***
В дверь стучат. Коротко, отрывисто. −Иду-иду! – откликается с кухни Фаина Андреевна. Арина с трудом поднимается с дивана и накидывает одолженный домоправительницей халат. Старушка в коридоре гремит замком и, громко ахнув, цепочкой. −Асса Иосифовна! Живая! Владимирова выглядывает в коридор. В дверях, снимая перепачканные сапоги, стоит Асса. Грязные волосы слиплись в сосульки. Куртку словно вываляли в пыли. Чекистка поднимает загорелое лицо, и Арина тихо вскрикивает. Правую щеку уродует вздувшаяся посиневшая гематома. Лоб наискось пересекает уже подживающий порез. −Асса… −Рада, что ты жива. – скупо кивает Леденёва. – Фаин Андревна, мое почтение. Женщина удивленно таращится на Ассу, обнимающую старушку и позволяющую целовать себя в здоровую щеку. −Где ж вас угораздило, Асса Иосифовна? −На полигоне, вестимо. – улыбается Леденёва, прямо на пол скидывая куртку. Под курткой некогда светлая, а теперь непомерно грязная рубашка. От которой Асса, ничуть не стесняясь наготы, тут же избавляется и бодро шагает в ванную. На узкой спине красуются алые росчерки порезов, словно следы от осколков.***
Асса ест борщ жадно, торопливо, будто неделю голодала. −Когда ты приехала? – робко спрашивает Арина. Леденёва в один присест доедает вторую добавку и только потом отвечает: −Дней десять назад. −Асса Иосифовна! – укоризненно всплескивает руками Фаина Андреевна. – Что ж домой не зашли? Мы тут извелись все с Аринушкой. −Какое там домой. – отмахивается рукавом чистой рубашки чекистка. – Война все-таки, Фаин Андревна. Сейчас посплю до вечера и опять на службу. −Ох-ти, горюшко-горе… − огорченно бормочет старушка, заботливо подставляя тарелку жареной картошки. – Ну кушайте, Асса Иосифовна, кушайте. Вам много кушать надо. Ишь, похудели как. Леденёва – куда только влезает –с полным удовольствием съедает и картошку. Насытившись, откидывается на стуле, изучает взглядом круглый живот Арины и хмурится. От сытого благодушия не остается и следа. −Не хочу никого пугать, − начинает чекистка. – но война будет затяжной. А это значит – карточки. Я вряд ли буду часто появляться дома, но мне положен ударный паек. Фаина Андреевна, все, что будут приносить – берите. Даже если принесут много. Лучше излишки раздать соседям, чем они сгинут где-нибудь по складам. Хорошо? −Ясно, Асса Иосифовна. – почти по-военному чеканит домоправительница. −Асса. – перебивает ее Арина. – Ты знаешь что-нибудь о Мише? Леденёва пристально вглядывается в полные надежды голубые глаза, вспоминает удаляющуюся спину капитана Владимирова. Переводит взгляд на календарь. И качает головой. −Нет. Я ничего не знаю. Скорее всего, он уже мертв.***
Асса ускользает из дома вечером, когда на улицах уже горят фонари. Скрипят еле слышно полы под легкими шагами, да стукает дверь. Арина вздрагивает и выглядывает в окно. У подъезда стоит, сверкая в свете фонаря, страшный черный воронок с притушенными фарами. По стеклу шуршит летний дождик. В комнату дует свежестью. Леденёва быстрым пружинистым шагом выходит из подъезда и запрыгивает на переднее сиденье. Для нее это просто машина. Для остальных – предвестник гибели.***
Мишень пробита в самом центре. Десятью пулями из десяти. Асса для вида ковыряет дыры ногтем и одобрительно кивает молодому белокурому парню, обнимающему винтовку. −Из трехлинейки и все в цель. – присвистывает чекистка, подходя ближе. – Ловко ты. −Так ведь охотники мы. – смущенно потупившись, отвечает парень. – Сибиряки. −Охотники. – повторяет Асса. –Значит, будем звать Ястребом. Добро пожаловать в отряд, товарищ Иван Савельев. Иван улыбается и осторожно пожимает узкую смуглую ладонь.***
Взрыв получается такой, что даже у привычной Ассы тонко звенит в ушах. Виновник этого светопредставления хитро щурит голубые глаза. −Это еще пустяки, товарищ майор. Мне бы пороху побольше, я такую штукенцию забабахаю. Гитлер в своем рейхстаге услышит. −Пока тебя только вся Москва слышит. – бормочет Асса, оглядываясь в сторону Волоколамского шоссе. – Поздравляю с принятием в отряд, товарищ Александр Громов. Отныне ваше имя – Гром.***
По окну опять стучит дождь. Асса трет глаза и мрачно косится на гору сваленных на столе личных дел. Как это сложно – отобрать для отряда еще двоих. Генштаб постарался на славу. Таких ребят подобрал, которым что на фронте, что в тылу цены нет. Снайпер, подрывник… Кто еще? Леденёва отпивает остывшего кофе из кружки, морщится и вновь таращится в расплывающиеся перед глазами строчки. −Андрей Акопов. Свободное владение немецким, французским, польским и чешским языками. Интересно… С фотокарточки смотрит молодой курносый паренек с вьющимся чубом. Асса хмыкает и откладывает папку в сторону. Языки – это хорошо. Это очень хорошо. Это пригодится. Часы на стене отстукивают два часа ночи. Асса мрачно косится на окно. Потом с ненавистью на узкий диван. Да, дома кабинет у нее получше. Но что поделать. Домой, пока не готов отряд, путь заказан. Пусть там Фаина Андреевна с Владимировой хозяйничают. Покемарить можно и здесь. Девушка сбрасывает сапоги, расстегивает ремни портупеи и вытягивается на адском ложе. Она – не человек, и мышцы у нее не так затекают, но все равно после ночи на этом выкидыше софы и оттоманки – ощущения, как после подвалов Лубянки. В сон Асса проваливается словно по щелчку. А открывает глаза уже утром, от громкого стука в дверь. Да, не спят честные люди в шесть часов.***
Последний герой находится случайно. Точнее, Асса его находит. −Это что? – с расстановкой спрашивает она. Механик из новичков старательно смотрит в землю и не смотрит на скромно стоящую в сторонке штабную «эмку». Машина сыто урчит мотором, светит фарами, но ключей в ней не наблюдается. −Виноват, товарищ майор. – выдыхает парень, все еще не поднимая головы. – Бес попутал. Поспорили с товарищами. Говорят, мол, какой из тебя техник, если ты машину без ключа завести не можешь. Ну а я что? Я ж не пальцем деланный. Я сызмальства с отцом в МТС возился. Ну и завел. Леденёва качает головой, глядя на это перепачканное мазутом чернявое недоразумение. −Как вас зовут, рядовой? −Шевельков Сергей, товарищ майор. – потерянно отзывается техник. −За взлом штабной машины – двое суток гауптвахты. – чеканит Асса. – А после… Добро пожаловать в мой отряд, товарищ Шевельков. Позывной… Енот.***
Трое бойцов заворожено наблюдают, как их командир с улыбкой обсуждает что-то по-немецки с четвертым членом отряда. Белокурый вихрастый паренек с синими глазищами бойко сыплет в ответ торопливые лязгающие слова и иногда срывается на звонкий смех. Строгое лицо товарища Леденёвой разглаживается, а улыбается она все шире и шире. Право слово, что там такого можно обсуждать? −Замечательно, товарищ сержант. Прекрасная подготовка. Второй знаток немецкого в отряде несомненно пригодится. Становитесь в строй. −Есть! – лихо вытягивается сержант. −Позывной – Нептун. – негромко говорит ему вслед Асса. Паренек вздрагивает, оборачивается и коротко кивает. Девушка удовлетворенно улыбается.***
Они стоят перед ней. Все четверо. Ее отряд, ее ребята. −Мое имя – Асса Леденёва. – начинает девушка. – Позывной – Гроза. Больше ничего вам знать не надо. Мы здесь не в шахматы играем, мы готовимся вступить в бой с опасным противником. На его стороне неизвестные нам научные изобретения, огромные ресурсы и даже оккультное мракобесие. Поэтому основа отряда – совершенная секретность. На время службы под моим началом вам запрещается сообщать друг другу либо кому-то еще любую информацию о себе, общаться с родственниками и вступать в отношения. Вы не наденете форму и не повесите на нее ордена. Отныне – вы тени. Если хотите, меч революции и щит пролетариата. Вам предстоит выполнять задания невероятной сложности, которые не по плечу рядовым бойцам. Я надеюсь на вашу храбрость, осмотрительность и рассудительность. Цепкий взгляд проходится по застывшим лицам с напрягшимися скулами. −Если кто-то хочет отказаться от места в отряде – я пойму и не буду удерживать. Бойцы не произносят ни слова. −Вы согласны на эти условия? −Так точно, товарищ майор. – чеканят четыре голоса. Тонкие губы Ассы медленно растягиваются в торжествующей улыбке. −И еще одно. Хоть вы и будете проходить по ведомству НКВД, подчиняемся мы напрямую товарищу Сталину. Любые приказы, исходящие не от него, разрешаю игнорировать. Вопросы? −Даже товарища Берия? – позабыв про субординацию, пораженно выдыхает Ястреб. −Исполняем приказы только товарища Сталина. – с нажимом повторяет Асса. – Только его.***
Енот сжимает зубы и впивается глазами в самый конец полосы препятствий. За огромным рвом грязи, за рядами колючей проволоки высится здоровенный забор. Взгляд командира не сулит ничего хорошего. Гроза неспешно прошагивается мимо четверки бойцов и подкидывает на ладони секундомер. −Для начала я засеку максимальное время, за которое вы будете проходить эту полосу. После мы оценим результат, и я оглашу нормативы. Вопросы? Карие глаза насмешливо щурятся, в уголках губ скользит быстрая улыбка. −Вопросов нет. На старт. Внимание. Марш! Грязь проходит как-то сама собой. Плавали, знаем. И не так дороги в родном селе развозило. Правда ползать в той же грязи на животе, когда колючка сверху так и норовит ухватить за волосы – то еще удовольствие. Енот выползает из-под заграждения и в нерешительности тормозит перед забором. На нем всего одна выемка для ноги. Высоко, слишком высоко. Не доскочить. Мимо, тяжело дыша, проносится Гром и одним махом перескакивает через окаянный забор. Следом, почти с птичьей легкостью, худощавый жилистый Нептун. Енот закусывает губу, подскакивает. Нет, никак. −Давай! – раздается над ухом. Сергей оборачивается. Ястреб! Щурит темные глаза и складывает руки в замок. −Прыгай, ну! Енот решается. Ногой в сапоге с налипшими комьями грязи на сильные рабочие руки товарища. Схватиться за гребень забора, оседлать, протянуть ладонь. Ястреб хватается, отталкивается ногой от выемки и взлетает ввысь. Асса на своем НП отмечает что-то в записной книжке и тонко улыбается.***
Нарком внутренних дел объявляется, как черт из табакерки. Не спеша выходит из машины, по-хозяйски обходит весь небольшой полигон. И только под конец добирается до тренировочной площадки. Все так же медленно, оценивающе осматривает замерших ребят. Переводит взгляд на невозмутимую Ассу. −Собираете себе армию, товарищ Леденёва? −Никак нет, товарищ народный комиссар. Выполняю приказ товарища Сталина. Черные глаза за тонкими стеклышками пенсне вспыхивают злостью. −Что же, товарищ майор государственной безопасности. Полагаю, бойцы могут продолжить занятия и без вас. Асса покорно кивает и жестом приглашает наркома за собой. Нечего ждать добра от этого визита. Видимо, товарищ Берия совсем отчаялся достать ее отсюда, раз сам выбрался в Подмосковье. А это значит, будет головомойка.***
Дверь закрывается с негромким щелчком. Берия очень медленно и старательно поворачивает в замке ключ и только потом оборачивается к подопечной. −Наверно, в прошлую нашу встречу ты не все уяснила, девочка моя. Так скажи, какого черта ты ошиваешься здесь, вместо того, чтобы быть в Москве? Со мной! Под конец фразы громкий голос наркома срывается на крик. Асса внутренне подбирается, ожидая удара. −По личному приказу товарища Сталина. −Ах, товарища Сталина… В один легкий, несмотря на комплекцию, плавный шаг Берия оказывается рядом, заглядывает в лицо. −Кому ты служишь? Товарищу Сталину или мне? Карие глаза мгновенно леденеют. −Служу трудовому народу. Беловолосая голова мотается от пощечины. Берия встряхивает рукой и уже спокойно говорит: −Сейчас поедешь со мной. Надо кое-что сделать. −Есть. На лице – ни тени эмоций. Берия мысленно кривится. Кукла, как есть кукла.***
Асса механически переводит быструю захлебывающуюся речь личного представителя президента США, старательно пытаясь уловить ее подтекст. Странный человечек, этот Гарри Гопкинс. И речь у него с подтекстом, и сам он с подтекстом. Узкое лицо с большим, как у лягушки ртом, и глазами навыкате. Уши еще торчат. А взгляд цепкий. То и дело шарит по кабинету, по лицу товарища Сталина, по стенографисту и самой Ассе. От вопросов о втором фронте Гопкинс увиливает со змеиной ловкостью. Верховный хмурит густые брови, но на переводчицу не смотрит. Пристально вглядывается он только в Гопкинса. Асса послушно переводит и запоминает. Все запоминает. Товарищ Берия не терпит неточностей.***
Ключ мягко поворачивается в замке. Асса ныряет в темную прихожую. Тихо выдыхает, сбрасывая осточертевшие хромовые сапоги и расстегивая ремни. Привычка раздеваться на ходу проявилась почти сразу после операции и не поддавалась объяснению. Следом за ремнями летит гимнастерка, за ней – галифе. Форма неопрятной кучей оседает в углу кабинета. Леденёва кутается в мягкий домашний халат и ощупью идет на кухню. Скрипит дверь в гостевую. −Асса, ты? В дверях возникает Арина в ночной рубашке. Ее необъятная фигура почему-то напоминает оплывшую на солнце снежную бабу. Леденёва окидывает ее взглядом и морщится. Нет, положительно хорошо, что ей это не грозит. −Извини, что разбудила. Владимирова, держась за живот, тащится следом за Ассой на кухню. Кряхтя, усаживается на стул и оттуда наблюдает, как Леденёва стучит кастрюлями, наливая себе супа, плюхает на огонь блестящий чайник. Люстру Асса не признает, ограничиваясь настольной лампой в углу. −Прости. – неожиданно выдает Арина. Асса на мгновение замирает с ложкой в руке. Вопросительно поднимает бровь. −Свалилась тебе на голову. Живу в твоей квартире, ем твою еду. Не будь этого – Арина мимоходом поглаживает живот – я бы уехала, правда. У меня родители в Сталинграде. −Далеко. – лаконично констатирует Асса, пробуя разогретый суп. – Да мне-то что? Раз с Фаиной Андревной поладила, живи. Хоть кто-то за квартирой присмотрит. К тому же я твоему мужу обещала. Глаза Владимировой мигом тухнут. −Мишенька… И тут же спохватывается, вспоминая дни мучительной гонки от смерти. Ныть нельзя. Вспоминать о Мише нельзя. За это живо прилетает тяжелый подзатыльник. Асса не терпит слез. Но в этот раз пропускает мимо ушей, полностью поглощенная поздним ужином. Леденёва одним махом уминает тарелку супа, выключает закипевший чайник и, поколдовав над банками, ставит перед Ариной незнакомо пахнущую чашку чая. −Пей. Нервы успокаивает. И аллергии не вызывает. Владимирова вцепляется в кружку, как в спасательный круг. Леденёва отхлебывает из своей и тянется к радиоприемнику. Фыркает на помехи и вращает колесико до тех пор, пока из эфира не полилась лающая немецкая речь. Арина вздрагивает всем телом. Асса, наклонив голову, как умная сова, прислушивается. Наконец, хмыкает, дернув уголком рта, и выключает. −Надо же. Все слова правдивые, а все равно получается ложь. Как так? Будто и не мы под Ельней победили. −Вышел приказ сдать радиоприемники. – напоминает Арина, нервно гладя живот. – Мы без тебя побоялись. −Пусть стоит. – небрежно отмахивается Асса. – А реквизировать не смогут. Все знают, кто тут живет. −А если соседи… −Не донесут. – отрезает Леденёва. Быстро моет посуду, скользит взглядом по идеально чистой кухне и массирует переносицу. −В общем, так. Я отбываю на фронт. Не знаю, как долго меня не будет. Все насущные вопросы решаете через домоуправа. Фаина Андреевна знает. Телефон слушайте. Я могу позвонить, если что-то понадобится. Это ясно? −Ясно. – выдыхает Арина. – Береги себя. Леденёва криво ухмыляется и ничего не говорит.