Киркволлский Круг

9:29, 16-е Зимохода        Сталь клинка была столь прекрасна и чиста, что её поверхность почти превращалась в зеркало, и обладательница столь изящного и смертоносного оружия всматривалась в отражение собственных глаз, узнавая и не узнавая одновременно эти голубые радужки с резко расширившимся зрачком. Такие же глаза у неё были, когда Уэнтворт Келл дал ей в руки свой меч - его клинок также был столь чист, что мог заменять зеркало. Такие же глаза у неё были на фестивале, когда клинок косплеера, который со смешком дал ей свой реквизит для фотографии, оказался настоящим холодным оружием.        Она бы выронила клинок от испуга. Она бы никогда не рассталась с мечом, только после своего последнего вздоха. Резко дрогнувшей рукой, без устали и заметного напряжения удерживавшей далеко не самое легкое изделие из смертоносной стали, она загнала меч обратно в ножны на поясе. Тяжело выдохнула, всё той же дрожащей ладонью пробежавшись по распущенным белокурым волосам. Таким знакомым и таким чуждым одновременно. Нужно было выпить. Да, выпивка бы определенно сделала ситуацию терпимее, но она не пила, а вот она - очень "да". Ох, Литания Адраллы здесь совершенно не помешала бы, но это лишь жест отчаяния, даже мысль агонизирующего от ужаса сознания и обрушившегося во всем своем великолепии, разрывающего диссонанса.        Мередит Станнард, та самая сумасшедшая лириумозависимая сука Мередит, и Мара О'Райли, самый странный сраный демон - обе со сложным клубком почти взаимоисключающих эмоций зарывались дрожащими пальцами в свои светлые волосы, борясь с закономерно наворачивающимися на глаза слезами. Вино определенно исправило бы ситуацию, но, вероятно, сейчас скорее бы произошло запечатление на алкоголе, и Мара просто бы скатилась в пучину алкоголизма, забив на все проблемы, которые внезапно предстали перед ней. А проблем-то было много, просто невероятно много. Мередит ей в этом абсолютно не помощник, потому что...        Не было больше никакой Мередит Станнард. Мара могла поклясться своими xbox и новеньким игровым ноутбуком, что обладает всеми знаниями и навыками Мередит, как и её телом. А еще могла поклясться, что она — единственная в этой белокурой хорошенькой головке и что она, блять, совершенно не представляет, что делать дальше! Задница Андрасте, да она ведь за рыбками в аквариуме должным образом не могла ухаживать, а тут целый Круг Магов! Это уже не рыбки, а полноценные пираньи, готовые жрать друг друга и храмовников, а Рыцарь-командор, коей она теперь является, лишь подливает масла в огонь.        Руки всё еще дрожат, но паника почти отступила, уже не хочется свернуться на полу калачиком и разрыдаться, зовя кого-нибудь на помощь, как какая-то беспомощная девочка. Гордость Мередит бы подобного не выдержала, да и Мара тоже не пережила бы такого позора. Но на смену панике спешила истерика, и вот уже нервное хихиканье девушка... женщина сдерживать не стала. Разом лишиться жизни, десятка с лишним лет, своего привычного уютного мирка и оказаться в теле тетки, сражавшейся с настоящими демонами, в настоящем дарковом фэнтези, а-ля симуляторе свиданий для хардкорщиков. Скажем так, ни Мара, ни Мередит не были готовы к чему-то подобному. Не до конца было понятно, кто сейчас стоял посреди кабинета Рыцаря-командора и хихикал, точно самый настоящий псих. Станнард смотрела на свои руки, которые казались ей совершенно непривычными. О'Райли смотрела на свои руки, которые были такими родными и знакомыми. Всё в голове перемешалось, и вопрос самоидентификации встал так остро, что паника решила вернуться и поддержать в сложную минуту. Секунду назад Мара была определенно уверена, что она Мара. Но сейчас её взяли сомнения. С тем же успехом она могла оставаться Мередит, которой внезапно обломились знания или которую поразило помешательство. Точно определить, кто теперь она, женщина не могла. И это доводило до исступления и нового витка паники, ведь почва буквально уходила из-под ног, когда не вышло однозначно ответить на примитивнейший вопрос: Как тебя зовут? Мередит. Мара.        Никто не посмел бы назвать Мередит тепличным цветочком, она рубила демонов наравне с мужчинами (возрадуйтесь, о феминистки, дремучее фэнтезийное средневековье обошло современность в вопросе равенства!) и, разумеется, много чего слышала и знала, но даже так никогда не позволяла себе говорить столь дрянные и грязные вещи, за озвучивание которых иному храмовнику устроила бы сладкую жизнь. Назначить самой себе наряд? Даже не смешно. Женщина шутливо отдала честь пустоте, горько рассмеявшись, из-за чего перестала сквернословить. Слёзы, текущие из глаз, были меньшими из нарисовавшихся проблем. Пусть лучше протекают глаза, чем крыша, но - упс - голова успела первой, какая неприятность!        Шаги выходили плавными и практически бесшумными, но это не ковер жадно поглощал все звуки, а само тело воспроизводило минимум шума. Мара никогда не умела так двигаться. Мередит не знала, что можно двигаться как-то иначе. Женщина рухнула в кресло, массируя висок резко разболевшейся головы. Был железный способ решить, кто же она такая. Простейший тест на самоидентификацию, если угодно. Всего лишь стоило задаться вопросом не из разряда "кто я? А кто я на полотне вечности с бесконечными вариантами параллельных вселенных, в которых существуют различные версии меня и не меня даже?", а свести все к конкретной ситуации: "Что я сделаю с непокорным магом?". Мередит твердо знала, что убьет. Или усмирит. Маг - это опасность. Даже спустя десятки лет были свежи воспоминания о том, в какого монстра превратилась милая с виду и всегда добрая Амелия. Мара твердо знала, что попытается помочь, договориться, найти компромисс. Не только и не столько Тень порождала монстров, сколько в этом активно принимали участие люди. Подумать только, добрейшая домашняя девочка Амелия посчитала, что лучше стать Одержимой, чем проследовать в Круг. Разумеется, это можно было расценить слабостью самой Амелии. Или несовершенством существующего порядка. Вот Мередит предпочла считать, что во всем виновата магия и маги опасны, их стоило держать в ежовых рукавицах, та метаморфоза старшей сестры в детстве нанесла непоправимый вред детской психике Станнард. Единственной выжившей в том году Станнард, лишившейся родителей, старшей сестры и соседей в ближайших домах. Мара понимала, сочувствовала, но не принимала.        Маги - тоже люди и заслуживают человеческого отношения.        Женщина горько усмехнулась, отнимая руку от виска и почти растекаясь в кресле, хотя доспехи значительно мешали расслабиться. Вот она и определилась с тем, кто она такая. Мара О'Райли, та самая неудачница, оказавшаяся в мире любимой игры в теле не самого любимого персонажа. Зато не Лелиана. Или Давет, тот неудачник-воришка, траванувшийся скверной насмерть на посвящении в Серые Стражи. Хо-хо-хо, а канонные знания, точнее, знания из игр, применимы к этому миру? Воспоминания Мередит не давали весомых опровержений, разве что отсутствовала игровая механика, ну, так это же реальность, естественно, тут нет никаких диалоговых окон, и сводки статистики, и инвентаря, и... сохранений. Женщина шумно выдохнула, с силой проведя ладонями по лицу. Она не была готова ко всему этому дерьму! Да, у неё было всё, что ранее принадлежало Мередит: её тело, воспоминания, знания и навыки. Но она не была Мередит! Она не была ребенком этого века и этого мира! Она еще не видела Круг Магов своими глазами, но её сердце уже разрывалось от всего этого.        Она просто не сможет быть такой же сильной и загрубевшей, как Мередит... она не Мередит, пусть и выглядит как она, пусть и переняла её... опыт? Пусть будет "опыт", потому что сложно назвать информационный пакет, доставшийся в наследство вместе с телом, волей или чем-то подобным. Хотя, пожалуй, какие-то её привычки и принципы точно "усвоились" в полной мере, потому что долго раскисать не получилось. Что-то внутри, какая-то пробудившаяся деятельная натура требовала решительных действий, каких-то шагов, а не бессмысленного протирания штанов в очень удобном кресле. Да... да, стоило себя чем-то занять. Привести мысли в порядок, наметить план. У Мередит не было каких-то особых планов на жизнь, она просто лишилась всего в одночасье и нашла новый смысл, когда увидела сэра Уэнтворта. Маленькая девочка тогда еще не очень понимала, что и как, но уже знала, какой судьбы желает. Она не представляла себя кем-то иным, кроме как храмовником. Чтобы в следующий раз защищать, а не быть защищаемой. Чтобы в следующий раз защитить себя самой, а не быть столь бесполезной и уязвимой. Даже взрослую Мередит преследовали кошмары, в которых мать отталкивает её, загораживая своим телом от чего-то, уже не являющегося Амелией. Мередит росла, а во сне менялись лишь те, кто закрывали её своим телом. Мать, Уэнтворт, первая любовь... В последние годы они погибали все разом, вырывая Станнард из объятий сна. Как будто какой-то злобный дух в Тени вцепился в сознание храмовницы и методично мстил ей за всех сородичей, которым она не дала как следует разгуляться в материальном мире.        Глупость, конечно, Мередит с её волей могла любого нагнуть в Тени, если это её собственный сон. Просто подсознание сломанной с детства женщины продолжало агонизировать. Мара, пожалуй, подошла бы к вопросу с Фрейдовской любовью к версии о подавлении своих желаний, которые давали о себе знать иными способами, но смысла в этом уже было немного. Мара ничем не могла помочь той маленькой девочке, выросшей во взрослую женщину, закованную в броню и отгороженную от всех невидимой стеной, которую сама же заботливо воздвигла.        Зато Мара могла помочь другим. В наследство от Мередит достался даже не Круг Магов, а целый Киркволл с наместником Думаром, которого женщина крепко держала за яйца. Всем этим добром надо было как-то распорядиться, и Мередит знала, как, продолжая свою магоненавистническую политику, но Мара знает, что так нельзя. Не только потому, что она дитя эпохи гуманизма и толерантности, а банально потому, что в итоге Андерс подорвет церковь и спровоцирует тем самым восстания Кругов по всему Тедасу. Спасибо, кошатник хренов, не надо такого счастья. Круги были нарывом, очевидной проблемой этого средневекового феодального общества. Рано или поздно этот нарыв лопнет, только вот гной, который из него выйдет... Свежи были воспоминания о Инквизиции, которую Мара только недавно прошла до конца, оставшись с разбитым сердцем после Соласа с его дополнением "Чужак". Ох, нет, это проблемы Ферелдена и Орлея, и вообще, до них еще столько лет! О Пятом Море еще ни слуху ни духу, и ферелденских беженцев в Киркволле не наблюдается, так что наибольшая проблема для Мары сейчас - это... отсутствие понимания, что делать дальше с Кругом?.. Текущая политика ей не нравилась и совершенно не устраивала. Она была токсичной и гибельной, неэффективной. Количество отступников и недовольных только росло, ужесточение мер лишь вело к ожесточению тех, кого пытались приструнить. Мередит имела перед глазами сухую статистику и умела анализировать, было очевидно, что количество отступников и малефикаров выросло за время её... скажем так, правления. Прослеживалась тенденция, в которой число непокорных магов лишь росло. Но и без лириумного идола Мередит была готова продолжать давить, только не делала это так решительно и грубо, как с дурацкой безделушкой прямиком с Глубинных Троп. Еще одна проблема в бесконечный список проблем. Ох, что-то Мара почувствовала тяжесть на плечах. А, нет, всё нормально, это просто ВЕСЬ МИР РЕШИЛ ОТДОХНУТЬ ИМЕННО ТАМ!        Далее политику Мередит вести нельзя. Это было самым очевидным в данной ситуации, только закоренелый фанатик с андрастианством головного мозга будет что-то вякать против. Но какие есть альтернативы? Автономию Киркволлскому Кругу Мередит не может дать при всем желании: Орлесианская Церковь её сожрет, да и маги, получившие свободу, скорее натворят бед, чем резко соберутся в единую организацию, которая будет гарантировать сведение к минимуму случаев одержимости и нападений на обычных граждан. Пример Фионы, побежавшей под крылышко к тевинтерцу, да и других магов, встречающихся в Инквизиции, на диво показателен. Мередит бы сказала, что в этом вся суть магов и они неспособны на самостоятельное существование, что они опасны и требуют строгого ошейника. Мара бы поспорила. Только вот альтернативных решений у неё не было. Ей импонировала идея Вивьен соединить Церковь и Магов, это выглядело перспективно из-за того, что маги могли бы получить более человеческое отношение, а также более адекватную и интенсивную пропаганду. Сложно проникнуться идеологией Песни Света, когда над тобой стоит злой храмовник, а сам ты изолирован от мира. В церкви, когда ты являешься послушником наравне с другими и, в общем-то, хотя бы можешь видеть прихожан и что-то красивое (а церкви Создателя были красивыми, тут сложно спорить), эффект от пропаганды выше.        Только вот Андрастиантство уже себя дискредитировало по всем статьям со своим очернением магистров Тевинтера и превращением их в страшилку, а их коронное: "Магия призвана служить людям, а не править ими. Злы и испорчены те, Кто принял дар его И обратил против детей Его"        - разумеется, имело смысл и было верным, но, опять-таки, каково магу постоянно слушать историю о других магах, пусть и тевинтерских, которые навлекли на весь мир Мор? И вообще зло априори, потому что имеют дар? "Магия — инструмент, такой же, как лук или меч. Вы бы отрезали ребёнку руки, чтобы он, разозлившись, не схватился за оружие?" - говорил Андерс, и с ним Мара тоже отчасти была согласна. Только вот свободолюбивый маг как-то забывал, что меч и лук можно выбить из рук, их сложно незаметно куда-то пронести, да и вообще оружие - это оружие. Предсказуемое и знакомое. Магия же была штукой на самом деле страшной и непредсказуемой. Еще страшнее она была из-за того, что в руках безумца была способна на невероятные вещи. Киркволлский маньяк был свеж в памяти Мары, и, пусть на подобное был способен и не-маг (на убийство девушек, хоть в чем-то похожих на бывшую возлюбленную, и игру в лего с частями их тел), вид трупа в подвенечном платье, зомби с лицом Лиандры - это было слишком жутко и больно.        Пропаганда. Да, следовало найти какое-то оптимальное решение, сделать хоть что-то до того, как всё рванет и полетит в бездну. Предотвратит Мара взрыв Киркволлской церкви, вовремя скрутив Андерса, и что? Не он, так другой. Проблема магов стояла достаточно остро, чтобы однажды пропороть полотно безмятежного существования общества и устроить глобальный переполох, внося хаос и разрушения. Не сказать, что это так уж плохо. Через боль и разрушения происходит революция, зачастую необходимая, чтобы построить что-то лучшее. Но Инквизиция не демонстрировала ничего, к чему могли бы прийти маги, чтобы доказать ошибочность суждений Церкви. Нет, опьяненные свободой, они превратились в разбойников и убийц, радостно разорявших всё на своем пути и ведших охоту на своих бывших угнетателей. Просто великолепная демонстрация целесообразности существования Кругов. А несчастные Усмиренные? Их же практически все презирают, как прокаженных, смотрят на них и думают: я ни за что не хочу стать таким, я не стану таким. Опять-таки, отношение к Усмиренным ярко демонстрировало то, что могут делать освобожденные маги, а точнее - не могут. Усмиренные в Инквизиции просто остались без защиты. Брошенные. И это больно, всё-таки они оставались людьми, у которых были свои привязанности и суждения, пусть и кажущиеся многим лишь заложенной "программой". Мара не уверена, что конкретно представляет собой Усмирение в биологическом и психологическом планах, но было неоспоримо то, что оно обратимо. Это тоже может сыграть свою роль в дальнейшем, но пока слишком рано загадывать так далеко наперед. Даже имея на руках знания о будущем и примеры Тевинтера и Пар Воллена с Сегероном и прочими владениями кунари, что Мара могла сделать? Какие шаги предпринять, чтобы избежать или минимизировать грядущий хаос? Всё-таки маги - не милые розовокожие наги...        "1)Нужно восстановить доверие между магами и храмовниками" - вывела красивым почерком на чистом пергаменте Мара и горько улыбнулась, понимая, как похожи её и Мередит почерки. Но эта мимолетная мысль не дала отвлечься от главного. Нужно как-то выстроить адекватные отношения между магами и храмовниками. Не заключенный и тюремщик, нет, эти отношения токсичны и доказали свою неэффективность в игре. "Не будем доводить до подрыва церкви", - невесело усмехнулась Мара, ощущая одновременно отчаяние от передряги, в которую вляпалась (и даже не имела понятия как вляпалась, ведь не помнила своей смерти или чего-то подобного), и азарт от вызова, который ей бросал сам мир. В игре Тобриусом, вроде, упоминалось, что раньше присутствовало какое-то доверие между храмовниками и магами... Этот маг должен быть в Казематах, Мара была уверена в этом. Он был знаком с Малкольмом Хоуком и сэром Мореваром Карвером, и Мара запомнила Тобриуса только по трогательной кат-сцене, когда он передает письма Малкольма Хоуку, в случае, если Карвер выживал после встречи с огром в начале игры. Сама концепция "доверия между храмовниками и магами" была столь вызывающе абсурдной для Мары во время прохождения игры, что она запомнила этого персонажа. И не зря, сейчас ей очень пригодится общение с ним.        "1а) поговорить с Тобриусом" - привычными английскими буквами написала Мара. В мире были другие языки, эльфийский, там, и тевинтерский, орлесианский, но всё-таки существовал, так сказать, всемирный. Как тамриэлик в мире Древних Свитков, так и здесь Торговый, или Королевский язык - аналог всеобщего, являющийся языком Вольной Марки и Ферелдена. Довольно удобно на самом деле, что Торговый язык был похож на английский... полностью. Мара, конечно, переняла всё, что было у Мередит, кроме непримиримой ненависти и страха к магам, но все равно могли бы возникнуть проблемы с языком, отличайся он от привычного английского. Хотя, кто знает. Двигалась же Мара так, как привыкла Мередит, да и была уверена, что сможет также орудовать клинком, а язык - это тоже частично рефлексы тела.        "2) Изменить систему Круга. Дать чуть больше свободы, вести чуть иную пропаганду" - продолжила план Мара далее, откладывая размышления о причудливости своего положения. Этот пункт был расплывчатым, но женщина честно собиралась его дополнить. Просто надо было хорошенько подумать, что именно она может сделать, чтобы дать магам свободу, но не возможность поднять восстание, и какую пропаганду им скармливать, если Песнь Света полностью дискредитирована в их глазах? Вот маги кунари представляли собой плод мощной пропаганды Кун, настолько мощной, что, обретя свободу, выбирали смерть, потому что так велит Кун. Мара до сих пор была под впечатлением от того, что в игре маг-кунари поджег себя. Единственное исключение девушка знала лишь по короткометражному фильму об эльфийке-кунари, ставшей по итогу тал-васгот. Но тут слабым местом кунари было то, что они подвергали своих магов огромному количеству лишений и боли. "Магам Круга было бы полезно больше узнать о магах у кунари и об их условиях жизни, сразу бы запели по-другому", - саркастично хмыкнула какая-то часть Мередит, и Мара тяжело вздохнула, соглашаясь с этой частью. Конечно, то, как обращались где-то там с магами, не оправдывало плохого обращения с ними здесь и сейчас, но для общего развития такое полезно узнать. Только как подобное рассказать, чтобы это не звучало, как угроза? Пожалуй, просвещение по традициям других народов стоит попридержать до лучших времен. Мара, решив, что малым свободам быть (только малым, а не то получится второй Тевинтер), как и мощной пропаганде, мысленно благословила себя животворящим пинком и достала чистый лист, который в скором времени стал черновиком для нового направления пропаганды. С нахрапу эту крепость не взять, будь ты хоть трижды Мередит, но Мара ей и была лишь частично, потому обдумывала куда более трудоемкий обходной путь. 9:29, 5-е Стража        Мередит была трудоголиком. Мара - человеком увлекающимся и вспыхивающим энтузиазмом, когда что-то задевало или интересовало её. Эти две черты определенно наложились друг на друга, иначе она не могла объяснить последние несколько дней, превратившиеся в медитацию над едой и документами, приносимыми такой верной и замечательной Эльзой. Да, Усмиренные не испытывали эмоций, но определенно не были совсем уж безвольными марионетками. После живого общения с Эльзой, Мара смогла понять лишь, что у Эльзы всё еще была воля, только без подкрепления в виде эмоций: она просто не хотела что-либо решать самостоятельно, минимально обслуживая свои потребности. Зато за чужие поручения бралась с дотошностью и перфекционизмом, которым бы многие позавидовали.        Это очень напоминало Маре алекситимию. Алекситимия буквально означала: «без слов для чувств» (или в близком переводе — «нет слов для названия чувств»), и пусть название многими критиковалось, как это обычно бывает с такими наречениями, оно прижилось и активно используется. На самом деле, название действительно не отражало всего, что происходило с человеком, пораженным алекситимией. Например, этот психологический механизм, выступая характеристикой личности, включал в себя склонность к конкретному, утилитарному, логическому мышлению при дефиците эмоциональных реакций. Очень напоминает Усмиренных, да? Мара что-то слышала про эксперименты по излечению наркомании, когда замораживали ядра гипотоламуса. Человек лишался зависимости и много чего еще. Без подкрепления удовольствием жизнь становилась совсем безрадостной и бессмысленной. Мара не знала, насколько правдива история о подобном экспериментальном лечении, но это еще один повод задуматься о природе Усмиренных. Если бы еще не эта магия и связь с Тенью, портившие всю научную картину...        Так вот, Эльза была великолепным помощником. Благодаря ей Мередит не совсем выпадала из мира, успешно справляясь со своими обязанностями и при этом продолжая заниматься разработкой своих собственных планов по реорганизации Круга и ордена храмовников на подконтрольной ей территории. Хорошими управленцами ни Мередит, ни Мара не были. Одна была воином до мозга костей, что-то смыслящим в простейших манипуляциях, вторая - домашней девочкой двадцать первого века, любящей философию, компьютерные игры и психологию. Совсем не тот набор, что нужен для внедрения каких-либо инноваций. Всё, что пока делала Мара в перерывах между коротким сном, приемом пищи и работой, так это... работала. Точнее, выкраивала время и муштровала храмовников лично, убивая сразу нескольких зайцев: и тело держала в тонусе, и показывала подчиненным, кто тут босс, и... кормила их новой политикой партии. Маре не очень нравилось то, что и как она говорила своим подчиненным, но пока иначе было нельзя. С болью и потом на спаррингах женщина старательно внушала мысль, что маги - опасны, но они как психически неуравновешенные люди. Требуют не жестокости с их стороны, а понимания и сочувствия в определенных рамках. Да и её авторитет тоже играл большую роль.        Внушить твердолобым храмовникам хотя бы снисхождение к магам было довольно сложно, всё-таки почти "естественные враги", но Мередит была упряма и столь велика в своем авторитете, что у неё получалось. Не прошло ещё и месяца, а конфликтов в Казематах стало заметно меньше. Храмовники со скрипом принимали новые установки, хотя бы делая вид, что относятся терпимее к магам. Хотя некоторые, Мара заприметила наметанным глазом, были довольно искренны в своей доброжелательности и горячо поддерживали Мередит. Это было бальзамом на её сердце, подстегивая продолжать воплощать свой сырой и совершенно никуда не годный, но, за неимением других, единственный план. Может, еще не все потеряно? Всё-таки не все маги и не все храмовники были поглощены обоюдной ненавистью.        Правда, раскопанные документы и статистика, которую иногда подбивала Мередит, ввергали в пучины отчаяния. Киркволлский Круг становился еще более страшным местом, если просто посмотреть на документы о погибших... о самоубийцах. Суициды магов абсолютно никого не смущали и не волновали, Мередит просто собирала такие доклады в отдельную стопочку, а все тактично молчали по этому поводу, хотя находились такие, кто откровенно потешался над умершими от собственных рук магами. "Одной проблемой меньше", "Хороший маг — мёртвый маг" - это ведь так смешно и удобно, когда одной опасностью меньше, да? Отвратительно.        У Мередит почти затряслись руки, когда Эльза в стопочке очередных документов принесла ей листок с докладом о смерти очередной магессы. Кейли было всего семнадцать лет, её забрали из дома три года назад - поздно пробудился дар. И вот она пронзила саму себя куском наколдованного льда, оставив в предсмертной записке лишь три слова: "Это не жизнь". Мередит не знала, кто первый запустил кровавый "челлендж" именно с этой фразой. Суициды были и прежде, но не больше одного-двух в год. А в какой-то момент их стало больше, и они чаще всего сопровождались запиской с этими словами. У Мары волосы вставали дыбом от ужаса, который она испытала от этого известия. Мало того, что маги сбегают, становясь малефикарами и погибают от храмовников, которые их вылавливают. Мало того, что магов усмиряют, так они еще и кончают жизнь самоубийством! Задница Андрасте, срочно нужно с этим что-то делать! Но что? Что может такого сейчас сделать Мара, чтобы в следующем месяце не погибла кто-нибудь вроде Кейли? Она могла помочь, могла, но время было не на её стороне. Нельзя же прийти к магам и сказать: "Так, ребята, подождите с суицидами полгодика, я всё разрулю и выведу вас в лучшее будущее"? Это же смешно! Абсурдно! Да кто всерьез воспримет такие слова? Как бы сумасшедшей не посчитали или одержимой. Мара понимала, что ходит по невероятно тонкому льду, и с решительностью смертника шла по нему с гордо поднятой головой: она сама решит, что и как ей делать, а последствия так или иначе неминуемы и есть у каждого поступка. Хотелось лишь того, чтобы за сами поступки не было стыдно, а последствия... а последствия - это так вторично и неважно, когда ты просто не хочешь больше получать сухих рапортов о смерти семнадцатилетней девочки, желанием которой лишь была нормальная жизнь.        Определенно, стоило подвезти в Киркволл психологов. Носясь со своей идеологией, любовно переписываемой уже больше десятка раз, Мара стала разрабатывать и инструкции для будущих психологов, присматриваясь пока к храмовникам. Определенно, должны быть те, кто работает с самими храмовниками, а потом, завоевав хоть немного доверия у магов, можно выбрать и среди них тех, кто возьмет на себя ношу заботы о ближнем. Мередит усмехалась, представляя, что в игре бы определенно был какой-нибудь квест "принеси-подай" с полосочкой, которая медленно бы наполнялась цветом по мере роста уважения магов к своим стражам-тюремщикам. Полосочки такой не было, зато нашлась парочка храмовников из числа тех, что дружелюбно относились к магам и хорошо общались с товарищами по ордену. Мара пустилась во все тяжкие, продолжая работу над своими проектами и занимаясь со своими "учениками" (все почему-то считали, что она готовит личный боевой отряд, но это даже играло ей на руку, ведь она не хотела огласки этой еще сырой инициативы).        Мередит была так рада своему статусу и авторитету, которые значительно упрощали работу с реконструкцией Круга, что совершенно забыла о своем "естественном враге". Орсино, пожалуй, самый дерзкий эльф из эльфинажа, которого только встречала Мередит, сам вызвавшийся стать Первым Чародеем после смерти предыдущего, да еще и пользующийся каким-никаким уважением у других магов Киркволла... совершенно выпал из поля зрения Мары. Мередит бы подобного никогда не допустила, она всегда пристально следила за этим упрямцем, разжигающим костер вражды между храмовниками и магами. Но у Мередит и из забот-то были только устрашение и методичное уничтожение Круга, который она держала в подчинении. А ведь Неварранское соглашение между Церковью и Инквизицией в бородатые годы прошлых веков предполагало, что охотники за магами будут их надсмотрщиками, а маги станут боевой силой под контролем. А стали бешеными псами, которых методично истребляли и разобщали. Ну что за общества чародеев? Бред же собачий! Нет бы им цепляться друг за друга и поддерживать, так они ругаются, дробятся на разные братства, которые Церковь не признает, но как бы тактично закрывает глаза, позволяя магам собачиться между собой. В мировой истории было довольно демонстративно отображено то, что случалось со странами, охваченными феодальной раздробленностью: они либо объединялись, либо поглощались кем-то более сильным и сплоченным. Разобщенность удобна в первую очередь твоим врагам и врагам твоих товарищей, поэтому стоило всегда думать о компромиссах или способах как-то избежать раздробленности. Правда, Мара могла оправдать эти братства еще и тем, что развлечения у магов отсутствовали как таковые. Романтические отношения и что-то более серьезное карались строго, маги были хорошим оружием, но недостаточно подконтрольным, чтобы давать их популяции внутри Круга расти естественным путем. О свободе передвижения и алкоголе тоже речи не шло, вот и оставалось покрываться пылью вместе с книгами или вступать хоть в какие-то дебаты.        Мара с трудом удержала невозмутимое выражение на лице, когда в её кабинет вошел Орсино. Она никогда не отмечала за собой фетиша на эльфов, но сейчас замерла от противоречивых чувств. Орсино был худ, но довольно изящен даже в этом смешном платье ("Мантии, Мара, мантии", - поправила она себя), у него были милейшие заостренные уши и огромные глаза насыщенного зеленого оттенка, ближе к такому болотистому. Седые волосы, зачесанные назад, почти незаметные морщинки на лице, которое радовало привычным упрямым выражением. Первый чародей с боем вырывал кусочки свободы для магов и своим примером вдохновлял других на противодействие храмовникам, на бунтарство, из-за чего Мередит только ужесточала меры контроля. Это было противостояние двух упрямых детей, а не взрослых состоявшихся людей. Орсино не казался Маре ребенком, но он уподобился своему противнику, впав в глупое упрямство. Не то чтобы у него был особый выбор, но всё это было так сложно и бессмысленно: Орсино пытался дать надежду магам, чтобы сократить количество суицидов, отвоевывал свободу, как мог, а Мередит в ответ лишь сильнее давила, боясь бунта со стороны заключенных (будем называть вещи своими именами), которые внезапно стали огрызаться не к месту. Патовая ситуация, ага. Задница Андрасте, как Мара вообще умудрилась забыть про главную головную боль Мередит? И как ей теперь с ним общаться? Всё-таки она была другой личностью, более лояльной к магам, а еще - до наивности сострадательной девушкой из другого мира, где только недавно стала продвигаться толерантность... - Не знаю, что вы задумали, Мередит, но я требую объяснений! И если я не получу их, - угрожающе сощурился эльф, выглядя просто умилительно и смешно в глазах Мары. Ей так хотелось посюсюкать с ним и растрепать его зализанные назад волосы, потому что такая прическа ему не очень шла на её взгляд. Ох, а вот Мередит бы сейчас ледяным голосом одернула разошедшегося Первого Чародея и они бы начали ругаться, как две базарные бабы. Обычно Орсино бывал чуть более вежливым, по крайней мере, не начинал с порога вести себя столь агрессивно. Из-за чего он на взводе с самого утра? Сейчас же утро? Мара взглянула в окно за своей спиной, все еще игнорируя эльфа, и удивленно вскинула брови. Солнце на небосводе ясно говорило о том, что сейчас как минимум полдень. Тяжелый вздох вырвался сам собой, и Мара поднялась из-за стола.        Орсино тут же подобрался, расправив плечи и с подозрением уставившись на женщину, которая вела себя совершенно не так, как он привык. Взгляд её обычно холодных голубых глаз был полон какой-то печали и усталости, хотя наверняка все дело в темных кругах, залегших под ними. Определенно, в них. - Не знаю, как вы, - передразнила тон Орсино затраханная работой Мара, - но я хочу есть, - совершенно искренне поделилась своими чувствами женщина, отправившись к выходу из кабинета. В соседней комнате расположилась Эльза, занимаясь своими делами и частью тех, что ей доверила Мара. Конечно, можно было кликнуть какого-нибудь храмовника или выловить служку, но это слишком долго, а у неё в кабинете целый Первый Чародей изволит выражать своё недовольство, так что требовалось побыстрее разрешить вопрос с провизией. Эльза, золотце такое, с пониманием отнеслась к просьбе и пообещала принести чай и еду через несколько минут, ведь ей всё еще требовалось закончить с документами, которые ей отдала Мара. - Ты просто золотко, Эльза. Что бы я без тебя делала? - улыбнулась нежно Мередит. Она старалась не скупиться на похвалу Усмиренной. Может, её эмоции были отрезаны или притуплены, но разве это повод отказывать ей в теплых словах и искреннем одобрении той работы, что она проделывала? Нет уж, Эльза заслуживала похвалы, и Мара не могла оставить её без этой малости. - Нашли бы другого помощника, - монотонно отозвалась Эльза, но к работе вернулась не сразу, а спустя пару мгновений, которые потратила на то, чтобы посмотреть Мередит прямо в глаза. Точно ли Усмиренные совсем ничего не чувствуют?..        Мара вернулась в кабинет, из которого Орсино так никуда и не ушел. Не то чтобы у неё была надежда на то, что он возьмет и испарится... Ну, ладно, была. Женщина устало потерла затекшую шею, смотря на гостя изучающе-усталым взглядом, гадая, куда его такого хорошенького деть. То, что Орсино мог быть старше её, а еще являлся чертовым магом, который и фаербол в лицо залепить может, как-то Мару не напрягало. Даже воспоминания о том, в какую страхолюдину эльф превратился, обратившись к магии крови, особо не тревожили. Да, не самый надежный товарищ, но его до точки отчаяния довела непримиримая и бескомпромиссная Мередит, а сейчас перед Первым Чародеем улучшенная версия, так сказать, Станнард 2.0. - Садитесь, что ли, - предложила Мара неуверенно, но в исполнении её нового тела это выглядело скорее как насмешка или пренебрежение. Орсино, минутой ранее полыхавший негодованием и беспокойством, не сводил полного подозрений взгляда с женщины, но послушно присел на стул перед рабочим столом Станнард. Мара надеялась, что за время её отсутствия маг не успел заглянуть в её записи, хотя... что бы он там увидел? И понял бы за столько короткое время? Вряд ли. Обойдя стол, Мара упала в свое рабочее кресло, бережно закрывая чернильницу. За прошлый месяц она всё-таки пару раз пролила эти долбаные чернила на стол, попортив несколько документов, и теперь относилась к чернильницам с особым пиететом. - Что именно вас беспокоит? - вежливо осведомилась женщина, решив не ходить вокруг да около, а сразу выяснить причину визита Первого Чародея. Мысленно она перебрала все варианты того, из-за чего эльф мог быть недоволен, но ведь она весь месяц сидела ниже травы, тише воды, и магов даже меньше стали терроризировать. Орсино - скрытый мазохист и соскучился по вниманию храмовников? А что? Эта реальность могла отличаться от канонной, верно? - Что вы задумали? Ваше показное безразличие к магам в последний месяц подозрительно, как и шевеления в рядах ваших храмовников, - посмотрел маг прямо в глаза Мередит, немного опешившей от таких претензий. Нет, Первого Чародея можно было понять, он давно знаком с Мередит, и её бездействие реально выглядело чрезмерно подозрительным, но Маре всё равно было сложно справиться с подобного рода недовольством мага. Тем более когда ей было банальным образом стыдно за то, что забыла о такой ключевой фигуре. А ведь его авторитет среди магов не уступал таковому у Мередит среди храмовников, а это значительно бы упростило любые инновации и вообще расширяло простор для воздействия... Мара в сомнении водила подушечкой большого пальца по нижней губе, задумчиво смотря на мага напротив неё. Орсино выглядел настороженным и напряженным, неизменно напоминая нахохлившегося воробья. Неприязни женщина к нему не испытывала, да и прошлая Мередит никак эльфа не выделяла, ненавидя всех магов одинаково... Проблемно. Довериться Орсино - опасно, но и совсем в неведении держать нельзя, к тому же, чтобы успешно реконструировать Круг, нужно взаимодействовать с магами, а через Орсино это будет удобно, как через того, кто уважаем и любим другими магами. Пусть предыдущий Первый Чародей не выбирал эльфа, пусть он вызвался сам, а остальные просто поддержали, не желая самостоятельно взваливать на себя эту ношу, за годы своего нахождения на посту Орсино действительно завоевал доверие и уважение, так что как союзник он был перспективен.        Ну, что же, они взрослые люди и смогут договориться, верно? Мара улыбнулась, отчего Орсино вздрогнул, и выдвинула один из ящичков стола. Перед Орсино упала заботливо сшитая стопка бумаг, в которых было много цифр и какие-то таблицы, заполненные аккуратным почерком Рыцаря-Командора. - Я часто составляла статистику, ведь сухие цифры зачастую красноречивее и убедительнее любых других аргументов, - наблюдая за эльфом, осторожно взявшим в руки стопочку и теперь пробегающим по тексту беглым взглядом, заговорила спокойно Мара, откинувшись на спину кресла. - Цифры действительно поражают, а еще доказывают, что существующая система неэффективна. Мы это можем наблюдать на примере растущего количества магов-отступников в Киркволле и за его пределами, а также по скачку самоубийств. Меня не устраивает такое положение дел, - искренне поделилась своими мыслями женщина. Орсино вскинулся, оторвавшись от бередящих его душу сухих цифр и таблиц, в которых были кратко изложены случаи суицидов и убийств отступников. Для него слова Мередит звучали как тонкое издевательство или насмешка. - Боитесь, что такими темпами не останется тех, кого можно будет беспрепятственно принижать? - выплюнул эльф. Рыцарь-Командор была такой уставшей и заметно давала слабину, не вступая с ним в споры и отвечая как-то без огонька. И Первый Чародей, почувствовав это, стал только агрессивнее. Но, когда женщина нахмурилась, а глаза её блеснули знакомым холодом, он - метафорично - прикусил язык, решив, что не стоит быть таким резким. - Боюсь, что такими темпами все погрузится в хаос, - твердо ответила недовольная Мара. Вот тебе и взрослый человек, ага. Впрочем, что она от него хочет? Он печется о благополучии магов, а еще давно ведет непримиримую борьбу с тираншей Мередит, которой теперь вынуждена быть Мара. Едва ли он отнесется к ней как-то по-новому только потому, что она не ведет себя так, как обычно вела себя Мередит. И это чуточку грустно, на самом деле, ведь Мара предпочла бы начать знакомство с Орсино заново, а не вот так. Но играть приходилось теми картами, которые дали в руки. - Система больна, хромает на обе ноги и вот-вот издохнет, изжив саму себя слишком давно, чтобы сейчас точно определить переломный момент. Но система умрет, а мы продолжим жить, но как? По каким правилам? Нам нужно создать нечто новое, научившись на ошибках предшественников. Не Кунари, не новый Тевинтер, но и не уже сложившаяся система. Что-то лучшее, что-то более лояльное, но вместе с тем безопасное, - вдохновленно заговорила Мара, полностью отдаваясь этому. Она действительно загорелась идеей сделать жизнь храмовников и магов лучше, действительно сократить количество магов-отступников и магов-суицидников, писавших короткие записки "это не жизнь". Да и тех, кто не писал никаких записок, тоже. Это ведь правда не жизнь! Тюремное заключение за преступление, которое не совершал, за то, что ты просто родился таким. Кошмарно и несправедливо.        Мара не знала, почему она оказалась здесь и зачем, был ли это вселенский сбой или воля демиургов, может, сам Создатель решил, что Маре надо быть на месте Мередит, но, в любом случае, для женщины стала важной эта идея о реконструкции Круга. Бутылки вина, чтобы запечатлиться на алкоголе и уйти в запой, под рукой не оказалось, зато появилась эта безумная идея и упрямое желание довести дело до конца, сметя все преграды на пути. В таком акте альтруизма Мара находила себя, убегая от тоски по родному миру и кошмаров, в которых она все еще терялась между собой-Марой и Мередит. Проблемы самоидентификации так никуда и не ушли, просто стали не такими ярко выраженными на фоне трудоемкой работы.        Орсино смотрел на Рыцаря-Командора с недоверием и удивлением. Её холодные глаза горели внутренним огнем, а вся её поза выражала уверенность, и сам голос пробуждал что-то внутри, задевая чувствительные струны души. Слова, которые Орсино так долго доносил до Мередит, слова, которые так отчаянно желал услышать... Первый Чародей остро ощутил ирреальность происходящего, даже испугался того, что сошел с ума или оказался в ловушке какого-нибудь мощного демона. Но нет, он был в своем рассудке и точно не одержим. Может, тогда с Мередит что-то случилось? Эльф опустил взгляд в статистику. Как давно её вела Мередит? Когда передумала продолжать давить на магов? А она ведь уже предпринимает шаги для изменения устоявшихся порядков. Орсино заметил, что храмовники меньше придираются к магам, всё чаще шепчутся между собой о чем-то и вдруг стали куда терпимее и снисходительнее, а некоторые - даже дружелюбнее. Это было странно, непривычно, а от того - страшно и подозрительно. Отправляясь сюда за ответами, Орсино как-то не ожидал подобных слов от Рыцаря-Командора и теперь пребывал в замешательстве. Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. - Если... это - игра или какой-то хитрый трюк... - резко охрипшим голосом, предательски выдавшим своего обладателя, заговорил Орсино, подняв взгляд на Мередит. Глаза у неё были покрасневшими, а под ними расположились темнеющие круги, да и была она бледнее обычного. Вся уставшая и какая-то замученная, она смотрела на него сейчас понимающими голубыми глазами и чуть снисходительно улыбалась. - Разумеется, после всех наших разногласий сложно будет сразу прийти к взаимопониманию, - кивнула она, но её речь прервала вошедшая в кабинет Эльза с подносом, на котором расположились две чашки чая и тарелка с булочками и печеньем. Улыбка на лице Мередит стала более бодрой, и она, поблагодарив Усмиренную, почти вцепилась в чашку с кунарийским напитком. Орсино сидел, оглушенный зрелищем, неожиданно представшим перед ним: ресницы полуприкрытых глаз чуть дрожали, а безмятежная счастливая улыбка на губах женщины, с удовольствием вдыхавшей запах чая, - всё это оказалось как-то слишком для Первого Чародея, впервые видевшего Рыцаря-Командора такой... человечной? - Так вот, взаимопонимание, - улыбнулась Мара после того, как сделала глоток чудесного напитка. Может, Кун ей и не нравился, но не одной верой-единой, как говорится, а чай у кунари был просто потрясающим. Да и традиции интересные, чего уж там. - Кругу нужна какая-то основа, вера, если так будет угодно. Не знаю, что могу предложить, но Песня Света несколько... недружелюбно настроена к магам. Не призываю становиться еретиками и отрываться от Церкви, но нужно что-то еще, что может поддержать Круг и хорошие взаимоотношение между магами и храмовниками.        Мара была не уверена в таком шаге, но что еще она могла предложить Орсино? Да и лучше рано, чем поздно. Пока он был так поражен тем, что общается с ней дольше пяти минут и даже без завуалированных оскорблений, следовало брать мага за жабры. Наброски с будущей идеологией решительно Маре не нравились, но ничего лучше предложить она не могла. И сейчас немного волновалась, вынося всё это на суд Первого Чародея.        "Магия служит людям", "Демоны коварны, потому и опасны, они никогда не дадут тебе то, что ты хочешь в том виде, в котором ты хочешь, они извратят твои мечты и будут использовать тебя, как захотят", "Круг создан для защиты. Защиты магов от других людей, желающих им зла. Защиты магов от демонов в Тени, жаждущих их жизни" - это если кратко передавать суть тех текстов, что были изложены на листах. Мара так часто правила и переписывала их, что уже знала наизусть. И зачитывала храмовникам, гонять которых на тренировках не перестала. Им тоже полезно знать новую политику партии и то, чем они должны заниматься. Защищать. Не людей снаружи, которые далеко, а людей в Круге, которые близко. Мара знала несколько историй, когда храмовники действительно становились спасителями для магов. Обычный народ их не очень привечал...        Орсино был потерян для мира. Мара ощущала нарастающее беспокойство, но не отрывала эльфа от чтения, продолжая потягивать чай и грызть печенье - аппетит внезапно пропал из-за волнения, захватившего её. Она всегда переживала, когда доверяла свои труды кому-либо на оценку, а тут целый не очень дружелюбно настроенный, но такой важный для плана Первый Чародей.        Сам маг был просто в растерянности. Это всё выглядело невероятно подозрительно, но... соблазнительно. Будто сам демон из Тени пришел к нему и воплощает в жизнь его мечты. Что придется отдать взамен? Орсино поднял полный сомнения взгляд на Мередит, невозмутимо пьющую чай, но её голубые глаза пристально следили за ним. Могла ли она волноваться? Нет, это просто невозможно.        Всё, что поняла Рыцарь-Командор, так это то, что следовало переходить к тяжелой артиллерии. У неё не осталось больше ничего, ведь за месяц, даже чуть меньше, особо многого и, главное, толкового не придумать. Вот зайди Орсино через месяц-другой... но даже так приходилось работать с тем, что есть. - Моя старшая сестра так боялась Круга, что предпочла стать Одержимой, лишь бы не отправляться в него. Она убила семьдесят семь человек, включая наших родителей. Я думала, что политика храмовников верна по отношению к магам, но мне уже почти сорок лет, а количество отступников только растет. Система не работает, а раз это так, то её нужно менять, - твердо сказала Мара, смотря в глаза Орсино. - Кейли предпочла умереть, лишь бы не жить здесь, - не сумев сдержать дрожи в голосе, добавила она непонятно зачем. Она ведь и магессу-то эту лишь краем глаза в воспоминаниях Мередит видела, и их не связывало ничего, но сам факт самоубийства семнадцатилетней девушки больно бил женщину. Так не должно быть, каким бы темным ни было это фэнтези.        Первый Чародей неуверенно кивнул, посмотрев на листы в своих руках. Неужто, Создатель услышал его молитвы и дал наконец шанс, надежду, о которой он так долго просил? В конце концов, терять было нечего. - Я подумаю. Не против, если возьму это с собой? - поднявшись с места, поинтересовался Орсино. Мара кивнула, устало улыбнувшись ему. Маг вежливо попрощался и вышел, забрав с собой львиную долю спокойствия и сил женщины, а также её наработки по "линии партии".        "Ну, по крайней мере не получила фаерболом в лицо", - утешала себя Мара, неохотно возвращаясь к работе. Как же ей хотелось устроить себе послеобеденный сон, но работа, к сожалению, не волк - в лес не убежит, а следовательно, делать её придется. Разговор с Орсино и правда хорошо прошел. Если и дальше они смогут вполне мирно общаться, то Мара даже разговорит его о магах крови! Точнее, о магии крови. Да, она была ужасной, могла контролировать людей и еще много всяких штук, которые девушка помнила лишь по геймплею второй части и тому, что именно магией крови был запечатан Корифей... Вот, например, Малькольм Хоук, будучи магом Крови, прекрасно справился с этой малефикарской магией и не сошел с ума. Правда, неизвестно, от чего умер, но это мелочи. Главное, что Одержимым он не стал. Вроде как. В любом случае, те же филактерии, по которым храмовники искали магов... разве они не есть, по сути, магия крови? Нет? Да? Было много вещей, которыми Мередит не интересовалась, и это как раз входило в их число. Филактерии работали, а как - Мередит уже волновало мало. А вот Мару волновало. Ведь каковы стандарты Церкви, прибегающей к магии крови, которую так старательно порицает?! Понятно, что без двойных никуда, но это можно как-то обыграть в дальнейшем. Мару ждало слишком много дел, и это вызывало даже какое-то отчаяние. 9:29, 10-е Стража        Не все в рядах храмовников были довольны тем, что Рыцарь-Командор требовала от них терпимости и снисхождения к покинутым Создателем магам. Мара предвидела, что пойдут слухи о её помешательстве или о том, что её заколдовал какой-нибудь маг крови. Это было довольно предсказуемо и закономерно, чего уж там. Так легко списать все проблемы на магию, что часто делали встарь, что часто делали и в современном мире. Ведь проще сказать "меня сглазили", чем разобраться и обнаружить совершенные лично тобой ошибки, которые привели к текущему положению дел. Или просто поверить в несправедливость мира и противостоять ей. Нет, легче искать ответы в мистике, обвинять кого-то или что-то. Люди во всех мирах, похоже, мало отличаются друг от друга.        Мередит улыбается так искренне и широко, что её противник бледнеет с лица. Улыбка Рыцаря-Командора - не улыбка даже, а оскал. Они стоят, скрестив мечи, и юный храмовник ощущает, с какой силой давит на его меч своим клинком женщина, которая чуть младше его собственной матери! Все в Киркволле знали, что Мередит сильна, но одно дело - слышать какие-то дурацкие байки о загадочном Рыцаре-Командоре, убившем предыдущего наместника, а совсем другое - стоять лицом к лицу - мечом к мечу. - Не отвлекайся, - хлестко говорит Мара, усилив давление. Острие чужого меча опускается вниз, а сама женщина резко бьет локтем в солнечное сплетение зазевавшегося противника, который сдавленно охает и отступает, хватая ртом воздух. Его меч валяется в пыли на земле, и бой, очевидно, окончен. Тренировки с храмовниками определенно нравились ей и помогали выпустить пар, накапливающийся от бумажной работы. Неудивительно, что Мередит была такой злой теткой: она фактически держала в руках всю жизнь Киркволла, отжимая обязанности у наместника Думара. - Ты, - указала она на следующего храмовника, закончившего с разминкой и наблюдающего за боем. Лицо рыжего паренька вытянулось в удивлении и мимолетном страхе, он даже указал на себя пальцем, вопросительно посмотрев в ответ. Мара хищно усмехнулась, уверенно кивая храмовнику. - Дирк, да? Уже освоил Очищение? Отлично, продемонстрируй.        План Мары был прост, как пять пальцев. Особые навыки храмовников позволяли успешно противостоять магам и их магии, а уж Очищение снимало все магические эффекты и, в зависимости от силы и тренированности храмовника (а также дозы и времени приема лириума), могло распространиться на внушительную область. Дирк не был совсем уж новичком, а еще Мередит запомнила его потому, что для своих лет и уровня опыта паренек выдавал довольно сильное и масштабное Очищение, от которого могло корежить даже старших чародеев. Талантище у парня, иными словами. И сейчас женщина хотела использовать этот талант себе на пользу.        Чуть заметное голубоватое свечение разошлось во все стороны от Дирка. Мара практически ничего не почувствовала, кроме легкой прохлады внутри, ответившей на чужую, но такую родную силу. У женщины не было страха того, что Очищение просто выбросит её из тела Мередит, ведь это не было одержимостью демоном. Может ли одержимый пользоваться техниками храмовников безопасно для себя? Сомнительно, потому Мара и утверждала, что не демон или что-то вроде него, раз уж на неё храмовничья магия не действует. Но просьба применить способность проистекала не из желания проверить свою реакцию на чужое колдунство, а из желания показать, что нет над ней никакого магического контроля. После Очищения ведь слетают все магические эффекты.        Еще немного погоняв своих храмовничков и прочитав им в конце познавательную лекцию о том, что маги - это не так плохо и надо, вообще-то, быть терпимее к ближним, Мара почти злорадно наблюдала, как её подчиненные вяло плетутся на свои посты. Вечером другая группа придет к ней на пыт... тренировки, и с ними она проделает тот же трюк. Может, слабо, но подобные тренировки Очищения защищали её от действительно существующей угрозы подчинения магией крови. Орсино, который пропадал где-то у себя уже пятый день, ведь изучил как-то магию крови.        В связи с мыслями о магии крови и эльфе, каким-то образом добравшимся до нее под прессингом Мередит, Мара как-то не ожидала увидеть Орсино рядом с дверьми своего кабинета. Как какой-то школьник, ожидающий, когда его позовут в кабинет директора, честное слово. Женщина улыбнулась незатейливому сравнению и весело поздоровалась с магом, чувствуя себя после тренировки бодрой и благодушной.        Орсино как-то блекло улыбнулся в ответ, все еще не в силах видеть Мередит такой... человечной? Она всегда казалась ему холодной ледяной статуей, воином без страха и упрека, твердолобой тираншей-храмовником, с которой невозможно найти общий язык. А теперь эта самая тиранша так светло улыбается ему и выглядит довольно счастливой жизнью, светится прямо вся и кажется моложе, чем до этого. Орсино даже как-то не интересовался, сколько ей лет, но сейчас стало интересно... Но это не то, зачем он вообще пришел к ней сейчас. Листы, исписанные аккуратным почерком Мередит... если то, что она написала, действительно то, что она думает... это многое упрощало, это даровало небывалую надежду на реальные изменения в системе Круга. Первый Чародей опасался и страстно желал того, чтобы Мередит была серьезна в своих намерениях. Его волновало, почему вдруг и как она изменилась, но ради ответов на подобные, в сущности уже неважные вопросы стоит ли рисковать спугнуть перемены? Орсино оставалось лишь надеяться, что это не какая-нибудь изощренная ловушка или затянувшаяся шутка...        Мередит удивленно смотрела на бутылку вина, которую принес Орсино в знак примирения и будущего сотрудничества. Она не часто пила алкоголь, а в последние года три - вообще не пила... Просто удивительно было видеть то, в чем отчаянно нуждалась месяц назад. Усмехнувшись, Мара вышла из кабинета, чтобы отправить ближайшего храмовника на кухню за бокалами и закуской. Ничто не может быть лучше вина в приятной компании разумного человека, даже если он и эльф в платье. Закуска и бокалы прибыли довольно быстро, Мара лишь почувствовала любопытный взгляд храмовника-посыльного, хотя консервная банка на его голове надежно скрывала лицо и глаза. Интересно, какие еще слухи пойдут среди храмовников и магов? Мара задумчиво посмотрела на то, как жидкость в бокале преломляет солнечный свет, пронизывающий весь кабинет, и улыбнулась. Её авторитет не пошатнется от слухов, потому что храмовники у неё в ежовых рукавицах. Мередит и раньше предпочитала лично тренировать своих солдат, но всё же Мара била все её рекорды по вовлеченности в жизнь своих подчиненных, а продолжающие обучаться на психологов у неё Карт и Миели, собственно, и являющиеся основными доставщиками слухов, уже оттачивали свои навыки на товарищах. Таким организациям, как Круг и орден Храмовников, просто необходимы были психологи. И Целители. Интересно, а удастся ли свободолюбивого Андерса затащить в Круг? Все равно надо же будет его как-то контролировать... - За сотрудничество, - в один голос сказали Мередит и Орсино, и бокалы в их руках издали мелодичный звон. Казалось бы, Рыцарь-Командор и Первый Чародей Киркволлского Круга могут пить только в анекдотах из Висельника, но посмотрите на них сейчас! Почти историческое событие! Мара была счастлива, ведь вино было вкусным и безо всяких ядов (тело Мередит почему-то очень остро реагировало на добавки и легко распознавало яд), собеседник был симпатичным и умным, а планы казались куда более осуществимыми, чем раньше. А еще...        Мередит сегодня исполнилось тридцать шесть.        Маре сегодня исполнилось двадцать четыре. 9:29, 26-е Стража        Между магами и храмовниками холодный мир. О доверии даже заикаться не стоит, но они уже не на ножах, и это грело сердце Мары. Маги знают, что у них есть права и они могут потребовать защиты этих прав. Храмовники знают о правах магов и о том, что эти права защищаются, а также старательно воспринимают магов не иначе, как блаженных, требующих к себе особого отношения. Обе стороны присматриваются друг к другу, не скрывают своего подозрения, но стараются не провоцировать конфликты.        "Маги подвержены влиянию Тени, в которой обитают не только демоны, но и духи. Открытой демонстрацией ненависти и враждебности мы лишаем магов ощущения комфорта и безопасности, запугиваем, доводим до отчаяния, тем самым своими руками толкая их к одержимости. Мы не обязаны быть им мамочками, но банально показывать доброжелательность и то, что Круг - их дом, в котором они могут чувствовать себя в безопасности - это наша обязанность", - муштровала храмовников Мередит, и сама демонстрировала хорошее отношение к магам. Правда, те все еще боялись её, как огня, но с каждым днем относились всё спокойнее и спокойнее, когда видели, как Орсино разговаривает с грозной Рыцарь-Командор и как они мирно беседуют о погоде или каких-либо более насущных делах.        Мара была очень довольна тем, что Орсино стал проводить беседы с детьми и магами-подростками. Пусть она до этих посиделок не допускалась, да и лишней была на них, чего уж там, но, тем не менее, Орсино распространял её выкладки, к которым она так предвзято относилась, и теперь пропаганда велась не только с одной стороны. Это вселяло надежду, как и постепенно тающий лед между храмовниками и магами. Не все из них придерживались позиции животной ненависти друг к другу, и это тоже невероятно воодушевляло. Лишь одно омрачало налаживающуюся жизнь Мередит, ложась поверх черным пятном. Усмирение. Каждый случай Усмирения Мара просматривала лично, будь её воля, она бы вообще исключила его, но прибегать к нему все равно приходилось, все, что могла сделать женщина, так это применять подобный метод лишь в исключительных ситуациях, так что не все маги, попавшие в список "неблагонадежных", попадали под ритуал. В общем-то, был только один, который воспользовался магией крови, и тому были свидетели, но его схватили живым. Храмовники так старательно слушались своего командора, что Мередит не могла оставить пойманного ими мага безнаказанным, особенно когда его обвиняли в чем-то настолько серьезном. Она с трудом придержала извинения при себе, стараясь с как можно более равнодушным лицом смотреть на то, как расцветает на лбу паренька лириумное клеймо, обращая его в Усмиренного. Как бы не поссориться из-за этого с Орсино...        А он пошел на довольно странный и спорный шаг, пригласив её на одну из своих бесед с детьми. Он не говорил про дружбу с храмовниками или что-то подобное, но рассказывал о том, какие опасности поджидают вне Круга, и о том, что некоторые храмовники действительно защищают магов от внешних угроз. Ну, он был прав, подавая всё это так, с допущениями и вероятностями, всё-таки у всех возникло бы множество вопросов к Первому Чародею, начни он пылать любовью к своим тюремщикам, на борьбу с которыми только недавно вдохновлял магов. В Киркволлском Круге было всего пять детей младше десяти лет: три девочки и два мальчика, которые внимательно слушали эльфа. Одна из девочек, светловолосая Ирен (а Мара всё больше магов запоминала, теперь зная не только старших чародеев и "неблагонадежных"), заметила Мередит первой и сделала такое забавное испуганное лицо, что женщина не удержала улыбки. Девочка испугалась лишь сильнее, а, заметив её гримасничество, Орсино нахмурился и обернулся. Улыбающаяся Рыцарь-Командор прислонилась плечом к дверному косяку, смотря как-то насмешливо, и без своей брони выглядела очень уж непривычно. На ней была не менее закрытая, чем доспехи, одежда, но всё-таки тканевая, а не металлическая. Оказывается, Мередит куда тоще и изящнее, чем Орсино всегда привык думать. Он пригласил женщину войти в класс, на что она откликнулась благодарностью, озорно сверкая глазами. Её явно забавляла реакция детей, которые мучились от любопытства напополам со страхом. Когда Орсино закончил со своим рассказом о том, как сэр Траск спас одного из старших чародеев, дети почтительно молчали, не отводя взглядов от Мередит, сидящей чуть в отдалении от них. Ирен, набравшись смелости, что-то пролепетала про Усмирение, старательно смотря на Первого Чародея, но взгляд так и соскальзывал на Мередит, которую боялись многие в Круге.       - Вы точно не будете проходить Истязание или Усмирение сейчас, а в будущем... думаю, это станет необязательным по достижении определенного ранга в иерархии Круга или возраста. Ваши наставники и Орсино решат, когда вы готовы, а до этого момента учитесь, живите, наслаждайтесь жизнью. Только достигнув внутреннего равновесия и спокойствия, вы сможете преодолеть трудности. Самое главное - чтобы вы жили, - взяла на себя наглость ответить на вопрос Мара, посмотрев прямо в глаза Орсино. Она едва ли могла бы принести ему извинения за того мага крови, которого усмирили сегодня, всё-таки это было бы лицемерно и нечестно: паренек ранил нескольких людей и был опасен, а текущее положение дел не позволяло как-то мягко его пожурить. Смягчение его наказания было бы предательством по отношению к храмовникам и тем, кто пострадал от рук мага. "Жалость к палачам становится жестокостью к их жертвам", — сказал Ромен Роллан, и это было довольно справедливым высказыванием. Только вот в порочной системе Круга не было жертв и палачей, все с легкостью и даже радостью могли меняться этими ролями, и получалось, что все были правыми и все были виноватыми. Это было тяжело - искать равновесие между магами и храмовниками, придумывать какие-то компромиссы и способы разрубить этот гордиев узел, но, честно, что Маре еще оставалось? Опустить руки и смотреть, как дети растут здесь, точно птицы в клетке? Даже еще хуже. Нет, она не могла остаться в стороне. Предназначение у неё такое или она просто слишком сердобольная идеалистка, но бросать это дело она не станет. Упрямство Мередит у неё всё-таки осталось.        Маре было жаль, но извиняться за усмиренного мага крови она не станет. Сейчас реалии их изолированного мирка таковы, что это - все еще норма и, к тому же, необходимая мера наказания... И, судя по чуть заметной улыбке Орсино, он то ли всё прекрасно понимает, то ли просто смирился, то ли еще что. Сложно было понять, что творится в голове этого эльфа, но Мара искренне старалась. Всё-таки у неё так мало было союзников в этом месте! Дирк, который то ли в силу характера, то ли от природы был невероятно дружелюбен ко всем, даже к магам, скорее латентный союзник, сам не подозревающей о своей важности. Карт и Миели были более вовлеченными, но не обладали авторитетом... да того же сэра Траска. С ним, кстати, тоже стоило наладить мосты. Мара помнила о том, что у мужчины имеется дочь-маг, и то, что в игре она погибает... и это нужно было исправить. И найти Самсона. 9:29, 3-е Дракконис        В кабинете Рыцаря-Командора было необычайно оживленно. Миели и Карт привели Дирка и еще одну девушку-храмовницу, выбрав их себе в ученики, так сказать. Орсино привел четверых магов, среди которых была лишь одна магесса. И если Орсино и храмовники знали о том, зачем они все здесь собрались, то маги даже не догадывались и заметно нервничали. Мара легко воспроизвела уже отрепетированную речь, которую повторяла так много раз. Сначала для Карта и Миели, потом для Орсино, потом для Дирка и Рувены, и теперь вот для магов, которых отобрал Первый Чародей. Психологи были очень нужны и Кругу, и Храмовникам. Но особенно, всё-таки, Кругу. В задачи этих магов должно входить составление психологических портретов, беседы, выявление склонности к суициду и помощь. Нет, помощь не убиться, а жить дальше. У Мары на руках уже были подробные инструкции и записи, а еще чудом отыскалось несколько книг, хотя бы вскользь касающихся психологии. Правда, в основном это были учебники по риторике, но в них теория ораторского искусства очень интересно переплеталась с некоторыми психологическими уловками... В общем, кое-какая база для обучения необходимых кадров имелась. Правда, магессу и одного из магов Мередит собиралась обучать лично психологии детской. Среди Храмовников подростков и детей не было, так что подобные инструкции Мара и не создавала, но совсем иначе обстоят дела в Круге, и... это будет сложно.        Маги переглядывались и вопросительно смотрели на Орсино, но Первый Чародей лишь отмалчивался. В воздухе так и витали невысказанные вопросы и сомнения. - Я вас не знаю, но вас выбрал Орсино, значит, есть за что. Понимаю, помощь другим сложная задача, но вы сможете научиться при должном усердии. Заставлять, разумеется, вас никто не будет. Это должно быть полностью добровольным решением, - устало улыбнулась Мередит. Магесса обернулась на своих товарищей и, поджав губы, решительно выступила вперед. Дома у неё остались младшие сестры и братья, она ужасно скучала по ним, а видя юных магов в Круге - не могла удержаться от того, чтобы не заботиться о них. А тут ей официально предлагают стать кем-то вроде наставника или няни, да еще и дать какие-то специализированные знания. Пусть и предлагает сама Рыцарь-Командор, но, если Орсино не возражает, значит, всё хорошо. Лиза посмотрела на своих товарищей, задержала взгляд на Вэнсе. Он тоже был из многодетной семьи и так же часто, как и она, заботился о других детях в Круге. Маг тяжело вздохнул, выступая вперед вместе с ней.        Мара сдерживала улыбку, смотря на юных магов со скрытой во взгляде надеждой. Она не знала ничего о тех, кого привел Орсино, просто доверившись ему, но обязательно его расспросит. А пока ей оставалось лишь порадоваться отзывчивости хотя бы двоих магов. И объяснить схему, по которой они будут работать. Им не только будут выдаваться на руки книги и конспекты, но и придется ходить на практические занятия. Если что-то будет непонятно, возникнут какие-то вопросы или предложения, Мередит будет рада их выслушать. Вэнсу и Лизе придется особенно сложно, ведь они будут работать с детьми, а детская психология обладает своей спецификой... Гейл и Обин спросили, могут ли они взять время на раздумья и пока поизучать то, что предлагала Мара. Та благосклонно разрешила. Ей нужно было, чтобы они заинтересовались этим, сами решили заняться заботой о ближнем, а не делали бы это из-под палки. Миели и Карт с улыбками пообещали, что всему научат Рувена и Дирка. Среди Храмовников Миели и Карт становились всё популярнее и популярнее, и первые психологические портреты уже лежали на столе Мередит. Парочка учеников женщины составляли их не только с тех, с кем общались лично, но и с тех, за кем часто наблюдали, и вот портрет сэра Отто Алрика заставлял Мару нервничать. Она помнила, что этот мужчина делал в каноне. Стоило к нему присмотреться.        Когда все, кроме Орсино, покинули кабинет, Мара всё-таки тяжело вздохнула, расслабленно откидываясь в кресле. В доспехах, конечно, было достаточно комфортно, но ей больше нравилось ходить без них, да статус не позволял. Ну, и риск в любой момент побежать сражаться с одержимым, да и вообще.        Первый Чародей усмехнулся, рассматривая Рыцаря-Командора. Она действительно изменилась, стала какой-то... сострадательной, что ли? О причинах перемен в своем поведении она не распространялась, но, может, её замучила совесть? Она рассказывала о своей сестре-маге, и Орсино, не удержавшись, порылся в архивах. Информации на Мередит было немного, но в списках уничтоженных Одержимых действительно находилась некая Амелия Станнард. Сомнительно, что просто однофамилица. - Так что ты мне расскажешь об этом квартете? - улыбнулась подобравшаяся женщина, сложив руки на столе. Первый Чародей, занявший стул перед столом Рыцаря-Командора, послушно начал рассказывать о заботливых Лизе и Вэнсе, первыми бросающимися на помощь детям, о Гейле и Обине, которые очень чутко относились к окружающим и, пусть выглядели отстраненными от всего, всегда находили слова поддержки и утешения для других. Эти двое были друзьями Кейли, и её смерть оказалась для них невероятным ударом, из-за которого они стали внимательнее относиться к другим магам и их чувствам. Мара задумчиво водила большим пальцем по нижней губе, признавая, что такие кадры очень нужны ей. - Спасибо, Орсино, - вздохнула Мередит, помассировав переносицу. - Есть еще, что рассказать? Какие-нибудь проблемы? - поинтересовалась она, посмотрев на усмехающегося Первого Чародея. Эльф в задумчивости отвел взгляд, припоминая что-нибудь такое из ряда вон выходящее. До сих пор было непривычно нормально разговаривать с Рыцарем-Командором и осознавать, что она действительно решает проблемы, а не отмахивается от них, продолжая свою жестокую политику террора магов. На самом деле, был кое-кто, кто создавал много проблем и тревожил всех, но он считался одним из "любимчиков" Рыцаря-Командора, будет ли какой-то толк от того, что Орсино назовет его имя? Не нанесет ли это вред их только завязывающимся доверительным отношениям? Как воспримет эта новая Мередит жалобу на своего подчиненного? - Сэр Отто Алрик очень часто придирается к магам и практически любого заносит в список на Усмирение, - сжав кулаки, ровным голосом сообщил Орсино, внимательно наблюдая за реакцией собеседницы. Она немного удивленно распахнула глаза, а потом полуприкрыла их, прошептав одними губами "Во имя Андрасте", и стала выглядеть еще более уставшей, чем обычно.        Мара знала, что Алрик будет её головной болью. Такие фанатики всегда как заноза в заднице, но она как-то малодушно надеялась, что тот не посмеет перечить ей и будет вести себя сдержаннее. Всё-таки права была Миели в своем описании этого типа как садиста и ревностного фанатика. Мередит одобряла жесткое отношение к магам, поощряла даже, и сэр Алрик души не чаял в своем начальстве, давая волю своей натуре. Он действительно обожал, когда его умоляют, оказывают покорность и полное подчинение. Мередит закрывала глаза на нездоровые наклонности подчиненного, пока он оставался верен ей и предписаниям ордена и являлся надежным исполнителем. Но даже она отклонила его безумный план о всеобщем усмирении магов. Что не мешало тому усмирять магов за малейшую провинность, но Мередит быстро взяла процесс усмирения под свой контроль, так что разгуляться как следует и дать волю своей садистской натуре у Алрика не получалось. Еще бы у него не получалось докапываться до магов. С одной стороны, он был ценной боевой единицей, но, с другой, он был бешеным псом, которого не удастся постоянно держать на коротком поводке. И отравить его по-тихому не получится. Она, конечно, может замять расследование его смерти, но подозрения могут пасть на магов, тем более у них будет более чем существенный мотив. Отправить бы Алрика куда-нибудь в "Цветущую Розу" и чтобы он там заразился чем-нибудь смертельным... но бордель в Верхнем Городе был достаточно элитным, чтобы и девочек, и мальчиков там держали в "чистоте": сомнительно, что Алрик подцепил бы что-то совсем ужасное. Как бы избавиться от ставшего неудобным фанатика, чтобы это не повлекло неприятных последствий?..        Вот с Самсоном всё оказалось так просто! Задавшись целью его разыскать, Мара немного удивилась его присутствию в Казематах, но очень скоро поняла, что все так и должно быть. Самсона выгнали, когда поймали на передаче письма от мага любовнице, но, похоже, это случилось ближе к Мору, и Мара удачно попала в Мередит до этого события. В противном случае, восстанавливать Самсона в ордене было бы несколько проблемно. - Я попытаюсь поговорить с ним, но он довольно фанатично настроен... - искренне призналась Мередит, показывая, что она не всемогуща. Орсино даже дар речи потерял на мгновение от такого признания Рыцаря-Командора. - Единственное, что точно могу обещать, так это то, что он никого не усмирит без моего ведома и серьезной на то причины. Каждый случай Усмирения я просматриваю лично, - чуть улыбнулась Мара.        Это действительно было единственным, что она могла сделать. Пусть она, можно сказать, полноправная хозяйка Киркволла, а церковь в Орлее, то есть довольно далеко, а Владычица Эльтина предпочитала не встревать в чужие дела, хотя иногда и выступала буфером между враждующими сторонами. Ей нравилось играть в миротворца, а итог её был... пожалуй, заслуженным. Она сама не захотела покидать Киркволл, хотя была предупреждена об опасности. Интересная она женщина, считала Мара и даже подумала, что не прочь посетить церковь и познакомиться с ней лично, а не через воспоминания Мередит.