«Ход королевы… пусть исчезнут пешки, Обдуманно, с азартом, но без спешки. Ход королевы… ход не из простых, Судьба фигур всегда в руках живых»
© Нелли Русинко
Сладостное чувство триумфа, разлившееся по венам в одно мгновение, усохло, сметённое волной неконтролируемой, тёмной ярости. Новообретённые когти с мерзким скрипом вонзились в местами проплавленную поверхность платформы, оставляя на металле глубокие засечки. Сделка, надо же. Разве может требовать честности тот, кто изначально обставил ситуацию таким образом, чтобы из неё был всего один выход? Прямо ему в руки. — Мари, держись позади, — губы Леона сжались в тонкую линию, а в голубых глазах отразилась знакомая решимость. Готовность к сражению, каким бы опасным ни был противник, — кажется, мы здесь ещё не закончили. Бывший полицейский одним отточенным движением выхватил пистолет из кобуры, направляя ствол оружия в голову замершего на месте злодея. Он прекрасно помнил о сверхскорости, однако противник даже не пошевелился. На лице Вескера проступила снисходительная улыбка, словно он не готовился сражаться с четырьмя людьми, уже не раз видевшими ад, а дразнил бездомных котят, пытающихся вцепится в протянутые руки. Осознание этого подпитало внутреннего зверя вернее, чем инъекция вируса. Как же хотелось стереть эту надменную ухмылку. Заставить её исчезнуть. Желательно вместе с лицом, да и головой в целом. — Не тратьте боеприпасы зря, мистер Кеннеди, — я понятия не имела, откуда Альберт знал про Леона и почему вообще решил заговорить с ним или с кем-либо из нас, но знакомая фамилия в его исполнении только усилила желание раскроить злодею череп и вырвать язык, — кто знает, когда они вам понадобятся. Для Америки потеря такого агента, как вы, стала бы огромной трагедией. — Заткнись, — шипение Клэр заставило меня перевести взгляд. Девушка, которая ещё совсем недавно была обычной студенткой, источала почти физически ощутимую угрозу, — тебя не спрашивали. От такой откровенной грубости идеальная маска Вескера треснула, на мгновение обнажая его истинную натуру. Не прикрытые чёрными стёклами глаза вспыхнули алым огнём, а губы дёрнулись вверх, изгибаясь в оскале. Готов броситься. Уже бы напал, если бы не брал в расчёт раны и желание подольше поиздеваться над загнанными в ловушку врагами. От этой мысли ярость ненадолго утихла, трансформируясь в предвкушение. Тёмная часть сознания, отданная на волю вируса, ликовала, ведь добычей здесь были не только мы. Долгое терпение стоило того, чтобы поразвлечься, скинув поводок. — Как-то он слабоват, да, Клэр? — бешеный ритм сердца, без усилий слышимый со стороны парня по имени Стив, не дал повестись на его напускную храбрость ни мне, ни, очевидно, Вескеру, — у меня как раз осталось немного лишних патронов. Несмотря на собственную грубость, Редфилд его оптимизма не оценила. Одним едва заметным движением, больше похожим на попытку занять более устойчивую позицию, она скользнула вперёд, как бы прикрывая компаньона от нечеловеческого взгляда. Понимает, что даже вчетвером бой против такого противника будет необычайно тяжёлым. — Вижу, вы не изменяете своим принципам, предпочитая оставлять всю грязную работу так называемым «друзьям», — Альберт не удостоил говоривших даже каплей внимания, сосредоточившись только на мне, — но не стоит забывать, что слишком самоуверенные подчинённые имеют свойство умирать, если по глупости ввязываются туда, куда не следует. Мне ли не знать. Но сейчас давайте вернёмся к делу. У нас была сделка, и я собираюсь получить своё, так или иначе. — Да к чёрту сделку, — совершенно неожиданно для себя я широко ухмыльнулась, демонстрируя клыки. Даже покинув «Амбреллу», Альберт всё равно оставался паршивым манипулятором, пусть сам никогда и не верил в силу договоров и бумаг, — за отказ можете подать на меня в суд. Ах да… — прищурившись и склонив голову набок, я сделала небольшую паузу, — кажется, официально меня не существует. Вот же не повезло. Вместо предполагаемой вспышки ярости Вескер одарил нашу группу самым презрительным взглядом, на который только способно живое существо: — Поверьте, так даже лучше, Мария… — фальшивое имя резануло по ушам. Произносимое в такой интонации оно звучало как ругательство, — мой обширный опыт показывает, что одиночек и бездомных никто никогда не ищет. — Мёртвых тоже, — уже без каких-либо опасений огрызнулась я, — так что условия у нас абсолютно равные. На этом обмен любезностями подошёл к концу. В какой-то мере я это предвидела. Маска терпения и ледяной вежливости спала, возвращая каждому свою предначертанную сюжетом роль. Игрок не смог бы мирно разойтись с антагонистом, но в кои-то веки я сама решала когда «катсцена» перейдёт в финальный матч. Это было даже смешно. Не терпящий чужих манипуляций Вескер повёлся на самую простую, детскую уловку. Не смог выдержать того, что ему перечат. Принял за правду издёвки, насмешки, ничем не подкреплённую дерзость. Для верха пищевой цепочки услышать оскорбление от ничтожеств — да как такое можно допустить? Он рванулся вперёд сразу, ещё до того, как я закончила фразу. Собирался воспользоваться моментом неожиданности и заставить мгновенно пожалеть о глупых словах. Чего ещё ждать, если его великодушное предложение добровольно пройти на опыты и потенциально сохранить жизнь союзникам оказалось неосмотрительно отвергнуто. Следовательно, пришло время напомнить обидчикам их место. Кулак, затянутый в чёрную перчатку пролетел над головой с такой скоростью, что даже сквозь оцепеневший во времени разум пробилась шальная мысль: целься Альберт хоть на несколько сантиметров точнее, моя голова бы подкатилась прямо к ногам Леона. При условии, что вирус сохранил бы череп относительно целым. Кстати о вирусе… Инородное, вплетающееся в мысли ощущение давило со всех сторон каскадом чужих эмоций. Желание терзать и убивать на месте, стремление подавить это чувство и обжигающий, клокочущий гнев от одной только мысли, что идеал может уступить несовершенному образцу. Самопровозглашённый сверхчеловек прекрасно понимал весь абсурд таких предположений и собственное превосходство, но в глубине души не мог перестать бояться. Тот самый Альберт Вескер, который глубоко презирал все человеческие чувства и, казалось бы, не изменил своей точке зрения даже на пороге смерти и после неё. Думаю, ни в одном мире не было ни одного живого существа, способного по-настоящему его напугать. К огромной иронии, угрозе не обязательно быть осязаемой и дышащей. Вот и всплыли на поверхность результаты работы Спенсера и всей «Амбреллы» в целом. Вечная борьба за эволюцию, превосходство и прочий бред. Фанатичная защита себя и своих разработок, но в то же время панический страх того, что новый, неизвестный проект обойдёт это всё, растопчет и уничтожит. С точки зрения Вескера, «Алиум» вполне мог стать несправедливой заменой. Тогда постараюсь его не разубеждать. Мои кулаки сжались, пока взгляд подмечал малейшие движения, готовя тело к реакции на следующую атаку. Пока мужчина выкладывается на полную, не считаясь с последствиями, только я могла хоть немного противостоять ему. Должно быть, на это и шёл расчёт: подавить Алиума, а потом в короткие сроки разобраться с остальными. В ином случае он бы не рискнул ослаблять контроль над своим вирусом. Готовая к атаке я заметила как один удар стремительно перетекает в другой, и мгновенно разорвала дистанцию, не рискнув даже пытаться поставить блок. Раскрытая ладонь злодея со свистом рассекла воздух перед носом. В этот раз хотел вырубить, а не убить. Целился в шею, ослабил замах… Нет, так не пойдёт. — Мимо, — всего на миг я позволила губам растянуться, демонстрируя клыкастую усмешку. На большую провокацию времени просто не хватило — говорить так же быстро, как и двигаться, ни один из нас не мог. Чужие глаза вновь вспыхнули алым, но на этот раз как-то болезненно неправильно. Не сверхъестественным, нечеловеческим сиянием, а так, словно кровью щедро брызнули с радужки на белок. Правда, мне резко стало не до этого. Вескер ускорился, хотя казалось, куда уж больше. Небольшое преимущество в расстоянии было тут же потеряно. Его стремительные, зигзагообразные движения сопровождались снопом выбиваемых из покорёженного металла искр. Я попыталась уклониться от простого, прямого удара, слишком поздно осознав, что это была просто обманка. Исправлять ошибку времени уже не было. Первую атаку я постыдно пропустила. Видела отчётливо занесённую руку, то, как бугряться под кожей мышцы, но поменять уже отданную телу команду не сумела. Ускоренное до предела сознание воспринимало происходящее как во сне, но сделать ничего не могло. Кое-как выставленный в последний момент кривой блок, скорее сделал хуже, чем помог поглотить энергию удара. Руки, а следом и рёбра обожгло болью. В этот момент, останься я простым человеком — осколки костей нанизало бы на каждый внутренний орган. Но ещё до того, как я это осознала, меня бы отключило от болевого шока. Сейчас же сигналы были слабыми, скорее просто напоминанием о ранах, чем причиной отключаться или хотя бы закричать. Выпустив воздух сквозь до скрипа сжатые зубы, я ощутила, как по-новой активизировался вирус. Регенерация пробежала по тканям, а следом за ней огнём заструилась сила. Непростительной ошибкой Вескера стало то, что он решил, что одного удара будет достаточно. Лишённая человечности, жестокая и злопамятная часть сознания тут же толкнула в атаку, не дав разуму и шанса испугаться, отступить. Так что мой удар Альберт тоже пропустил. Удлинившиеся когти полоснули кожу, разорвали ткань тактической куртки, а за ней и мышцы грудной клетки, выпустив на волю свежую, горячую кровь. Второй прямой хук, по крайней мере попытку его провести без какого-либо опыта, Вескер заблокировал, шлепнув по лучевой кости так, что та завибрировала как струна, не сломавшись только благодаря тут же подключившейся регенерации. Я отскочила назад от дёрнувшегося в мою сторону противника ровно в тот момент, как услышала звук затвора. Грохнул выстрел, в нос шибануло запахом пороха и злодей сбился с шага, рвано вздрагивая, а потом ускоряясь до предела, но в этот раз не в мою сторону, а уходя от пуль. Короткая передышка позволила следующей мысли прорваться сквозь стену безальтернативной необходимости выстоять и победить. Инстинкт самосохранения буквально взвопил: самой бы выжить. Мне бы хватило форы и сил. Спрятаться где-то в глубинах комплекса, угнать транспорт, в конце концов просто уйти пешком в снега лишь бы только сохранить себя. Думать времени не было, только бежать. Разве до этого мы ошибались? Усилием воли я вернула контроль и подавила предательские порывы. Что ни говори, очень достойно высшего существа. Атакуй слабых, беги от сильных. И что дальше? Бросить союзников, ненадолго отстрочив собственную гибель и в очередной раз доказать, что я только и могу, что быть преследуемой? Да как же! Вспышки пороха, искры от встречи стали и свинца слепили и раздражали, но я больше не позволяла вирусу взять верх. Грохот выстрелов сопровождал отходящего на безопасное расстояние Вескера, которому было достаточно нескольких секунд, чтобы отрегенировать полученные раны. Если мы планируем выйти из этой стычки живыми — его необходимо измотать и не подпускать близко, но как это сделать? Вопрос хороший. Искать ответ придётся прямо на ходу. Похоже, Альберт пришёл к решению, прямо противоположному нашему. Его силуэт размылся, и он сошёл с линии огня, замедляясь только тогда, когда снова оказался достаточно близко чтобы стрелки опасались задеть меня. Глаза полыхали пламенем, а краснота растеклась дальше, вздувая вены на лице. В воздухе пахло угрозой — он злился, хотя и скрывал это, не желая признаваться даже самому себе. В груди клокотал гнев, ущемленное эго покусывало его за легкие, заставляя не просто сражаться, а намеренно тянуть, упиваясь атмосферой ужаса. Помня, чем это закончилось в прошлый раз, я атаковала первой. Уворачиватся пришлось тут же — раскрытая ладонь на неадекватной скорости пронеслась над головой. Проскочила мысль, что он не схватить меня хотел, а сразу же шею перебить. Рефлекторно перекатившись, я развернулась к противнику лицом. Такому лучше спину не подставлять. Новая волна адреналина ударила в кровь. Сейчас я могла столь многое! Снова хлопнули выстрелы. Взгляд метнулся в сторону, замечая фигуру Леона, сдвинувшегося в сторону от своей изначальной позиции и нашедшего новый угол стрельбы. Вескер играючи отмахнулся от пуль, и я воспользовалась этой короткой заминкой, чтобы подобраться, готовясь к прыжку. Бить напрямую было бессмысленно, чтобы по-настоящему замедлить мужчину, нужно что-то посерьёзнее. Его необходимо либо повалить на землю, мешая подняться, либо подставить грудью под град пуль. Что проще? Уронить явно превосходящего в силе и массе противника или схватить его, при этом умудрившись продержать достаточно долго, не померев геройской смертью в процессе? Подумаю на ходу. Мышцы распрямились, с почти сверхъестественной лёгкостью подталкивая тело вперёд и вверх. Выше, чем я могла когда-либо ожидать и намного быстрее. В последний момент Вескер замер, словно ощутив что-то шестым чувством, и позволил последней пуле с влажным звуком вгрызться в плоть. Для него всё казалось игрой. Раздражающей, затянувшейся, но обречённой закончится самым очевидным образом. Поэтому, не став тратить время на то, чтобы осмотреться, мужчина тоже оттолкнулся от земли, пропуская под собой новые выстрелы. Мой прыжок казался стремительным и неожиданным ровно до этого момента. Вирус Альберта влиял на него сильнее, был более приспособлен к телу и усиливал и так значительно превосходящие возможности. Короткая, едва заметная ухмылка на губах заставила напомнить, что без опоры под ногами мы оба были куда уязвимее. Вот только в моём случае потеря малейшего контроля была почти что приглашением к победе. По инерции уйдя выше, Вескер почти что смахнул меня вниз обманчиво лёгким движением. Гравитация, скорость и вес тут же сделали своё дело, самым неприятным образом напомнив о существовании физики в этом сумасшедшем мире. С тяжёлым, надсадным треском металла тело впечатало в решётку, выгибая её ещё сильнее вниз. Воздух тут же выбило из лёгких, боль вдоль грудины и рёбер обожгла до чёрных пятен перед глазами, тут же приглушённая регенерацией клеток. Борясь с дизориентацией, я заставила себя откатиться в сторону, всё ещё пытаясь держать ситуацию под контролем. Новое усилие, с трудом сокращающиеся мышцы, и ноги снова нашли опору, позволяя принять вертикальное положение. Тело и мозг ждали удара. Вескеру любая заминка, десятая доля секунды всё равно, что час форы. Но ни тяжёлого кулака, ни пинка по рёбрам не последовало. Слух выхватил сбившийся, нервный ритм одного из сердец. Я повернула голову, борясь с ошеломлением и напрочь забыв о существовании союзников — слишком увлеклась попытками хоть как-то коснуться противника. Кажется, Клэр шальной пулей задела Альберта в воздухе. Тому это закономерно не понравилось. Я сорвалась с места, не думая ни мгновения. В рывке помолилась на то, что успею сменить траекторию или как минимум закрыть девушку от удара. Потому что от встречи с кулаком Вескера я, может, и поплююсь кровью, проклиная день, когда оказалась здесь, а Редфилд перешибёт напополам без возможности собрать обратно. Пространство размылось, вирус снова проигнорировал наличие законов физики, толкая тело вперёд. Новый прыжок, разгибающаяся в ударе рука мужчины показалась прекрасной целью. Колено врезалось в локтевой сустав, подломило его и сбило вектор движения, после чего, лишившись чёткого плана действий, я стрелой врезалась прямо в корпус злодея. Может хотя бы так попаду по чему-то важному. Альберт, ощутив удар, не стал рисковать, отскакивая назад и не давая достаточно времени, чтобы попытаться свалить его с ног. Потеряв ненадёжную опору, я неловко приземлилась, с трудом удерживая равновесие и переводя дыхание. Сердце билось так часто, что даже для меня его сокращения почти перестали различаться, превратившись в гулкий шум. Ситуация резко переменилась. Леон и остальные сгрудились за спиной, вскинув оружие. Теперь слишком опасно было рассредотачиваться, не тогда, когда любое непродуманное движение могло стать последним. Совсем рядом клацнул металл, запах пороха, витающий в воздухе, почти доводил до тошноты, как и растущее отчаяние. Время шло, мы уставали. Вескер не становился слабее. Нет, совсем наоборот. Он стоял напротив, снисходительно ухмыляясь, словно наблюдал за самой забавной и в то же время нелепой картиной в своей жизни. Раненный, неумелый недомонстр, пытающийся защищать людей вместо того, чтобы загрызть их к чертям, и эти самые люди, неподготовленные к новому бою, тщетно сопротивляющиеся смертному приговору. В груди снова начал расти и теплеть гнев: вирус, его почти разумная, чужеродная часть, злилась и была недовольна тем, что её носитель не идеален. Что он встретил противника, который не по зубам тому, кого подписали как совершенство. Алиум был хорошим вариантом, но он сам делал себя слабее. Теперь ставки возросли. Союзники мешали, путались под ногами, заставляя переживать и отвлекаться. Человеческая часть сознания нервно вклинивалась меж ледяной решительностью даруемых вирусом инстинктов, тянулась в сторону Леона. Если я и могла хоть на мгновение допустить чью-то смерть, то точно не его. Снова хлопнули выстрелы, смешаные мысли поблекли и стали нечёткими как туман. Искры от соприкосновения металла с металлом окрасили то место, где ещё долю секунды назад стоял Альберт. Его снова размыло, от движения силуэт потерял чёткость и форму. Я напряглась, сжав зубы, чувствуя, как по венам быстрее растекается сила, хоть каплю уравнивающая меня и врага. Потому что сейчас именно это было тем, что отделяло стоящих за спиной от мира мёртвых. — Защищаешь их? Душещипательное зрелище, — мужчина не остановился ни на мгновение, всё ещё преследуемый градом пуль. Голос его звучал твёрдо, громко, будто бы прямо у меня в голове, — и крайне жалкое. Я раздражённо повела плечами, чувствуя, как губы изгибаются в оскале. Не битва с боссом, а какой-то дешёвый цирк! Не хватало ещё выслушивать безумные философствования в духе: привязанности делают тебя слабее, отбрось их и перегрызи всех, раз метишь в высшие хищники. Этого не будет. Как бы не брыкался вирус, и что бы не нёс обезумевший от вседозволенности сверхчеловек, я не собиралась идти у них на поводу. Ещё чего, поддаваться на провокации карикатурных злодеев. — От жалких не убегают, позер! Что же, это было глупо и отчаянно, но принесло ни с чем не сравнимое облегчение. Фигура Вескера утратила размытость, приобретя различимую траекторию движения. Даже такое смешное оскорбление заставило его прекратить кружить, как акула вокруг добычи, и вернуться к прямой атаке. Злость хлестала, подбрасывая пульс и заставляя вирус работать, распаляясь всё сильнее и сильнее. Теперь у него не было выбора — хочет жить дальше, придётся сделать так, чтобы Вескер перестал представлять угрозу. Вариантов всё ещё было немного. Либо обездвижить, либо… Команда поддержки дружно ушла на перезарядку, перестав осыпать Альберта выстрелами. Громкое ругательство Стива пролило свет на ситуацию: оставшийся у него пистолет, старый коллекционный Люгер, дал осечку и намертво заклинил, оставляя нас без огневого прикрытия. Вескер, как уже не шугающийся факела зверь, тут же сократил дистанцию, пользуясь открывшейся возможностью. Не имея особого выбора, я бросилась навстречу, замахиваясь рукой. Не раню, так потрепаю или хотя бы задержу. В глазах врага мелькнуло удовольствие — дай ему волю, так он бы как и в первый раз с наслаждением комментировал каждый прокол. Будто и так не понятно, что подготовленный боец играючи найдёт десятки брешей в атаке и защите неумелого противника. Идти против него в рукопашку — самоубийство. Но уязвимость вируса кроется в том, что на дистанции он ещё более бесполезен. От мощного, дробящего кости удара поддых меня спас только Леон, перезарядившийся быстрее Клэр. Над плечом просвистела пуля, Альберт едва дёрнул головой, позволяя снаряду пройти рядом с ухом. Он слегка покачнулся, но даже этого хватило, чтобы уйти в двусторонний размен. Я даже не успела понять, что именно сделала. Рёбра хрустнули, зубы клацнули друг о друга, движимые по инерции удара. Если бы не вирус, в груди сейчас бы зияла сквозная дыра, а так только кости с влажными щелчками заняли прежние места, надёжно спаянные регенерацией. Вскинутая рука всё-таки прошила не воздух, что приятно радовало. Когти вцепились в ткань и сжались, проникая в плоть. Куртку прорезали пять параллельных линий, сначала от плечей до ключицы, а потом пальцы вонзились глубже, оставляя кровавую дорожку вдоль пресса. Не смертельно, даже не слишком болезненно, но для Вескера — неожиданность и просто раздражающее недоразумение. Мы оба отскочили в стороны, но ненадолго. Отступить бы не вышло, а плотность огня сильно уменьшилась, особенно сейчас, когда стрелки рисковали попасть мне в спину. Пришлось схлеснуться снова, давя любой намёк на страх. Злодей успел нанести мне три удара, не таких мощных, но в общем причинивших куда больше урона. Я успела вернуть только один, сосредоточившись скорее на том, чтобы не пропустить больше атак. Мир постепенно темнел перед глазами, то и дело ненадолго вспыхивая яркими красками, когда вирус снова подключал нечеловеческую регенерацию. Шальные пули дважды зацепили Альберта: одна прошла навылет через плечо, другая засела в спине, стоило только немного развернуться. Вот это ему уже не понравилось. Он начинал злиться, и злиться очень, очень сильно. Первым прилетело рыжему парнишке. Он, всё так же чертыхаясь, дёргал заклинивший затвор пистолета Люгера, пропустив тот момент, когда Вескер отвлёкся от попыток окончательно вырубить меня и ринулся в его сторону. Приведенная в чувство новым приливом сил я в последний момент едва-едва успела смягчить удар, извернувшись и полоснув когтями по предплечью злодея, пытаясь отвести кулак в сторону. Не отвела. Нечеловеческая сила сбила Стива с ног, заставляя проехаться спиной по искорёженной решётке и без чувств рухнуть в пяти метрах от нас. Его оружие откатилось в сторону, последний раз блеснув на свету и сорвалось вниз с платформы. Следующей стала Клэр. Неспособная уловить его движение, она зажала спусковой крючок и лишь единожды умудрилась попасть прямо в упор. Это сделало удар Альберта только сильнее, но он всего на мгновение ослабил хватку. Этого времени мне хватило, чтобы оттолнуться ногами от пола, придавая себе ускорения, и напасть сзади, не сильно заботясь о том, что именно я собираюсь делать. Когтями вцепившись под грудью и в шею, для упора обхватив ногами рёбра, я начала рвать всё, до чего только доставала. Плечи, предплечья, в какой-то момент, кажется, даже умудрилась дотянуться до лица, ненадолго перекрывая зрение. Вот только Вескеру это сложностей не доставило. Клэр отлетела от мощного пинка, с грохотом врезалась в один из оставшихся металлических поручней, отделяющих её от падения вниз, и обмякла. Я рисковала полететь следом, наказанная за наглость. Кровь заливала глаза, в ушах не различалось ничего, кроме бешенного стука сердца, и не найдя ничего лучше, я вгрызлась в протянутую руку, как только она оказалась в поле зрения. Впервые за всё это время мужчина позволил себе издать что-то, похожее на крик боли. Кусать оказалось куда сподручнее, чем царапать и терзать. От мерзкого привкуса хотелось отключиться, но инстинкт приказывал только крепче сжимать зубы, ощущая, как под ними медленно начинают крошится укреплённые кости. Со второй попытки Вескеру всё же удалось сбросить меня со спины, пожертвовав при этом значительной частью плоти и рукава. Рана выглядела… Плохо. Алая кровь толчками вырывалась из разорванного предплечья, внутри которого белели осколки костей. Внезапная волна отвращения и накативший откуда-то изнутри ужас заставили закашляться, отплёвываясь и борясь с рвотным рефлексом. Пользуясь бездействием, злодей целой рукой буквально схватил меня за шкирку, прицельно бросив в начавшего обходить нас дугой Леона. Всего несколько жалких секунд. До смешного незначительное время и мы все валялись на полу, как сломанные куклы. Леон тихо зашипел от боли, придя в себя, и я поспешила убраться в сторону, не желая причинять ему ещё больше. Собственное тело, казалось бы, вот вот развалится на куски, и я не хотела даже предполагать, как больно должно быть остальным. Пальцы снова сжались, сминая прутья многострадательной решётки, и я приложила все усилия, чтобы не сорваться в ответ на чужое желание принести смерть. Альберт смотрел на меня сверху вниз с таким видом, будто уже видел вколачиваемые в крышку гроба гвозди. Рваная рана на его руке затягивалась ничтожно медленно, даже кровотечение не успело остановится до конца. Его вид буквально сигнализировал о том, что он перехотел захватывать меня живой. Словно желание отпало в ту же секунду, как на его коже сомкнулись зубы. Осознание этого вырвало из горла клокочущий смех. Если решил играть с зомби-вирусом, стоит быть готовым к укусам. Челюсти свело почти ощутимой болью, а тело подалось вперёд, принимая более устойчивую позицию и примеряясь к прыжку. Тоже мне, сверхчеловек. Кровь всё текла и текла, срываясь вниз, в шахту, тяжёлыми каплями. Она была тёплой, даже слишком горячей, особенно как для восставшего из мёртвых, и пахла притягательно, пусть на вкус и оказалась мерзкой, как любая другая. Чтобы Вескер про себя не говорил, он не был призраком или богом, вернувшимся с того света. Он всё ещё был живым и сгорал от гнева, когда в очередной раз почувствовал все недостатки своей реальности. Мне же было не до сохранения собственного самолюбия. Потому что за спиной был Леон, мой Леон, о необходимости защищать которого я всё ещё помнила, несмотря на то, что разум упрямо затягивало в водоворот безумия. — Знаешь… — голова совсем немного дёрнулась в сторону, позволяя краем глаза увидеть, как бывший полицейский с трудом поднимается на ноги, так и не ослабив хватку на оружии, — я начинаю скучать по Тирану. Везёт нам на настойчивых типов. Знакомый голос совсем немного рассеял алую пелену. Рядом со мной в бешенном ритме частило человеческое сердце, и я предпочла бы, чтобы так и оставалось. Усилием воли заставила себя подняться на ноги, прекратив впиваться в решётку когтями. Если так эффективнее, то буду кусать. Но не срываться, как последнее чудовище. — Какой восхитительный самоконтроль, — губы Вескера изогнулись в ухмылке, но куда менее широкой, чем раньше. Его левая рука всё также безвольно болталась, но он делал вид, что не придаёт этому значения, — и просто поражающая стойкость. Неудивительно, что Амбрелла с таким упорством желала заполучить проект «Алиум». Да и вам, мистер Кеннеди, стоит отдать должное. Куда более обученные бойцы погибали от меньшего. — Иди к чёрту, — почти по слогам отчеканил Леон, не позволяя ни одной лишней эмоции прокрасться в голос, — на что бы ты ни рассчитывал, дела идут не очень хорошо, верно? Напоминание о ране заставило лицо злодея нервно дёрнутся. На мгновение мне показалось, что он не выдержит, зарычит и в конце концов просто сорвётся, поддавшись вирусу, но ничего подобного не произошло. Вместо этого Вескер приподнял руку, критично осматривая повреждение: — Вы правы, я не предсказывал такого результата. Похоже, с прошлого раза что-то изменилось, — осколки костей в ране неестественно дёрнулись, словно что-то пыталось вправить их на место и срастить, но без особого успеха, — скорость восстановления критически упала, кровь не сворачивается. Но на вашем месте я бы куда больше беспокоился о том, что будет, когда проект «Алиум» окончательно потеряет контроль. Напоминание о собственном ускользающем сознании неожиданно заземлило, отчего по мышцам пробежала волна слабости, снимая напряжение и вызывая сомнения в готовности к прыжку. Вескер не был идиотом, как бы сильно его не потрепали. В то время как я рассчитывала ослабить его, он вполне резонно ожидал, что Алиум первым сойдёт с ума, перестав различать друзей и врагов. Можно сказать, что у него это почти вышло. — Не хочу разочаровывать… — в голосе Леона прозвучал лёгкий намёк на веселье, пусть и совершенно нездоровое. Его причину я так и не смогла уловить, — но это не то, чего следует опасаться. По крайней мере мне. — Самонадеянно, — речь злодея на мгновение приобрела рычащие, нечеловеческие нотки, но я больше не позволила себе этим обмануться, — правда, даже если так и есть… Благодаря вам, мистер Кеннеди, я кое-что понял. — И что же ты понял? — мне совершенно не хотелось заигрывать с опасностью ещё дольше, но вопрос Леона заставил остаться на месте, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Что бы не придумал Альберт, это явно играло против нас, но по крайней мере передышка позволяла совладать с эмоциями. — То, что она наверняка выживет, — глаза злодея сверкнули алым, — а значит, можно не бояться за целостность образца. Эффект неожиданности был потерян, правда Вескера это не слишком беспокоило. Он оттолкнулся от земли, подскакивая в воздух, но вопреки моим ожиданиям не сделал рывка вперёд, вместо этого приземляясь почти там же, где и стоял. Кулак с грохотом вбился в платформу, и по ней прошла сильнейшая дрожь. Какого… От следующего удара одна из секций опасно накренилась вниз, а металлические опоры, удерживающие её над пропастью, пошли трещинами, надрывно скрипя. На мгновение я не поверила своим глазам. Эта конструкция и так едва держится, так зачем расшатывать её ещё больше? Если только не из рассчёта, что первой обрушиться та часть, на которой находились мы. — Уходим! — руки Леона обхватили меня поперёк туловища. Ответ дошёл до него намного раньше, чем до моего замутнённого сознания, но даже так, бежать было уже слишком поздно. Решётка наклонилась ещё ниже, скользя под ногами, и пришлось снова упасть на четвереньки, чтобы удержаться на ней и не свалиться раньше времени. Следующий удар стал решающим, и гравитация сделала своё дело. Всё происходило как в дешёвом фильме с дрянными спецеффектами. Замедленная съёмка, примененная ни к месту и ни к делу, абсолютная беспомощность главных героев перед лицом зла куда более могущественного, чем они могли осознать. Звука последней треснувшей балки не было слышно, но я видела, как изгибается и лопается металл, после чего поверхность под ногами начинает стремительно уходить вниз. Туда, где уже давно воняло горелым растением, хитином и смертью. Во тьму шахты, начисто вылизанную бушующим пламенем, но не менее опасную с такого расстояния. Надо же, убийцей станет не Алексия, и даже не Вескер, а простое падение. И самым гадким было то, что я, в отличие от единственного близкого мне человека, возможно не умру. Не то что бы мне хотелось… Но ещё хуже — это проиграть красноглазому ублюдку самым кошмарным из всех возможных способов, потеряв всё. Рука Леона, обхватившая меня поперёк тела, не разжалась даже после того, как стало предельно очевидно, что нам не выбраться. Осознание этого возвело отчаяние на какой-то новый, совершенно немыслимый уровень. Даже сейчас, в этой абсолютно патовой ситуации он умудрялся вести себя так, так… По-геройски нелепо, но в то же время мило. Воспринимать это прихотью игры, прописанного сюжетом характера или любым другим оправданием больше не хотелось. Леон был невероятным человеком, и его жизнь собирались несправедливо отнять, намного раньше положенного срока. Вмешательство в историю было моей виной. Но финальный удар так или иначе нанёс Альберт Вескер. Значит, он должен был заплатить. — Давай же… — внезапно прямо над ухом раздался металлический свист, словно стальной трос на большой скорости размотался из катушки. Тело дёрнуло вверх, чужая рука с силой вбилась куда-то под рёбра, удерживая на месте и напрочь лишая дыхания. Полёт вниз замедлился, а может, и прекратился вовсе, но мне было уже не до этого. Ползущее с черепашьей скоростью время окончательно замерло. Остатки света, различимые помутнённым взглядом, померкли, и всё что осталось — пустое, рвущееся от ненависти и сожалений сознание, которое со всех сторон поджимала бесконтрольная, хаотичная сила. Стало жарко. Сначала неприятно, но терпимо, как при лихорадке, но совсем скоро нарастающее тепло огнём прокатилось по венам. «Какое жалкое зрелище». Последнее, что мне хотелось услышать перед смертью — это манерный, презрительный голос обезглавленной Королевы. Самое худшее, что это больше не было тем визгливым, истеричным причитанием заигравшейся в богиню Алексии. Нет, сейчас её речь звучала как подавляющее волю беззвучное осуждение, усомниться в котором, по ощущениям, было почти равносильно смерти. Я честно попыталась с этим бороться. Мысленную защиту смели с такой силой, словно лесной пожар обрушился на карточный домик. Раньше, в мире реальном, отличить свою волю от чужой было легче. Она проникала меж мыслями, подавляла нежелательное поведение, но стоило только зацепиться за несоответствие — послушно отступала, позволяя действовать. Отделить от себя лишнее, придушить, затолкать куда-то в глубину подсознания и забыть. Сейчас же она была в полном праве, и на меня обрушилось море всевозможных ощущений. Первым из них был жар пламени. Мой разум раскололся на тысячи, миллионы мельчайших частичек. Подчинённых, верных, надёжных. В их простом мире не было ничего кроме голоса, но когда тот наконец-то пришёл, главная цель существования так и не была исполнена. Они всё ещё горели, или скорее, до сих пор помнили, что горели. Даже те, кто забился в мельчайшие щели и трещины, куда не достало всепожирающее пламя, продолжали чувствовать боль, разошедшуюся по паутине сознаний как круги по воде. А потом меня рвануло куда-то прочь, от бездумной тьмы и агонии, собирая обратно во что-то целостное, но всё ещё слабо мыслящее. Другое существо тоже страдало, но подобие эмоций даже близко не было привычным человеку. Оно росло, разрасталось, опутывало собой каждый метр свободного пространства, безучастное, не желающее бежать или обороняться от внешних разрушителей. Единственная сила, способная привести в движение — голос. Он пришёл, но не звучал долго. Заставил малоподвижные отростки сдвинуться с места не только в привычном, неспешном поиске новых источников питательных веществ, но и с какой-то целью, слишком сложной, чтобы её осознать. Прежде чем я успела погрузиться глубже, слиться с нечеловеческим спокойствием, бездействием и слепым существованием, кажущимся сейчас приятным как никогда, меня рвануло ещё выше, возвращая всё новые и новые части старой личности. Теперь в паутине появились другие. Не такие верные, не такие совершенные, движимые собственной волей. Они бродили тут и там, слабо отзываясь на приказы, но даже так, первые нити связи уже были проложены, и чем сильнее звучал голос, тем быстрее невидимые путы стали бы надёжными цепями. Новая смена точки зрения уже не стала стрессом. Откуда то из темноты пробился едва уловимый мягкий свет. Так близко к поверхности и всё ещё так глубоко… Вся паутина, начиная от крошечных, обожжённых пламенем искр и заканчивая огромным переплетением лоз глубоко под землёй, застыла, ожидая приказа, который больше не поступит. Потому что Королева, как они все знали, не то визгливое звено цепи, ставшее первым, а сила, которой она управляла, не подчинялась тому, у кого отсутствовала воля. Мало было пережить вирус и сохранить сознание. Единственная ошибка, допущенная Алексией и ставшая фатальной, заключалась в том, что при всём желании с её творением нельзя было сливаться. Ведь в таком случае, что отличает её от ещё одного, пусть и более продвинутого, звена цепи? В этой партии Королева не была главной фигурой. Она никогда не задумывалась как прямой участник, а скорее тот, кто отдаёт приказы, но Алексия зачем-то добровольно опустила себя на ступень ниже, поддавшись искушению. Проиграла, сошла с ума, выгорела до основания в попытках отомстить за свой маленький, разрушенный улей. Хотела быть жуком — им и стала. От злой иронии происходящего захотелось расхохотаться, но подходящего рта, чтобы сделать это, в водовороте сознаний не нашлось, а может, и не хотелось искать. «Убей его». В этот раз паутина даже не стала притворяться чем-то разумным. Она кричала и вибрировала в одном общем, диком желании выжить, устранить вторженца, причинившего ей так много боли. На голос Алексии этот чудовищный вой больше не походил и близко, так что, возможно, именно это не дало мне обмануться. Я хотела отомстить, но не таким образом. Враг ждёт потери контроля, он искренне желает увидеть как это произойдёт чтобы подтвердить свою догадку, развеять опасения и окончательно убедится в собственном совершенстве. Но совершенные не сгорают в огне, пусть и одиннадцать лет спустя. «Убей!» Новый яростный крик сотряс всё вокруг. В нём не было слов, ничего не было, кроме простого приказа. Бесконтрольное коллективное сознание, больное и испорченное, желающее только поглощать всё вокруг, лишившееся любых тормозов. Это стало краем. Мне едва удавалось уживаться с одним непрошенным «подарком» из мёртвого города, а теперь голову разъедали инстинктивные порывы всех, кто нёс в себе Т-Веронику? Безмозглые, заражённые твари. Мстить больше не хотелось. Ничего не хотелось, кроме как погрузиться обратно в спокойствие. Подавляющий вопль, приказывающий измениться и действовать, достиг своей высшей точки, звуча во всю силу, а потом, неожиданно, смолк, впервые за всё время демонстрируя готовность слушать. Выпавший шанс я собиралась использовать, и начать следовало с простого, раз уж собеседники не блещут интеллектом. В первую очередь…«Тишина»
Ответ улья не заставил себя долго ждать. Давление захлестнуло со всех сторон, снова придя с жаром пламени. Никто не собирался подчиняться так легко, ни по какому праву, но не то чтобы я была в настроении давать им выбор. Не позволяя сопротивлению окрепнуть, дойти до самых примитивных частей системы и накрыть меня полностью, я снова отозвалась, на этот раз немного ослабив защиту. Бесполезно было бороться с бездумным страхом перед угрозой. Его нужно было направить.«Избавьтесь от него»
На этот раз упрямство стало животным ужасом. Безумная сила в одно мгновение свернулась и сжалась, затихая и пытаясь игнорировать очевидный призыв. Это не было человеческим беспокойством о собственной жизни, а чем-то более глубоким, но в то же время совершенно примитивным. Снова захотелось рассмеяться. Они приложили столько усилий, втягивая в борьбу меня…«Иначе все исчезнут»
Больше аргументов не было. Мой разум замер в пустоте, утомлённый выходящей за его возможности борьбой. Это было всё, что я могла сказать и чем могла поделиться с теми, кто уже давно утратил индивидуальность, а может, и не имел её вовсе. Улей не выживет, и я тоже. Это не значит, что им позволено взять контроль. Моя жизнь важнее, чем все их вместе взятые. Возможно, твёрдая уверенность в этом стала решающим фактором. Алексия больше всего на свете боялась потерять своё творение, и оно сделало её частью себя. Я хотела чего-то более приземлённого — выжить, оставшись собой. Частично наши с ульем желания совпали. Словно по щелчку пальцев тёмная пелена спала, ослепляя глаза светом. Я глубоко вдохнула, почти давясь от прилива кислорода и понимая, что до этого дыхание совершенно остановилось. Так должен ощущать себя утопающий, в последний момент оттолкнувшийся от дна и вынырнувший на поверхность. Время снова разогналось, навёрстывая упущенные мгновения, но страх ушёл, даже несмотря на то, что погружение в коллективное сознание улья ни на миг не замедлило летящую вниз стальную секцию платформы. Мы с Леоном болтались над шахтой, трос крюка-кошки, куда менее изящной, чем у Ады, опасно поскрипывал, прежде чем любые шумы заглушил раздавшийся снизу грохот. Испытывая плохое предчувствие, я подняла голову, встречаясь взглядом с издевательски светящимися, алыми глазами. — Надо же, как предусмотрительно, мистер Кеннеди. Похоже, один из моих исполнителей смог подсказать вам пару трюков, — Вескер не выглядел впечатлённым. Окинув нас взглядом сверху вниз, он ненадолго исчез из поля зрения, и это явно не предвещало ничего хорошего. Леон зашипел, ещё крепче прижимая меня к себе, к счастью, не заметив никаких перемен. Трос не разматывался сильнее, поэтому спустится на дно шахты не представлялось возможным. Подниматься же наверх… Прямо в руки убийце. — Мисс Редфилд любезно одолжила мне своё оружие, — спустя несколько мгновений, показавшихся вечностью, мужчина снова появился на краю платформы, сжимая в руке пистолет, — поэтому давайте закончим с нашей маленькой трагедией. Увидимся внизу, Бен. Я не удержалась от оскала. Всего на секунду на лице Вескера мелькнуло подозрение, но он не позволил себе больше тянуть, направляя ствол пистолета вниз. Это мог быть конец. Это был бы конец, если бы не грохот бетонных сооружений, разрушаемых превосходящей силой. — Как скажете. Обожжённая, чёрная лоза пробила верхний уровень шахты за мгновение до того, как палец Альберта нажал на спусковой крючок. Он не успел, да и не смог бы защититься. Одним движением огромная лиана просто смахнула его вниз, словно мужчина ничего не весил, а потом устремилась следом, обдавая нас с Леоном потоком ветра. Дно шахты пришло в движение. Оно заполнялось извивающимися отростками растения, копошащимися насекомыми, которые покрывали каждый видимый клочок свободного пространства, выползая из невидимых щелей. Яростные, голодные, совершенно безжалостные… Я прикрыла глаза, обрубая связь с ульем и совершенно не желая чувствовать через них то, что произойдёт дальше. Прожить можно было и без этой информации, а у меня и так слишком много причин для того, чтобы видеть ночные кошмары. — Какого… — Леон так и не произнёс ругательство, совершенно лишившись дара речи, — она что, жива? — Не она, — слова, сказанные впервые за долгое время, обожгли горло. Внезапно навалилось всё: и боль, и слабость, и тошнота от отвратительного вкуса крови во рту, — давай поднимемся. Я немного повернула голову, почти тут же встречаясь взглядом с Леоном. К моему удивлению он выглядел… Уставшим. Не злым, напуганным или испытывающим отвращение. Он имел полное право бояться. Всего, что он видел, было вполне достаточно для этого, но страха не было. Как и желания, к примеру, уронить меня в шахту следом за первым мутантом, в попытке избавиться раз и навсегда. Это было бы логично. Я не знаю, как бы сама поступила на его месте. — Хорошо, поднимаемся, — парень серьёзно кивнул, но в то же время улыбнулся так неожиданно легко, словно мы были где угодно, но только не в аду на земле, — ты отлично справилась. От этой глупой похвалы у меня перехватило дыхание. Скрипнул трос, тело дёрнуло вверх. В голову пришла совершенно неуместная в данной ситуации мысль. У Леона были красивые глаза. Не алые, не болезненно-жёлтые, оранжевые, мутно-белые или любые другие, которые я видела так много раз и которые заставляли сердце сжиматься от ужаса. Они были голубые. И в них я ни разу не видела желания убивать.