Укравший мою судьбу

Диклэйд. Наутро я проснулся от чуть слышного хлопка двери. Сначала дернулся испуганно, моментально возводя самые крепкие щиты, на которые только был способен, но тут же расслабился – это были шаги Найты. Сердце все еще колотилось в груди, как безумное, руки чуть дрожали от напряжения, но на лицо я все же успел нацепить приветливую улыбку. - Привет, Дик! Ты что – еще не вставал? Уже поздно. Ты здоров? Она присела на краешек кровати и тревожно посмотрела на меня. От девушки приятно пахло дорогим ароматическим маслом из полевых цветов. Нужно признать, выглядела она просто потрясающе. Сам себе удивляюсь, но почему-то воспринимать ее получалось скорее, как младшую сестру, несмотря на перевес возраста в ее пользу. - Спасибо. Все хорошо. Просто поздно лег вчера. - С Дарэлом занимался? От звука ненавистного имени меня заметно передернуло, а улыбка, пусть и искусственная, погасла сама собой. - Вы опять повздорили? – тут же сделала неутешительный вывод Найта. - От тебя трудно что-то скрыть. Ты не выйдешь в гостиную? Я бы оделся пока. - Ой, да пожалуйста! Она весело и бодро упорхнула, а я поспешно ушел в ванную комнату. Да, с собственной выдержкой нужно что-то делать. Оказалось, что «держать лицо», когда что-то трогает по-настоящему не так-то просто. После умывания на всякий случай внимательно осмотрел собственное тело в высоком, в рост среднего оборотня, зеркале. Мне не мешало бы знать, оставил ли вчера он следы на коже. Не найдя таковых, даже немного обрадовался. Хотя бы не надо будет думать о том, как все скрывать от остальных. И так неважно получается. Вон, Найта сразу заметила, что что-то не так. А уж если еще и следы… Надевать вчерашний костюм не стал. Во-первых, все еще влажный, да и помятый к тому же. Хотя, наверное, я не надену его, даже когда слуги приведут все в порядок – слишком неприятные воспоминания связаны с этой одеждой. Вытащил из шкафа простую белую рубашку и черные брюки. Чисто – и ладно. Найта, к сожалению, никуда не делась – все еще сидела в гостиной, словно ждала меня. - Ты бледный очень, Дик, - строго сдвинув брови, сказала она. – Уверен, что не болен? - Нормально. Это из-за светлой рубашки кажется. - Пожалуй, я бы тебе и поверила, вот только я пусть и слабенький, но эмпат. И от тебя сейчас здорово фонит. Я постарался выглядеть максимально спокойным и почти равнодушно спросил: - И чем фонит? - Страхом, - ответила Найта, и ее глаза были огромными, темными и встревоженными. – Что случилось, Дик? Мне почему-то кажется, что это не обычная ссора. Он тебя избил? Ты поэтому выставил меня из комнаты, чтобы я не увидела следы? - Не придумывай, Найта. Я всегда прошу тебя выйти перед тем, как встать. И он меня не избил. - Докажи! - Чем? – устало вздохнул я. - Поклянись, что он тебя пальцем не тронул! Ну, если быть объективным, тронул, и не только пальцем. Врать в клятвах я не привык, и потому лучше предложу ей другое доказательство. Я расстегнул несколько верхних пуговиц у рубашки и одним движением, пока Найта не успела возразить, снял ее через голову. - Ну, убедилась? Нет никаких побоев! – покрутился я перед покрасневшей от смущения девушкой. - Да, действительно, - она задумчиво прикусила нижнюю губку. – Ты одевайся, и на завтрак пойдем. А то там Дарэл бесится. Я уже когда мимо шла, он ядом в трапезной исходил. На этот раз, услышав его имя, я даже не дернулся, что было уже хорошо. Вот только видеть его мне совсем не хотелось. - Знаешь, ты иди, а я, кажется, совсем не голоден. - Ну и что? Это же традиция! Просто посидишь рядом со мной, чашку травного отвара выпьешь. Это ты из-за Дарэла? – проницательно спросила она. - Да, мне неприятно его видеть. - Да кому на его постную мину-то вообще смотреть приятно? Только куда деться? Он же при Старейшинах первый помощник, да и твой куратор. Не глупи – не хочешь смотреть на него – смотри на меня. Ну, пойдем? Она трогательно улыбалась, заискивающе заглядывая мне в лицо. К лешему! Я не стану от него прятаться! Я не позволю себе его бояться! - Пойдем, Найта! – согласился я решительно. - Ой! Только не делай такое лицо, словно с кем-то на поединок идешь! – хихикнула она, ухватываясь за мою, согнутую в локте руку. - Постараюсь! – честно пообещал я. Но все мои намерения рухнули, стоило мне только переступить порог трапезной и увидеть ненавистное лицо с мерзкой улыбкой, услышать чуть ироничный голос: - Наконец-то, кое-кто соизволил явиться. Не спалось? Даже в таком простом вопросе мне чудились издевка и намек на вчерашний позор. Впрочем, отвечать я не рискнул, опасаясь, что голос выдаст мои настоящие чувства. Я просто молча сел подальше от него. Найта настороженно переводила взгляд с одного из нас на другого, но сочла правильным не вмешиваться. Просто передвинула свой прибор поближе ко мне. - Как ваше платье, дорогая? – спросил Дарэл, глядя при этом на меня и продолжая улыбаться. - Сняли все мерки, подобрали кружева по тону, сегодня начнут шить. К коронации как раз будет готово! Представляете… Она продолжала еще что-то говорить, но я слушал и не слышал ее, с ненавистью глядя в холеное лицо напротив. Улыбаешься, значит? Ненавижу! Как же я его ненавижу! Опускаю щиты. Сейчас, при Найте, он не станет меня трогать, а вот почувствовать мою ненависть ему не помешает. Ага, морщится! И наконец-то с лица пропала эта издевательская улыбка. «Жри, тварь! Это и есть моя «любовь»!» «Не забывайся, щенок!» - Вы… вы что? – испуганный голос Найты заставил меня повернуться к ней. – Дик, у тебя сейчас такое лицо… И зрачок вертикальный. Ты что, собираешься прямо здесь обернуться? - Извини, дорогая, забылся. Боги! Это мой голос с рычащими нотами? Я действительно в шаге от неконтролируемого обращения. Начинаю, как учили, выравнивать дыхание, стараясь освободить голову от ненужных мыслей. - Вы скверно управляете второй ипостасью, Дик. Придется внести в ваше расписание и этот тренинг. - Заткнись! – яростно рявкаю я, позволяя показаться из кончиков пальцев острым лезвиям когтей. К предкам самоконтроль! - Дик! – Найта ощутимым грузом виснет на моей руке. – Ты что? Не надо! - Не вмешивайся! – рычу почти ей в лицо и грубо стряхиваю в сторону. Ее глаза становятся словно два больших озера, наполненных слезами, но сейчас это совсем не трогает меня. Я вновь поворачиваюсь к твари, которую хочу убить, и это желание сейчас самое важное, что есть во мне. Я иду к нему не торопясь, плавными опасными движениями охотника, подкрадывающегося к дичи. Я иду убивать. Долго, с наслаждением, вслушиваясь в смертные хрипы, словно в лучшую на свете музыку. Почему он не готовится? Совсем ничего не предпринимает? Неужели его умение читать мысли внезапно отказало? Но тут он произносит мысленно только одну фразу: «Значит, ты все же хочешь, чтобы Рокот Лютый смог в полной мере насладиться моим видением вчерашнего процесса?» Эта мысль, словно удар молнии пронзает меня, когти втягиваются обратно, а ярость сменяется страхом и отчаянной горечью проигрыша. Я не смогу. Ничего не смогу сделать этому ублюдку. Иначе – потеряю Рокота. И ладно бы вместе с тем потерять еще и жизнь, так не удастся… Проклятый ошейник! Молча, не глядя на тихо плачущую Найту, возвращаюсь на свое место за столом. Тошно. Есть совсем невозможно, и я просто сижу, созерцая, как плавает в чашке с янтарным чаем случайно попавшая туда сквозь ситечко травинка. А Дарэл, словно желая совсем уничтожить меня, спокойно произносит: - Да, чуть было не забыл тебе сказать. Сегодня к вечеру на церемонию Коронации прибывают твой брат и отец с сопровождающими – каким-то новым секретарем и еще с советником. Советник – довольно известная личность – Рокот Лютый. Кажется, вы, Дик, с ним знакомы? Медленно поднимаю взгляд от чая и смотрю на него. Он снова улыбается. Только на этот раз без издевки – напряженно, словно тоже чего-то боится. Хотел бы я знать, каков он – его страх. Уж тогда ни за что не упустил бы возможности им воспользоваться! Дарэл. Старейшины играли в виргу – сложную интеллектуальную игру, требующую идеальной памяти. Изящные фигуры оборотней разных кланов, выточенные из редких минералов, в хаотичном, но строго определенном правилами игры порядке находились на четырехпольной доске. Я стоял в трех шагах от них, не решаясь даже переминаться с ноги на ногу. Прошло уже немало времени, за которое старейшины трижды успели изменить на поле положение фигур. Не видеть меня они не могли, а значит – не замечали намеренно. Я же мучительно раз за разом вспоминал, в чем мог ошибиться, чем мог вызвать их неудовольствие. Не вспоминалось. Наконец меня соизволили увидеть. - Дарэл, - лениво взглянул на меня седовласый Грок – мощнейший менталист из всех, кого я когда-либо знал. – Мы хотим услышать об успехах. Ударение намеренно было сделано на последнем слове, и любому стало бы понятно, что иных сведений от меня не потерпят. По спине стекли первые капли пота. Если я ошибусь хоть в одном слове, все может закончится выжженным мозгом, после чего меня уже просто не будет, а будет некое существо с моей внешностью, пускающее слюни и гадящее под себя. - Я считаю успех достигнутым, - осторожно подбираю слова. - Ты считаешь? – перебивает второй, невысокий и полноватый старик с сиплым дыханием. – Главное, чтобы это решили мы. - Погоди, пусть сначала расскажет, - мягко останавливает его Грок. - Ребенок будет рожден, - сообщаю я, ощущая, как от волнения мое сердце бьется так сильно, что кажется, будто оно подпрыгивает где-то в горле. – Диклэйд вынужденно подчиняется, кроме того, для достижения правильных реакций я был вынужден воспользоваться наиболее радикальными методами. - А именно? – холодно интересуется полноватый Старейшина. Все за глаза называют его Вороном. И это не только из-за черных, словно смоль, волос, но и за мерзкую привычку убивать несогласных, долго смакуя подробности смерти врагов. Эта особенность падальщиков, да еще холодные черные круглые глаза и стали причиной такого прозвища. - Мне пришлось, полностью контролируя его волю, принудить его к сношению. Все – или я уже мертв, или выиграл. Третьего не дано. В комнате удивительно душно, словно перед самым началом грозы, почти совсем нечем дышать, и у меня перед глазами уже роятся черные мушки, когда наконец Грок медленно произносит: - И как отреагировал на это мальчик? - Ожидаемо. Испугался. - Ты был груб? - Ни в коей мере. - Хорошо, что тебе хватило на это ума. Можешь считать, что тебе просто повезло, ведь он мог впасть и в другую крайность и стать абсолютно неуправляемым. - Не мог! Это я предусмотрел. У него есть слабость – теплые чувства к Рокоту, бывшему главнокомандующему… - Мы знаем о Рокоте побольше твоего! – невежливо перебили меня. - Полагаю, Дарэл, ты использовал это для шантажа? – уточнил Ворон. - Да, Старейшина, - низко склонился я. - И сработало? - Разумеется. Внезапно тишину комнаты разбил дребезжащий старческий смех. Это Грок, утирая выступившие на глазах слезы, с иронией смотрел на меня. - А ведь добился, шельмец, своего. Метишь, чтобы твои дети объединили оборотней? Понимаю! Был бы сам помоложе – всенепременно попробовал бы оплодотворить мальчишку. Тут даже злиться бесполезно – слишком лакомый кусок. Хуже другое. - Что? – почему-то мой голос сел, а где-то внутри зародилось нехорошее чувство надвигающейся опасности. - Завтра к вечеру на церемонию коронации вместе с семьей мальчишки прибывает тот самый Рокот. И можешь мне поверить, что свое прозвище он получил не зря. Ты хоть прозвище-то его помнишь? – ласково улыбнулся Старейшина. - Помню… - прошептал я. – Лютый. - Правильно! А теперь подумай, сынок, как ты будешь выкручиваться, чтобы Лютый не узнал о твоих художествах. Потому что если он узнает… - Ворон не договорил, но так многозначительно замолчал, что от накатившего страха я чуть было не потерял сознание. Не нужно быть менталистом, чтобы спрогнозировать возможное развитие ситуации. Меня ждет только один неизбежный конец – смерть. - Ну, будет дрожать-то! – мягко укорил меня Грок. – Ты же взрослый и самостоятельный оборотень. Нужно было думать о последствиях, прежде чем играть во власть. А теперь мне нужен ментальный слепок твоих невинных постельных утех. Закрываться не советую. Через время, показавшееся мне целой вечностью, Старейшины удовлетворенно махнули рукой в сторону двери, позволяя мне уйти, а сами вернулись к прерванной партии. Впрочем, уйти – это громко сказано. Уползти. Потому что после того варварского потрошения разума, которому я подвергся, держаться вертикально было выше моих сил. Из проклятого кабинета я выполз на четвереньках, оставляя на белом мраморном полу кровавые капли, падавшие из моего носа. Завтра приезжает мой возможный палач. А я вовсе не так уж уверен, что моя жертва не захочет искать у него утешения. Что же делать?!