Я в порядке, как всегда

      На седьмой день дышать стало тяжелее.       Не до удушья, конечно, но очень неприятно. Каждый глубокий вдох приносил режущую боль, горло сдавливало так сильно, что едва не тошнило.       При этом все сильнее зудели руки, и маленькие, плотные воспаления, рассыпанные по коже как веснушки, ныли точно больные зубы.       Странно, но тетка до сих пор ничего не заметила.       Джек старался не показываться ей на глаза, и она была не против. После уроков он шел в маленький парк возле Леса, где никогда никого не было. Когда он замерзал до онемения в руках, то возвращался домой, а там запирался в своей комнате и пытался вести себя как можно тише.       Каждый крошечный фиолетовый лепесток и каждое нежное соцветие он подбирал и прятал в коробку, убрав оттуда все фотографии. Частый кашель глушил большим платком.       И семь дней, долгих как все семьсот, как-то удавалось выживать, несмотря ни на что.       Одноклассники ничего не подозревали, а может просто делали вид. Они избегали его, как обычно. Даже Дейв, который всегда был не прочь на кулаках «поговорить» с ним.       Даже он молчал и отворачивался, стоило Джеку появиться поблизости.       И, тщательнее, чем когда-либо, он держал Эрин подальше от него.       За эти дни она поговорила с ним всего раз. Подошла после уроков и спросила, хорошо ли он себя чувствует. При виде нее, Джек с трудом сдержался от очередного приступа кашля, а зуд на руках стал просто нестерпимым. Боясь открыть рот, он лишь поспешно кивнул, схватил сумку и ушел из школы как можно быстрее.       Лепестки щекотали нёбо, и его почти выворачивало наизнанку.       На восьмой день опухоли начали кровоточить. Джек крепко перебинтовал руки и спрятал их под длинными рукавами рубашки. Похожие отметины появились на шее, груди и висках.       От простого дыхания на глазах выступали слезы. В горле першило постоянно, и вместе с крошечными, но колючими соцветиями, вылетало все больше крови.       Голова кружилась, а сердце пыталось биться быстрее, но что-то ему мешало. Там, в груди.       — Джек, ты плохо выглядишь.       Девятый день. Эрин стояла возле его парты, нервно сцепив руки вместе. За ней маячила крепкая фигура Дейва, но он даже не пытался увести подругу.       Наверное понимал, что она все равно не сможет помочь.       Джек собирался ответить ей — как обычно сказать, что с ним все в порядке, — но не смог. Горло сдавило, и рот сразу наполнился кровью и лепестками. Снова появились слезы, из-за которых ничего не было видно, а уши вдруг заложило.       Сердце испугалось, но его бег вновь что-то сдержало, и в груди резанула сильная боль. Джек схватился пальцами за парту, боясь, что потеряет сознание. Слабость и удушье неуклонно усиливались, подходя ближе с каждым нервным ударом сердца.       Он не мог умереть прямо здесь и сейчас, у всех на виду, перед контрольной по математике!       Одноклассники молча посторонились, давая ему пройти, а Джек выбежал из класса, чувствуя усиливающуюся дрожь в коленях. Кровь потекла сквозь сжатые зубы, по губам, подбородку, падая за ним на пол точно еще одни лепестки, но теперь роз алого цвета.       Он смог спуститься только на этаж ниже, даже не выбежав из школы. Не поскользнулся или споткнулся, а просто упал, разбив колени и ладони. Маленькие фиолетовые лепестки с кровью вытекали изо рта, носа, и никак не заканчивались. В ушах усиливался звон, изнутри покалывало виски. Рукава рубашки тоже потемнели от кровотечения, и руки чесались просто безумно. Скрюченными пальцами, сдергивая бинты, Джек сквозь пелену слез видел, как кожу там и тут уже проткнули острые, упругие ростки.       Аромат лаванды почти заглушал запах крови.       — Джек!       Эрин прибежала за ним, нарушив десяток школьных правил и еще больше — своих собственных. У нее по щекам тоже текли слезы, но не из-за того, что она не могла дышать.       Он хотел сказать, что с ним все в порядке — как всегда. Но сделать простой вдох оказалось не под силу.       Эрин не видела, что ее аккуратная школьная форма заляпалась кровью точно фартук мясника. Что к ней налипло десяток фиолетовых лепестков. Что если хоть кто-то увидит ее сейчас, то это мигом погубит всю репутацию, которую она так упорно выстраивала вокруг себя. Она ничего этого не видела и не хотела видеть.       Под ее пальцами пульс Джека становился слабее. Его тело вздрагивало, все еще пытаясь сделать полноценный вдох. Окровавленные руки, проткнутые насквозь стеблями лаванды, пока еще крепко обнимали Эрин за плечи.       Она удерживала его ослабевшее тело, не сдавливая грудную клетку и стараясь не касаться цветов, лезущих наружу. К ней.       Хотя сейчас они мигом прекратили свой мучительный рост.       — Я люблю тебя, я так сильно люблю тебя, — шептала она, сдерживая свой голос от дрожи.       Щекой она прижалась к теплой щеке одноклассника и не чувствовала его дыхания на своей коже. Какое-то время еще можно было различить сердцебиение в его груди.       Но недолго.       — Я очень тебя люблю, — повторила Эрин, до боли зажмурив глаза.       Поздно, малышка, очень поздно для вас обоих.       Тело в ее руках медленно расслабилось. Джек уронил голову и уткнулся носом в девичье плечо, но продолжал обнимать ее, намертво сцепив руки.       Аромат лаванды витал в воздухе, хотя сами цветки уже начали засыхать.       В тот же вечер, уже дома, с Эрин случился первый приступ кашля. Удушающего кашля с кровавым привкусом.       Пытаясь восстановить дыхание, и не заглатывать воздух рывками от ужаса, она смотрела на ладони, в которых осталось несколько первых лепестков. Темно-фиолетового цвета.