LoveHateLove

– Мой план – полюбить тебя. Тогда я смогу жить, ничего не потеряв. – Тогда люби меня как следует. Так сильно, чтобы ради меня смогла уничтожить мир. 🫴🏻💔 Рубрика: реакции Тема: минет Лицо: Бан Чан       Неудачные и крайне раздражительные дни преследую каждого из нас в повседневной жизни время от времени. Мы не можем их избежать или предотвратить: тоже самое, что противостоять надвигающемуся цунами – всё равно снесёт за секунду. В наших силах лишь поддаться этому искушению или же до конца противиться, пока лавина не накроет окончательно, срывая все предохранители и мешая сделать вдох – воздуха катастрофически мало. Все внутренности заполнены на убой – нет места кислороду. Внутри торжествует буря и её никак не усмирить.       Чан человек вспыльчивый и упрямый, но довольно отходчивый. Чтоб вывести того на негативные эмоции и заставить зрачки сверкнуть во тьме от переизбытка адреналина и пожирающего внутреннего голода – необходимо славно постараться. Совершенно иная сторона: темная и неизученная, но такая манящая и завлекающая, что противостоять тому внутреннему зверю просто невозможно. Ты пойдешь на поводу и выполнишь всё, что прикажут. Да, именно так. Здесь нет места просьбам и нежности. Лишь подчинение и полная отдача в чужих руках. Пелена накрывает глаза так обволакивающе и естественно, что это остаётся даже незамеченным. Мысли совершенно не об этом.       Тебе хочется маленьким зверьком выть, лишь бы он перестал прожигать этими потемневшими в миг глазами, отслеживающие каждый вдох и пробежавшую мурашку – это невыносимо… Глотку спирает, но и на это плевать, ведь ничего ещё даже не началось. Бан всего лишь сидит в своём излюбленном кресле и молча наблюдает. Ни единого ебаного слова из этих уст не было произнесено. В эти моменты он легко управляется лишь глазами, что отдают приказы довольно жёстко и собственнически. Но сейчас штиль, и это нисколько не радует. Тебя выворачивает на изнанку так, что кости внутри будто ломаются и собираются воедино вновь, а сердце в груди так и наровит выскользнуть в руки мужчине, проломив насквозь грудную клетку и лишая жизни раз и навсегда.       Ожидание убивает нервные клетки. Секунды патокой льются и ты ощущаешь их кожей, невольно ёжась и натужно вздыхая. Скулеж прорывается так незаметно. Это всё слишком. Твоего самообладания не хватает. Брови искривляются будто бы в гримасе боли и отчасти это правда: внутри пламя пожирает всё за считанные секунды, не оставив и миллиметра уцелевшей ткани. Выглядишь ли ты жалко? Определённо. Есть ли тебе до этого дело? Абсолютно никакого. Возможно, в этом и проблема? Ты позволяешь слишком много, но и оторваться уже не можешь. Привязывает похуже всякого наркотика. Хах, люди так глупы… Ни ЛСД, ни Зебра, ни даже чистейший кокс не смогут так подчинить себе человека, как эта всепоглощающая зависимость от другого человека. Это не лечится. Не помогут ни таблетки, ни рехаб. Ты пыталась. Ничего не вышло. Из раза в раз вы оказываетесь в этой ситуации. Каждый раз ты готова стоять на коленях и слушаться каждого слова, словно надрессированная собачонка. Должно быть противно, но тебе слишком нравится. Так сносит голову от того, чтобы быть зависимой целиком и полностью. Ужасающе желанно. — Да ты дрожишь от нетерпения, — подаёт голос Крис, чуть откидываясь корпусом вперёд и пальцами касается невесомо щеки. Смотрит в глаза и упивается всем тем, что видит в них. Зависимы здесь оба, но каждый по-своему. — Так сильно соскучилась по члену у себя в глотке? — вздрагиваешь от представленных картинок, вызывая ухмылку на лице старшего. — Моя маленькая послушная девочка, — проводит пальцами по подбородку, чуть вздергивая и выбивая весь воздух, наклонясь так близко, что ты в силу ощущать его горячее дыхание на своих пересохших губах. — Так долго ждала и мучилась, — наигранно волнуется. — Скажи, милая, ты достойна моей снисходительности? Стоит ли мне дать то, чего ты так желаешь? — в горле пустыня и невозможно сделать вдох, не то, чтобы что-то ещё и сказать, поэтому лишь слегка утвердительно качаешь головой, пока парень наблюдает за произведённым эффектом. — Нет, словами, солнышко, — так ласково и с приподнятыми уголками губ. Тебя плавит с новой силой, вырывая очередной стыдливый скулеж и ты изламываешь свои брови. — П-пожалуйста, — сипло и тихо, но он всё слышит. — Оу, — тянет тот. — Мне так нравятся твои просьбы, маленькая. Слушал бы вечно, но мне мало, — голос в миг становится сталью. — Где же твой энтузиазм? Я не вижу, чтоб ты так уж сильно этого хотела. — Крис, пожалуйста, — спустя секунды выталкиваешь из себя почти шёпотом. — Я так хочу… — Что, милая? — Всё, — выдыхаешь и прочитаешь горло, чтоб договорить. — Всё, что ты… мне предложить… прошу.       Глаза ведь зеркало души, верно? Так вот… В глазах напротив столько собачьей преданности, что это обжигает внутри мужчины органы, заставляя больше распаляться. — Что ж, неплохо, — усмехается и нежно ведёт по гладкой коже. — Моё солнышко заслуживает желаемого.       Музыкант вновь откидывается назад и расстёгивает пуговицу на своих брюках вместе с ширинкой и прискускает те. Хищный оскал трогает губы, когда кареглазый замечает, что ты не отводишь глаз от его, ведь тебе не разрешали. Он явно не ошибся в выборе. Рука скользит по напряженному органу, на кончике которого уже скопился предъэякулят. Ты облизываешь губы и ждёшь. Время будто остановилось. Всё вокруг плывёт. — Ближе, — велит шатен и ты подползаешь совсем вплотную к креслу. — Открой ротик и покажи мне свой умелый язычок, малышка.       Эти его грёбаные прозвища… Ты б в жизни никогда не подумала бы, что все эти словечки так сильно будут выбивать почву из под ног. А ты и так уже на коленях.       Рот каким-то образом наполняется слюной от одного лишь осознания, что вот-вот ты получишь то, чего хочешь. Послушно выставляешь язык наружу и ощущаешь, как гладкая головка аккуратно ложится на него. Бан наблюдает внимательно и едва дышит, боясь упустить хоть одну эмоцию. И он прекрасно видит, как твои и до этого большие зрачки становятся вовсе чёрными, заполняя всю радужку. Его самого ведёт. — Умничка, — слегка бьёт членом по языку, ощущая тёплое дыхание, что вызывает табун мурашек. — Ты же у меня хорошая девочка? — серьёзно, ты готова взвыть прям здесь на луну, но лишь чуть киваешь. — И сделаешь всё, что тебе скажут? — очередное согласие для проформы. — В таком случае… можешь приступать.       А вот и зелёный свет. Ты наконец переводишь взгляд на член, что обхватываешь одной рукой у основания, чтоб было удобнее, и можешь разглядеть его во всей красе: чуть длиннее среднего и довольно большой в обхвате, увитый соблазнительными венами, с аккуратной розовой головкой, на верхушке которой поблезкивают маленькие жемчужины. Ты стонешь только от этого.       Приближаешься и берёшь сначала только головку, слизывая предъэякулят и посасывая орган, проходясь языком по чувствительным складочкам под шапочкой. Опускаешься чуть ниже и слегка всасываешь щёки, делая постоянные размеренные движения вперёд-назад. Губы скользят гладко по собственной слюне и вниз к руке, заглатывая полностью. Упираешься кончиком носа в лобок и ждёшь пару секунд, дав горлу возможность привыкнуть, чтоб избежать в дальнейшем рвотных рефлексов. И с холюпом отстраняешься, выпуская член изо рта. Проходишься рукой по всей длине, чуть надрачивая, а затем вновь насаживаешься. Смыкаешь губы в плотное кольцо и доходишь до своей руки, имитируя стимуляцию, языком обводишь вены и просто стонешь, закатив глаза от заполненности.       До этого ты даже и не думала, что будешь так сходить от того, что делаешь кому-то приятно орально. Вообще, до Бан Чан ты много чего не. Эти отношения и привлекали и отталкивали с одинаковой силой, заставляя каждый раз задумываться, правильно ли поступила. Но столько бы ссор между вами не было и как бы сильно тебе не было одиноко от его занятости и порой уж сильно насыщенных перепадов настроения, ты всё так же оставалась рядом и до безумия любила. Буквально. Порой тебе даже кажется, что ты помешана на своём парне, ведь всё в тебе напоминает о нём. Только вот он не лучше: пока ты всюду носишь его вещи и спишь исключительно на его половине кровати, он с маниакальностью наблюдает за всеми твоими передвижениями. Нет, не потому что не доверяет, а потому что слишком волнуется и ему легче, когда он точно знает где и с кем ты. Оба помешаны. Оба со своими странностями в отношениях. И оба влюблены, словно школьники уже который год. Поддаться искушению легче, чем противиться ему. Вы решили склониться друг перед другом, зная, что у каждого в руке секира и вы друг для друга личные палачи. Романтично, не правда ли?       Все обиды и гордость мгновенно исчезают, стоит такому Чану лишь посмотреть на тебя. Нормальный человек бы бежал отсюда сверкая пятками и не нарывался бы ещё больше, но… О какой нормальности идёт речь, когда ты получаешь немыслимое удовольствие от беспрекословного подчинения? Ты хочешь больше. Тебе нужно больше и он готов тебе это дать. Только с тобой он может не скрывать свои эмоций и показать свою другую сторону, полную дурных и темных мыслей, а также безумного желания.       Стонешь, пуская вибрации по органу мужчины и начинаешь двигать головой намного усерднее – уже предчувствуешь надвигающийся оргазм и у тебя трясутся от этого ноги. Гортанные стоны сверху заставляют дрожать от возбуждения и ты чувствуешь, как собственная естественная смазка течёт по внутренней стороне бедра. Кажется, ты можешь кончить только от этой ситуации.       Проходишься рукой по члену и спускаешь к мошонке, поглаживая наполненные яички, ведёшь чуть дальше и нажимаешь на точку под ними, пуская пульс безумного наслаждения, вырывая задушенный стон вместе с рыком и ощущаешь, как пятерня зарывается в твои волосы, сжимая корни и насаживает глубже, заставляя вобрать полностью. Теперь Чан контролирует ситуацию. Он начинает медленно покачиваясь, но постепенно вторгается в рот с всё большей амплитудой, подмахивая бедрами, а ты лишь шире раскрываешь рот и расслабляешь горло насколько позволяют возможности и поза. По щекам дано текут слёзы, а глаза покрыты поволокой, дышать стоновится труднее.       Втягиваешь щеки и упираешься в лобок, скользишь языком по венам и слышишь рык сверху, а после чувствуешь, как теплая сперма наполняет горло и тоже стонешь. Бан оттягивает тебя за волосы, заставляя выпустить член и смотрит с потрясающей трезвостью. Ты считаешь, что выглядишь сейчас не в лучшем своём виде, но кареглазому до искр из глаз нравишься ты такой: с припухшими губами, что блистят от слюны и смазки, красными глазами и кое-где потёкшей тушью. Блядски красива. Именно это крутится у парня в голове, когда он видит, как ты сглатываешь белесые капли и открываешь рот, чтобы он проверил – постоянный ритуал. Тот лишь хищно улыбается и резко тянет на себя, заставляя привстать. Ещё не до конца пришедшее в норму дыхание вновь сбивается, а ты со смесью страха неизвестности наблюдаешь за действиями мужчины. Он собирает с подбородка смесь и отправляет в свой рот, расплываясь в улыбке, ведь ты непроизвольно жалобно скулишь, изламывая брови. — Молодец, девочка, — шепчет прямо в губы, а потом буквально вгрызается в них, проникая языком внутрь и слизывая предъэякулят, что остался на губах.

//

Лицо: Феликс       Порой в голову набегают заедающие мысли. Чтобы ты не делал – избавиться от них невозможно. Они словно надоедливая муха: кружат и не дают покоя. И чем чаще и грубже в них закрываешь, тем больше узнаешь о себе и своих пороках. Это слегка… смущает? И очень сильно распаляет… Поэтому, когда ты в очередной вечер нежно целуешь своего мальчика и заползаешь к нему в кровать, в голове что-то щелкает и крайне пикантные картинки плывут внутри сознания. Ты вздрагиваешь и раскрываешь глаза. Феликс лежит перед тобой распаренный душем в большом махровом халате, что полностью скрывает безумно красивое тело; его глазки блестят в свете ночных ламп, а розовые губки слегка приоткрыты. Ли – взрослый мужчина со стальным стержнем внутри, готовый преодолеть массу трудностей и невзгод, но в то же время он так хрупок и невинен, что внутри всё сжимается от безграничной нежности к этому прекрасному созданию, которое этот мир никак не заслуживает.       Сглатываешь вязкую слюну и облизываешь губы, будто они пересохли. Всё это слишком, ты никогда не привыкнешь к тому, каким это чудо может быть прекрасным: внешне и внутренне.       Ёнбок тянет свои маленькие ладошки к классическому галстуку на твоей шее, что является твоей официальной одеждой на работе, – всё же статус директора обязывает, — и сначала чуть ослабевает узел, а затем вовсе стягивает ненужную вещицу, что помогал тебе подобрать утром. На самом деле мальчишку безумно заводило всё это: твои классические брюки клёш, белые приталенные рубашки, длинные пиджаки и туфли на каблуке, что делали тебя ещё выше него самого. Слишком прекрасно. Кареглазый искренне не понимал, почему все люди не могут ходить так. Хотя, возможно тогда он просто умер бы от перевозбуждения прекрасным. — Ты обещала вернуться раньше, — упрекает младший, продолжая возиться с верхней пуговицей, слегка хмуря ровные бровки. — Я соскучился. — Я знаю, малыш, — измученно вздыхаешь, наклонясь к его шее и потираясь кончиком носа о ключицу, своеобразно извиняясь. — Прости меня, но дедлайны горят, а у некоторых сотрудников ни мозгов ни рук, — последнее почти рычишь, из-за чего блондин успокаивающе гладит тебя по плечам. — Надеюсь, вы справились? — ему и правда важно это знать. В ваших отношениях всё заключается на доверии и честности. — Да, но пришлось задержаться, о чём я безумно жалею, — вздыхаешь и поднимаешься на руках, заглядывая вновь в родные глаза. — Обещаю, что после этого проекта возьму отпуск и мы с тобой куда-нибудь уедем, где нас никто не потревожит. — Уверена, что без тебя справятся? — шкодливая улыбка расцветает на малиновых губах. — Плевать, — зеркалишь ухмылку. — Вернусь и дам всем по шее, в случае чего. — В таком случае, звучит заманчиво, — руки оплетают твою шею и тянут к себе, увлекая в очередной размеренный поцелуй и мысли вновь всплывают в голове. — Знаешь, — отстраняешься от пухлых губ и переходишь лёгкими поцелуями по зацелованным солнцем щекам, спускаясь к шее, шепча в разнеженную кожу: — с самого утра я не могу выбросить из головы некие картинки, — следуешь к уху, покусывая мочку и слыша лёгкие вздохи. — сосредоточиться было крайне сложно, но я успокаивала себя тем, что чем быстрее справимся, тем раньше я окажусь дома и смогу сделать кое-что, — опаляешь чувствительную раковину и касаешься губами подбородка, обводя кожу около губ. — Безумно хочу поиграть со своим малышом, — нависаешь над ним и смотришь в чуть расширившиеся зрачки. — позволишь? — Д-да, — тихо выдыхает Ли и вновь порывается припасть к губам, но ты уходишь от прикосновения, улыбаясь. — Нет, малыш, — тянешь гласную в первом слове. — Придется немного потерпеть, — поднимаешься корпусом, встав коленями на кровати и снимаешь свой пиджак, откидывая куда-то в сторону, расстёгиваешь верхние пуговицы и закатываешь рукава, внимательно следя за реакцией младшего, что глатает слюну и чуть поднимается на подушках. — Как себя чувствуешь? — Всё хорошо, — мальчик отмирает и смотрит в лицо. — Помнишь систему? — Да, — решительно кивает. — Отлично. Если что-то будет не так, не пытайся сдерживаться и терпеть. Ты же знаешь, что я тебя никогда и ни за что не осужу. — Хорошо, — лаконично отвечает он, но по осознанному взгляду понимаешь, что слова не остались просто словами.       Улыбаешься очень мягко и вновь нависаешь над ним, опираясь на руки по обе стороны от его головы. Чуть опускаешься и ведёшь кончиком носа по щеке, вниз к шее и останавливаешься у впадинки на основании шеи. Ликс запрокидывает послушно голову, открывая больший обзор. Аккуратно целуешь фарфоровую кожу, поднимаясь к линии челюсти и оставляя невесомый чмок под подбородком, слыша, как сдерживают стон стиснутые зубы. — Не зажимайся, я хочу тебя слышать, — шепчешь между поцелуями. — Но соседи… — Котёнок, в комнате отличная звукоизоляция. Ты же сам проверял, — отодвигаешь махровую ткань в сторону и проходишься влажными губами по плечу, собирая шоколадные веснушки и опускаешься на грудь, выцеловывая натренированные мышцы. — Я должна тебя слышать, чтобы понимать, что ты в порядке. Не заставляй меня волноваться, — серьёзно смотришь в шоколадные глаза напротив и получаешь твердый кивок. — Вот и отлично.       Руки тянутся к поясу халата, развязывая повязку и распахивая сначало одну часть, проходясь языком по ребрам к розовому соску, что уже начал набухать; а затем левую, проделывая те же махинации. Облегченный выдох следует незамедлительно и ты останавливаешься на светлых ореолах. Тянешь руку ко рту, но быстро бросаешь взгляд на замершего в ожидании зверька и передумываешь, берёшь рука парня и тянешь указательный пальчик к себе в рот и обильно смачиваешь тот слюной, слыша гортанный стон, что сорвался с губ от этого простого действия. — Помоги мне немного, — объясняешь свои действия, продолжая управлять чужой конечностью, опуская на правый сосок и проводя покругу. — Поиграйся, — подмигиваешь, сама опускаясь к другой стороне и обхватывая маленькую горошину сначало губами, чуть всасывая, а затем прикусывая зубами, заставляя спину блондина прогнуться к ласкам. Причмокивающие звуки, что так смущают кареглазого сейчас действуют очень возбуждающе и он начинает чувствовать, как тянет внизу живота. Рука на автомате проделывает круговые движения, иногда слегка пощипывая нежную плоть. А затем ты меняешь руки и себя местами, не оставив без внимания ни сантиметр кожи на груди. — Ах, — Ёнбок вновь чуть выгибается, начиная тяжелее дышать.       Находишь чужие руки и тянешь к себе, чуть приподнимая корпус. Оставляешь невесомые поцелуи-бабочки на каждом из запястий и тянешь те вверх, скрещивая над головой младшего. — Я не буду связывать твои руки, малыш, но тебе нельзя будет себя касаться, хорошо? — Да-а, — слегка качает головой мальчишка. — Умничка, — улыбаешься и быстро целуешь в губы-бантики.       Полы халата полностью раскрываются и ты можешь видеть возбуждение Феликса во всей красе. Дыхание перехватывает и из тебя вырывается тяжёлый выдох. Бокки никогда не перестанет стесняться своего собственного тела и его реакции, поэтому и сейчас всячески пытается спрятаться и даже уже хочет потянуть руки вниз, как вспоминает твои указания, поэтому лишь отводит глаза, краснея до кончиков ушей. Такая картина забавляет и ты хочешь немного его подразнить. Ноготками ведёшь по слегка выпирающим ребрам к прессу, а после ниже: к тазовым косточкам, игнорируя эрогированный орган, к худым бёдрам, слегка щекоча. Ли ёрзает в желании свести стройные ноги, но ты уверенно обхватываешь те, прижимая к месту. — Ликси, посмотри на меня, — ласково просишь, успокаивающе гладя коленки и тот послушно поднимает глазки. — Ты такой красивый, котёнок, — лисья улыбка расцветает на лице, когда слышишь чужой стон, а после опускаешься ниже, осыпая поцелуями внутреннюю сторону бедра, прикусывая зубами участок у основания. — Цвет? — Зелёный, — мгновенно поступает ответ и ты удавлетворенно хмыкаешь, зеркаля действия и на другом бедре.       Выпрямляешься и подсаживаешь ближе, заставляя кареглазого приподнять чуть бедра и укладываешь те на свои, продолжая поглаживать. Небольшой член уже обильно течёт, создавая небольшую лужу на впалом животе прямо возле пупка. Останавливаешь ладони на косточках и ведёшь чуть надавливая большими пальцами по коже, рядом с возбуждённым органом, перебираешься на бока, чуть сжимая и возвращаешься обратно. Сверху слышаться задушенные стоны. Тело мечется по простыням, комкая те под собой и если бы не руки, уверенно сдерживающие тело на месте, то тот давно бы уже перевернулся, потираясь хоть об что-то, – Ёнбок всегда очень быстро возбуждается.       Бесстыдные хныканья, что вырываются из маленького тела, заводят невероятно сильно. Ручки малыша тянутся вниз, задевая пупок, но не смея дотрагиваться до члена. Его выгибает в очередной раз, когда ты надавливаешь на мышцы рядом. Из глаз позорно текут слёзы и тот даже всхлипывает, но на вопрос о цвете, скулит: «зелёный». — Пожалуйста, — наконец слышишь сломанным голосом, сопровождаемым хныканьем. — Да, котёнок? — Я не могу… больше терпеть… ах, — мысли явно ускользают из перевозбуждённого сознания. — Придется, солнышко, я ещё не всё осуществила, — голос мягкий и понимающий и ты решаешь больше не медлить. Наклоняешься, обхватывая бедра мальчишки и ведёшь языком по всей длине от поджатых яичек до истекающей уретры, слизывая предъэякулят. — Такой сладкий, — слова вырывают очередной громкий стон.       Обхватываешь губами головку, но не берёшь глубоко, продолжая немного дразнить. Феликс скулит и хватается пальчиками за покрывало, сжимая. Спина прогибается дугой и он хочет толкнуться хотя бы бёдрами, но ему не дают руки на них. — П-пожалуйста! — выходит намного громче, чем планировалось, но Ли сейчас вовсе не может контролировать хоть что-то связанное со своим организмом. — Я… я не… я… — Всё хорошо, малыш, я помогу тебе, — честно обещаешь и на этот берёшь орган наполовину, втягивая щёки и играя языком с уретрой, водишь по чувствительному местечку под головкой и насаживаешься глубже, беря полностью. Сжимаешь горло, создавая тесноту и делаешь довольно быстрые поступательные движения, но обхватываешь член у основания.       Маленькое тельце бросает из стороны в сторону, вырывая из прекрасного ротика сладостные стоны и поскуливания, что так гармонично вписываются сейчас. В твоих фантазиях он не стонал настолько прекрасно. Твой мальчик намного лучше самых ярых фантазий. Кажется, его за это можно и вознаградить?       Хватка ослабевает и вместо этого рука начинает двигаться в такт рту. Надолго Бокки не хватает и он снова выгибается до хруста в спине и обильно кончает. Ты чувствуешь вязкую жидкость во рту, проглатывая тут, но не останавливая движения рукой, продлевая оргазм. Ликс откровенно плачет, закрывая покрасневшее лицо руками и мелко подрагивает всем тело, сжимая пальчики на ногах. — Тише, маленький, тише, — опираешься на руку, проскальзывая губами по плечам, груди и пальчикам. Выпускаешь обмякший орган и отодвигаешь от лица ладони, заглядывая в заплаканные глазки. — Ты такой молодец, мой хороший. Так хорошо справился, —мальчик всё ещё хнычет и ты осыпаешь поцелуями щёчки, не забывая и про кнопку-носик. — Цвет? — З-зелёный, — чуть задушливо и хрипло. — Мой умничка, — проводишь кончиком по его аккуратненькому носику и чувствуешь как тебя за шею обхватывают всё ещё подрагивающие руки, притягивая ближе. — Я люблю т-тебя, — шепчет тот и ты расплываешься в улыбке, поглаживая бока. — И я тебя, малыш, — оставляешь мягкий поцелуй на распухших, из-за частых закусываний, губах поцелуй.