***
Плащ Акацки ей не очень-то и к лицу. Он висит на ее юношеском теле мешком, но он приспособлен для всех температур и ночью в нем тепло даже на холодной земле. Наруто ходит на миссии вместе с Конан, так как это довольно символично — единственная женщина организации признает ее своим протеже. Наруто не то чтобы верит в успех — но Обито приносит труп Гаары прежде, чем его успевают хватиться в пылу битвы. Чакры в мертвом тело вполне достаточно. Наруто вызывается похоронить остатки Гаары. За все два года она на его могилу так ни разу и не приходит. Последовательно и очень оперативно, Акацки добывают всех по очереди. План сдвигается на несколько лет вперед благодаря самой же Наруто. Война постигает мир раньше, чем тот успевает о ней узнать. А затем Наруто просто наблюдает. Сначала уходит Обито, так и не отпустив своей боли и ненависти. Его тело осыпается прахом из-под клинка Мадары и его жертва оказывается столь же бессмысленна, как и трагична. В пылу сражения умирает часть Песка и почти весь Туман — их фланг атакуют первыми. Наруто сталкивается лицом к лицу с товарищами только через сутки, и взгляд Сакуры грозиться разлиться морем непролитых слез. Наруто понимает. Она тоже скучала. Наруто не позволяет им умереть, выторговав у Обито им пару вип-местечек в Цукиеми, а после просто держит их обездвиженные ладони и повторяет, как мантру — все будет хо-ро-шо. Они ей не верят и не смогли бы, впрочем, довериться никогда. У Наруто глаза и волосы от отца, живучесть от предков матери и дыра в груди от прошлой жизни. Такой Наруто верят разве что дураки. Потому что даже она себе уже давно не верит. Второй уходит Мадара. Кагуя уже не уйдет.***
Когда Наруто просыпается, воздух кажется чистым и сладким. Откуда-то снизу пахнет душистой выпечкой. В Цукиеми у Наруто не появляются родители — ни одни из них. У нее все также отдельное жилье, только на этот раз седзе — светлое и просторное, в нем часто засиживаются саннины, играя в карты и подливая в пиалы саке. У каждого из них покрытые рябью морщинок лица, и не скажешь, от старости или долгих улыбок. В этом Цукиеми все мертвые становятся живыми, но Четвертый с женой так и не возвращаются. Никто их возвращения не ждет. Наруто слишком правильно становится быть одной. У Наруто волосы золотом струятся по плечам и спине, украшая голубую юкату, точно тесьма из небесных ниток. У нее мягкие изгибы тела, высокая грудь и округлые бедра. В деревне ее считают завидной невестой и красавицей — к Наруто ходят свататься главы всех дружеских кланов. Они не живут в Конохе, и это место больше похоже на средневековую Японию. Никаких шиноби, но верные самураи и закрытые носками и сандалиями ступни. У Наруто такой мечты не было и вовек — общий мир объединяет всех, кто был погружен в Цукиеми. Но никто, конечно, ничего не помнит. Ни войны, ни Каге, ни джинчурики, ни кровавые экзамены. Дети резвятся на улицах, играя в салки, и учатся у родителей чести и доблести. Девушки не берут в руки оружие и смирно плетут косы и сукно, потому что верят, что их спины надежно защищены. Их мир идеален. Наруто одна помнит все. Наруто смотрит на лучащиеся детским восторгом глаза Сакуры, когда дает ей испробовать очередную сладость. Мягкие одежды и тихие улыбки ей очень к лицу. Наруто смотрит на нотки отчаянья в ее глазах, когда Саске проходит мимо, все такой же безучастный и слишком жестокий. Саске ненавидит Наруто больше всех, но ходит только исключительно к ней и никакие предложения о входе в чужой клан рассматривать не приходится. Проходит пятнадцать лет с тех пор, как Наруто умела счастливо улыбаться. Наруто двадцать и сорок, когда у нее рождается первое дитя, и смотря в его черные глаза, она верит, что в них навсегда потухли шаринганы. Проходит целая вечность с тех пор, как Наруто наконец отпускает все беды и просто начинает жить. Получает покой.