И мост. И небо. И дорога будет. Все будет хорошо. Потому что мы друзья. Дэм, Диджи, друзья, спасибо только за то, что вы есть! Искренне ваша, Лотта Вайм…» - Она самая лучшая девушка, которую я только встречал. - Только она мыслит очень наивно. - Как есть, – со смехом заявил Тейлор, возвращая эту личину обратно и беря в руки перьевой футляр для лица. «- Ну сколько можно?! - Работайте, юноша. - Вы надо мной издеваетесь, – ворчание явно Стэновское. - Юноша, вы пришли сами. И ответьте уже своему товарищу-призраку. - Черт! - Не черт, а я, – со смехом отозвался Глен. - Тейлор, ты, что ли?! Ну дела! Ты как там? - В своем мире. Беседую с этим самым Масочником. - Что-нибудь понимаешь? - Ни черта. - Жизненно. Сам никак не могу разобраться, что хотят эти долбаные духи! - Ну хотя бы того, чтобы их вызывали дозировано. И хоть толику уважения! – вмешался в беседу шаман. - Да понял, понял, не дурак… - Да ну? – с непередаваемой интонацией протянул отшельник, отчего Глен чуть не свалился со смеху. Но он вскоре взял себя в руки и спросил: - Ты сам-то как? - Да как-то. - Как смысл? - Ищется. А Шаман меня уже сгрыз по самое не могу! - Работай! – выкрикнул, собственно, сам шаман. - Да черт… Ладно, до связи. - Прощай, – и Глен нисколько не удивился, когда снова услышал голос Стэна, который будто обращался к пустоте: - Вот так всегда. Пошел за смыслом – теперь стал учеником шамана. Хорошо так поискал. Но, наверное, так и случается в жизни, не так ли? Я не очень-то представляю, куда я иду. Я вообще многого не понимаю и многого пугаюсь. Но мосты не сжечь. И я этого не хочу. Я пойду. Я вернусь, я стану настоящим. Я возведу мосты в небеса. Но Шаману, если он не прекратит использовать меня, как раба на плантации, я скоро предъявлю протест! Ну куда это годится?! Хотя… спасибо, что согласился взять учеником. Спасибо, Шаман, спасибо, Глен. Искренне ваш, Стэн Ройлет…» - Идиот, – проворчал Глен, с какой-то грустью отставляя в сторону маску. Будто тот был уже другом. И близнецом. - Как поживает Шаман? – внезапно спросил у него Масочник. Глен настороженно поглядел на него, но ответил: - Живой, ворчит на Стэна. - Есть за что, – хмыкнул дух Масок и взял со стола еще одно свое детище. Тейлор с тяжелым сердцем принял его в руки. А ведь на обороте – кровь или ржавчина. И Карлон уже мертв. Что он может сказать? «- Они их казнят! - Они бунтовщики! Конечно, их казнят. - Но это жестоко! - Пожалей лучше своих детей, женщина! Весь Рей залит кровью! По ночам ходят дозоры, которые ловят любого, кто нарушает комендантский час! Нет, лучше пусть казнят Негро, чем моего сына! - Но ведь… - Смотри и получай удовольствие, – зловеще произнесла вторая женщина. Послышались какие-то шаги. Кто-то молился, кто-то проклинал короля или бунтарей. Затем послышался возглас «За свободу!». Удар топора. Казнь совершилась. - О Боже! Сердце Глена замерло, в горле пересохло. Он будто видел все ярко, будто он не только слышал – но и видел. Все было как во сне… в реальном сне. Внезапно раздался кашель и хриплый голос того человека, который погиб еще тогда: - Я, видно, сделал что-то не так. Где-то просчитал, где-то забылся. Доверился не тому. Возводил мосты к небу, а оказалось, что небо-то из камня сделано. Я мертв. Мертв и Негро. Наша попытка не удалось. И ныне Рей платит за участие в мятеже. Ныне за правление тирана платят все и всем. Мы дождались протеста. Но мы ничего не смогли изменить. Мы проиграли. Самен, мы проиграли. Мы поставили на кон все. И оказались снова в долгу. Мы возвели курки и стреляли в небеса и стены. Мы ничего не изменили. Мы сделали только хуже. Мы ныне прах и пыль. Мы не помогли нищим и угнетенным. Мы дождались протеста. И он был заглушен стуком топора. Все наши декларации, все наши добрые помыслы обернулись кровью. Ответьте – мы просто проиграли, или проиграла сама идея? Может, в революции и бунте нет резона? Но в чем он тогда есть? И во что тогда нам верить? Почему находятся проходимцы, которые наживаются на революциях? Почему у нас не получилось? Почему умирали в темницах и на площадях люди? И во что нам верить? В Бога? Не верю. Мне далеко от небес. Я запутался. И я не знаю, где выход. Самен, где ты? Искренне твой, Люра Карлон…» Маска медленно соскользнула с лица Глена и мягко упала на пол. Глен лишь смотрел на нее, пытаясь понять, какой же все-таки правильный ответ на вопрос куклы. - Кто прав? - А кто прав во Французской революции? Кто прав в Российской? И кто прав в тех многочисленных бунтах, которые сотрясали Землю? - Я… не знаю! – сорвался голос Глена. – Кто в чем виноват? Карлон? Он ведь хотел сделать лучше! «Но имел ли он право действовать так…» – закопошился в сердце Глена червячок сомнения. Да, Карлон не чист. Никто ныне не чист. Кому ныне в белом ходить? Только юродивый осмелится. - Возьми, – оторвал его от размышлений Масочник, и в руках Глена оказалась седьмая маска. Тейлор перевел мутный взгляд на лицо, то есть, маску этого призрака. Ничего не видно. Ничего не прочитать. Все скрыто под маской. Все скрыто. Равнодушная, безжалостная, бессмысленная в своей тяжести… Юноша кивнул и надел на себя маску. «- Горько! Ну, что, счастлив, женишок? То есть, уже муженек? - Как видишь, – так непривычен смех Лейна. - Ну, так. Жить - не тужить вам с Кэт! И еще чарочку! - Не спаивайте моего уже мужа, – со смехом послышался голос самой Кэт. - Все в угоду вам, миссис Лейн. Вот, почувствуй власть матриархата, Майк! - Тенг! - И еще по чарочке! Горько! Глен усмехнулся. Ну хоть кто-то счастлив. Да, кто-то счастлив. И его не удивил глухой голос Лейна: - Кто ныне протестует против счастья? Неужели все тот же я? Опять я чего-то боюсь, боюсь, что призраки умерших не дадут мне покоя. Но ты, Кэт, говоришь, что ты со мной. И это главное. Спасибо, милая. Спасибо за любовь. Спасибо за веру и надежду. Спасибо за поддержку. Спасибо за все. И то, что ты повернула меня небу лицом. Я ведь так боялся, что далек я от него. Спасибо, Кэт. За тебя, дорогая. Хватит! Начинаю новую жизнь! Сломаю старую с её иллюзиями! Начинаю жить. Спасибо, Дух. Спасибо, Кэт. Искренне твой, Майк Лейн…» Эти слова обычного счастья и покоя были бальзамом для души Глена. Он улыбался, когда клал обратно маску. - Они счастливы, – прошептал он. - Но он не сможет совсем отречься от призраков войны, – жестко отозвался Масочник. Бросив на него снова тяжелый взгляд, Тейлор лишь отвернулся. Ему не хотелось об этом говорить. Ему не хотелось об этом думать. - Остались две. - Да, сейчас… Он уже устал. « - Андрен, ты как? – Зиг. - Нормально, дай только полежать спокойно. Внезапно раздался хлопок двери. - Всем привет! Вы не поверите, как меня умотали на этом собрании! - Что опять толковали? - Да все то же самое! Андрен, ты что, болеешь? - Нет, просто… да ничего. - Как твои чертовы сектанты? - Я не хочу об этом говорить. - Интересное кино… - Сейд, отстань от Андрена. Как Меги, Тэрли? - Вы не поверите, Тэрли потеряла свои четки! Она так плакалась, так казнилась! Говорит, бабушкины. Бедная, – слова юноши почему-то были печальны. - Сейд, - голос Андрена внезапно изменился: - А какие они, эти четки? - Такие зеленые с деревянным крестом, а что? - Посмотри на подоконник. Шорох и изумленный возглас: - Они! Ты где их нашел? - В переулке, в пыли валялись. - Ну удружил! Я ей завтра отнесу! Она обрадуется! Хотя нет, я сейчас отнесу! Ты ведь не против? - Нет… - Тогда я побежал! Тишина, в которой особенно ясно звучали шаги Сейда. - Идиот, – послышался голос Андрена. - Влюбленный идиот, – поправил Зиг. И оба прыснули. И снова тишина... Или нет? - Небо…. Как ты далеко. Почему ты не всегда помогаешь нам найти истинный путь? Почему мы с него постоянно сходим? Почему мы путаемся? Почему ты тогда меня повел в секту святого Иора? Что ты хотел, чтобы я понял? А может… я сейчас говорю в пустоту. Было больно. Я им верил. Верил в эту ложь, в эту иллюзию. Но мне эту стену так безжалостно сломали, и не было для меня ни входа, ни выхода, ни ступеней, ни дверей. И я не знаю, как я вообще тогда все это пережил. Я уже не помню. Я не могу сказать, что я верю снова. Мне страшно снова обжечься, страшно снова попасться в эту ловушку. Я хочу пока остановиться, посидеть, подумать. Надеюсь, я стал чуть умнее. И многие свои глупости я похоронил. Интересно, сколько их еще придется закапывать под землю? Но я могу попытаться во что-то верить. К примеру, в людей. Может быть… Искренне ваш, Андрен Симор…» - Религиозный фанатик. - Зато верующий. - И от того страдающий. Глен хмыкнул на это замечание Масочника. И все. Последняя. А он уже выдохся. Но надо. Нельзя бросать дело перед последним рывком. Пора завязывать со всем этим. Навсегда рубить цепи… «- Вот и все, – голос старика прозвучал как-то грустно. – Вот и я умираю. Вот я уже на смертном одре. И ты за мной пришла, костлявая! Ну здравствуй. Ждал я тебя давно. Ты долго со мной играла, строила свои ловушки. Все, хватит. Иллюзия жизни меня совсем не радует. Я был всегда честен – я буду честен и смел и перед тобой. Я тебя не боюсь, смерть. Я тебя не боюсь. Вот и все. Последняя точка в излишне затянувшемся романе. Все, я умираю. Как когда-то умирала ты, Иси. Как когда-то умирала ты, Тилли. Ныне умираю я. Так просто и так неизбежно. Я не склонен сейчас к шутовству, хотя это заманчиво – засмеяться смерти в лицо. Но я не стану. Я не уроню лица. Я просто умираю. Оставляю свой дом и своих внуков. Оставляю часть себя. Остальное же – под поверхности земли. Но я не стану об этом сожалеть. Я не стану. Я прожил хорошую жизнь. Я грешил, но я и каялся и творил добро. Я любил – и был любимым. Я рад, что жил. И я не боюсь ныне умирать. С легким сердцем ухожу. Грустно – но верно. Прощай, земля, прощай, море. Прощайте и простите. Я жил, как мог, что поделать, коль чего-то не успел? Надеюсь, мне то простят. Необоснованно наивно с моей стороны? Возможно. Надеюсь я только, я не знаю. Но ныне…. Подходи ближе, смерть. Не заслушивайся россказнями старика. Выполни свою работу верно, ведь не может дрогнуть костлявая рука. Здравствуй, ангел. Это ты стоишь за моим правым плечом? Что ж, здравствуй. Искренне твой…» И голос прервался, будто закончилась кинопленка на бобине. Он не назвал свое имя. Он его не проговорил. Интересно, почему? И что все это значит? Глен в смятении снял маску и положил её к остальным. И все. Но это ему ничего не сказало. Он снова не понимал, что это все было. - Не знаешь? – с каким-то неожиданным любопытством спросил Масочник. Тейлор нервно засмеялся: - Вообще еще больше запутался. Ну ей-богу, кто-нибудь, может по-человечески мне все объяснить и разложить по полочкам? - Это можешь сделать один лишь ты, Глен Тейлор. - Спасибо, – с сарказмом отозвался юноша. Молчание. Тейлор обвел класс туманным взором. Как странно-то. Обычное место, а происходило здесь такое, что и не каждому фантасту приснится! Все так же занавешены окна, все так же стояло зеркало, грязное и пыльное, все так же лежало на столе покрывало, все так же, все то же. И что? Что это все должно было сказать ему? - Зачем? Зачем вы так много мне сказали, но не дали мне ответов? Я слишком много прошу, да? – с каким-то неожиданным даже для себя надрывом произнес Тейлор. – Кто эти люди? Я кто этим людям? Кто они мне? Кто я? Я… не понимаю. Зачем все это было? Ни для чего? Масочник не ответил. Глен тяжело вздохнул, взял со стола очки и надел, родимые, обратно. Чуть потерев их и так пыльным рукавом. Не стало яснее здесь. Он грустно ухмыльнулся и повернулся, чтобы уйти. Он и так слишком долго пробыл здесь, он сделал то, чему не стоило происходить. Он не сожалел о том, что сделал. Лишь о том, что нет ответов на его вопросы… Но кто обязан ему отвечать? Найти бы еще одну причину остаться, но… нет больше ничего. Только оставленные без ответа вопросы. Только они могли его удержать. Но не хотелось унижаться… - Глен Тейлор? – внезапно окликнул его Масочник. Удивленный юноша обернулся и непонимающе поглядел на призрака. Тот все так же молча разглядывал его. - Что вы хотите? – слабо ответил Глен, но затем повысил голос: – Что вы хотите от меня? «Неужели ему мало того, что я окончательно запутался?..» – горько подумал парень. - Я позвал тебя не из-за того, то мне что-то нужно от тебя. Я тебя позвал, потому что ты не хочешь уходить без ответа. - Но вы сами не хотите мне отвечать. - Потому что есть вопросы, на которые должен ответить только ты. - Но я не могу!.. - Но ты не пытаешься. Глен растерянно посмотрел на Масочника. Что тот хочет сказать? Что могли значить все эти маски? Что могли значить все эти люди? Почему именно они, а не какие-то другие? Что есть в них схожее? И что… что? Глен поднял глаза на Масочника и стал внимательно разглядывать серую с этими зелеными листьями маску. Как много можно спрятать, и как много можно показать этим узором… Ведь в Италии был же театр масок… Трагедия дель арте, кажется? Нет. Комедия. Вся жизнь – комедия. Даже самые печальные и переломные моменты – лишь фарс. И то, что произошло с Гленом – только фарс, лишь комедия положений. Ведь это все было ненастоящим. И никогда не станет. - Кто эти люди?.. Они… связаны между собой? И… со мной? Верно? Масочник сделал жест, мол, помолчи, и внезапно продолжил за Глена. - Верно. Хотя ты сейчас это не поймешь. - Это еще почему?! – возмутился Тейлор. - Потому что ты глуп и молод. Глен хотел уже что-то съязвить на эту тему, когда его отвлекло еле видимое мерцание света на зеркальной раме. Звенья одной цепи. - Что связывает этих людей? – тихо спросил он, не надеясь на ответ. – Ведь… непросто так я встретил их? Они… это я? - Нет и да. Не спеши ставить знак равенства. Многое тебя с ними роднит, – голос Масочника был холоден и далек, точно эхом отраженный в неприступных ледяных горах. – Но не все. Ведь каждый из них шел по своей дороге. Тейлор потерянно вгляделся в прорези маски. Глаза пустые. И в них нет ни вопроса, ни ответа… - Кто они все? Хмыканье. Точно смеется над ними всеми. - Идеалисты. Порода людей, которая отдает себя полностью всему вокруг, идее, религии, миру, людям, не оставляя ничего для себя. Люди, которых слишком часто презирают и редко уважают. Может быть, и зря. Редкий дар делает их счастливее многих… и абсолютно непонятными для других. - Какой… же? - Сопереживания. Забывающие себя, когда кому-то другому плохо, но стыдящиеся этого. Ведь многие твердят, что милосердие – удел хлюпиков. Но именно к этим «хлюпикам» идешь за каким-то странным теплом, которым они так умеют одаривать. Они зажгут фонарь, запустят сигналы, даже не веря в высшие силы, начнут молиться за твое здравие. Которые будут долго держаться и слишком больно переживать потерю веры… особенно в свою нужность и в свои идеалы. И которые совершают зло во благо… или становятся циниками. Самой худшей породы. Это они. Это ты. - Это не я! – внезапно перебил его Глен, испугавшись этих слов, звучащих приговором. – Это не я… ни Сондерс, ни Экер, ни старик, ни Лейн… Они другие… - Ты уверен в этом? – он издал звук, похожий на клокотание. Глен закрыл глаза. Воскликнуть бы громко «да!», чтоб не осталось сомнений… - Не знаю. - Не знаешь, – сумрачно повторил Масочник. – Ты слишком многого не знаешь. И себя-то толком понять не можешь. Как и других, коих судишь так поспешно. Которые такие же глупцы, как и ты. «Не глупцы… не глупцы…» - Почему вы так нас зовете? – с вызовом спросил Глен, однако бравада далась со скрипом путем невероятного усилия. - Потому все смертные – глупцы. Потому что выбирают маски и пытаются в них и играть… когда их истинная маска уже скрыла лицо. Ваш мир вообще глупо устроен. Странное несовершенство, странный дефект, из-за которого проистекают все трагедии мира. И то, что ты увидел. Они несчастны именно из-за этого. - И… что это за дефект? - Ваше право выбирать. Молчание. Затем Глен слабо улыбнулся. - А я не считаю этим дефектом. - Ты человек, поэтому ты не поймешь. Посмотри на маски. Каждая деталь на месте, все в гармонии. Смотри! Все на месте. Это вы, люди, все время стремитесь идти куда-то не туда. На каждого из вас уже сделана маска. И вы все пытаетесь её зачем-то сдернуть и растоптать. - Нет! – возразил Глен. – Нет. Вы… ошибаетесь. Это все не так… Черт! – выругался Тейлор, запутавшись в этой метафизике. – Я это как-то понимаю, но не могу объяснить. Но я знаю, что я сам предпочту тысячу раз ошибиться и даже умереть за свой выбор, чем надеть маску под вашим чутким руководством. Я не надену её, вашу маску, которую вы мне приготовили изначально. - Почему? - Я хочу быть честным перед собой. И прежде всего хочу решать все сам. И… я не верю в маски. Не верю, что они вечны и постоянны. Возможно, это из-за того, что я такой, каким вы меня описали – глупый молодой идеалист… Но не хочу… Не буду. Масочник покачал головой, но промолчал. Ему не понять это желание людей. Ему это не понять. Он и не понимал Глена. Духу Масок не были понятны мотивы этого парня, который сейчас прямо, даже сквозь свои стеклышки, вглядывался в прорези маски самого Творца. Смотрел прямо, смотрел без страха, без обреченности, без страдания. Интересно, что его сломает? И сломает ли вообще… В этом парне было что-то… сильно человеческое. Но и над этим. - Это ценно, быть собой? – неожиданно спросил Масочник. Глен закусил губу, опустил голову, затем с таким же задумчивым выражением лица спрятал руки в карман и проговорил: - Для меня – да. Масочник фыркнул. Глен Тейлор снова посмотрел на футляры, которые лежали на столе. Кто бы мог подумать, что они все похожи, что он – и Сондерс, и Экер, и Лот, и Нуэр, и Андрен, и то, чье имя он не знал… Он ли? Нет. Они другие. Просто он может стать чем-то похожим. Может. - Значит, я похож на них всех? - Да. - Хоть в чем-то вы ответили без своего «ты должен ответить сам», – проворчал Тейлор. – Но… в чем был смысл всего это представления? Зачем вы мне это показали? И… как мне жить? Что мне делать? Зачем… зачем вы мне показали их боль и не дали им помочь?! – неожиданно не сумев сдержаться, воскликнул он. - Зачем вы мучили их? Зачем вы все это сделали?! Что я должен был понять?! И ради чего… Масочник внезапно взял руку Тейлора и приблизился к лицу юноши. Глен испугано одернулся, но голос Духа неожиданно прозвучал по-доброму, даже… по-отечески: - Я не могу тебе дать ответ на вопрос, кто ты и зачем ты, и что ты должен был понять. Ты не найдешь ответа здесь. Ты не найдешь его в судьбах этих людей, как бы похожими они не были. Что тебе показано, не станет тебе алгоритмом, лишь уроком. Попробуй другой путь. Попробуй в другой день. Не здесь. Не сейчас. Это придет позже. Он отпустил юношу и отвел руку. Что можно было увидеть в этих безжизненных серых глазах? Многое… и ничего. Он тоже только маска. Только маска… Как и все, что было ранее. Глен опустил глаза, не в силах что-либо сказать. И затворил веки... И предстало перед внутренним взором бесконечное поле, не тронутое цивилизацией, машинами, людьми с их праздниками или горестями. Ветер ласково трепал сухую колосящуюся траву, а предзакатный свет игрался на стволах, «зайчики» бегали, резвились, оставляя за собой слишком быстро угасающий след. Синее спокойное небо, сапфирный купол чистейшего образца. И зачем-то зажженная свеча в его дрожащей руке. И голос, холодной и родной: «Поверни свечу по ветру…» Повернул и поднял чуть выше. И множество дорог, еле заметно протоптанных, уходили в горизонт… Он не найдет окончательного выхода здесь. Там, где-то… но не сейчас. Не здесь. И просто надо идти… - Я понимаю, – прошептал он. – Я пойму позже. Я постараюсь понять позже. Он открыл снова веки, и волшебство воображения рассеялось, оставив лишь свой отблеск в его серых глазах. Глен отошел от Масочника на пару шагов, продолжая смотреть тому в лицо. Затем он засмеялся чуточку и улыбнулся. Искренне. Просто ему хотелось, чтобы маска на лице призрака тоже улыбнулась. Засмеялась, усмехнулась, пошутила. Но пластик или бархат не может менять выражение. Уже застыло. Уже статично. Глен грустно хмыкнул. Ему внезапно стало как-то жалко Масочника, хотя тот производил впечатление вполне самодостаточной личности. Которой не нужна человеческая жалость. Которой вообще никто и ничего не нужно. И разговор закончен. - Прощайте, – сказал тихо Глен и снова развернулся, чтобы уйти. Окончательно. Но Масочник снова его окликнул: - Глен! - Что еще? Мастер Масок внезапно провел рукой над столом: - Ты можешь взять с собой одну из них. Тейлор ошалело посмотрел на Масочника. Он серьезен? Но он же считает выбор чушью… Но Повелитель Масок действительно не шутил. Он отошел от стола, пропуская Тейлора. Юноша, чувствуя себя не в своей колее, робко повиновался предложению призрака, подойдя вплотную к столу и отупело смотря на эти личины, которые принесли ему столько всего непонятного, которые смутили его до того не знающую ничего душу. Одну из них? Глен растерянно переводил взгляд с одной маски на другую. Белая маска с черными линиями, которые складывались в паутину. Оборотная сторона – черная. Золотая блестящая с серебряным. И унылый серый там, где не видно… Бежевая, напоминающая старую бумагу. И надписи заговора… Черная, мрачная, точно траурная. И зеленые огоньки играют на ворсинках… Цвет перьев плавно переходил от коричневого к белому. И не нужны излишества на обороте – только краска, сделанная из снега … Серая, стальная, будто непробиваемая. И запекшая кровь… Опять черная. И лазурь сверкает… Бьющие по глазам ядовитые зеленые и розовые цвета. И однотонный коричневый спорил с неоновой вывеской… Белая, напоминает ракушки и далекое море. С обеих сторон. Девять масок. Девять. Девять судеб. Девять жизней. Девять. Рука уже потянулась вперед, когда Глен неожиданно одернул себя. Улыбнулся и провел пустой ладонью перед лицом. - Спасибо, – чистосердечно поблагодарил он Масочника. Тот недоуменно проговорил: - Но ты не выбрал. - Я выбрал, – Глен со смехом снова провел ладонью перед лицом. – Я выбрал. Ему показались огоньки веселья в прорехах серой маски? - Тогда знай – то будут твои проблемы. - Не отрекаюсь. Масочник внимательно всмотрелся в лицо юноши. - Хорошо, – лишь ответил он. Глен снова хмыкнул и обернулся. На этот раз на пороге остановился он сам: - Мы с вами еще встретимся? – спросил он, сам не зная, отчего. Зачем ему еще встречи с этим ирреальным… - Кто знает. Возможно, никогда, возможно, завтра. Но прощай, Глен Тейлор. И не сказанное вслух: «Удачи в твоем пути». - Прощайте, – с непонятной, неподдельной печалью ответил Глен и вышел из класса вон. Дверь за ним захлопнулась, резко, громко, отрезая путь назад, куда он и не особо стремился. Он не слишком осознано шел по этому пыльному, почти целиком покрытому паутиной коридору, просто шел, держа на вытянутой дрожащей руке фонарик. Наконец, он выбрался из заброшенной школы. И резко зажмурился – он не привык к свету после долгой тьмы. А солнце стало… приглушеннее, что ли. Вот будто сияло оно через какой-то матовый экран, отчего свет рассеивался по всей улицы мягко, а не яркими бликами. Зенит уже давно пройден. Скоро будет конец дня. Он снова улыбнулся, помахал рукой старому зданию, этой обветшалой клетки для магии, развернулся и, напевая под нос себе мелодию когда-то давно услышанной в клипе песни, направился… куда глаза глядят. Может, домой, в родной бедлам, где все так знакомо, может, к друзьям, забывшись в повседневности, а может, просто отдаться дороге, размышляя о том, что произошло или могло произойти. Дороге… или дорогам? «Не бойся открыть страницу на первой главе, – донес ветер до уходящего юноши голос Повелителя Масок. – Возможно, твоя жизнь только началась? Иди вперед, Глен» Парень резко притормозил, остановился и оглянулся. Яркая вспышка мелькнула в проеме окна. Но там ведь нет стекла – чем там отражать луч солнца? Может, это зеркало?.. Или кто-то исчез, просто растворился в воздухе, смеясь над законами реального мира, просто пропал, оставив воспоминания… - Иду, – прошептал со смехом пополам со вздохом Глен Тейлор. – Я иду.