Если друг оказался вдруг

Да, такое существо, как я, может привыкнуть ко всему, но в петлю лезть не хотелось, а сдаваться в руки дьяволу - особенно. Така научился ловко подгадывать момент, когда я не сконцентрирован и не готов отпрыгнуть в сторону, почуяв опасность, и нагло лез целовать. Я научился бить не сразу, а предупреждать: если руки и прочие конечности с моей задницы не уберет, то не посмотрю, что он такой компактный и легко ранимый, и будет больно и кроваво. За пятнадцать минут разговора Руки грустно вздохнул семь раз, попытался меня поцеловать четыре раза, был скинут на пол трижды, четвертый раз я задумался о смысле моей жизни и пропустил угрозу. - Нет, я все-таки против, трахать не стану, как не проси. - Я покачал головой и сконструировал серьезное лицо. Он, правда, не среагировал. - Ну почему? - Я не гей, Така! - Один раз не… - Не продолжай! Варежку он захлопнул и надулся, но второе - скорее по привычке. В то, что я не гей, он, кажется, не верит, а если и верит, то весомой причиной не считает. Значит, нужно что-то более значительное. Интересно, есть ли у Руки хоть какие-то ценности в этой жизни? - Я не… Соображай, Акира… - Что - я не? - Не трахаю никого без отношений, - ляпнул я первое, что в голову пришло, и сразу пожалел заранее и на всякий случай. Казалось, будто его брови хотели покинуть лицо, но потом он с ними совладал, и через некоторое время они вернулись на место. Почти. Левая, повыше осталась, отчего Така выглядел слегка удивленным. - И хорошо, Акира, просто прекрасно! - Не вижу ничего прекрасного. - А ты получше присмотрись. И я стал присматриваться: на стены смотрел, на пол, на скинутый стаканчик с кофе со стола – это Руки своей тушей задел, пролетая с дивана в третий раз. Не нашел прекрасного, как грустно. - Ну и? – не выдержал я и поднял белый флаг. - Сегодня, Акира, мы начнем встречаться, и тогда официально можно… - Нет. У меня откуда-то взялась привычка вокалиста - перебивать, но как будто пятой точкой чую: моей психике будет легче и спокойнее. И кошмары сниться не будут. - Да. - Я плохая кандидатура, Така. Носки теряю, и кактус сдох на подоконнике вот уже как несколько дней. - Неважно. - Не мою посуду. - Не проблема. - С собакой не гуляю. - У тебя нет собаки. - Но если бы была, Така, то точно не гулял бы. И тут Руки приблизился, а я отодвинулся. - Если ты захочешь, то всегда можешь погулять с моей собакой, - томно выдохнул он мне в ухо и ретировался быстрее, чем я успел его сбросить с дивана. - Не хочу я гулять с твоей псиной! И встречаться с тобой не хочу! Я не хотел кричать и ругаться, но он меня откровенно выводил, да так, что, матерясь, я чуть ли не бегал по потолку, размахивая руками, - и вообще! Даже если бы я был геем, ты был бы последней кандидатурой в мою кровать, Така! И для пущей убедительности я ткнул в него пальцем и сощурился. Потом прокрутил в голове, все, что наговорил, и понял – перегнул палку. А Така уже бледнел на глазах. - Я так плох? Что ему сказать? Я уже сказал все, что не надо было. Руки развернулся и хлопнул дверью - решил меня никогда больше не видеть. Эта сволочь не любит проигрывать… Догонял я его с крайне огорченным и сожалеющим видом. - Така, ну перестань. - Уйди, вдруг я заразен. И правда… вирус гея! Стоп, Акира, держимся. - Да погоди ты, - я развернул его к себе, несмотря на трепыхания и бормотания обо мне, козле. – Я погорячился, извини… - Не извиню, - буркнул он и поджал губы. - Ну Така… Когда он поднял голову, я почуял подвох: глазки заблестели, губы растянулись в ухмылке. - Хорошо, Акира, я тебя прощу… - Так просто? - Нет, конечно, обрадовался. Ты меня оскорбил. - Трахать не буду, лучше обиженным всю жизнь ходи, – предостерег я. - Свидание завтра, и если тебе не понравится - черт с тобой, ходи натуралом. Я взвесил все за и против. Понравиться мне не должно, не могло и вообще реальным не представлялось, поэтому я сдержанно кивнул, но в душе ликовал. Аллилуйя! После двух часов пытки моя спокойная жизнь ко мне вернется, и упаси боги, если однажды я вдруг решу помочь еще одному другу-гею! - Согласен. - Ты будешь делать все, что я скажу. - Трахать не буду! - Акира! - Это я на всякий случай, чтоб ты не забыл. - Помню я. Короче, веди себя если не как влюбленный, то хотя бы прикинься адекватным человеком. - Как будто и так не адекватный… - протянул я с ноткой обиды, а Руки словно не заметил. Далее следовали указания, где и во сколько мне надо быть, которые он повторил трижды, потом, решив, что доверять мне не стоит, записал на бумажке. *** А Така стоял весь такой красивый и неотразимый в лужах. В белом пальто и с французским батоном в пакете. Он что, не успел поужинать? Ну не настолько я его шугаюсь, чтобы в кафе не сводить. И все-таки огласки я боялся: вдруг узнают, заметят, раскроют? Что делают вокалист и басист группы The Gazette вечером в парке с батоном? Трахаться собираются, подумают. Кругом извращенцы, быть может, мы просто из магазина возвращаемся. Вдвоем. Вечером… Через парк. - Блять… Гребаная паранойя заведет меня в могилу. Я натянул капюшон и опасливо оглянулся. Парочки, бабушки, дедушки, мамочки с колясками. Они все знают! И шепчутся за моей спиной… Ссутулившись, я добежал до Руки и еще раз оглянулся. Мир полон шпионов. - Эй… Акира. - Таканори… Я попытался улыбнуться, но батон и правда напрягал. - Целуй. - Еще чего, размечтался, пошли давай. Я потащил его в парк, но Така уперся. - Ты обещал делать все, что я скажу. - Про поцелуи речи не шло. - Шло, ты прослушал, в одну точку смотрел, идиот. Теперь поздно. Целуй, иначе уговор считай недействительным. - Маленький подлый извращенец. - Больше дела, ну…! Я закрыл собой тщедушное тело от посторонних наблюдателей и, закрыв глаза, чуть прикоснулся губами к щеке. И снова провал! То, что он гей, не волновало, не ужасало и вообще… - Сойдет? - спросил я, собравшись с мыслями. - Да что с тебя взять, сойдет, пошли. - Батон тебе зачем? Ты столько в жизни не сьешь. - Уток кормить будем. - Что за сопливая романтика? Я усмехнулся, за что и получил батоном по голове. - Я так хочу. - Да как хочешь, уток так уток. Только пыл поумерь. Така фыркнул и зашагал шустрее, ухватив меня за руку. Я испытывал волнение, стыд и желание двинуть каждому, кто в нашу сторону посмел посмотреть. - Чего уставился? Жить, сука, надоело? Могу исправить быстренько, - поинтересовался я у особо любопытного парня, который пырился так, что чуть не споткнулся. Дальше он пошел быстрее, легкой трусцой. - Пришли. Мы остановились перед небольшим прудом, или болотом, не знаю, как на языке геев звучит «лужа с водоплавающими». - Спускайся… Не хотелось… Трава была мокрая, склон был, правда, пологий, и утки крякали в сумерках. - Держи, - когда я добрался до места кормления, Руки вручил мне батон, себе оставил совсем чуть-чуть и стал кидать птицам. Никогда не занимался такой чепухой. - Брось им тоже. - Не хочу, это глупо. Я взрослый мужик, не жажду кидаться хлебом в глупых птиц. - Акира! Ты обещал! - Бля!.. Я отломил хлеб и бросил в болото, утки меня проигнорировали. Кинул еще раз - та же херня. Только смотрят, но не подплывают. - Да вот вы суки зажравшиеся! Я разнервничался и швырнул в них батон, зашибив одну утку. Она ушла на дно, однако вскоре вынырнула. Ни хрена себе батон, а ведь пару минут назад казался мягким и свежеиспеченным. Везде обман! Возмущенное кряканье нарушало наш романтический вечер. Я ржал, как идиот, Така смотрел укоряюще, утки хотели моей смерти, я хотел домой, но пытка только началась. Не думаю, что Таканори этим ограничится. - Ты - животное… - вздохнула моя временная пассия и поползла вверх по склону. Я помнил, что трава была мокрая, а Руки, видимо, нет. Когда он поскользнулся и свалился, проехавшись своим дорогущим пальто по земле, я чуть ли не всхлипнул от смеха. Как славно, что сегодня я страдаю не один! - Поднимайся, горе. Руки был в шоке и в ужасе, пальто было в грязи и перестало быть белым, оно прикинулось половой тряпкой. - Это ужасно. - Согласен. Достав из его же кармана платок, я вытер ему ладони, которыми он тормозил и попытался почистить пальто. Стало хуже, разводов прибавилось, как и страдания на лице Таканори. - Ну что, может, в ресторан пойдем, красавица? – не удержался я. Така хотел замахнуться, но вспомнил, что батон кончился, и просто толкнул меня. По-прежнему было скользко, я приземлился на спину, что-то во мне где-то хрустнуло. Надеюсь, я не поломался. - Убью, - сообщил я вдогонку теперь осторожно поднимающемуся Таке. - Ты слышишь меня, Таканори? - крикнул я под дружных хор уток. - Слышу, - раздалось равнодушно сверху.