Мне приснился страшный сон...

Вымытый, выбритый, чистый. Какая роскошь. Отец Александр сидел в кабинете у Максвелла, копошившегося в небольшом шкафчике в поисках сокровенной бутылки. - Мы победили, Андерсон! Мы выиграли эту чертову войну! За это не грех и выпить! - Энрико, следи за языком, - паладин прикрыл глаза, вид сияющего от радости ученика (пусть и бывшего) безумно раздражал. - Как ты не понимаешь, - глава Тринадцатого отдела Ватикана проигнорировал слова наставника и продолжил, - Миллениум уничтожен! Андерсон скользнул взглядом по газете, небрежно брошенной на стол. На первой странице были хорошо видны буквы заголовка – «Ватикан – спаситель Лондона». - Ценой почти всего твоего войска. - Почти всего - не всего же, - Максвелл наконец-таки нашел бутылку и вытащил ее на свет божий. – Главное, что цель выполнена, и даже перевыполнена. - Как так? – Александр слабо помнил события того кровавого дня, а еще более слабо понимал ситуацию дня настоящего. - Мы поставили на колени «Хеллсинг»! – Энрико даже забыл о вине и сейчас стоял, яростно жестикулируя и размахивая бокалами, - их несравненный Алукард погиб! Испарился! Исчез! - Как?! – новость заставила Александра окончательно проснуться. Неистребимый, до отвращения бессмертный и надоедливый вампир просто так взял и исчез? Такого не бывает, более вероятно, что какой-нибудь рьяный монах снова отрубил ему голову и проткнул сердце – хотя за всю историю «Искариота» паладин был единственным, кому это удалось. - Информация достоверна? - Да, черт побери, да! – Андерсон устремил рассерженный взгляд на молодого человека, но тот опять не обратил на это внимания. – Поглотил душонку этого мальчишки – посланника Майора, оборотня – и исчез! Мда, интересно. Единственный вопрос – а где был сам Андерсон в это время? Рука инстинктивно потянулась к карману. - Так что Гвоздь тебе не понадобился, - продолжал щебетать Максвелл, разливая красное, как кровь погибшего врага, вино. За победу! Падре пригубил кагор. Интересно, у ученичка личный погреб где-нибудь спрятан? Хотя это и не интересно, главное, что жидкость растеклась живительным теплом по телу, заставляя отвлечься от дурных мыслей. Эх, а я-то твердо был уверен, Алукард, что ты меня переживешь. Даже как-то жаль тебя – ты был последним из нечисти, с кем сражаться было настоящим удовольствием. Теперь жизнь снова теряет краски. - Теперь все будет по-другому, - мечтательно сказал глава «Искариота», гораздо больше похожий на подростка, чем на полководца, выигравшего сражение века. - По-другому, - эхом откликнулся Андерсон, снова открывая бутылку и подставляя под красную струйку бокал. – По-другому…