***
— Амбар, ты сказала, что он чуть не наложил на себя руки, — она оторвала голову от своих ладоней. Ким тихо дремала на соседнем кресле, поэтому я старалась говорить потише. — Как это произошло? — Я уже говорила, что он съехал в кювет? Тогда это и случилось. Нат получил права год назад, новый муж мамы подарил ему машину, хотя он до тех пор ездил на старом авто мамы. На нём он и свернул с дороги. Что удивительно, не машина, не деревья не пострадали. Только Нат получил перелом ключицы. Мало того, что он не пристегнулся, так ещё и снотворного выпил. — Странный способ расставаться с жизнью, — прошептала я. — Да. Я мало знаю об этом случае. Только то, что ему снова угрожали, те же люди, что и приказали расстаться с тобой. Не знаю, из-за чего это было… Может из-за мамы, они тогда только помирились. Дверь, ведущая в операционную, с хлопком открылась, выпуская молоденькую медсестричку. — Срочно! Нужна первая положительная! — …Они показательно поссорились в больнице. Ограничили общение. До сих пор многие считают, что они в ссоре. После этого ему перестали угрожать. Не знаю, во что он вляпался, — сбивчиво закончила рассказ Амб. — Может, ей стоит позвонить? — Ты, наверное, права, — подскочила блондинка. — Жди здесь, я съезжу за ними. Это быстро. — Стой, — я кинула ей ключи от своей, поправочка, машины Яна. — Спасибо. Стыдно признаться, сегодня я впервые за несколько лет села за руль. У меня даже своей машины не было. Пришлось брать Ford Яна. Хорошо, что брат давно им не пользуется, и он пылится в гараже. Первые минут семь поездки у меня были ощущения, что я раньше не водила, а после навыки будто всплыли в сознании. Сами собой. Если я, спеша сюда, умудрялась тормозить и даже немного дрожать перед ревущем монстром на четырех колёсах. То Амбар была уверенна. Это говорило о многом. Девушка точно знала, как водить автомобиль и делала это уверенно.***
Прошло минут двадцать, не больше. И я услышала звонок. Мой телефон буквально разрывался на все лады, если так можно сказать. Недостаток сна пагубно сказывался на моем мозге. — Слушаю, — прошептала я. — Где тебя черти носят в четыре часа утра?! — мама? У неё же должен быть концерт в Нью-Йорке. — Мам, тут такое… ну понимаешь… — Нет, не понимаю! Я решила устроить сюрприз, приехала раньше на неделю. А дома ни Криса, ни Яна, ни тебя! Ладно, эти двое свалили на дачу. Но ты где пропадаешь?! Дааа,***
Солнечный свет слепил в сомкнутые глаза. Просыпаться совсем не хотелось. Почему Крис не зашторил окна? И почему у меня так болит шея? Я что, уснула сидя? Быть такого не может… — Просыпайся, соня, уже семь, — перед моим лицом колыхнулся ветер, сопровождаемый запахом чая. По инерции я приоткрыла один глаз. Противный яркий свет никуда не пропал, зато перед самым носом находился бумажный стаканчик. — В смысле семь? — охрипшим голосом поинтересовалась я. Память медленно, но верно подкидывала события минувшей ночи. Одно «веселее» другого. — Что с Натом? Встрепенувшись, я приняла стаканчик из рук бодрой Ким. Девушка на удивление была в хорошем настроении. — Что-то ты слишком веселая… Горячо! — терпеть не могу горячий чай… А в этой больнице он к тому же не вкусный. — Конечно, горячо, он только из автомата, — со смешком проговорила Ким. — Ответственно заявляю, это не чай, это бурда! — хмыкнула я, всё же допив напиток. — Так что с Натаниэлем? — Врачи сейчас разговаривают с его матерью, Амбар с отчимом ушли в кафе за перекусом, — коротко обрисовала ситуацию темноволосая. — Давно они приехали? — Час — два назад, — попыталась вспомнить точное время девушка. — Мы не стали тебя будить, я подумала, что тебе стоит отдохнуть. Ты практически всё время провела у двери операционной, ожидая новостей. Даже я отходила, а ты сидела. — Я просто очень волновалась за Ната. Ещё и то, что они дважды выбегали за кровью… — Дважды? Я помню только один раз, когда ты только подъехала. — Ты тогда задремала. — Значит, это было уже под утро, — задумалась девушка. — Наверное, я не помню точное время… — кивнула я. Вдруг меня осенило: — Мне мама звонила минут через двадцать после этого, сейчас скажу, во сколько это было. Я быстрым движением извлекла телефон из кармана брюк. Первым делом меня оповестили о низком заряде батареи. Потом пришли три сообщения, два от братьев и одно от Эмси. Подруга сообщала о том, что сессию перенесли на две недели. Она начнётся не через планируемый месяц, а сразу после каникул ввиду того, что в Академии будет проходить зимний фестиваль искусств. Вот как обычно, обо всём сообщают так поздно и портят каникулы… Хотя куда больше… Мои уже окончательно испорчены, пока Нат в больнице — покой нам только снился. — Примерно в полчетвертого. — Хм, операция длилась шесть часов, всё сходится. — Слушай, а когда операция закончилась, врач не говорил о повреждениях? — спросила я, про себя надеясь, что органы не были задеты. — Он лишь снова повторил, что Нат потерял много крови, остальное обещал сообщить родственникам. — Понятно. Значит, остаётся ждать новостей. — Похоже на то… — немного с опозданием согласилась девушка. Думаю, мы обе были не в лучшем виде. Точно помню, в сумке лежит экстренный набор: зубная щётка, паста и умывалка для лица. Стоит привести себя в порядок. Мой взгляд зацепился за Ким. Несмотря на бурную ночку, её вид был не таким уж и плохим. Судя по аккуратной прическе, она уже успела сделать утренние процедуры. — Ким. — А? — Где здесь туалет? Я бы хотела привести себя в порядок. — Прямо по коридору и направо, там табличка. Наскоро поблагодарив подругу, я устремилась к заветной двери. Буквально двадцать минут и мне станет легче…***
— Добрый день, — к нам за столик подсела статная женщина со следами бессонной ночи на лице. Аделаиду я узнала не сразу. С её лица слетело выражение страха, глаза сверкали счастливым блеском. Длинна волос также исчезла, точнее женщина могла похвастаться удлиненным каре с затемненными кончиками. Да и голос перестал дрожать, как это бывало на наших встречах в одиннадцатом классе. В десятом, её поведение не вызывало подозрений, пока однажды на пляже я не увидела синяки на спине Ната. Тогда же его мама приехала за нами, чтобы отвезти в город. Тонирующее средство не смогло скрыть темный, наливающийся фиолетовым синяк. Мне стало страшно за них, посоветовавшись с Розой, мы вчетвером позвонили в участок. Чтобы уговорить Натаниэля на звонок, мне пришлось упросить Лизандра поговорить с ним. В итоге, через месяц разбирательств и титанических трудов Каса по расспросам Амбар, состоялся суд. Оказалось, отец избивал свою жену за любые недочёты, сыну же доставалось, если он оказывался не лучшим в чём-либо. Билке же досталось лишь однажды, её отцу не понравилось, что дочь не ночует дома, а проводит время с «каким-то странным рокером, без роду, без племени». — Не такой уж и добрый, мама, — проворчала, усевшаяся рядом с матерью Амбар. Родные Ната дежурили наверху, но им мало, что сообщили. Врач сказал, что нужно подождать до его пробуждения, чтобы дать точную информацию о состоянии. Ключи от моей машины, Билка передала мне, еще, когда я вернусь из туалета. Сама девушка успела заехать к себе и переодеться, пока мы ждали. Ким тоже заглянула домой и вернулась сюда. Только я сидела в больнице безвылазно. Волновалась? Наверное. Скорее просто не хотела показываться Элин в таком виде. — А где Стефан? — Поехал проверить кафе. После заглянет к Нату и покормит Бланш. Я молчала. — Одетта? Ты сильно изменилась со школы… — обратилась ко мне Аделаида, прерывая запутанный поток мыслей. — Да, мы все изменились. Поздравляю. — Ах, это, да жизнь налаживается… Правда не вся, — женщина устало прикрыла глаза, грея руки о теплые бока чашки. — Как твоя мама? — Великолепной Лео все беды нипочем, — хмыкнула я. — Великолепная Лео? — повела бровью женщина. — Ах, это. Её так дядя Марк прозвал, прилипло, — пожала плечами я. — Правда ей не стоит знать об этом. Маленькая тайна никому не помешает. — Хорошо. — Когда же всё станет известно?.. — простонала Ким, откинув голову назад. Её телефон мигал, оповещая о новом сообщении на столе рядом с чашкой кофе. — Врач ясно выразился, нужно подождать пока он очнётся, после его опросит полиция и нас наконец-то пустят, — как маленькому ребенку напомнила Амбар подруге. Я усмехнулась своим мыслям, если к Нату пожалует полиция, мы долго не сможем с ним поговорить… Да и стоит ли? Может и правда во всем виновата я… — Одри, ты какая-то бледная… — дотронулась до моего плеча блондинка. — Может, съездишь, отдохнёшь в общежитии? А мы позвоним тебе, когда всё станет известно. — Я… — Понте, харе геройствовать! Ты на труп сейчас похожа больше чем наш герой — горемыка! — одернула меня Ким. — Я не совсем согласна с данным определением, но тебе и правда стоит отдохнуть. — Только потому, что вы настаиваете. Я вернусь через два часа. — Хорошо, я вызову тебе такси, — Амбар уже хотела набрать нужный номер, но я её остановила: — Не стоит, я сама поведу. — Я бы не стала в таком состоянии садиться за руль… — как бы невзначай заметила Ким. — Со мной всё будет в порядке, — поднялась из-за стола я. — С байка даже в полуобморочном состоянии не падала, а тут четыре колеса. — До встречи, Аделаида. Я напишу вам, как доеду… — надеюсь, её номер не изменился.***
Сев в машину, я вздохнула спокойно. Наконец-то на меня перестали давить больничные стены. Ненавижу больницы! Хотя их мало кто любит. Нервным движением я завела автомобиль и выехала с парковки. На выезд успела образоваться маленькая очередь, нужно снова доставать документы… — Добрый день, мадемуазель, ваши документы. — Одну секунду, — из бардачка вырулили паспорт и права. Из первого выпала какая-то бумажка. Не помню, чтобы я что-то туда клала. Странно… — Можете ехать, — кивнул мне охранник, открывая шлагбаум. В уже более спокойном расположении духа, я выехала с территории больницы. Мне сильно повезло, что сегодня выходной и нет пробок. Ну как нет, их нет на дороге к Антерос, а вот в направлении торгового центра дорога стоит. Уже слишком холодно для поездок на пляж, но ещё слишком жарко для отдыха на горячих источниках. Логично, что все рвутся в прохладные объятия большого ТЦ с кучей развлечений и морем магазинов. Хотя кое-кто всё же предпочитает сидеть дома… Вся парковка у Антерос была буквально забита. Мне еле удалось отыскать свободное место. Вот чего этим студентам не хочется покидать общежитие, у них отличная возможность съездить домой, но нет, они остались здесь. Я уже собиралась выходить из машины, когда взгляд снова наткнулся на упавшую бумажку. Виднелась надпись, сделанная резким почерком с легким наклоном влево. «Если что-то случиться, позвони, Эрик», — пару слов и набор цифр, являющийся номером телефона начальника Ната. — Полиция слушает, — послышалось на том конце спустя пару секунды. Моего звонка будто ждали… Хотя ему наверняка уже сообщили о случившемся. — Добрый день, Эрик, это вы? — ровным голосом проговорила я. — Да, с кем я разговариваю? — Это Одетта Понте, я приходила к вам вместе с Натаниэлем… — Я помню. Вы что-то хотели? — Да, я нашла записку, вы просили позвонить, если что-то произойдёт. — Ах, да. Точно… — послышался зевок. — Так что случилось? — Вам разве ещё не доложили? Я думала, что вам позвонят из больниц, как-только его доставят… — странно всё это. — Нет… никаких звонков не было. О какой больнице идёт речь? — не понял меня мужчина. Происходящее начинает напоминать плохое американское кино*… — Натаниэль в больнице ***. — Что? Когда это случилось? И почему мне никто не передал? — оживился мужчина. Я прямо почувствовала напряжение, вмиг охватившее пространство моей машины и кабинет Эрика. — Одну секунду… — послышался шорох, будто телефон положили на что-то мягкое. А после: — Почему я только сейчас узнаю, что наш внештатник попал в больницу?! Почему мне не сообщили о звонке сразу?!.. Как это никто не звонил?! Они были обязаны оповестить о произошедшем полиции! Повисло пугающее в данной ситуации молчание… Оно прервалось через несколько секунд, но голоса были слишком тихими, я не смогла разобрать ни слова. Чувствовалось, что диалог отнюдь не праздный, серьёзный, даже напряженный. Я ждала, ситуация всё больше пугала, и всё меньше внушала доверие. — Одетта, вы знаете, как зовут врача Натаниэля? — на этот раз говорил незнакомый мне мужчина. Скорее всего, это глава отдела. — Нет, не знаю, — повинилась я. — Но! Я помню, как он выглядит. — Не очень хорошо… Вы сейчас в больнице? — Нет, я рядом с участком, у Академии Антерос. — Можете приехать? — как я поняла, речь шла о поездке в участок. — Да, могу. Через десять минут буду на месте. — Хорошо, как-только приедете, бегите в кабинет Эрика. — Да… Уже более уверенно нежели утром я завела машину и выехала с парковки, неопрятный вид и растянутая футболка — последнее, что мне волновало сейчас. До нужного здания добралась гораздо раньше, чем рассчитывала. Оба светофора были открыты, и мне не пришлось ждать, теряя время. У участка как и обычно было пустынно. Только десяток машин на паркинге напоминали о кипящей в здании работе. Схватив документы и пропуск, выписанный на меня в прошлый визит, я побежала в здание. На охране быстро проверили документы и пропустили внутрь. У лестницы меня ждал высокий мужчина с трехдневной щетиной. Мятая в нескольких местах рубашка намекала на не менее бурную ночь, чем у меня. — Эрик! Рада вас видеть, — слишком сухо и несуразно в данной ситуации прозвучали мои слова. Да и натянутая улыбка не могла спасти ситуацию. — Взаимно, только вот повод не слишком радостный. Я всё же надеялся, что следующая наша встреча будет на крестинах моей дочери, а не такой… — вот это он загнул. Его дочери меньше двух недель, для крестин слишком рано. — Я тоже так думала… — Идём, нас уже ждут… — размеренными шагами мы поднимались на третий этаж. Не понимаю, почему Нату тут так нравится. Жуткое место. — Так что там произошло? — Вам всё же не звонили, — поняла я. — Я сама мало, что понимаю. Ким сказала, что Нат подъехал к её залу на машине. В лобовом стекле следы от пуль, ещё она сказала, что машину трудно было узнать. Краска будто содрана чем-то, удивительно как стекло не лопнуло… Натан буквально вывалился из машины, когда Ким вышла из зала. В районе живота выступало пятно крови. Он ничего толком не сказал, разве что… Да, точно! Ким сказала, что он не хотел, чтобы она звонила в скорую. Это всё, что мне известно. — Больше никаких деталей? — Нет, ничего. Вы же знаете Ната, даже если пытать будут, ничего не скажет. А я в попытках Ким его расспросить не сомневаюсь. — Даа, хорошее качество, для нашей профессии… — не дождётесь, барабанщик известной во Франции группы и полиция… Никогда! Конечно, я знаю, что многие музыканты совмещают свои профессии с участием в группах, но не полиция же! Это даже для меня совершенно неприемлемо. — Вы уверенны, что он выберет ходить по грани, а не жить в тихой гавани? — с лёгкой усмешкой спросила я. — Музыка — хорошее занятие, но оно временное. Всегда должен быть запасной вариант. — Но не слишком ли он опасен, этот ваш запасной вариант? — Опасность и адреналин — всегда идут рука об руку. — Мне даже ответить нечего, — обречено кивнула я, признавая своё поражение. — Значит я прав! — ребенок, а не мужчина. Мы остановились у кабинета брюнета, мужчина окинул придирчивым взглядом коридор. Молодой практикант вздрогнул, попав под испепеляющий взгляд мужчины, нервным движением открыл дверь с надписью «Архив» и зашел внутрь. Эрик постучал. — Вы стучите в свой собственный кабинет? — удивилась я. — Меня выгнали! Очень важная тема разговора, — передразнил кого-то неизвестного мне мужчина. — Мой подопечный, а решают, что делать старшие по званию. — Обидно? — Не то слово. — Заходите! — раздался уже знакомый голос за дверью. Это тот мужчина, который просил меня подъехать. В следующий момент дверь кабинета буквально распахнулась нам на встречу. Благо мы стояли чуть дальше от двери, а то бы шишки — меньшее, что нам стоило бы ожидать. Невысокий мужчина, смотревший на нас с порога кабинета, вызывал во мне дрожь. Причину такой реакции я просто не могу найти. С виду приятный старичок с застрявшей в усах сединой, вызывал доверие. Но только на первый взгляд. Чуть позже взору предстаёт цепкий взгляд, чуть сжатые губы и сильные руки, сжимающие резную трость. Сейчас такие уже мало где увидишь. Трости у мужчин утратили свою популярность. — Одетта Понте? — голос явно не соответствовал внешнему виду. Я ожидала услышать по-старчески скрипучий голос, но ушей коснулся именно тот, что до этого давал указания по телефону. — Да, это я, — с маленькой задержкой ответила я. — Вы сказали, что помните внешность врача? — кивнула. — Отлично, на стенде фотографии всех сотрудников больницы ***. Сможете опознать? Я подошла к стенду, избегая взглядов по сторонам. В кабинете кроме Эрика и его начальника находились ещё двое мужчин разных возрастов и званий. Мне в секунду стало стыдно за свой внешний вид. Зря я всё же не переоделась… На магнитной доске, которую почему-то назвали стендом, в ряд висят фотографии мужчин. Пятнадцать человек… маловато для всех сотрудников больницы, а вот для сотрудников отделения хирургии — вполне. Одного беглого взгляда хватило, чтобы выделить из приличного количества фотографий две нужные. Седой не по годам мужчина с доброй улыбкой и жутковатым шрамом на щеке — тот, кто делал операцию Нату. Амбар говорила, что он уже однажды спас ему жизнь. Скрывать что-либо от полиции ему не с руки. Слишком любит свою работу и дорожит своим местом. Второй же, с пронзительными карими глазами, взгляд которых оставляет на душе неприятный осадок. Темные, трудно-опознаваемого оттенка волосы лежат на голове некой паклей, будто они не его, будто он напялил парик. Да ещё и голос мерзкий, гнусавый, будто он специально его переделывает зачем-то. — Ну? — до этого молчавший мужчина, уловимо напоминающий брата Кастиэля — Тарана. Байкерский клуб? И полиция? Да вы шутите! — Вот этот, делал операцию, он всю ночь провёл без сна, отслеживая его состояние, — я пододвинула ближе портрет седого господина. — А вот этот, скользкий тип, его лечащий врач. У него даже голос какой-то не естественный… — Ну, это нам ничего не даёт, — заметил начальник. — Коллинз, тут ты не прав. Знавал я одного музыканта, который по голосу опознал преступника, ограбившего банк. Он тогда сказал, что интонация и манера говорить — сразу напрягли… — Мистер Карреро, ну вы сравнили, — вмешался Таран, — музыканта и молодую девушку. Сейчас обижусь… Молодая девушка, у меня, между прочим, абсолютный слух, не зря всё детство прошло в занятиях музыкой и совершенствовании навыков. — Месье Экон, в отличие от вас я уже навел справки о нашей гостье. Одетта Потц-Понте — золотая медалистка лицея с уклоном на изучение точных наук и искусств, надежда школы эстрадного вокала в четвертом поколении, обладательница приобретенного абсолютного слуха и окончившая с отличием музыкальную школу молодая особа. — И что ты этим хочешь сказать, Карреро? — не понял мистер Коллинз. — Её слуху я доверяю больше чем слуху того музыканта! — Так чем вас смутил его голос? — теперь миленький старичок обратился ко мне. — Мне показалось, что он специально гнусавит, чтобы скрыть свой настоящий голос. Плюс так легче скрыть интонацию, чтобы никто ничего не заподозрил. — Хм, — задумался мужчина. — А если я вам дам прослушать несколько записей разговоров, определите: кто преступник? — Конечно, определит, Нат утверждает, что она способна на всё, — согласился за меня Эрик. Вот же… И не откажешь теперь. — Попробую… — Прошу… Меня усадили за стол, принадлежащий хозяину кабинета, т. е. Эрику. На стареньком стационарном компьютере включили какие-то записи, предварительно набрав пароль к одной из папок. Буквально мгновение и на моей макушке оказались наушники с повышенной звукоизоляцией. Между прочим, не дешёвое удовольствие.— Тревис, это Гон. Партию уже подвезли… Да-да, у Змеюки… Жду…
Первая запись показалась мне странной, слышен был голос только одного человека, второй же сильно глушился помехами. Единственное, что уверенно могла заявить, голос принадлежит другому мужчине. Слишком высокий, такой ни одна аппаратура не подделает.— Тревис, это Швас. Партию принял… Прошлая? С ней что-то не так?.. Док не стал бы подсовывать нам пустышку… Разберусь…
Вторая запись внушала ещё меньше доверия. Помехи присутствовали буквально через слово. Похоже, голос второго мне знать совершенно не обязательно. Ну и ладно… Мужчина, названный Швасом, имел очень глубокий и зычный голос, такой даже за гнусавостью трудно спрятать. К тому же, у него сильный испанский акцент. Если он не приобретенный, скрывать будет проблематично.— Трев, глуши партию! Точку накрыли… Да-да, Художник не доволен… Нужно исправляться… Завтра жди указаний, Док что-то выдумал… И этого, мальца, припугни…
На этой записи, я буквально остолбенела. Этот голос мне уже доводилось слышать… Казалось, он остался в той, прошлой жизни. Мужчина с мерзкой улыбкой и по-военному подстриженными почти белыми волосами. Он приходил в дом Ена за несколько месяцев до трагедии. Кроме него рядом стоял смешной тип с вьющимся волосами и женским розовым палантином, струящимся по плечам дорогого тренча. Причём один конец розового безобразия, как шарф обозвал Ен, прятался в карман. Насколько помню, они чего-то хотели от отца парня. Я плохо помню, чем занимался дядя Франк, удивительно, я даже его фамилии не помню. У Ена и его брата была фамилия матери. На могиле же старшего брата, как на могиле их отца, вместо фамилии значилось второе имя. Прочерк… Так не бывает, но их нет.— Это Док. Партия на месте… Всё как обещал… Нет-нет, Главный ничего не заподозрил… Подстава? Я сам всё проверял, там не было пустышек… Я вру?! Проверьте ваших, может они бодяжат… А ваш малец? Может он понял, кто его накачал и в кювет отправил несколько лет назад?.. Послушный?.. Да-да…
Вот оно! Это тот самый голос. Если представить, что этот Док начнёт говорить в нос, и станет чуть меньше делать пауз, это он. Да и манера говорить… Отрывками, доктор не француз, точнее это не его родной язык. Он будто сдерживается, чтобы не говорить на родном. На записи, такая же история. — Ну что? Узнали кого-то? — с заметным недоверием в голосе спросил мистер Коллинз. — Да. Первые две записи сразу отпадают. Там мужчины ещё молоды, этот же в возрасте. Третья, этот голос мне знаком по определенным жизненным обстоятельствам, — сейчас начинает казаться, что следователь не зря спрашивал про гостей в доме дяди Франка. — Но к больнице он не имеет никакого отношения… А вот на четвёртой записи, явно голос лечащего врача Ната. Этот Док, он разговаривал с родителями Натаниэля и он сказал, что вначале с ним побеседует полиция. — Уверенна? — уже с другой интонацией уточнил начальник Эрика. — На все сто. — Значит всё же он, а мальчишка был прав… — заметил уже мистер Карреро. — Эй! Я не мальчишка! — тут же отозвался Таран. — Берем его? — Потерпи, вначале в больницу… Эрик? — Уже звоню Фелисити**. Мужчина разговаривал недолго, но напряжение с его лица ушло. Похоже, есть хорошие новости… Надеюсь. — Выезжаем. Фел доложила, что Нейт очнулся, но для врача он всё ещё спит. К нему уже дважды рвались какие-то подозрительные типы. Нам нужно спешить. — Отлично. Карреро, едешь? — обратился к мужчине мистер Коллинз. — Я подготовлю допросную, и доказательства… В этот раз мы его крепко за жабры схватили. — Мадемуазель Одетта? — А? — мне не давали покоя мысли о той записи. Кто такой художник? И почему этот мужчина не представился, единственный. — Езжайте домой, думаю, ни вы, ни родные Натаниэля его не увидите ближайшие несколько дней, — не понравился мне ответ главы отдела. — Почему? — Эх, Понте. Да охрану на блондинчика выставят, если мы выловим Дока, он станет открытой мишенью, — сейчас ты у меня, Таран, в мишень превратишься. — Экон! Давно по шее не прилетало? — встрепенулся Эрик, пронзительным взглядом окидывая парня. Похоже, у них особые отношения, прям как у нас с моим учителем по вокалу, только тот не спрашивает, сразу проходится дрелью по ушам… И иногда чуть пониже спины, указкой. — Не имеешь право! Я уже прошёл испытательный срок!.. — И? Это что-то должно изменить? — судя по возмущенному взгляду карих глаз — должно. Вообще, Таран удивительно похож на своего младшего брата, только глаза портят идеальное сходство. Ах, да, ещё и волосы отличаются, Кас же их принципиально красил в красно-бордовый цвет. В остальном полное соответствие, подсунуть их новой девушке Каса с натуральным цветом волос и с линзами для глаз. Думаю, на пару минут зависнет, если не больше… Всё же я пока плохо изучила Адалинду. Зато помню, как Симон завис на выпускном, когда за Касом притащился Таран, просто мама парней заставила младшего нерадивого сыночка-музыканта в натуральный цвет. — Как бы, да… Официально мои испытания и обучающие моменты окончились… Глаза полицейского хитро заблестели. Эрик подкинул свой мобильник в воздух и подошёл к Тарану. — Что ты, это было только начало. Самое интересное впереди! — Что?! — возмутился брюнет. — Говорю, вперед на твоё первое официальное задержание. Только возьми вот это, — мужчина протянул ему диктофон и электрошокер. Эрик реально верит, что этим можно защититься от преступника? Или они не собираются пускать парня в самое пекло? — Эрик! Я не согласен снова просто записывать показания!.. Дальнейшее развитие событий я упустила из виду, вышла из кабинета. Усталость брала верх, хотелось спать… Сев за руль, я направилась к скоростной трассе.***
Машина со скрипом затормозила у дачного участка, который принадлежит моей семье. На участке как всегда царил лёгкий беспорядок, мы никогда не держали огородов или цветов, лишь одинокое дерево с подвесными качелями сиротливо стояло в тени надвигающегося на частные дома с северной стороны леса. В детстве это место казалось мне гораздо более унылым, приезжать сюда не хотелось. Но с годами сердце стало тянуть сюда, в мир прошлой жизни. Дверь дома с характерным стуком отворилась, выпуская девятилетнего мальчика, так похожего на Яна в детстве. Колин, роняя на ходу перчатки, бежал в сторону качелей, так мало нужно детям для счастья. — Кол, стой, я первая! — вслед за племянником бежала его младшая сестра — Лера. Девочка с короткой косичкой русого цвета, с самой доброй улыбкой, которую я видела, покорила сердца родни еще, будучи малышкой… А уж как над ней ворковал Ян, я вообще молчу. Если меня было трудно назвать папиной дочкой по определенным причинам, то Лера полностью соответствовала этому званию. Моей любимой племяшке скоро должно было исполниться шесть лет, в следующем году она пойдёт в школу. На радость Яну… Папина любимица — это одно, а вот жуткий характер, которому и я могу позавидовать, другое. Кэти сможет наконец-то вздохнуть спокойно, поскольку тяжкое бремя воспитания в молодом поколении чувства такта ляжет не на её хрупкие плечи. — Ты утром была первая, теперь моя очередь! — возразил племянник, запрыгивая на качели. — Дети, успокойтесь, неважно кто первый, а кто последний, — буквально вылетела из дома Кэти, на ходу застёгивая куртку. В отличие от детей, она меня заметила и устало кивнула, продолжая приближаться к сорванцам. — Ну, мам! — чуть ли не в унисон заголосили ребята, напоминая мне те славные времена, когда и мы с братьями вели себя также. Как часто бывает после обеда мы втроем выбежали из дома, чтобы покачаться на любимых качелях. Ну как выбежали, Крис и Ян буквально выпрыгнули за дверь, натягивая теплые куртки, всё же за окном шёл снег. А вот я ждала, пока папа закутает меня в зимнюю одежду и отпустит меня недолго погулять. Почему-то старшим братьям не ставили больших ограничений на прогулки, а меня постоянно затаскивали в дом после часа нахождения на улице. — Фил, ты не забыл одеть шарф Одри? — послышался из гостиной немного хриплый голос мамы. Она только сегодня оклемалась от болезни, мучившей её уже две недели. — Да, Лео, — коротко ответил молодой мужчина, подмигивая мне. Маленькая светловолосая девочка с кучей веснушек и яркими зелеными глазами улыбнулась, кивая любимому папе. Указанный шарф валялся далеко на высокой полке, там, где мама не стала бы его искать. — Я могу идти? — Да, — папа отпустил меня, подталкивая к двери. Выбежав на улицу, я направилась к уже занявшим почти всю лавку качелей Крису и Яну. Старшему недавно исполнилось десять, а Крис пока хвастался восемью годами, которые в сравнении с моими четырьмя, казались недостижимой высотой. — Я тоже хочу! — топнула ногой я, добравшись до старших. — Иди, поиграй с лопаткой, мы тебя позже позовём, — тут же махнул рукой в сторону моей импровизированной крепости Крис. Вот так всегда! Они не в первый раз так делают, отправляют меня поиграть с чем-либо, а сами занимают качели. В итоге, когда подходит моя очередь, папа уже завет домой греться. Нечестно! На глаза предательски навернулись, слёзы, ещё и мороз больно щипал щёки своими холодными руками. — О нет, только не это! — тут же отреагировал на изменения Ян, спрыгивая с качелей. — Садись, чудовище, только не реви. Меня посадили на колени к Крису, сам же Ян занял место рядом. Качели стали медленно раскачиваться, поднимая нас в воздух. — Крепко держишь? — спросил старший брат у Криса, набирая скорость. — Да, — руки брюнета и правда ощутимо сжимали меня в объятиях, даря не только спокойствие за жизнь, но и тепло. Почему-то старшие братья почти никогда не мёрзли, я же уже в детском возрасте отличалась особым отношением к холоду… Умение замерзать даже летом, часто вызывало смешки у знакомых родителей. Да и у моих друзей с детского сада. Эпизод из детства будто пронёсся перед внутренним взором, возвращая меня в теплые объятья родной земли. Дверь в дом была приоткрыта, ещё не успела захлопнуться после ухода Кэти. В прихожей я долго не задержалась, скинула куртку на вешалку и поспешила вглубь дома. С кухни доносился запах маминого пирога, а в гостиной играла музыка фортепьяно. Казалось, несбыточная мечта, вернуться в детство хоть на миг, сбылась. Жаль, что это всего лишь иллюзия. Тихими шагами я преодолела расстояние от коридора до спасительной лестницы, видеть никого не хотелось. Настроение испортилось в мгновение ока. Мельком брошенный взгляд уловил Криса, играющего на музыкальном инструменте незатейливую мелодию, и Лекси, устроившуюся на мягком диване. Ребята выглядели заметно отдохнувшими и счастливыми. Приближался конец учебного года и Крису как никому другому нужен был отдых, Лекси же несколько месяцев лечится и помогает Кэти с детьми. Я уже не могу прибегать на вызовы классного руководителя Кола, как делала всегда, теперь жене брата приходится помогать заботиться о племяннике. На моё счастье ни Крис, ни Лекси меня не заметили, я смогла спокойно подняться в своё маленькое убежище. Нет, не в комнату, а на мансарду. Здесь находился своего рода маленький мир, мир моей жизни. На стенах висели старые фотографии, напоминающие мне обо всём жизненном пути. На некоторых была изображена беременная мной мама, другие хвастались видом на всю нашу большую семью, столпившуюся у моей кроватки. Далее висели напоминания о детском саде, о школе. Даже пару снимков с конкурса групп были. Институт, радующий меня своим непостоянством. То блондинка, то брюнетка, то длинные волосы, то каре. Пожалуй, самый стабильный период моей жизни — детство. Там я оставалась белокурым ангелом, когда взросление сделало из меня черта в юбке. На фотокарточке с надписью: 4 курс, концерт в честь Рождества. История обрывалась. Синее платье в пол и яркий макияж, светлые волосы, спадающие на плечи объемными локонами и пара туфель на шпильках в руке. Рядом стоял Эдвард, придерживая смеющуюся меня за плечо. За секунду до щелчка фотоаппарата я успела испортить идеальную причёску Эда. Мы были счастливы, последний день экзаменов, да ещё и праздник на носу. Впервые за пять лет творческие специальности нашего университета закрыли сессию без троек. Да ещё и на пересдачу никто не угодил. Тогда это казалось самым главным событием года. Оторвавшись от созерцания фотографий, я прилегла на софу. Чисто на уровне рефлексов укрылась пледом, закрывая глаза. Слишком много негатива за один день, слишком много воспоминаний. Я ничего не могу сделать для Ната, остаётся только ждать новостей… Ужасная ситуация, несколько лет назад я была также беспомощна перед лицом опасности, нависшей над Еном. Теперь ситуация, за исключением пары аспектов повторяется… Я всё также ничем не могу помочь любимому человеку…