С ветрами...

Всё слилось в одну сплошную мглу, покрытую жухлым туманом и она уже не знала, когда это началось и придет ли этому конец. Последнее, что Инрин помнила, это, кажется, небо, серое и мрачное, покрытое густыми тучами. А ведь так хотелось тогда увидеть хоть маленький, крошечный прорыв или просвет, сквозь который пробивались бы лучи солнца или кусочек бесконечно-голубого неба, увидеть свободу и Нэтвира, того, которого она знала, дурашливого, теплого и иногда придурковатого, но не менее любимого. Он умел быть серьезным, умел быть холодным или надменным и даже высокомерным, но эта черты пробивались лишь тогда, когда на горизонте появлялся Астор. Странно, но приятно. Она пыталась вдохнуть, но воздух словно стал густым, стекая липкой кровью по горлу и вызывая зуд внутри, но возможности содрогнуться в кашле и выплюнуть это не было, тело словно парализовало, оно не слушалось, хотя Ингрин чувствовала, как безвольно лежат руки и неудобно повернута голова, как как ледяной снег обжигает ладони и как холодный ветер безжалостно хлещет по лицу, осыпая маленькими ледяными осколками. А потом она словно оторвалась от земли и теплые руки прижали её к себе, укрыв. Она ничего не видела и не слышала, но чувствовала, как отчетливо чьё-то сердце лихорадочно бьётся, ударяясь о ребра, как соленые, горячие слезы падали ей на шею и лицо и как сильные и такие знакомые руки мерно покачивали ее, а щека ополялась рваным горячим дыханием, от чего внутри всё умиротворенно утихало, даже боль, которая до этого словно рвала сознание на части, изредка стихая, теперь полностью исчезла. Она чувствовала, как рукой нежно огладили скулы, стараясь не коснуться царапин, и была уверена, что это был он, её Нэтвир. Больше и некому. А потом вдруг её поцеловали, в этом она была уверена, потому что тело словно опалило огнем и сразу после прошибло зарядом Скрилла, и внутренний резерв огня, до этого бывший почти на смертельно-опасном нуле, резко заполнился до краёв. Интересно, прочитал ли он её письмо? Ей хотелось бы знать ответ на этот вопрос, знать, что целует он её сейчас не из жалости, а потому что любит, любит также сильно как она его. Только подумать, она, до этого такая осторожная и щепетильная в плане безопасности, без раздумий пошла на ... Впрочем, это наверно можно назвать самоубийством, только вот считается ли им жизнь, отданная за чужую? В голове была пустота. Он поцеловал её и Ингрин словно притихла, боясь спугнуть момент, но увы, новых поцелуев не последовало, вместо этого наплечный карман раскрылся и Нэтвир достал письмо. Нашел. Внутри всё облегчённо выдохнуло, но тут же напряглось, когда её крепче обняли, сгребя в охапку и почти не давая дышать. А потом он начал дрожать, периодически содрогаясь всем телом, и наверняка кляня её разными ругательствами, но, Хэддок знала, сейчас он плакал. Он никогда не показывал ей своих слез, и она не была уверена, плакал ли он вообще хоть раз в жизни до этого момента, но сердце протяжно вторило ему, болезненно завывая и обливаясь кровавыми слезами. Ей хотелось услышать, как ветер сейчас шумит вокруг и как он тихо всхлипывает, как истошно срывает голос в беспомощном крике, что угодно, лишь бы не тишина, где всё, что она может - это почувствовать как он глубоко вдыхает, а после долго, мучительно долго почти не дышит, как сердце тоже замирает на эти мгновения и она боялась, что оно может вот так вот, в одно мгновение, остановиться. Этот кошмар, граничащий с реальностью так близко, продолжался слишком долго, и Хэддок уже была готова захлебнуться в отчаенье, как вновь, раз за разом, понимала, что ей тепло, а она лежит не на земле, нет, она сейчас прижата к груди её Беззубика, и это заставляло её жить. Ингрин помнила, знала, что не может оставить его, когда ему было так плохо, ведь уже давно пообещала, что всегда будет с ним. Потом она снова провалилась во тьму, на этот раз мягкую и уютную, заботливо укрывающую своим пушистым пологом. Ей не о чем было переживать, ведь она чувствовала, что он здесь, совсем близко, рядом. Лежать бездвижно, не в силах пошевелиться или открыть глаза было отвратительно, когда сил едва хватает на короткие, едва заметные вдохи, а вокруг звенящая тишина, казалось, что она умерла, но потом её руки касалась его ладонь, устало и изнеможденно, и ей так хотелось найти в себе силы хотя бы открыть глаза и взглянуть на него, мягко улыбнуться и сказать, что всё будет хорошо, только вот их не было. Но именно в такие моменты она понимала, что всё ещё жива и ей есть ради чего жить. Ужасные своим безмолвием и прекрасные благодаря присутствию Нэтвира моменты, неожиданно прекратились, а всё вокруг охватило жаром и она перестала чувствовать Беззубика, оставшись совершенно одна в этой непроглядной тьме. Чувства словно застыли, покрывшись коркой льда, и она просто ждала чего-то, беспрерывно метаясь в попытках найти выход, увидеть свет и дотянуться до него. Ей было безразлично всё, но в то же время какой-то знакомый, непонятный порыв постоянно толкал вперёд, заставляя блуждать, идти хоть куда-нибудь, потому что казалось, стоит ей остановиться и она уже навсегда замрет, не в силах пошевелиться и застрянет здесь. И она шла, уже совершенно бездумно, но так же упрямо. Глаза распахнулись сами собой, просто она почувствовала, что Нэтвир был где-то поблизости и именно в тот миг мгла рассеялась, окончательно отпуская. В ту ночь, когда она наконец очнулась, всё бушевало, даже небеса лили нескончаемые слезы, гулко громыхая в высоте, беспрерывно мерцали молнии. А на утро, еще на рассвете, вся армия Драго неожиданно отчалила, навсегда скрывшись за линией горизонта. Она стояла на утесе и в растерянности смотрела вдаль, пока остальные олуховцы неспешно бродили по деревне, с неверием пытаясь найти подвох или же причину столь скоропостижного бегства. А Ингрин было не до этого, она просто не могла понять, где же Нэтвир, почему не здесь, не на Олухе? Он ведь был тут ещё несколько часов назад, почему улетел, убежал? Неужели от неё? Это ведь из-за письма, да? Или отец его выгнал? Стоик мог так поступить, и поступил бы, будь у него такая возможность или не знай он, что этот зеленоглазый брюнет оказался соулмейтом его дочери, что было явлением редким, а обладатели подобного подарка небес всегда считались счастливчиками. Только самому Нэтвиру она никогда не говорила про это, и видимо не зря. Да какая разница, родственные души они или нет?! Она бы и без этого полюбила его, ведь он бы всё равно остался тем же, таким же теплым и заботливым, таким же верным и весёлым, просто таким же. Да и как его можно не любить? Ингрин стерла набежавшие слезы и рвано выдохнула. Что бы не случилось, как бы далеко он не бы, она всё равно будет любить его. Так же сильно, так же нежно, так же верно. Недели тянулись однообразной вереницей, только первые дни после пробуждения запомнилось хоть немного. Труп Блудвиста, прикованный к трону, нашли в большом зале, на стене кровью было написано " За Ингрин. " Маленький подарок от Виира не остался незамеченным и с тех пор, меньше чем за неделю, имя Нэтвира обросло столькими сплетнями и слухами, что никто уже не мог узнать в нём того беззаботного парня, всюду ходящего вместе с ней. А потом все забыли, спустя пару месяцев забыли о нем, словно его и не было, словно не он спас их всех от Драго. И от этого было больно, ведь он столько сделал для всех них, причём много раз, но Нэтвира уже почти никто не помнил, ни его лица, ни его помощи, ни его самопожертвования в бою с Красной Смертью, только изредка упоминали как чудика, который всюду таскался за дочерью вождя. Она по-прежнему ждала его, каждую ночь сидела в овраге и смотрела на луну, безмолвно повторяла его имя обветренными губами и вздрагивала от ветра. Был бы он здесь, то наверно как раньше, укрыл бы своими крыльями и запретил выходить на улицу ночью. Но его здесь не было. Её хватило на три недели, а после она больше ни разу не возвращалась туда, слишком сильно щемило в груди. Как только на небе загорались звезды, Хэддок бесшумно выскальзывала из дома и шла к обрыву, садилась на самый край и смотрела в даль, как когда-то давно, года два или три назад, когда её отец поймал Беззубика и увез на корабле, искать драконье гнездо. Она ждала его каждую ночь, ложилась когда начинало светать и кажется, почти не ела, и это надоело её родителям. Валка устала видеть каждый день грустный, полный безвыходности и отчаяния, взгляд, Стоик не был в силах смотреть, как она увядает с каждым днем всё больше. Чета Хэддок уже не знала что делать, им было больно знать, что их маленькой Ингрин плохо, понимать, что она страдает от того, что её половинка очень далеко, и они решились. Не были уверены, что это поможет, но хотя бы отвлечет ее. А если Нэтвир ее любит, если она дорога ему, то он прилетит. Прошёл год после смерти Драго и ей сообщили - она выходит замуж. Слова прогремели смертным приговором и без того молчаливая Ингрин совсем перестала разговаривать, лишь кивала и тихо вздыхала. Она совсем не хотела замуж, только разве что за Нэтвира, но если не он, какая разница кто? Сначала она хотела сбежать, а потом поняла - в этом просто нет смысла, Нэтвир улетел, а остальное - уже не важно. Если она кинется его искать, то сделает только хуже. Значит уже ничто не имеет смысла.