Хороший Доктор

— Я вернусь в четверг, — сказал Гарри, склонившись над пергаментом с гигантским отчётом. Буквы хаотично плясали по бумаге, почерк менялся из строчки в строчку, то растягиваясь и закручиваясь в змею, то становясь мелким и убористым. Таблицы были заполнены небрежно и наспех. Поттер сбежал из ординаторской десять минут назад, скрывшись в палате Малфоя от невыносимого шума и бесконечной беготни. Под предводительством Гермионы, которая сегодня больше напоминала нынешнюю директрису Хогвартса — Минерву МакГонагалл, практиканты-колдомедики затеяли ускоренный марш-бросок по сложным темам в области темномагических проклятий — готовились к сложному тесту, который проводил Университет для всех будущих выпускников в первые дни осени. Эта суета так раздражала, что Гарри не мог сосредоточиться ни на минуту и, щедро сдобрив свой отчёт кляксами, громко хлопнул дверью. Многочисленные папки расползлись по скромному письменному столу, заняв всё свободное пространство и потеснив рабочее место Малфоя. Из открытого окна в тускло освещённую комнату, где единственным источником света служила лишь настольная лампа (хорошо не канделябр), пробирался лёгкий ветер последнего летнего дня и путался где-то под ногами. Август не то, чтобы пролетел, он совершил настоящий гиперпрыжок, да с такой скоростью, которая не снилась и Хану Соло на его «Соколе тысячелетия». Поттер даже опомниться не успел, составляя программы лечения для новых подопечных, как ему на днях пришло письмо от Виктора Крама, собиравшегося прибыть из Болгарии аккурат в день открытия Мирового Чемпионата по квиддичу — первого сентября. Гермиона тем утром собиралась проводить зачёт у своих практикантов, и потому никак не успевала встретить своего гостя, и пальма первенства перешла Гарри, который предусмотрительно отпросился из лечебницы на день открытия и на игру Рона. Малфой, сидевший на своей кровати и увлечённо поглощающий роман о Великой Магической войне, с глухим стуком захлопнул книгу и подошёл к столу, украдкой заглядывая в неровную писанину Поттера. Он совершенно наглым образом сдвинул пухлые папки с края столешницы и уселся на неё сам, болтая ногами в воздухе. Лампа, горящая на магическом потенциале, мягко светила ему в спину, отчего гладкое лицо казалось непривычно загорелым, а волосы золотистыми. — Разрисуешь себе лицо в цвета «Пушек» и будешь кричать с трибун «Уизли вперёд»? — ехидно поинтересовался Драко, схватив полосатое перо. — Хотел бы я на это посмотреть. У них совсем не было времени на общение. Порой даже казалось, будто бы всё, что случилось вечером тридцать первого июля — давно забытый сон, и каждый из них просто отчаянно пытается за него ухватиться, воруя короткие поцелуи в любую свободную секунду. Короткие и сжигающие губы. Один раз, правда, Малфой не выдержал и, поймав до смерти уставшего Поттера рано утром после дежурства, сделал ему потрясающий минет, от которого тот ещё очень долго приходил в себя. Оставаться в долгу Гарри не хотелось, но после того раза они ни разу так и не были близки. Чёртов август. — Обязательно, — заверил Гарри, отвечая на вопрос и даже не поднимая лица от пергамента. — А ещё куплю тебе кучу сувениров и заставлю ими обставить палату. — Зачем мне украшать свою палату символикой неудачников? — скривился Драко, приложив кончик пера к губам. Он покрутил его за наконечник, щекоча себе нос. — «Пушки» уже три года как лидеры турнирной таблицы, Драко, — Поттер продолжал сосредоточенно писать, изо всех сил стараясь не обращать внимания на сидевшего в двух дюймах от его локтя Малфоя. Если он позволит себе поднять глаза — отчёт полетит к чертям собачьим. — С Уизли мне всё понятно, — задумчиво продолжал Малфой, будто болтая с самим собой. — Удовлетворяет свои юношеские грёзы быть звездой спорта и мировой знаменитостью. А вот ты, Поттер, почему колдомедицина? Неужели в Аврорате места по блату закончились? Гарри нахмурился, и рука с пером зависла над недописанной строчкой. — Не знаю. — И почему я не удивлён? — Я правда не знаю, — выдохнул Гарри и отложил перо, сдавшись на милость непривычно разговорчивому Малфою. Он устало откинулся на стуле и наконец позволил себе посмотреть в глаза этой соблазнительной заразе. Драко скрестил ноги и продолжал болтать ими в воздухе, чуть склонив голову набок, становясь похожим на птицу. Он сидел идеально прямо, кусал губу и не отводил пристального взгляда. Растрёпанная чёлка топорщилась во все стороны, рукава аккуратно подвёрнуты, татуированная рука опиралась ладонью о стол. Поттер просто обожал, когда Драко выглядел так — непринуждённо и совершенно по-домашнему. Хотелось скорее забрать его с собой на Гриммо и затискать там до смерти. Он всё же не выдержал и положил руку на острую коленку, чуть сжав пальцами. Малфой улыбнулся. — Я собирался в Аврорат, даже на собеседование приходил, — сказал Гарри после небольшой паузы. — А потом Гермиона попросила сходить с ней на экзамен в Колдомедицинский Университет и, я понятия не имею как, но мне тоже пришлось сдавать эти экзамены. Вроде бы мы поспорили о чём-то с тамошним наблюдателем, и дело даже чуть до драки не дошло. В итоге меня заставили сдать весь перечень предметов для поступления. Ума не приложу, как я умудрился в это вляпаться… — И всё сдал? — Малфой улыбался ещё шире, удивлённо вскинув брови. — Завалил зелья. — Но тебя пожалели и на правах спасителя мира решили оставить? — Да, конечно, — буркнул Поттер и ущипнул Малфоя за бедро, но быстро получил звонкий мстительный шлепок по руке. — Пришёл через месяц и сдал снова, — Гарри придвинулся к столешнице и подпёр голову ладонью. — Решил, что раз уж поступил, то и выучиться смогу, а через пару лет и вовсе понял, что медицина — это моё. Он гладил Драко по бедру, отчаянно желая, чтобы его рука оказалась под пижамой. Вообще-то Гарри не за этим сюда пришёл, но… — Хорошо, допустим, ты выбрал профессию спонтанно и угадал, — логически размышлял Малфой, казалось бы, нисколько не обеспокоенный незатейливой лаской. — Но почему наркоманы и психи, Поттер? Мог бы ведь и своих несостоявшихся коллег на пороге Мунго встречать с рейдов, вон, как твоя Грейнджер. Изучение проклятий и волшебная хирургия более престижные направления для медицинской карьеры, ты так не считаешь? Драко как всегда думал лишь о пользе и престиже. Вполне в его стиле заглядывать далеко в будущее и инвестировать исключительно в перспективные идеи. Только есть один вопрос, какие же он видел перспективы лично для себя, заливаясь ежедневно алкоголем и наркотиками? Гарри сложил руки на груди и опёрся локтями о столешницу, вперив невидящий взгляд в незаконченный отчёт. Конечно, Драко не знал, что элементарным навыкам хирургии обучали всех колдомедиков, и несложную операцию может провести любой врач, независимо от того, в каком отделении он работает, но Малфой ведь спрашивал не об этом. Его низкий красивый голос невероятно успокаивал, но вопросы, которые он задавал, нестерпимо бередили старые раны. «Всё закончилось», — повторял Поттер самому себе. — «Всё закончилось, ты можешь ему рассказать». — Гарри? — позвал Драко, запустив тонкие пальцы в тёмную шевелюру. Тональность его голоса тут же задребезжала обеспокоенностью, и Поттер невольно улыбнулся. Он поймал его руку и легко поцеловал в основание яркой татуировки. — Наверное, это из-за Джорджа, — сказал тихо, изучая взглядом кожаное драконье крыло. Ему было страшно закрыть глаза — жуткие воспоминания накатывали гигантской бочкой, снова и снова возвращая сознание в тот день. Поттер был уверен, что эта бочка уже давно раскатала его и вдавила в землю, но настойчивое чувство сжатия, прямо как при аппарации, сдавливало сердечную мышцу в тугой кулак. — Близнец Уизли? — уточнил Малфой и придвинулся ближе, устроившись своим задом на половине отчёта. Гарри покачал головой, в уме подбирая слова. — После смерти Фреда… — голос недвусмысленно задрожал и пришлось сделать глубокий вдох, чтобы продолжить. Мерлин, как же тяжело вспоминать об этом даже после стольких лет… — После смерти Фреда Джордж совсем отчаялся, — Гарри сглотнул, но сухое горло так и норовило истерично захрипеть. — На людях он держался хорошо, даже встречался со своей однокурсницей Анджелиной, и мы все думали, что он справляется… Драко внимательно слушал, снова запустив руку во взъерошенные волосы. Поттер не так давно выяснил, что слушать он умел, как никто другой. — У меня даже сводных братьев и сестёр нет, и я представить не могу, какая между близнецами может быть связь… — Гарри… — Джордж подсел, — резко оборвал Поттер, боясь быть прерванным не вовремя. — Очень серьёзно подсел, Драко. Он почти четыре года сидел на опиуме. И никто, понимаешь, никто ничего не понял. Мы вместе встречали каждое Рождество, а мне и в голову не приходило, что с ним что-то не так, а я, на секундочку, учился в лучшем Колдомедицинском Университете вместе с Гермионой. — Но в этом нет твоей вины, — возразил Малфой, нахмурив брови. Ему хотелось добавить что-то вроде: «Всех не спасёшь», но он не стал этого делать, предусмотрительно закусив губу. — Конечно, нет, — невесело усмехнулся Гарри, нервно теребя пальцами подвёрнутый рукав малфоевской рубашки. — Рон и Джинни были вечно на сборах, мы с Гермионой не вылезали из библиотек, Артур и Молли воспитывали детей Перси. Мы все просто занимались своими делами, и в этом не было нашей вины. Поттер оставил в покое рубашку и поднял голову, встречаясь с бледно-голубыми глазами. Они смотрели на него строго и с тревогой, слегка щурились, внимательно изучая ответную реакцию. Хотелось утопиться в них прямо здесь и сейчас. — Я нашёл его случайно. Пришёл в «Нору» без приглашения, чтобы забрать свои книги после каникул, — воспоминания о том дне ледяными импульсами проходились по костям и коже, и Гарри чувствовал просто какую-то физическую потребность ощутить тепло другого человека. Сейчас же. Он аккуратно подхватил Малфоя за лодыжки и поставил его голые ступни себе на бёдра, спрятав похолодевшие ладони под тёплым изгибом коленей и устремив замерший взгляд на маленькую складочку пижамы в районе его живота. — Джордж уже не дышал, когда я заглянул в его спальню, чтобы поздороваться. Диагностические чары ничего не показывали, я попытался сделать массаж сердца, но он всё равно не просыпался, — Гарри прижался щекой к острому колену и только после этого смог продолжить. — Не представляю, как у меня в таком состоянии получилось вызвать Патронус и отправить его в Мунго… Дальше помню только колдомедиков, запах зелий и плачущую миссис Уизли. Тогда я, наверное, и решил, в какую податься специальность. Просто… не знаю… в голове что-то сработало, видимо. Шок, может быть… Не знаю я… — Но ведь Уизли выжил? — шёпотом спросил Малфой, слегка наклонившись вперед и касаясь тёплыми пальцами его скул. — Джордж год лечился в Мунго и ещё год жил у меня, из-за того, что «Нора» всё время напоминала ему о брате, — Поттер поднял голову, неосознанно следуя за ласкающей рукой. — А сейчас? — Живёт в магловском Лондоне с каким-то парнем, насколько я знаю, — Гарри запустил руки под шёлковые штанины, и Драко вздрогнул от неожиданности и ощущения холодных рук на своей коже. — Мы видимся только по праздникам, но я за это его не виню. Семья слишком наглядно показывает, чего он лишился, и у Джорджа есть полное право жить так, как он считает нужным. Поттер немного помолчал, слегка сжимая руками напряжённые икры. — Уизли не знают, чем он занимается и с кем живёт. Я предлагал ему помощь и деньги, но Джордж всегда отказывается. Думаю, у него всё в порядке, на день рождения он прислал мне взрывающийся торт. На последних словах Гарри наконец смог улыбнуться, а вот Драко молчал. Просто не знал, что сказать. Он и сам не раз балансировал на грани смерти, упиваясь бесконечным кайфом и искренне желая никогда больше не проснуться, но испуганное лицо Поттера, его заплетающийся язык и дрожащие руки, которые он не знал, куда деть, пока рассказывал о Джордже… Было в этом что-то… отчаянное. Наверное, Драко впервые в жизни понял, что чувствуют люди, встречаясь с такой острой проблемой в своей собственной семье. Что они страдают не меньше, а то и больше, чем сами зависимые. Малфой не хотел. Не хотел, чтобы Гарри выглядел так же, думая или вспоминая о нём. Нет. Только не Поттер. — Так значит, сестрица твоего рыжего спортсмена тоже подалась в квиддич? — Драко аккуратно спрыгнул со стола и перевёл тему, не в силах больше выносить тошнотворное молчание. — Джинни играет за «Гарпий», — почти с гордостью сказал Гарри, поправляя смятые чужой задницей пергаменты. — Признана лучшим ловцом прошлого года. — Честно говоря, я думал, что после школы вы поженитесь и нарожаете кучу маленьких Поттеров, — весело проговорил Малфой, усаживаясь обратно на свою кровать. — Вас сосватали ещё курсе на шестом, или вы начали встречаться раньше? Извини, запамятовал, — послышался шелест книжных страниц. — Король и королева Гриффиндора. — А я всегда думал, что ты создашь наичистокровнейший тандем с Пэнси Паркинсон и будешь презирать весь окружающий мир, — Гарри сложил свой отчет в папку, больше не надеясь дописать его вовремя. Он снял халат, очки, ослабил галстук и забрался на широкую койку, застеленную вычурным изумрудным покрывалом. Малфой усмехнулся, делая вид, что продолжает читать. — Пэнс? Бери выше, Поттер, в школе я таскался с Ноттом. Но, признаюсь, если бы я тогда узнал, что ты по мальчикам, охмурил бы тебя ещё курсе на пятом, — он игриво пошевелил бровями и подмигнул, быстро вернув взгляд к страницам. Но в ту же секунду плотный томик полетел куда-то в сторону, и сильное твёрдое тело, оказалось между его ног, нависая и перекрывая кислород. — Я не по мальчикам, Малфой, — тихо сказал Гарри, обводя большим пальцем контур его губ. — Я только конкретно по одному. Мальчику. Вот такой. Ему нужен был только этот Поттер. С потемневшими глазами, хриплым шёпотом, слегка растрёпанный и такой горячий, что этот жар будет пробираться сквозь кожу и лизать внутренности огнём. Поттер, от одного вида которого хочется поскорее раздвинуть ноги и почувствовать его тело своим. Чёрт, как же… как же рядом с ним горячо. Драко открыл рот, смотря ему прямо в глаза. Заглядывая в них из-под опущенных ресниц. Касаясь без слов. Дотронулся кончиком языка до его ласкающей руки, слегка прихватив нежную подушечку пальца губами. Гарри вдохнул, приоткрыв рот, невесомо обвёл костяшками кисти его скулу и опустился, придавив хрупкое тело своим. Мерлин, у него уже стоял. Его член так сладко упирался Малфою в основание бедра, что хотелось тереться об него, словно какое-то животное, опьянённое своими инстинктами. Драко сжал узкую талию коленями, а Гарри, задрав его мягкую рубашку, положил голову на обнажённую грудь. Гулкое частое сердцебиение отдавалось в голове и смешивалось с собственным пульсом, превращаясь в ровный ритм. Толчок за толчком. Движение друг к другу по встречной. — Когда ты понял? — спросил Гарри, выводя пальцами узоры на белой коже. Малфой тяжело вздохнул то ли из-за дурацкого вопроса, то ли из-за веса, придавливающего его к кровати, но отталкивать не стал, лишь зарылся обеими руками в чёрные волосы и слегка толкнулся бёдрами, демонстрируя горячую твёрдость между ног. — Нет, мне правда интересно, — сказал Поттер куда-то ему в грудь и влажно поцеловал у основания рёбер, не желая, чтобы напряжение, упирающееся в его живот, куда-нибудь пропало.— У вас с Ноттом было всё серьёзно? — Я тебя умоляю, Поттер, — простонал Драко, залезая руками под воротник рубашки. — Мы просто были первыми друг у друга, а ещё…ох… мне нужно было как-то отделаться от Забини… — И когда это случилось? — не уступал Гарри, медленно ведя ладонью по горячему боку. — М-м-м, кажется… — на выдохах говорил Драко. — Кажется… Он засосал меня после второго испытания на четвёртом курсе, — он резко прервался, а его стройное тело красноречиво выгнулось, когда горячая ладонь пролезла за резинку пижамы и ласково сжала упругую ягодицу. Поттер всё ещё не поднимал головы с его груди. — И ты даже не врезал ему? — лёгкое движение ногтями по коже, и по коже расползлись орды мурашек, забираясь прямо в волосы. — Врезал, — его сердце стучало всё сильнее и сильнее, разгоняя кровь круг за кругом, а голос осел, переходя на возбуждённый хрип. — А потом мы залезли друг другу в штаны. — А если бы я тебя поцеловал? — Гарри просунул руку между их телами и обвёл пальцами увлажнившуюся головку твёрдого члена. Он был уже таким мокрым и горячим, что руки начинали мелко трястись от нетерпения. Сжать его посильнее. Сильнее. Медленно спустить кулак до гладких яиц и снова вверх к влажной щёлке. — Ударил бы два раза, — еле выговорил Малфой, утягивая Поттера за волосы на себя. Гарри наконец-то поднялся и тут же властно впился в его губы, мягко разжимая кулак между его ног. Нечем дышать. Нечем. Совсем. Драко понял, что хочет сделать это прямо сейчас. Отдаться ему. Почувствовать у себя внутри. Поттера. Мерлин, он хотел этого с тех пор, как узнал, что значит быть с мужчиной. Ненавидел и страстно желал. Хотел подчинить своей воле и сломать, заставить сожалеть и хотеть этого снова и снова. А в итоге подчинился сам. В его голове школьный враг всё ещё был неуверенным неряшливым мальчишкой, который выбрал себе в спутницы сестру лучшего друга. Ханжа и неудачник. Но взрослый Поттер оказался совсем другим. Нереальным. Тяжело даже представить, что он был таким с кем-то ещё. Бесконечно тёплым, неторопливым и до одури смелым. Слушал только себя и делал то, что хотел. — А я бы тебя ещё раз поцеловал, — мокрый шёпот куда-то в уголок губ. — И ещё раз. — мягкое звучное касание его горячего рта к гладкой коже на скуле. Только Поттер так целовался. Просто невыносимо. Фантазии нахлынули словно накрывающее мегаполис цунами. Хогвартские коридоры, школьный шум за каждым углом. Запах магии. Холодный шершавый камень замка. Красный галстук Поттера, мятая рубашка и его наглые руки, залезающие под дорогой костюм. Чёрные волосы, касающиеся скул Драко, пока Гарри будет прерывисто шептать на ухо о своих поцелуях. Их могут заметить. В любую секунду. Они только что поругались на уроке и оба пропали. Забини психует от ревности, Уизли и Грейнджер не могут отпустить своего героя ни на минуту. Но ему плевать, ведь он здесь. Уже шарит руками под тёмной одеждой, кусает за ухо и шепчет. Мокро и надрывно шепчет, что ему не нравятся мальчики. А сам упирается горячим стояком ему в бедро и стонет. Мерлин, так сладко стонет, что Малфой готов отдаться прямо у этой стены. Чтобы он придавил своим телом. Стащил брюки и до боли сжал задницу. Чтобы долго водил влажным членом между ягодиц и дразнил, вцепляясь в плечи до синяков. Чтобы взял его как следует прямо в чёртовом коридоре. О, блядь… И чтобы больше никто. Никто его больше не касался… Никогда. Если бы только он сделал это… — Я от тебя с ума схожу, — возбуждённый голос Поттера приводит Малфоя в чувство, а торопливые губы на шее лениво шевелятся. Его рука медленно двигается, пальцы поджимают напряжённые яйца и ласкают чувствительную кожу за ними. Волосы на затылке встают дыбом, и Драко молча хватает ртом воздух, сильнее разводя бёдра в стороны. — Я всё время скучаю, — признаётся Гарри, едва ли понимая, что говорит, но от этих слов у Малфоя сводит всё нутро и холодеют ладони. Поттер продолжает ласково вылизывать его шею и доводить рукой, абсолютно не заботясь о собственном стояке в штанах. — Даже когда ты рядом… У меня раньше никогда и ни с кем… Чёрт, Малфой… какой же ты… — Тише, Гарри, — просит Драко, зажмуриваясь и вцепляясь в его плечи. Ещё одно движение, только ещё одно и он кончит ему в руку. Уже. Совсем. Близко. — Давай, — а Поттер будто чувствует. Просит, еле касаясь его губ своими. — Давай… пожалуйста… я хочу тебя… хочу… чтобы ты… Драко широко открывает рот и сдавливает Поттера коленями. Ещё раз. Ещё. «Трахни меня, Гарри…» Поттер стонет так, будто бы кончил сам. Размазывает сперму в пальцах, продолжает медленно скользить вверх и вниз с каким-то невероятным удовольствием. Целует. Очень долго. И отстраняется только когда дыхание полностью восстанавливается. — Я вернусь через два дня, — говорит он, чуть улыбаясь, после быстрого очищающего заклинания. — Ты должен отдыхать. — У меня же ремиссия, Поттер, ты забыл? — приподнимаясь на локтях проговорил Малфой, стараясь, чтобы его голос звучал ровнее. Неужели он не хочет ответной услуги? Так боится, что Малфой рассыплется, если в него вставят член? — От ремиссии до кризиса одна ломка, Драко, ты должен быть осторожен, — уже совсем серьёзно сказал Поттер и оделся в свой халат. — Извини, мне нужно написать отчёт до утра. Гарри собрал все свои папки, прижал их к груди и подошёл к Драко, чтобы ещё больше взлохматить растрёпанные волосы на прощание. Тот схватил его за руку, как только пальцы коснулись белоснежных прядей и, глядя снизу-вверх, предельно серьёзно спросил: — Как ты думаешь, что мы делаем, Поттер? В глазах нет места усмешке, лицо напряжено будто в ожидании удара. «Что ты делаешь со мной.?» — Не знаю, — улыбнулся Гарри и наклонился, глядя ему прямо в глаза. — Сам мне скажешь, когда я вернусь. И страстно, до боли медленно поцеловал. Так, как целует только Поттер.

* * *

По Виктору Краму можно сверять лондонское время. Он прибыл точно в десять утра, не опоздав ни на секунду, точно в то место, куда указывал Гарри в ответном письме. С дома на Гриммо уже несколько лет как был снят Фиделиус, но Поттер всё равно не рисковал позволять посторонним (для этого особняка) людям появляться через камин. То и дело случались какие-нибудь неприятности в виде подпалённых волос или безвозвратно испорченных мантий, и безопаснее всего было аппарировать в небольшой сквер за углом дома, где густые и идеально подстриженные кустарники хорошо скрывали магов от любопытных глаз. Да и ко всему прочему, Гарри собственноручно обновлял на них отвлекающие чары. Стоило хозяину дома сойти с каменных ступеней Блэк-хауса, как его взору тут же предстал Виктор Крам собственной персоной, уже неторопливо шествующий по тротуару и с интересом оглядывающийся по сторонам. На плече у него висела большая спортивная сумка известного магловского бренда, чёрная куртка хорошо сочеталась с зауженными джинсами, а небрежная щетина покрывала выдающийся подбородок. Слегка косолапая походка немного исправилась с возрастом, но Виктор всё равно двигался немного неуклюже. Для волшебника, которому не так давно перевалило за тридцать, он выглядел ещё лет на пять старше. — Гарри Поттер, — широко улыбнулся болгарин, и, без лишних церемоний, не дожидаясь ответного приветствия, стиснул Гарри в крепких объятиях. Надавил бы он чуть сильнее, и, Поттер был уверен — перелома позвоночника не избежать. — Виктор, — еле выдохнул Гарри, хлопая ладонью по широкому плечу и неловко высвобождаясь из каменного захвата. — Нормально добрался? — Всё хорошо, — с лёгким акцентом ответил Крам, поправив на плече сумку. По всей видимости, последние несколько лет он налегал на английский, потому что говорил Виктор гораздо лучше, чем во времена Турнира. — Ты живёшь в очень красивом месте, — восторженный взгляд на улицу Гриммо был тому подтверждением. — Да ты просто внутри ещё не был, — махнул Гарри, шаркая по облупившимся ступеням крыльца. — В гостиницах, вероятнее, обстановка будет поприятнее, но я приготовил для тебя комнату Гермионы, в ней не так мрачно. Впрочем, мрачность старинного особняка Блэков Виктора совсем не смущала. Он с интересом осмотрел прихожую, посмеялся над подставкой для зонтов в виде ноги тролля и оценил длинный узкий коридор, в который, по его мнению, не протиснется и пара квиддичных охотников. Крам без лишнего самодовольства пожаловался на толпы спортивных фанатов, оккупировавших в разгар сезона все отели и гостевые дома, извинился за вторжение и пообещал, что постарается не задерживаться. Даже несмотря на его закатившуюся за горизонт карьеру ловца и тренера, он всё ещё оставался довольно влиятельной фигурой в профессиональном квиддиче, и поклонники до сих пор не давали прохода. — Можешь оставаться сколько хочешь. А вообще, как ты думаешь, почему в этом доме, у Гермионы есть отдельная комната? — спросил Гарри после небольшой экскурсии по дому. Они расположились в гостиной на втором этаже и решили пропустить по бутылке тёмного пива прямиком из Дырявого Котла, пока ждали возвращения доктора Грейнджер с работы. — Здесь всё время кто-нибудь остаётся, нужно же хоть иногда пользоваться всей этой жилплощадью по назначению. — Ты играешь? — Виктор кивнул на старый потёртый рояль в другом конце комнаты и сделал большой глоток. — Конечно нет, просто выбросить жалко было, — в голову почему-то пробрался вопрос — а умеет ли Малфой играть на рояле? — Давно ты ушёл с поста тренера? — спросил Поттер, прикончив уже половину содержимого своей бутылки. Ему и правда было интересно, по какой причине Крам так спешно покинул большой магический спорт. — Год назад, — пожал плечами Виктор и устало откинул голову на спинку дивана. — Знаешь, мне так надоело… — Что тебе надоело? — перебил знакомый голос со стороны входа. Крам тут же встрепенулся, едва не подскочив на месте и не опрокинув на подушки свою бутылку. Гермиона улыбнулась и бросилась в объятия Виктора, не удостоив Гарри даже банального приветствия. Вот и пускай к себе друзей ночевать. Впрочем, с Гермионой Виктор не медвежился и не пытался её задушить или сломать позвоночник своими грубыми объятиями, напротив, он бережно обнял Грейнджер за талию и приподнял в воздух, пряча щетинистое лицо в густых каштановых волосах. Гарри понятия не имел, как долго эти двое общались по переписке, и как далеко зашли их отношения. Личную жизнь они с Гермионой обсуждали редко и поверхностно, да и не о чем было говорить. После Джинни Поттер ни с кем не встречался, а Гермиона всегда была с Роном. До своего прошлого дня рождения. Гарри задался вопросом, могла ли школьная влюблённость спустя годы перерасти во что-то действительно серьёзное, несмотря на расстояние и долгие месяцы обоюдного молчания. Могло ли у них получиться что-то уже тогда? Ответ нашёлся даже быстрее, чем строились предположения в его голове. Просто Виктор в ту же секунду поцеловал Гермиону в губы. Его широкие ладони почти полностью закрывали её маленькое лицо, он наклонялся всем телом, но ей всё равно приходилось вставать на носочки, чтобы дотянуться до него. Гарри допил своё пиво в несколько глотков. Он искренне радовался за подругу. По сравнению с Роном, Крам всегда казался более подходящей кандидатурой на роль её избранника. Мужественный, грубоватый и молчаливый, он идеально разбавлял её суетливость и ненормальную педантичность. Виктор был из тех людей, которые словам всегда предпочитают действия и просто-напросто не умеют причинять боль другим. Разве что физическую. В любом случае, выбор Гермионы не задевал Поттера. Он снова думал о Драко. Тот был тоже чуть выше ростом и всегда немного наклонялся, целуя его. Или приподнимал пальцами подбородок, или вцеплялся в волосы и запрокидывал голову назад, грубо впиваясь в рот и оставляя укусы. Гарри сказал тогда правду — он почти всё время скучал по нему. Его преследовало какое-то давящее чувство, будто он что-то упускает. Что время играет против него. Будто он отчаянно пытается наверстать упущенное, оставшееся где-то в мрачных коридорах Хогвартса, а оно всё равно ускользает. Мерлин, неужели это случилось уже тогда? Они… они были влюблены друг в друга? Как бы они жили, будь у одного из них смелость признать это или признаться другому? Очень тяжело искать ответы в прошлом человека, которым ты уже давно не являешься. Будто со стороны смотришь на чужую жизнь, и чёрт его знает, о чём там думал тот Поттер-подросток. — Ты спишь? — голос Гермионы и щёлканье пальцев перед лицом внезапно и как-то не вовремя вернули Гарри в реальность. — Нам пора. — Ты уже переоделась, — скорее для себя заключил Поттер и потряс пустой бутылкой в руке — пустая. — Я-то переоделась, а вот ты до сих пор не собрался, — причитала подруга, тяжело вздыхая от своей безысходности. — Виктор с порт-ключом уже ждёт нас внизу, тебе нужно поторопиться. И тут будто что-то сорвалось. Вырвалось с петель и с глухим стуком ударилось о стенки сознания. «Как ты думаешь, что мы делаем, Поттер?» Он хотел дать ответ себе, но зачем-то сказал это вслух. — Кажется, я встречаюсь с Малфоем, — произнёс не своим голосом. Чужим. Совершенно незнакомым. Чёрт! — У нас нет на это времени, Гарри, вот вернёмся на работу и… подожди… что? — напряжённое лицо вытянулось, большие карие глаза стали совсем огромными, и Поттер почти бессознательно в них заглянул, теряясь в блестящей тьме. — Гарри, я… — Уже месяц, — отрезал он, не отрываясь от её лица и, кажется, только сейчас понял, что на самом деле сказал. — Я… не знаю… Гермиона, ты не должна никому говорить, просто я… — Да не собираюсь я никому говорить, Гарри, но нам действительно пора, — Грейнджер собралась с духом и связала эмоции в тугой узел. Она смотрела на него так, будто сомневалась в его психическом здоровье. — Давай поговорим об этом позже, хорошо? Поттер предпочёл бы об этом больше вообще никогда не говорить, но слов назад не вернуть. Он очень надеялся, что Гермиона всё ещё считает его своим другом и достойным колдомедиком. Он и понятия не имел, что будет делать, если у неё не окажется сил, чтобы это принять. А через несколько минут они втроём оказались на огромном волшебном стадионе и Гарри позволил себе обо всём забыть.

* * *

Рон играл великолепно. Мастерски исполнял сложные комбинации, работал на внезапности и не давал команде соперника предугадать свой ход. Стоило Уизли попасть в профессиональную команду, и его извечное место вратаря тут же отдали другому игроку — в роли охотника ему просто не было равных. — Это очень сложный элемент, Гарри, — громко комментировал игру Виктор, сидящий рядом с Поттером на лучших трибунах. Он и так наклонялся к самому уху, едва не щекоча виски своей колющей щетиной, но ему всё равно приходилось орать, чтобы донести мысли до собеседника. — Уизли нужно быть осторожнее или он выдохнется к середине матча! Гермиона, сидящая с другой стороны от Крама, разрисовала щёки в жёлто-оранжевые цвета «Пушек» и кричала каждый раз, когда квоффл улетал в кольцо. Они выбрали места, которые им предоставил Рон, а бывшего болгарского ловца на стадион пускали без всяких пригласительных и билетов. Джинни присоединилась к компании болельщиков сразу же после открытия и торжественного шествия команд, но надолго не задержалась — завтра вечером «Гарпии» должны были встречаться с «Палдмир Юнайтед», и она очень нервничала перед своей игрой. Гарри не успел даже с ней толком поговорить, начался матч, и его школьная пассия сбежала на другую ложу к своим подругам из команды, но в любом случае, рёв толпы никак не располагал к беседе по душам. Игра выдалась очень напряжённой. Зрелищной и резкой, соперники использовали все возможные и невозможные приёмы, ловцы носились по полю быстрее золотого снитча, а толпа ревела, заглушая и все звуки, и мысли в голове. «Пушки» выиграли. На исходе времени ловец «оранжевых» заметил заветный мячик и едва не поцеловался с газоном, вынырнув в последний момент из стремительного пике. Он поймал снитч зависнув на середине поля и вытянув кулак в небо — поистине поза настоящего победителя. Гермиона кричала и обсыпала лицо Гарри быстрыми поцелуями, пачкая своим камуфляжем щёки. Какие бы ни были отношения у них с Роном, она всегда горячо поддерживала его спортивную карьеру и не пропустила ни одной игры, с тех пор, как Уизли сошёл со скамейки запасных. Хотя все знали, как она люто ненавидела квиддич, но Гермиона любила Рона — как брата, как парня, как друга — и считала своим долгом быть рядом во время важных событий его жизни. Пока они большой компанией пробирались к своей палатке, Виктор раздавал на каждом шагу автографы и подписывал спортивные плакаты со своими колдографиями времён его карьеры ловца. Кто-то попросил их встать рядом, и Крам, закинув руку Поттеру на плечо, ослепительно улыбнулся в камеру. Гарри не успел среагировать, всё-таки он всю жизнь старался избегать журналистов, а не одаривать их улыбками для газетных колдографий, а потому даже не повернул головы на вспышку. Положение спас подоспевший из раздевалки Рон, всё внимание прессы мгновенно переключилось на него, и компания вновь двинулась к палаткам, но без раздражающего хвоста за спиной. Они гуляли всю ночь, отмечая победу и до секунды разбирая каждую минуту игры. Рон и Джинни, естественно, не пили, они жарко предвкушали завтрашние встречи команд, всё ещё слишком заведённые, чтобы думать о чём-нибудь другом. Виктор рассказывал о Дурмстранге, не пьянея даже после третьего стакана огневиски, Гермиона познакомилась почти со всем составом «Гарпий» и, как ни странно, спортсменки взахлёб слушали истории о её больничных приключениях и сложных случаях на работе, Гарри лениво изучал рекламку Чемпионата, вклиниваясь то в один разговор, то в другой. Он быстро терял нить беседы и отвлекался, прячась в своих мыслях и переживаниях, которые нахлынули, словно ведро ледяной воды. Крики толпы больше не заглушали внутренний голос и, под градусом крепкого алкоголя, сознание не затыкалось вовсе, ворча почему-то низким музыкальным голосом. Отойдя от эйфории, навеянной красивой игрой, Гермиона то и дело бросала многозначительные взгляды в сторону своего лучшего друга. Гарри быстро уловил её внимание и кивнул, без слов призывая на выход. Он захватил пару бутылок пива, так, на всякий случай, чтобы было чем занять рот, если посыпятся неудобные вопросы. Тактичность Гермионы работала только по отношению к незнакомым людям, во всех остальных случаях она не стеснялась спросить что-то вроде: «Гарри, когда ты последний раз занимался сексом?». Конечно, чисто в научных целях. — Я не стану тебе ничего говорить, просто надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — глотнув пива, сказала она и посмотрела на звёздное небо. Они устроились на большом каменном выступе, непонятно откуда взявшемся посреди поля, и смотрели на веселящуюся толпу далеко впереди. До них доносилась задорная музыка, последние хиты «Ведуний» пускали в пляс каждого, кто оказывался в радиусе тридцати футов. — Я понятия не имею, что делаю, Гермиона, но спасибо, что не осуждаешь, — Гарри смотрел на свои кроссовки, будто бы ища у них поддержки и участия. Но белые носы неизменных «Конверсов» упрямо молчали, утопая в зелёной траве. — Осуждать? Господи, Гарри, за что мне тебя осуждать, это твоё личное дело, — встрепенулась Грейнджер, снова прикладываясь к бутылке. Пока ещё тёплый ветер разметал её густые волосы и несколько прядей прилипли к влажным губам. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — три громких глотка и секундная тишина. — Ты уже несколько лет один, и мы все переживаем… Поттер заметил, что на этих словах Гермиона задрожала, и набросил на её птичьи плечи тёплую куртку, предусмотрительно прихваченную из палатки. Сам он сидел в одной футболке и не чувствовал холода. Только какое-то трепыхание в животе. В этот момент они думали об одном и том же. О Джордже. Теперь понятно, почему Рон так радовался. Ему уже было наплевать, с парнем или с девушкой встречается его друг, не в полном одиночестве — уже хорошо. — Так у вас с Драко всё серьёзно? — этот вопрос заставил Гарри вздрогнуть. Было ещё слишком непривычно обсуждать их с кем-либо ещё. — Не знаю… Я прихожу на работу и жду, когда меня уволят из-за того, что я связался со своим пациентом. — Не говори ерунды, — фыркнула Гермиона, сморщив нос. — Ваши непрофессиональные отношения никого не касаются, и тебя не имеют права уволить. Лучше подумай о том, что будет, когда он выйдет из-под твоего ежедневного контроля, — подруга поплотнее укуталась в куртку и серьёзно посмотрела на Поттера. — Я понимаю, он очень красивый и милый, особенно когда не психует и не злится, но чем он будет заниматься, как только получит обратно свою палочку? — Красивый и милый? — Гарри горько усмехнулся, а голос поднялся на пару октав. — Думаешь, я повёлся на его внешность? — Я так не думаю, просто у меня есть глаза, Гарри. В школе он был тем ещё засранцем и занозой в наших задницах, но, я солгу, если скажу, что с тех пор ничего не изменилось. Понятия не имею, что заставило его так плотно сесть на наркотики, но он явно делал это не от хорошей жизни, — Гермиона подняла руку и потрепала его чёрные вихры на затылке. — И, конечно, я признаю, что он хорош собой, у меня в отделении некоторые медсёстры пытались достать его карточку. Даже не спрашивай зачем. И, ради бога, не говори Малфою, что я так о нём отзывалась, не хочу, чтобы он спалил меня взглядом при встрече. Гарри засмеялся, стряхивая с плеч тяжёлое наваждение. Он решил не думать о том, что будет после. По крайней мере, не сейчас. Сейчас у него был этот день. Подруга, которая абсолютно во всём поддерживала; друг, добившийся всего, чего желал; Малфой, в которого он по-мальчишески влюбился, лишь узнав его чуть ближе. Сумасшествие. Чистое сумасшествие, но так не хочется, чтобы оно заканчивалось.

* * *

На второй день Чемпионата компания бывших гриффиндорцев уже не ограничилась своей палаткой. «Холихедские гарпии» выиграли свой первый матч, и на поле рядом со стадионом началось настоящее безумие. Часть палаток перенесли в более безопасное место, и площадка с изрядно примятой травой превратилась в танцпол. Кто-то наколдовал длинные деревянные столы со скамейками, точь-в-точь как в Хогвартсе и, благодаря щедрости организаторов, они наполнились самыми разнообразными блюдами, от обычного тыквенного сока и пирога с цыплёнком, до запечённых моллюсков и сырных французских десертов для самых привередливых гурманов. По своему обыкновению, политические снобы и семьи аристократов в таких развлечениях участия не принимали, и Гарри приятно удивился, услышав из динамиков не только хиты «Ведуний», «Ведьминого шабаша», и Селестины Уорлок, но и известных британских рокеров вроде «The Beatles», Элтона Джона и даже «The Rolling Stones». Гермиона плясала как сумасшедшая, подпевала и прикладывалась к смородиновому рому чаще, чем к еде. «Прорвало», — думал Гарри, утаскивая подругу в очередной зажигательный танец. Им некуда было торопиться, руководство Мунго великодушно поставило начало завтрашней смены на семь вечера, и они могли пить хоть до обеда, даже успевая отоспаться. Рон и Джинни постоянно пропадали с членами своих команд, и в такой толпе выловить их даже для короткого разговора оказалось просто нереально. Поттер оказался тем ещё слабаком. Отдав Гермиону в надёжные руки Крама, он доковылял до своей палатки, с трудом переступая по чуть влажной траве. Его лицо до сих пор пестрило цветами «Гарпий», а на шее болтался жёлто-зелёный шарф (Гермиона постаралась). По пути кто-то попросил у него расписаться на плакате, и Гарри даже не стал упираться и сбегать. Настроение было слишком хорошим, в крови — слишком много алкоголя, а в голове чистейшее удовольствие от каждой прожитой минуты.

* * *

Всё в тот день пошло не так с самого утра. Поттер умудрился проспать даже к вечернему дежурству, хотя собирался появиться в Мунго на пару часов раньше, чтобы успеть встретиться с Драко, до того, как поступит вызов на очередное место происшествия. Гермиона почему-то спала в гостиной, слава Мерлину, одетая и в полном одиночестве. Пришлось расталкивать её, поить антипохмельным и делать скорый завтрак (считай — ужин) на двоих. С тех пор, как Критчер отправился на работу в Хогвартс, Гарри пришлось основательно тренировать все навыки ведения хозяйства, усвоенные за годы жизни у Дурслей. Он даже не успел завязать галстук и доесть свою растёкшуюся по тарелке яичницу, паникующая Гермиона уже схватила его за руку и аппарировала в холл Мунго без лишних вопросов. На первый взгляд, всё было как обычно. Привет-ведьма со стойки услужливо кивнула и отправила сообщение о прибытии колдомедиков. Гарри поздоровался с ней как всегда — сдержанно и вежливо, но ведьма вдруг глупо захихикала и отвела взгляд, будто бы видела его впервые и жутко стеснялась заговорить с такой знаменитостью. Она что-то шепнула своей молодой помощнице и та как-то мерзко прыснула от смеха, тоже отводя взгляд. Поттер пожал плечами и отправился к себе на этаж, решив, что ему наплевать, о чём там судачат главные сплетницы Мунго, но по дороге он поймал ещё несколько похожих смешков от коллег и, к тому времени, как добрался до ординаторской, оказался уже прилично раздражён. Как будто все эти усмешки и взгляды прилипли к его одежде и никак не хотели открываться, сколько ни отряхивай. Гарри не успел переодеться в рабочую манию, а в комнату с грохотом воровалась красная взъерошенная Гермиона, у которой чуть ли не пар валил из ушей. — Да как они могут! — заорала она, хлопнув по столе свёрнутой в трубочку газетой. Они расстались всего минут десять назад, и подруга была в абсолютно нормальном настроении, готовая начать трудовые будни. — Я буду писать жалобу в Министерство Магии, это уже ни в какие ворота не лезет! — Да что случилось? — ошарашенно спросил Гарри так и зависнув на месте с мантией в руках. — Открой «Пророк», — рявкнула Гермиона и со шлепком бросила газету на стол. Она села на диван, злобно отбросив в сторону мешающую подушку и спрятала лицо в ладонях, словно собиралась прямо сейчас заплакать. Гарри осторожно расправил тонкий газетный пергамент, заранее предполагая самое худшее. Самое худшее, но никак не это. «Болгарский спортсмен и британский герой: Гарри Поттер замечен в компании Виктора Крама». И на всю первую страницу огромная колдография, на которой Виктор наклоняется к Гарри на трибунах и что-то говорит на ухо. При этом Поттер улыбается, как-то слишком смущенно и робко, а затем, приложив ладонь ребром к виску Виктора говорит что-то в ответ. Они на полсекунды отстраняются друг от друга, и картинка начинает повторяться. Самое смешное, что никому их этих шпионов-фотографов не взбрело в голову направить объектив чуть левее и запечатлеть гермионину руку, туго стиснутую могучей ладонью Крама. Просто смешно. Гарри ведёт взглядом по странице и замечает ещё несколько колдо: они с Виктором обнимаются у лестницы его дома на Гриммо; на фоне квиддичного стадиона Виктор позирует в камеру, положив ему руку на плечо, а Гарри пялится на Крама каким-то удивлённым взглядом; старая колдография ещё со времён Хогвартса, где Поттер и Виктор стоят рядом на Святочном балу. И вокруг всего этого безобразия огромная статья, разбирающая их отношения по полочкам и в содержании которой мелькают слова «Турнир», «школьная влюблённость», «нетрадиционная ориентация» и «завидный жених». — Это что за хрень? — скривился Гарри, яростно перелистывая страницы в поисках новой порции грязи. От всей этой писанины так откровенно несло бредом, что хотелось в голос рассмеяться. — Думаю, это месть суки Скитер, которая попыталась взять у Виктора интервью на Чемпионате, — прорычала Грейнджер, чуть не оторвав застёжку на мантии. — Скитер? Она ещё жива? — Конечно жива, Гарри, и при каждом удобном случае полоскает твоё имя в желтушных историях, просто ты никогда не читаешь «Пророк» и правильно делаешь. — Драко это не понравится, — пробурчал Поттер сам себе, возвращаясь к колдографии на первой странице. — Чёрт и ещё эти фото… — Думаю, тебе лучше пойти к нему прямо… — Гермиона не успевает договорить, резко открывшаяся дверь ординаторской отвлекает внимание их обоих. Колдомедики сразу узнают вошедшего. — Поттер, Грейнджер, нападение на авроров в Лютном Переулке, двое погибших и двое раненых, срочно аппарируем на место, — протараторил медбрат «скорой помощи», бегая взглядом по пергаменту с вызовом. Они среагировали мгновенно: сумка с зельями, защитные мантии, кейс с пакетами донорской крови и непроницаемые мешки для погибших. Мысли о неприятной статье резко свернулись в аппарационном хлопке.

* * *

Первое, что почувствовал Гарри — запах крови. Тяжёлый и оставляющий на языке привкус ржавчины, смешанный с влажностью воздуха и спёртым ароматом нечистот Лютного. Два неподвижных тела лежали навзничь за углом заброшенного магазина — их совершенно точно убили Авадой Кедаврой. Ещё двое — молодые люди в алых бушлатах лежали чуть поодаль, видимо, успели отступить, когда товарищи принимали на себя основной удар. Колдомедики работали быстро, не дожидаясь прибытия подкрепления. Гермиона запустила диагностирующие чары и распаковала зелья. Гарри аккуратно избавлял пострадавших от одежды, попутно оценивая степень повреждений. У одного из авроров от ноги осталось кровавое месиво, лицо было сильно повреждено, словно ему в голову прилетело чем-то тяжелым, а не заклинанием. Воздух из его лёгких выходил со свистом и пришлось срочно вправлять кости грудной клетки, пока полости не заполнились кровью, но Гарри не успел и палочкой взмахнуть, волшебник издал хриплый вопль и за две секунды умер, не приходя в сознание. Что за… — Что-то не так, — сказал Гарри в пятый раз накладывая на погибшего диагностические чары, которые почти ничего не показывали. — Почему тех двоих убили Авадой, а этих заставили так мучиться и истекать кровью? Раны несовместимые с жизнью, мы бы всё равно не успели, так зачем… — Гарри, сосредоточься, кажется мне удаётся остановить кровотечение, — Гермиона усиленно работала палочкой, испачкав всю свою мантию в бордовых подтёках. Поттер помогал вливать в пострадавшего мага зелья, снова и снова оценивая картину преступления. Его что-то настораживало. И положение тел, и характер ран, всё как-то не вязалось с обычной стычкой представителей магического закона и стандартных преступников. Он бы дал этому определение. Неестественно. Гарри откупорил очередной фиал с зельем и замер. Он не успел как следует осмотреть улицу и прийти к хоть каким-нибудь логичным выводам. В темноте узких проходов Лютного Переулка показался чей-то Люмос, и инстинкты сработали быстрее, чем мозг. Поттер вскочил с коленей и успел достать палочку, прежде чем прикрыл собой Гермиону. Он услышал треск распадавшихся щитовых чар, и весь мир погрузился во тьму.