Ученик Кросса

Канда вздрогнул, услышав знакомые шаги, раздающиеся в коридоре. «Что за фигня… Сначала мкнет на какой-то дрянной песне, которую я не помню где и когда слышал, теперь трясусь из-за того, что идет этот мелкий... – брюнет фыркнул. – Вот фигня. Ну и что, что мы с ним вчера… — мечник поборол в себе смущение. — …зажимались. Будем называть все своими именами. Так вот, тут ничего такого нет. Мы, в конце концов, можем помереть в любую минуту. Это просто для того, чтобы расслабиться. Не более. Я просто приму тот факт, что ему это было нужно, чтобы сбросить напряжение. На личную жизнь у нас времени нет и не будет, поэтому…» Дверь в купе распахнулась. — Доброе утро! – раздался наигранно-добродушный голос Аллена. Канда не выдержал и повернулся к нему, но, встретившись с мальчиком взглядом, опустил глаза, придвигаясь ближе к окну и упирая взгляд в так и не прочитанный отчет. «Спокойно. Это не должно никак повлиять на то, как мы общаемся. Не хочу, чтобы этот стручок грузился или соболезновал мне, что я по нему сохну… Пусть видит, что все в порядке… — брюнет сглотнул. – Пускай, хотя бы видимость этого останется… Надеюсь, у меня уже все в порядке с глазами… Не дай бог им заметить, что я ревел, как девка…» «Прошла целая секунда, но я еще жив. Значит, Мугеном по голове отменяется…» — Аллен внимательно посмотрел на мечника. Тот всего на мгновение обернулся к нему и снова вернулся к комуивской писанине. «Он…» Стараясь ничем не выдавать волнения, Уолкер уселся рядом с брюнетом. — Сколько нам еще ехать? – обратился он к сидящей напротив девушке. – Скоро ведь уже переодеваться и маскироваться… — Один час и сорок две минуты. – Канда покосился на Линали, которая виновато пожала плечами, опираясь спиной на грудь Лави и зачем-то ковыряясь у него в перчатках. Затем он перевел взгляд на Аллена. – Мояши, ты так долго завтракал, что я уже начал беспокоиться за жизнь повара. Ты его не съел часом? Линали обреченно закатила глаза. — Вас ничто не изменит, да? — Почему же? – Уолкер невинно улыбнулся. – Изменит, если БаКанда, наконец, запомнит мое имя… «Я люблю тебя, Аллен Уолкер» — седовласый мысленно застонал. «Память, будь добра – убейся!.. вместе с учителем…» Канда повернулся к нему, стараясь не выдавать терзающих его чувств. «Ты меня ненавидишь? Презираешь? Тебе все равно? Я хочу знать, неужели ты не видишь этого? – брюнет облизнул губы. – Ведь я тебя люблю.» — Тч. Может, мне в честь этого славного замечания, попросить тебя называть меня «любимым», или, раз уж на то пошло – Юу? – он повернулся к Лави. – Кроль, не ухмыляйся, это исключительно личное предложение никак к тебе не относится. И помни, Муген все еще со мной. Усек? «Ты надо мной издеваешься, да? Хочешь, чтобы меня совесть грызла? Поверь, Юу, я бы все отдал, чтобы тебе не пришлось об этом думать…» — А жалко! – рыжий весело приобнял Линали. – Тогда бы я в столовой только так к тебе и обращался. Вы только представьте: кричать Юу при всех «Доброе утро, любимый!»… — Тебе это не грозит, кроль. А назовешь еще раз меня по имени – зубы выбью. Канда продолжал смотреть на Уолкера в упор. «Черт с тобой, мояши. Как говорится, пан, или пропал… И плевать я хотел на этих тупых кретинов! Не хочу чувствовать себя трусом и презирать за слабость до конца дней.» Мечник положил отчет на стол и, полуобернувшись, притянул мальчика к себе. — Ночью я не шутил, – сердце забилось быстрее. Аллен резко вывернулся из рук Канды, после чего застыл. «Он… он что? Это шутка такая? Месть за то, на что я его принудил? – мысли лихорадочно сменяли одна другую, мальчишка побледнел. – Да такого быть просто не может! Невозможно! Я…» — А… ты о чем… именно? – Уолкер несмело и глупо улыбнулся. — Тч! Достал!!! – Канда резко поднялся и, вытащив сопротивляющегося Аллена из купе, закрыл дверь, прижимая его к ее гладкой поверхности и крепко целуя, после чего склонился к его уху, продолжая удерживать. – Ты придурок! Сколько можно еще ломать комедию?!! Либо да – либо нет, мояши. Я сказал тебе вчера, что чувствую. Утром – ты просто смылся. Думаешь, это приятно? Если тебе на меня плевать, это надо говорить в лицо, а не прикидываться деревом. Будь ты мужиком, наконец! — Будь мужиком, говоришь? – Аллен нервно захэхэкал. Вокруг начала собираться аура убийцы. – Будь мужиком, да? Один, вот, уже договорился!!! А ты хоть понимаешь, что ты сейчас несешь?!! И кому именно?!!! – он резко схватил Канду за грудки и хорошенько приложил о стенку, прижавшись почти вплотную. – Я, кажется, ночью тебе ясно продемонстрировал, что я урод не только внешне, но и морально!!! А, БаКанда!!! «Пожалуйста, прекрати это, Юу… я… не говори мне это больше, не надо!» Канда гневно на него уставился и, стряхнув с себя его руки, с силой залепил ему пощечину, а потом, так же вжав в стену, несдержанно поцеловал. «Кретин». — Ты сраный дебил! – Юу с силой сжал его руки, не давая возможности вырваться. – Хочешь ты или нет, а тебе придется меня выслушать, мояши. И слушай внимательно, потому что повторять я не буду. Я. Тебя. Люблю, – он прищурился, сверля взглядом глаза мальчика. – Я. Считаю. Тебя. Самым. Красивым. Я. Считаю. Тебя. Нормальным... – он уперся лбом в дверь. Дыхание стало надрывным. – Я не верю тебе. Ты врешь. Ты просто боишься принять то, что все так, как оно есть. Я чувствую, как бьется твое сердце, кретин. И я знаю, что ты – не хуже меня чувствуешь, как бьется мое! – он вскинул на него взгляд. – Тогда почему ты врешь?!! Неужели, твои сраные неоправданные комплексы – дороже для тебя, чем все остальное, мояши?!! Ты знаешь, как это больно, идиот?!! — Неоправданные комплексы? Нормальный? – Аллен истерично захохотал, зажмурившись. – Да ты мне льстишь, БаКанда. «Прекрати… прекрати… прекрати…» Канда снова залепил ему пощечину. — Посмотри мне в глаза! Уолкер послушно повернулся, с ухмылкой потирая красную от ударов щеку. — Хватит лгать. – «Сколько еще ты будешь так…» — Аллен. Это не игра и не бой. Мечник отпустил его руку, прикасаясь пальцами к щекам, заставляя смотреть в глаза. «Придурок. Я открылся впервые в жизни. Я же знаю, что ты прекрасно можешь читать по глазам. Читай. Читай, потому что я не знаю, как объяснить тебе еще доходчивее…» Седовласый мальчишка застыл, внимательно смотря в два темных омута. «Он… он, что плакал? Он… он не врет… он правда…» Осознание того, что мечник не лжет, горой свалилось ему на голову. Горой из… счастья… и бесконечного страха. Аллен порывисто обнял Юу, уткнувшись носом в плечо. Его всего трясло. — Прости… прости за то, что ты… — он запнулся, — в…влюбился в меня… прости, Канда… — Придурок... – мечник устало зарылся носом в его волосы, обнимая еще крепче. – За что ты извиняешься? За то, что дал мне почувствовать, что я – человек? За то, что я получил смысл жизни, помимо этой тупой войны? Или за то, что вчера я был по-настоящему счастлив от того, что мой первый поцелуй был с тем, кого я люблю? – брюнет усмехнулся. – Дурак ты, мояши. Мелкий гороховый стручок. И не смей больше лгать. По крайней мере – мне. Урою. — Не хочешь, чтобы я лгал? – Аллен снова хмыкнул, на этот раз печально. – Хорошо, но сначала скажи мне одну вещь: ты ведь любишь смотреть в окно, правильно? Всякий раз, когда мы вместе на миссии, ты все время сидишь около него. Скажи, а пейзажи… они красивые? Канда сглотнул, стараясь держать голос ровно. — Да. Они очень красивые. Но я смотрю на них не поэтому, – он сжал пальцы на его плечах. – Просто я пытаюсь найти хотя бы один, который я смог бы сравнить с тобой. Но все они – хуже. — Вот как… хотел бы и я их увидеть. Я не могу смотреть в окна, Канда… Канда чуть отстранился от него и, прикоснувшись пальцами к щекам мальчика, мягко коснулся губами шрама под его левым глазом. — Почему? — Не только в окна. Любая отражающая поверхность для меня – напоминание о том, что я далеко не такой нормальный, как ты говоришь. А уж в зеркало я вообще стараюсь заглядывать только по утрам и вечерам. Хочешь знать, что я там вижу? Канда серьезно на него посмотрел. — Да. Аллен сделал глубокий вздох. Отстранившись, он поднялся и подошел к окну коридора, вглядываясь в его поверхность. — Ной. Тень Ноя за моей спиной. Канда нахмурился. — Вот значит как… — юноша подошел к нему и, опустив руки на плечи, посмотрел в отражение, однако, как и полагалось, увидел только их. «Ной… Да никому я тебя не отдам. Пусть хоть ноют, хоть не ноют» — осененный внезапной догадкой, он перехватил руку Аллена, сплетая их пальцы и, потащил по коридору, в направлении хвоста поезда. — Идем. — Эй, ты чего удумал? – от неожиданности Уолкер забыл, что надо сопротивляться. – Ты куда меня тащишь, Канда? — Увидишь. – Канда быстро двигался между вагонов, проходя их один за одним, пока не дошел до последней двери. Распахнув ее, он вытолкал мальчика на небольшую открытую площадку, огражденную невысокими периллами и, прикрыв за собой дверь, улыбнулся, обнимая его со спины. – Смотри. Вот они. Красивые, как я и говорил... – он довольно смотрел на уносящиеся вдаль небольшие озера и острова пышной зелени. Летний ветер трепал волосы и одежду. Мечник легко поцеловал его в макушку. – Красота не должна быть вдалеке, за окном. Она – настоящая. Она. Мы. А отражение… Мы найдем, что сделать с этим треклятым Ноем. Вместе. – Канда довольно усмехнулся, прижимая его к себе покрепче. — Даже не думай останавливаться из-за этого придурка. Иди вперед. Я буду рядом. Всегда. Аллен застыл, пораженный словами мечника. «Не останавливайся. Продолжай идти». Последнее, что он услышал от Маны, живого Маны, сейчас так легко слетело с губ ничего не знающего об этом человека. Как и «Я люблю тебя»… «Мана… скажи, это ничего, если я впущу еще одного в тот кусочек сердца, в котором живешь ты? В кусочек «Самый дорогой человек»? Только вот… один вопрос… я хочу задать ему еще один вопрос…» — Канда… ты помнишь мою просьбу в тот день, когда вам сказали о Четырнадцатом? — Мне плевать на их идиотское мнение, мояши, – мечник развернул его к себе и, взяв за руки, сплел их пальцы, с уверенностью глядя мальчику в глаза. – Если понадобится, я трупом лягу, но не отдам тебя этому чертовому Ною. Никому не отдам. Ты – только мой. Аллен нежно, но твердо ему улыбнулся. — Канда, — спокойно начал он. – Находится всегда рядом со мной – рисковать жизнью. Мы привыкли к такому, плащ экзорциста ежесекундно делает нас мишенью. Но, — он ласково провел рукой по щеке брюнета, — я не хочу, чтобы однажды эти руки окрасились твоей кровью. Я обещаю, что буду до последнего сопротивляться ему. Но все же, если я ему проиграю… я хочу, чтобы ты убил меня. Тебе победить Ноя под силу. Это единственное, о чем я прошу. Иначе я просто не смогу спокойно находиться рядом… Канда прищурился. — Как и тебе, – он перехватил руку мальчика. – Я уверен, что ты сможешь выдворить этого ублюдка, Аллен. Но, даже если допустить такую возможность, я хочу, чтобы ты знал. Я убью его. Жестоко убью. А потом – все равно пойду за тобой. Пофигу, куда, – мечник улыбнулся, развеивая накалившуюся обстановку. – Я от тебя и в аду не отстану, мояши. Даже не думай сбежать. В твоих же интересах выставить этого серокожего еврейского покойника. Так ему и передай. Увижу – урою. Ты – мой. Уолкер впервые за последние часы весело засмеялся. С глаз упала пелена страха, что преследовала его на протяжении нескольких месяцев. Мир снова заиграл яркими красками. — Да уж, после такой угрозы он точно нос не высунет… — повинуясь порыву, он нежно поцеловал мечника. – Кажется, я тебе задолжал… Канда улыбнулся, буркнув, сквозь поцелуй: «Причем, с нереальными процентами» и ответил. Ветер приятно колыхал волосы экзорцистов и трепал одежду, принося запахи лета, скошенной травы и еще – чего-то неразличимо сладкого, что заставляло сердца биться вместе, словно в предвкушении торжества. Глазго встречал их теплом летнего дня и новой надеждой, появившейся из пучины страхов и отчаяния, словно нежный цветок лотоса на поверхности мутной воды…