Укравший мою судьбу

Дик. Немного успокоившись, я как-то незаметно для себя все рассказал Рокоту. Слова просто лились из меня, словно сами собой, а вместе с ними уходила из души страшная тяжесть. Я чувствовал себя так, словно выздоровел после долгой и тяжелой болезни – смотрел на мир и удивлялся, как же это я мог жить раньше, едва дыша и не замечая, что уже тепло, что расцвели первые летние цветы, а пчелы и лоскутницы вовсю лакомятся свежим нектаром, не замечал, что облака на небе удивительно мягкие и пушистые, совсем светлые… Вся эта прекрасная жизнь, оказывается, все это время была рядом со мной – просто нужно было начать жить. Рокот слушал, не перебивая и не растрачиваясь на фальшивые и никому не нужные сожаления, просто слушал - и все время крепко держал меня за руку. Ощущая эту немую поддержку, я уже действительно ничего не боялся. Вот только рассказывать в подробностях о своей единственной и страшной ночи с Дарэлом – не стал. Вспоминать об этом все еще было слишком больно. Но даже жалких, скомканных полунамеков было довольно, чтобы Рокот чуть сильнее сжал мою руку и уронил одно только, тяжелое и наполненное черной злостью слово: - Понятно. Сначала я сжался, почувствовав эти эмоции, но потом почти тут же понял, что злость Рокота направлена не на меня, и сразу успокоился. Только немного жаль стало того неудачника, на которого обернется такой гнев. - Ты не думай, я не жалуюсь, - сказал я в конце. – Просто… - Просто нужно было выговориться. Понимаю. Знаешь, а я ведь тоже чуть было не сдался и не подписал отказ от тебя, - невесело улыбнувшись, признался Рокот. - Как?! - Увидел газету. Вы там с Найтой целовались и казались такими счастливыми, что я было подумал, что стал лишним. - Но это все совсем не так! Мы с ней никто, честное слово! А тот поцелуй был единственным и совсем случайным. - Я знаю, - успокоил меня Рокот. – Потом уже подумал, и во всем разобрался. Но даже если бы вы и не были чужими – все равно, я остался бы рядом с тобой. Я даже больше тебе скажу, лисенок, если у тебя все же будет ребенок, он будет принят мной, как собственный. - Только твой! Мне никакого другого ребенка не надо! – с горячностью воскликнул я, но тут же пристыжено умолк – я ведь не знаю, чем закончится связь с Дарэлом. Он – сильный маг, а многоликие владеют секретом рождения детей в мужских парах. Вдруг, он во время… вдруг, Рокот прав? От этой мысли стало тошно, я не хотел такого ребенка. Детей нужно хотеть, их нужно любить еще до рождения, а разве можно любить плод насилия? Видимо, Рокот понял мои метания, потому что крепко обнял меня и тихо сказал: - Проблемы нужно решать настоящие, а не выдуманные. Понял? Я кивнул. - Ну, а раз понял, то давай-ка мне настойку. С этим пророком я сам поговорю. - А я? - А ты сейчас ступай к отцу. Там ты точно будешь в безопасности. Как бы Властин не ошибался, но он искренне любит тебя и никогда не позволит издеваться над тобой в своем присутствии. Я не стал возражать Рокоту, припоминая, что отец уже как-то раз спокойно отреагировал, когда меня избивали при нем. Ни к чему вспоминать прошлое. Вот только… - А он знает? - Догадывается. - Не пойду. - Не будь ребенком, Дик. Ты что – всю оставшуюся жизнь собираешься от всех прятаться? Я тяжело вздохнул. Вот как же ему объяснить, что не хочу жалости, что не выдержу, если меня начнут гладить по голове и сюсюкать, пичкая сладостями. А ведь отец наверняка будет жалеть. А еще хуже, если начнет в душу лезть, подробности вытаскивать. То, чем я поделился с Рокотом, больше не было предназначено ни для чьих ушей. Рокот. До зубовного скрежета хотелось убивать. Но месть должна быть взвешенной и совершенной, иначе она не охладит мой гнев. С этим можно еще немного подождать. А сейчас нужно посмотреть на этого пророка. Перед тем, как уйти, я задал Дику только один вопрос, который мог значительно повлиять на дальнейшие события: - Лисенок, ты сможешь выдержать это гнездо уродов еще немного времени? - А ты будешь рядом? – тревожно спросил он. - Конечно. - Тогда мне все равно. Честно! С тобой вместе не страшно. - Отлично. А теперь - к отцу. Возражений не приемлю, а если вернусь, и тебя там не будет, получишь трепку, так и знай. Но в ответ на угрозу этот сорванец только улыбнулся, наконец-то начиная походить на знакомого и запавшего мне в душу мальчишку. Описанная им поляна нашлась легко, слишком свежим был след, оставленный Диком. Я тихонько свистнул и ничуть не удивился, когда откуда-то из развалин сторожки показалась настороженная фигура. Незнакомец нерешительно переминался с ноги на ногу и мрачно посматривал на меня. - Кто ты? – не выдержал он наконец. Чуткие крылья носа тревожно трепетали, видимо, он уже учуял знакомый запах настойки, потому и не уходил. - Неважно. Я вместо Дика. - Принес? – нетерпеливо уточнил он. - Конечно. Условия те же – я тебе настойку, ты мне – пророчество на заказ. Сможешь? - А чего там не смочь? Дело-то обычное. Старейшины наши всегда так заказывают, пока ни разу не подводил. - А ты вменяемым-то останешься после того, как выпьешь? - Ты, брат, не томи, давай уже! Сказал же – все, как надо исполню. Он подошел ближе и нетерпеливо протянул руку за бутылочкой из темного стекла, в которой призывно булькнула заветная жидкость. Ну, кто бы мог подумать, что оказывается великие пророчества можно купить за бутылку дешевой настойки?! Кроме чувства брезгливости этот, с позволения сказать, пророк ничего не вызывал. По сути, он был просто опасной неизвестной, которая по чьей-то прихоти способна кардинально перекроить привычный уклад мира. Это было страшно, это было неправильно. С этим нужно было что-то делать. Я внутренне вздохнул – вот так всегда: приходится разгребать чужое дерьмо, не очень-то жалуясь на брезгливость. Тем временем пророк уже выхлебал все содержимое. Пил он не прерываясь, можно сказать, одним большим глотком, с такой нереальной жадностью, словно утомленный жаждой пустыни путник. Наконец, он отбросил в сторону пустой сосуд и поднял на меня немного остекленевший взгляд. Глаза его поражали нереальной пустотой, словно я заглянул в бездонную пропасть. От этого даже немного закружилась голова. - Ну, давай. Что говорить-то? От осознания, что мои слова могут здорово перекроить судьбу дорогого мне оборотня, да и просто изменить мир, стало немного страшно, но я собрал волю в кулак и спокойно и четко начал говорить, делая паузы и дожидаясь, пока вслед за мной нужные слова не произнесет и это пьяное, полубезумное чудовище. Когда отзвучали последние звуки его голоса, я сделал один стремительный шаг вперед. Кажется, он успел что-то понять в последний момент, но было уже поздно. Резкий захват, неприятный влажный хруст, и безвольное тело со свернутой шеей мягко опустилось в густую траву. - Извини, друг, но так будет правильно. Пользоваться этим бедолагой, коверкая и дальше судьбы мира и просто оборотней, попавших, словно щепки, в костер предсказания, я не мог больше никому позволить. Потому и Дика отослал. Не дело мальчишке видеть раньше времени неприглядную сторону жизни. Успеет еще. Ему сейчас со своими бы бедами справиться. Впрочем, после сегодняшнего, последнего выступления Сиринати, все его проблемы можно считать счастливо разрешенными. Дело было сделано, а теперь я мог посвятить некоторое время удовлетворению своей мести. Двери в комнату Дарэла оказались предсказуемо запертыми, но разве какой-то хлипкий замок, пусть даже и скрепленный со всей тщательностью заклинанием, может меня остановить? Честное слово, даже смешно. Дверь распахнулась после первого же удара ногой, жалко заскрипела, перекосившись и повиснув на одной погнутой петле. Где-то в соседней комнате, кажется, все в той же злополучной спальне, кто-то заполошно метнулся и упал, в чем-то запутавшись. Вторая дверь была гораздо тоньше и слабее первой и потому просто переломилась от удара напополам. Дарэл был там. Забившись в дальний угол, испуганно стягивал на груди ворот белого банного халата, выставив вперед зажатый в правой руке, дрожащей от страха и напряжения, довольно большой и острый даже на вид нож. - Игрушку-то положи, не ровен час – порежешься, - тихо посоветовал я ему. - Не подходи! Убью! - Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Он испугано и часто закивал. - Ну, значит дурак, раз веришь. Сейчас я тебе, убогий, докажу, что ты ошибаешься. Я сделал к нему два быстрых, плавных шага, в грудь мне полетело какое-то заклинание, выглядевшее довольно зловеще – как черный вязкий шар – но безобидно соскользнуло на пол, оставив на ковре цвета топленого молока некрасивую дымящуюся дыру. - Не наигрался в великого мага? – прошипел я в ненавистное лицо, одним ударом ноги выбивая из его рук нож. Кажется, я сломал ему запястье, очень уж жалобно он вскрикнул и прижал руку к груди. Ничего. Это только начало нашего долгого разговора. - Не надо… Я не хотел, меня заставили… - жалобно пролепетал он побелевшими губами. - Попробуй рассказать мне так, чтобы я поверил. Потому что, если ты меня не сумеешь убедить, не взыщи – к рассвету умрешь. - Но… сейчас еще даже не ужин… - А я не тороплюсь. Улыбаюсь так, как обычно улыбался во время допросов, и вижу, как от страха расширяются его зрачки. Он начинает говорить – много, путано, повторяясь, чтобы припомнить ничего не значащие, но очень важные с его точки зрения детали. Он постоянно сбивается, говорит так быстро, что иногда два слова сливаются в одно… Я не перебиваю, я слушаю и запоминаю, чтобы потом, в спокойной обстановке, сделать правильные выводы. Но вот в одном этот многоликий пытается схитрить. Он уверяет меня, что Дик был с ним по своей воле, подчиняясь необходимости исполнить пророчество. Вероятно, думает, что мальчишка постесняется рассказать мне правду. Ну-ну. За ложь следует наказывать. Я рывком вытряхиваю его из халата. Он тонко вскрикивает от боли в потревоженной сломанной руке, но я не обращаю на это внимания. Отращиваю в частичной трансформации когти на одной руке и, прижав его коленом к полу, медленно вывожу на спине, вспарывая кожу: «врать нельзя». Чтобы он не орал, голову прижимаю к ворсу ковра так плотно, что он, кажется, начинает задыхаться. По крайней мере, трепыхания этого урода становятся все менее интенсивными. Ничего, потерпит. Как вынужден был терпеть его мой Дик. Закончив, отпускаю. Он плачет и тихо стонет сквозь всхлипывания. Но зверь внутри меня все еще не удовлетворен. Запах крови только разжигает мою жажду мести. Ударом тяжелого сапога между ног отправляю его в кратковременный обморок. Он, может, пробыл бы в блаженном забытьи и чуть подольше, но я не намерен ждать слишком долго. Иду в купальню, зачерпываю в красивый, изукрашенный каменьями ковш ледяной воды и выливаю на него. Тихий стон, и наш «принц» снова с нами. Он больше не плачет, только неглубоко и часто дышит. Даже не пытается прикрываться руками. Правильно – все равно не поможет. - Я думаю, ты понял, за что это? – спрашиваю у него тихо и, дождавшись несмелого кивка, продолжаю: - На сегодня я закончу, хотя мне хочется, очень хочется продолжить. Но я не прощаюсь, мой драгоценнейший. Увидимся после Коронации. Ведь ты, как наставник, должен там присутствовать. Что ж я, сволочь, мешать церемонии? Надеюсь, наша почти дружеская беседа не помешает завтрашней встрече. Небрежно потрепав его по щеке, ухожу. Я удовлетворен. Частично. Нет ничего хуже ожидания боли. Страх, который неизбежно возникает при этом, корежит душу, разъедает волю. Я дам Дарэлу возможность сполна насладиться этими чудными ощущениями. Он это заслужил. Что же касается старейшин, то тут мне нужно подумать. Крепко подумать, потому что этих пауков придется спровоцировать на прямое нападение. Иначе я не смогу оправдать их убийства. Не то, чтобы я был слаб в провокациях, но и противники мне попались не из слабых. Их нельзя недооценивать, иначе это может плохо кончиться. Сейчас, когда на кону стоит не только моя жизнь, подобной промашки допустить было нельзя. Впрочем, для размышлений и составления плана действий у меня есть еще целая ночь. Да и с Властином можно посоветоваться, все ж – Повелитель, а это не может не способствовать определенным чертам характера. Когда я вошел в гостиную, все уже собирались к ужину. - Господин Дарэл просил передать гостям свои извинения – он занедужил и не сможет разделить с вами трапезу, - произнес слуга, сохраняя невозмутимую физиономию. Властин выглядел удивленным, а Дик встревожено посмотрел на меня, видимо, догадываясь, что послужило причиной внезапной болезни наставника. Я не стал его разочаровывать и незаметно подмигнул, вызвав тихий, сцеженный в кулак смешок. Просто отлично! Смех – лучшее лекарство. За ужином мы были представлены Найте. Девушка действительно была очаровательным созданием. А глядя, как смотрит на нее Даниэль, я порадовался, что предусмотрительно ввел кое-что в пророчество, касающееся этих двоих. Найта мило смущалась и бросала в сторону Дика извиняющиеся взгляды, но все же подсела к старшему из братьев поближе и мило принимала его скромные знаки внимания. Даниэль тоже виновато смотрел на Дика, пока моему лисенку это совсем не надоело, и он не сказал вслух, строго сдвинув брови: - Да делайте, что хотите. По большому счету мы с Найтой просто друзья. Разве не так, дорогая? - Ой, правда? Ой, то есть, конечно – только друзья! – обрадовалась она, да и Даниэль вздохнул с облегчением. А я поймал себя на мысли, что все это очень похоже на милый семейный ужин. И, леший всех побери, мне это очень нравится!