Когда твои глаза слепы

Вечером по приезде посидели с дядькой хорошо, запотевшую бутыль самогона, что гнала грудастая соседка тетя Зина, уговорили как миленькие. Наутро похмелье отдавалось слабыми волнами, приятно покачивало и вело. То ли самогон был настолько качественный, то ли закусок в виде острого мяса с тушеной картошкой и чесноком оказалось более чем и по объему, и в тему. Разговаривали о былом, Юрка отца помнил относительно хорошо, особенно яркие, связанные с ним образы. — А салют помнишь? — подначивал его дядя Валера, оглаживая загорелую, бритую до зеркальной поверхности голову, вновь прикладываясь к стакану. — А то! — вторил ему Юрка. — Так тебе от силы четыре было, — приподнимали от удивления густые брови, основательно побитые сединой. — И что? Помню! — отвечал ему уперто Юрка, налегая на аппетитные кусочки тающего во рту мяса, с самогона вело в стороны знатно. После ночных посиделок рубануло так, что даже не заметил. Да и снилось вновь то, что осталось далеко позади. Эхо отбивающих веселую чечетку детских сандалий. Это когда на счет до десяти и надрывный крик «Я иду искать!», и все, кто мог, разбегались кто куда. Грозы и упругие струи ливней, что расчерчивали половину черноморского неба, радостно кричащий им что-то о своем Олег, запрокинувший вверх голову и стоящий под проливным дождем, а еще робкий несуразный Стаська, как он жался к нему при каждом грохоте, упираясь в плечо Юрке выцветшей до желтизны от яркого солнца шевелюрой. Его жаркое дыхание где-то в подмышку… Вот же ж, и чего он боялся так грозы? Юрий до сих пор подобного не понимал. Для него вся эта красочная феерия в небесах казалась веселым аттракционом… пока был жив отец. А после… Что после? Ему уже было вообще наплевать на эти грозы. Петух кукарекал невпопад, из раскрытого настежь окна слышалось, как дядя Валера грозился под хохот дородной Зинаиды несчастному пернатому открутить голову и пустить на наваристый суп. Юрий протер отекшие веки. М-да, ночевать на дядиной половине оказалось необычным делом. Ту часть дома, в которой он жил, будучи счастливым ребенком, теперь Валерий сдавал каждый пляжный сезон. Выходило неплохо, да и постоянная клиентура уже подсобралась. Сейчас там отдыхала пожилая пара из Москвы. Шум не утихал, спать ему точно уже не дадут. Что ж, новый день, новая жизнь. Юрка все же собрал себя в кучу и отправился в ванную комнату. Когда же они провели водопровод в этот дом? Ему, кажется, было примерно четырнадцать. До этого в углу торчал простой дачный умывальник с раковиной, под которой ставили наполняемое ведро. Ах да, их мелкими заставляли из колонки носить эту чертову воду сначала по малолетству небольшими трехлитровыми бидонами, позже эмалированными гулкими ведрами. У матери стояла большая бочка в подсобке, из которой она и расходовала все на личные нужды. А тут… Юрка щедро крутанул кран и с фырканьем полез с головой прямо под него; можно, конечно, было сунуться в душ, но жрать хотелось больше, чем плескаться. Тем более, судя по пленительным запахам из кухни, уже разогрели остатки того самого вчерашнего мяса. Он открыл фрамугу и, высунувшись мокрой головой из нее, поискал взглядом Валеру. Дядька бравым конем гарцевал перед хихикающей Зинаидой. Московский съемщик, дед с пышными усами, усмехался на перепалку Валеры с петухом и подмигивал раздухарившейся Зинаиде, пока его собственная супруга еще спала. И вот ведь, подумалось Юрию, дядька даже не хромал в данный момент. Но, правда, когда Юрка его окликнул, сразу как-то сдулся и неровной походкой потопал завтракать на их маленькую кухню. — Какие планы? — Юрка уже вовсю уплетал там зазывно пахнущее специями мясо, при такой жаре даже с утра короткие волосы сохли быстро. — Сначала на рынок, у меня яблоки и персики поспели, девать некуда. Крышей займемся через неделю, может, две, мне еще материал не подогнали, и потом сосед помочь согласился, так что в выходные и начнем. — Дядька же налегал на чай и бублики с маком, макая их в вязкость варенья из грецкого ореха. — Значит, неделя вынужденного отдыха, возможно, и две? Вы как с матерью словно сговорились, — недовольно проворчал Юрий, это чертово варенье, терпкое на вкус, ему никогда не нравилось, да вообще, вот на фига переводить на него столь ценный продукт? — Мать не трожь, Галка — знатная женщина, — одернул его Валерий, а потом хитро прищурился: — Пока не загоришь и не откормишься до нужной кондиции, на стропила не пущу, кости торчат, один скелет остался, еще свалишься с них. А мне потом перед Галочкой отвечай. Так что вали гулять и набираться сил. Юрке задорно подмигнули, а после ответили на зазывный крик Зинаиды — походу, Валера собирался пройтись до рынка в весьма для него приятной компании. И судя по тому, как его силуэт с бравой осанкой и крепкими ногами даже не думал хромать в присутствии пышнотелой соседки, Юрку вновь наебали, причем, с подачи матери. Он еще поторчал у распахнутого окна, а когда блестящая на солнце загорелая лысина плавно уплыла за поворот кривой улочки, решил и сам прогуляться. Интернета у дяди никогда не водилось. Для подключения к Сети придется тащиться в центр в одно из кафе, где полно туристов, чтобы поймать неуловимый в этой местности вай-фай. Но это вечером, а пока… Юрка прищурился, глянул на лазурное небо и серую полоску плещущегося внизу моря. День ожидался жарким, цикады уже надрывались то по одиночке, то обрушиваясь некой общей волной. Торчать при такой погоде на подворье вообще грех. Вон даже старики-арендаторы, прихватив пляжный зонт и складывающиеся полосатые стулья, помахав ему на прощание, отправились на пляж. А чем он хуже? Если уж встрял, надо от ситуации брать все по полной. Длинные шорты с хлястиками, майка-вырвиглаз и сандалии. На голову Юрий натянул кепку, невольно вспоминая слова матери о том, что может напечь. Воду в бутылку, телефон, пару купюр с мелочью в чехол — и он готов для свершения подвигов, выруливая из скрипучей шаткой калитки, осматриваясь и подмечая мелочи изменений. Соседи переделали крыльцо, и то верно, старое тогда на ладан дышало, теперь тут жила Зинаида — новая любовная привязанность его ушлого дядьки. Юрка отправился по столь знакомому маршруту. Обшарпанные заборы местами покривились, облезлая краска, кое-где обнажившаяся кладка кирпичных стен. Теперь бы он сто раз подумал форсировать подобные препятствия. Не ровен час обрушишь, и хорошо если под себя, а не наоборот. Ну да, тогда он был куда меньше, да и весил не столько. Заглянул в соседний двор и даже немного расстроился: тех старых яблонь, с которых они таскали сладкие красные яблоки, не было и в помине. Вот ведь, часть деревьев вымахала настолько, что и не узнать, другие же просто исчезли или их заменили новыми, только посаженными, хилыми и тощими. Спустившись на другую улицу, Юрка толкнулся в калитку, нажал звонок… но, увы, на трель никто не ответил. А что он вообще хотел? Вот сейчас выйдет Олег и они тут устроят сразу встречу века? Ага, как бы не так. — На работе они, а старуха на рынке! — Подслеповатая бабулька выглянула из дома напротив, подозрительно оглядывая браво улыбающегося ей молодого человека. — А ты кто ж будешь? Чет не припомню… — Да Юрка же я, друг Олега, помните, баба Аля, Быковых? — Быковы… — Бабулька поправила съехавший платок, продолжая глухо ворчать под крючковатый нос. — От них только Валерка-баламут остался. Старший брат сгинул, а младший до сих пор не при семье. Вот неправду говорят, что у моряков в каждом порту по жене. И где его все эти бабы?.. — Ну так вот, а я Юрий, сын Александра, — попытался он еще раз представиться, но, увы, баба Аля, к сожалению, оказалась еще и глуховата. — Не, уехал он, — замахала она на Юрку, продолжая о своем. — Галка, вертихвостка, как выпрыгнула повторно замуж, укатила на Севера и сына забрала. Вот ведь, не сиделось ей, только девочку родила, и на тебе. А какие могут быть на Северах фрукты? — Бабка при этом прошлась заскорузлой рукой по двери своей калитки и, прежде чем исчезнуть, напутствовала: — Иди, милок, иди, вечером приходи. Узнать про Олега, увы, с разгона не получилось. Юрка, грустно вздохнув, отправился дальше… Найти Стаську было куда сложнее, тем более к старшим классам они окончательно разбежались. Не срослись интересами, да и Станислав, в отличие от Олега, переехал на другой конец их небольшого городка. Ну да, школа осталась той же, она тут у них одна-единственная. Юрка бросил взгляд поверх качающихся крон деревьев. Тут, на пригорке, еще чувствовался небольшой ветерок, а как спустишься по ступеням пешеходных узких улочек вниз, будет как на раскаленной сковороде. Школа маячила, словно старинный замок, далеко справа. Но Юрий уже в размышлениях повернул за угол, туда, ниже… где когда-то впервые поцеловался с соседской девочкой Лизой за небольшую шоколадку. Сколько им было? Начальная школа, может, чуть старше. Целовались с закрытыми глазами в щечку. Юрка, остановившись, счастливо зажмурился, до сих пор ощущения были свежи в памяти и та волна адреналина после самого процесса. То, что их вспугнул Стаська, было уже другим вопросом, а то, что он им со свистом кричал с кирпичной стены, вообще лучше не вспоминать. Может, как раз тут между ними и пролегла та ненужная трещина в дружбе? Юрка взлохматил прилипшие волосы под кепкой, напяливая ее обратно. М-да… и чего теперь гадать? Он как будто до сих пор слышал истошные крики Лизки, чтобы он к ней больше не подходил. В прошлом она, оттолкнув его, ускакала прытко вниз по ступеням. Валяющийся шоколад в пыли начинал уже таять, тогда тоже расцветало жутко жаркое лето. Ехидные глаза стервеца. Стас прекрасно понимал, что Юрка его оттуда не достанет. Забраться по отвесной кладке вообще нереально, а когда он добежит по ступеням наверх, Стаська, естественно, даст стрекача, возможно еще и в школе пойдут ненужные слухи. А еще въедливый вопрос сверху, что врезался ему навсегда в память: «Она тебе нравится?» «Нет». «Так зачем?» «Просто попробовать…» Юрий до сих пор не смог бы ответить точно, почему ему так приспичило целоваться с той Елизаветой? Может, потому, что Олег к тому времени хвастался, что лизался с Татьяной, причем еще и в губы. На «поцелуй в губы» храбрости тогда не хватило, да и потом почему-то Лизкины губы Юрка не помнил, а вот Стаськины, особенно прикушенную нижнюю, там, когда он торчал вверху на стене, — очень даже отчетливо. Эх… Память, память... Юрий спустился ниже, улочка, что представляла из себя сплошные ступени, закончилась, дальше шел гудящий шумом толпы рынок и сбоку от него ласковое море. Он забрал крюком, чтобы не цеплять цветастые ряды и тем более не столкнуться с дядькой. Людской шум иногда прорывался даже сюда, что ж, полежит на дальнем пирсе, позагорает… а после вечером с ноутбуком прогуляется до центра, заскочив между делом к Олегу. План казался вполне замечательным, и Юрка поспешил навстречу морю. Сегодня оно было вялым и, как уснувший кит, лениво ворочалось, лизало неспешно песок с галькой. Народу уже толпилось тут достаточно, хотя купаться никто не лез: штормом к берегу нагнало полно медуз, накидав вперемешку с водорослями по урезу воды. Он топал уперто к дальнему пирсу. На нем только пацаны ползали, собирая мидий, да бывало, рыбачили местные мужики. Сегодня же, к Юркиной радости, его излюбленное место приятно пустовало, он стянул майку, подвернул по максимуму шорты… разлегся на самом краю, где располагались впаянные навечно в цемент деревянные балки от разобранной конструкции. Что это было, уже никто не помнил, но дерево приятно грело позвоночник, мысли текли лениво. И только Юрий задремал, прикрыв глаза козырьком от кепки, как его выдернули вкрадчивым и тихим голосом: — Надо же, ты приехал, я даже и не надеялся на такое. Привет. Юрий сдвинул чуть кепку и прищуренным взглядом осмотрел наглеца. Подвернутые до щиколоток тертые на коленях джинсы и тонкий джемпер с длинными рукавами, закатанными по самые локти. «Жарко же», — подумал только Юрка, вынужденно садясь. Впрочем, Стаська всегда был мерзлявым и порой летом носил еще более неуместные хламиды. — Привет. Отросшие темно-русые вихры и упрямые непонятного цвета глаза… Он бы его все равно узнал, впрочем, Станислав не так уж и изменился за это пролетевшее время. Тощий, угловатый, весь состоящий из ломких линий, так они его с Олегом в детстве конфетами и не откормили. Повисла неуместная тишина, и Юрка, тяжело выдохнув, начал первым: — Я вспоминал о тебе сегодня. — Надеюсь, только хорошее, — усмехнулись криво, устраиваясь поджарым задом на изрытую оспинами причальную тумбу. Хорошее ли? Стаська всегда Юрку загонял своими неудобными вопросами, а он вынужденно отступал или увертывался и, что уж там, огрызался. — Я к Олегу заходил… — Зря, он давно укатил на заработки. Сам же знаешь, тут работу найти сложно. Так что если и торчит у нас, то только проездом. — Ну, ты же нашел? Рассматривать Станислава выходило с трудом, тот уселся так, что блики солнца от воды давили на Юркины глаза, пришлось отвернуться от худой фигуры бывшего школьного приятеля. — Эй, если тебе все равно, где загорать, подвинься, у меня тут место зачетное! — вдруг их разговор прервали со стороны. Пузатый дядька с удочками наперевес вклинился столь некстати. Пока Юрий с ним ругался, собирая свои мощи и переползая под брезгливо брошенное грузным мужиком в его сторону: «Туристы», Станислав отошел ближе к берегу. — Эй! — не понял его отступления Юрка, вроде только встретились и вот… но тот в ответ крикнул издалека: «Мне пора! Еще увидимся!» — и помахал приветливо рукой. Пришлось только пожать недоуменно плечами — возможно, Стаська сбежал, так как у него работа. Рыболов же бухтел у Юрки под боком о безнравственности понаехавшей молодежи, орущей как резаные порося. И то верно, с его бледной кожей Юрка действительно выглядел туристом. Но ничего, он это быстро исправит, уж с чем-чем, а с загаром у него всегда было прекрасно, покрывался быстро и без особых ожогов. Юрка повел плечами, чувствуя, как мышцы затекли от продолжительного лежания на пирсе. Не дело это, пора и размяться. Решая свалить с причала и отойдя подальше от людей к изломанным скалам. Тут и медуз почти не было, видно, волнами как раз согнало дальше к публичному пляжу. Оставив на берегу бутылку воды, стащив с себя майку, бросил ее в песок, прикрыв телефон, и с разбегу кинулся в воду. Поначалу море обожгло прохладой, а потом приняло в свои ласковые объятия. Тело привыкло через пару минут и интенсивных гребков, разогрелось, ожило. «Парное молоко». — Раскинувшись в воде в виде морской звезды, Юрка наслаждался тихим шепотом моря. Только чайки перебивали умиротворение, не поделившие кусок хлеба, шумно перехватывающие добычу друг у друга, верещащие и возмущающиеся. Юрка лениво понаблюдал за их разборками, часто облизывая посолоневшие губы, а после, перевернувшись, нырнул на глубину. Стало сразу тихо-тихо, солнечные лучи, пронизывая толщу воды, причудливо расцвечивали дно, словно в храме. Мелкая галька и светлый песок, водоросли кучковались куцыми кустиками. В подводном царстве в это время вольготно чувствовали себя только медузы, подавляя своим количеством остальную живность, но вокруг него сейчас встречались редкие экземпляры, которые еще не прибило к берегу. Ближе к пирсу можно было неплохо поживиться мидиями, что целыми друзами цеплялись за сваи. В начальной школе они частенько промышляли нехитрым промыслом. Правда, Стаська всегда оставался на берегу в роли «почетного стража добычи». Ему нельзя было, уши закладывало, приводя к воспалению, и матери сразу же вычисляли, где бегали их непоседливые сыновья, забив на уроки. Поэтому из них троих самым облезло-загорелым тогда оказывался Стас, а когда стал постарше, вечно кутался в свои несуразные одежды. Вынырнув, Юрка в пару гребков добрался до берега, увалился рядом с вещами, вновь решив позагорать. Хотелось зарыться в ласковый песок с головой, оставшись тут навсегда. Покой, тихий прибой, даже чайки куда-то улетели. Но минутный покой вновь нарушили, правда уже группа отдыхающих, явно облюбовавших этот невидимый с основного пляжа уголок. Шумная компания вторглась в его пространство, несколько молодых людей ринулись в море, принявшись плескаться, а пришедшие с ними девушки бойко расстилали покрывала. Юрий с интересом рассматривал молоденьких загорелых девчонок, зазывно улыбающихся ему в ответ. Их переглядки прервал окрик одного из парней. Девы для приличия еще немного помялись, красуясь перед незнакомым мужчиной, а позже, подойдя к урезу, потрогали пальчиками стройных ног воду, позагребали ее ладонями и в конце концов окунулись в море. Судя по уверенным движениям, обе прекрасно плавали, пустившись друг с другом наперегонки и ускользая от заигрывания парней. Возня и объятия, крики, смех и прыжки с рук в воду начали раздражать. Он явно оказался ненужным, да и чувствовалось, как солнце изрядно припекает голову. Кепку после купания Юрий надевать и не думал. Песок на ногах уже подсох, впрочем, как и шорты, в которых он купался, оставалось натянуть на себя лишь помятую майку. Пара глотков нагревшейся теплой воды из бутылки не принесла ожидаемого облегчения. Пляж остался за спиной, Юрка вырулил в самый центр городка. И тут все было с одной стороны вполне знакомо, однако во многом выглядело иначе. Привычное здание почты облицевали плиткой, деревянные окна поменяли на пластиковые, рядом примостилось отделение банка. Даже забавно, не отобрали помещения у соседей, не выгнали, не перевели куда-нибудь на кулички. Небольшая площадь когда-то в такие жаркие дни всегда пустовала, сегодня была оживленная: таксисты, сменяя друг друга, предлагали свои услуги подходящим к ним отдыхающим; местные не упускали случая приторговать сувенирами, навязывая их невнимательным приезжим; своими вывесками привлекали пестрые магазинчики, спа-салоны и парикмахерские; и совсем экзотика — салон татуировки, пирсинга и рисунков хной. М-да, этого тут вот точно никогда не водилось. Остановившись возле последнего, Юрий взглядом невольно зацепился за яркий баннер. «Нехилый у них список услуг… М-м-м… О как, скажем, даже для гурманов». — Сбоку основного баннера красовалась по-деревенски налепленная дополнительная реклама прокола принца Альберта во всей красе, поражая воображение. Ни тебе цензуры, вот вам, смотрите и любуйтесь, и главное, кто вообще додумался прилепить подобное на нормальный художественно продуманный постер? Из дверей салона выпорхнули подростки-девочки, с восторгом рассматривающие свои руки, украшенные витиеватыми рисунками хны, наперебой обсуждая работу мастера. Подобный контраст заинтриговал, пара шагов — и он в салоне. Множество эскизов и рисунков, украшающих стены, пара кресел для тату, столик с приспособлениями для хны и матовая ширма, отделяющая этот рай для любителей украшать свое тело от небольшого закутка. Кожаный черный диванчик для посетителей, придающий увесистость этой дыре, да круглый стеклянный кофейный столик с бесконечными каталогами тату. И никого… Из-за ширмы, услышав переливистое звяканье входного колокольчика, вышел мастер. Русые волосы, забранные в высокий хвост, открывали бритый затылок, с черной футболки скалилась морда волка, узкие потертые уже знакомые джинсы, взгляд непонятного цвета глаз... — Стаська?.. — удивился Юрий подобному преображению своего старого знакомого. — Привет, — ответили ему, явно смутившись. — Обознался? Я Андрей. Ты что-то хотел или так, из любопытства ради? — Да так, реклама зацепила. — Чувствуя себя неловко, Юрка не знал, куда деть руки, они то упирались в бока, то почему-то лезли за ухо, надо же было так вляпаться. — Ты же художник? — Да, что-нибудь показать из эскизов? Татуаж и хна сейчас очень популярны. — Андрей принялся прибирать столик, за которым недавно работал. — Правда, последнее скорее для девушек. — Ты тут один? — Юрий неотрывно следил за руками мастера, ухоженными, с тонкими запястьями. «Как я вообще мог так обознаться? Да и этот Андрей, если приглядеться повнимательнее, по внешности совершенно не Стас...» — все еще пребывая в удивлении, мучился Юрка. — Напарник вышел ненадолго, у него перерыв… — мастер мельком глянул на наручные часы, перебирая рисунки и складывая их в стопку, — сейчас заканчивается. Нет, надо было что-то с этим делать, не стоять же дальше и тупо пялиться на незнакомого парня! Юрка отвел глаза от согнувшейся фигуры, и тут его взгляд зацепился за очень знакомый с детства набросок. — Постой! Откуда это у тебя? — И, поймав непонимание в светлых глазах Андрея, пояснил: — Вот этот рисунок. — О, да ты знаток, — похвалили выбор Юрия, — это рисовал действительно мастер своего дела. Станислав Горелов. Местный художник и дизайнер интерьеров, его любая собака здесь знает. Кстати, он обставлял и наш салон, — не то с гордостью, не то с ехидством сообщил мастер. Юрий огляделся. Действительно, его же именно рекламный баннер и привлек, и если бы не некое сходство Андрея с его другом детства, то он точно бы завис, рассматривая стильные и броские рисунки, плакаты, эскизы, украшавшие стены. Дизайн интерьера был выполнен в смелых тонах, и выдержан стиль эдакого безумного порыва — «сделай наколку и будь счастлив», а еще лучше — до кучи обвешайся всевозможным железом, чтобы уж наверняка. — Хочу вот эту, — указал на выбранную Юрий, — правда, не вечную, это возможно? — Да, конечно, сделаем хной, — усмехнулся выбору клиента Андрей, но тут же серьезно уточняя: — Рисунок будет сохраняться в течение двух-трех недель. Присаживайся. Где будем рисовать? — Вот тут, — положили перед мастером руку ладонью вверх, открывая внутреннюю поверхность широкого запястья. — Приступим. Это совершенно не больно. — Видно, все же выбор хны в понимании мастера выходило как «не для мужика». — Хна безопасна и экологична. Андрей, в несколько движений переведя рисунок дракона с раскрытыми крыльями на выбранное место, принялся за прорисовывание мелких деталей изображения. Минут через двадцать работа была закончена, и Юрка заполучил силуэт темно-охристого дракона с распахнутыми крыльями. Именно такого все время выводил Стаська в своих школьных тетрадках, каждый раз дополняя или, наоборот, упрощая свой рисунок. Пожав в благодарность руку Андрею и немного дольше, чем следует, задержав рукопожатие, Юрка, наклонившись к мастеру, что был чуть ниже его, по-деловому спросил: — И сколько стоит-то вот эта красота? Андрей не успел ответить, как в салон влетел здоровенный, как медведь, мужик и, не разобравшись, что к чему, кинувшись на Юрку, грубо оттащил его от мастера татуажа. Честно, в этот момент Юрий малость подохуел, он не успел опомниться, как был профессионально взят в захват и опрокинут на ближайшее кресло с заломанными за спину руками. — Он что-нибудь тебе сделал?! Ударил?! — заревел басом атакующий. — Пашка, не смей! Это клиент! — Андрей повис на медведе. — Отпусти его сейчас же! Ничего он не сделал, мы разговаривали. — Точно? — ослабил хватку этот самый Павел, правда до конца не разжимая ручищ. — Ага, — кисло подтвердил Юрий. — Слышь, мужик, отпусти, а? Вышла неловкая сцена. Павел в знак примирения протянул зататуированную рукавом от плеча до запястья лапищу Юрке и даванул со всей силы. Суставы затрещали, но Юрий с вымученной улыбкой ответил так же, не сдерживаясь. Возможно, со стороны подобное казалось жалкими потугами, так как этот Павел, походу, и не заметил Юркиных тисков. Он продолжал извиняться за поспешные выводы, сетуя на то, что в последнее время шныряет тут шайка отдыхающих гопников. Ушлый пошел народец, чем-то не нравится им данный салон, вот и приходится быть начеку, а то повадились — хну закажут, а потом придираются к работе и требуют все за бесплатно. А когда в открытую задирают непредставительного Андрея. — Паш, не надо… — остановил Андрей излияния своего, как понял Юрка, напарника. — Как не надо? Да за тобой только глаз да глаз нужен! — возмутился Павел и, отойдя к окну, скрестил мускулистые руки на груди. — Знакомая картина, — усмехнулся Юрка, не уточняя деталей, говорить про Стаську с новыми знакомыми не хотелось. — В детстве я со своим другом тоже приглядывал за другим... вот точно так же. Вечно что-то да случалось. — Кстати, можно выпить! — предложил Павел, встрепенувшись. — Юрий, ты как? Свободен сегодня вечером? Сходим в бар, шашлычок, коньячок, хорошая компания... Считай, так я извинюсь за это гребаное недоразумение, — еще и улыбкой приправил до своих коренных зубов. — Скорее выпить не с кем. Прямо скажи, — фыркнул на это предложение компаньона Андрей, в который раз пытаясь навести порядок на своем рабочем месте, — не соглашайся, Юра, его тут никто не может перепить. — Не отпугивай мне народ, — рассмеялся на бухтения в свой адрес Павел, подходя к напарнику и рукой привычно встрепывая тому вихры волос. — Не боись, Андрюха много не пьет, так что нам достанется большая часть. Согласен? — вкрадчиво спросили параллельно у Юрия. Но тут в салон вплыла дородная средних лет женщина. Просторное светлое платье, красное коралловое ожерелье на шее. Безумный образ дополняли широкополая шляпка и цвета вырвиглаз шлепанцы. — Ну что, я готова! Дерзайте! — торжественно всем объявила мадам, поправляя свою перегидроленную короткую прическу наманикюренными пальцами. — Ирен, вы пришли! — Раскинув руки в стороны, Павел умело сделал вид, что безмерно рад ворвавшейся в их берлогу посетительнице. — Что на этот раз? Чем удивите? — Ах, Павлушечка, я хочу… к-хм… — Дама замялась, а после выразительно пропилила недовольным взглядом замершего Юрия. — Уже ухожу, — понял тот быстро намек, уточняя у хозяев салона: — Где встретимся? Я знаю город, правда, давно здесь не был. — Вечером подгребай в бар «Зеленый мир», это бывшая «Ливадия», — быстро бросил Андрей, переключаясь на требовательную посетительницу. Юрка вывалился на улицу, еле сдерживая смех, краем уха уловив в последний момент, что клиентка хочет проколоть себе пупок, при этом смачно описывая, какую она хочет туда воткнуть дорогую цацку. «Стремная, однако, работенка», — запоздало промелькнула мысль в голове. И все же как он мог так опростоволоситься и принять совершенно незнакомого ему парня за Стаську? Но гадай не гадай, обеденное время шептало перекусить, мозги слились поближе к желудку и думать совершенно не хотелось.