***
Асса заходит в спортзал под конвоем из трех террористов и на мгновение замирает на пороге, сраженная духотой и запахом. Какие тут триста. В зал загнали не меньше тысячи человек. Женщины, дети разных возрастов. Почти нет мужчин. Все сидят на полу, едва ли не на головах друг у друга, большинство раздеты. Кое-кто с окровавленными повязками из собственной одежды. Боевики все как один в черных масках. Ассу толкают в спину прикладом. −Передай своему собаке-президенту, чтобы вывел войска из свободной Чечни. −Отпустите детей. – глухо отвечает Леденёва. Глаза быстро шарят по сторонам. Твою мать, периметр зала заминирован. По углам прогуливаются женщины в паранджах. А под тряпками наверняка пояса смертниц. −Убирайтесь с нашей земли, урусы. Всё. Асса медленно поворачивается спиной и делает шаг к выходу. В штанину вцепляются чужие пальцы. Леденёва смотрит вниз. На полу сидит молодая черноволосая женщина и умоляюще протягивает Ассе завернутого в грязную пеленку ребенка. −Пожалуйста. – со слезами в огромных черных глазах шепчет мать. – Прошу. В спину вновь прилетает прикладом, но Асса наклоняется и берет ребенка. Прижимает к себе и слегка сутулится, прикрывая хрупкое тельце плечами. −А ну пошла! Она осторожно, стараясь ни на кого не наступить, идет к выходу. На пороге останавливается, бросает последний взгляд через плечо на заложников. Хлопает выстрел, и в плечо словно камнем ударяет. Асса глубоко вдыхает. Не сквозное. Ребенок цел. Слава богам. Она, почти чеканя шаг, идет по длинному прямому коридору к выходу. Туда, где хотя бы можно дышать.***
−В заложниках около тысячи человек. – рапортует Асса по телефону, пока медсестра вытаскивает застрявшую в плече пулю. – Подавляющее большинство – дети и женщины. Непосредственно спортзал заминирован – я видела бомбы на стенах. Полагаю, что все двери в здании тоже. Она замолкает, пережидая мерзкое ощущение стука пинцета о пулю, и продолжает уже другим, сорванным глухим голосом. −Я не знаю, что сделать. Даже если мы спланируем штурм от и до, все равно погибнут люди. Это выше моих сил. −Чего они хотят? Голос Владимира Владимировича такой же, как у нее. Президент не спит уже вторые сутки. И тоже не видит решения. Асса прикусывает губу. −Мне они сказали, что требуют вывода войск из Чечни. Но мне кажется, дело не в этом. Это акция устрашения. Как дома в 99-м. Как Буденновск. Как Дубровка. Это фанатики, Владимир Владимирович, для них нет ничего желаннее смерти во имя Аллаха. Особенно если вместе с ними погибнет тысяча неверных. −Но ведь там такие же мусульмане, как и они. Асса горько дергает уголком рта. −Они продались урусам, значит, тоже неверные. В их понимании. И они уже добились своего. Потому что без жертв не обойдется. Даже я не всесильна. Трубка хрустит в пальцах, и Асса торопливо разжимает руку. Это в первый раз, когда она не контролирует свою силу. Президент молчит. −Сделаю все, что смогу. − потерянно говорит Леденёва.***
Когда в здании гремят взрывы, Асса сбрасывает со стола чертов телефон, вскакивает на ноги и командует: −Штурм! План был. Был у них план. Пусть не идеальный, но рабочий. Только выхода не было. В руки ложится автомат, щелкают застежки броника, кто-то в суете бросает каску. Асса молнией выскакивает на школьный двор, прямо в перекрестье пуль, и открывает огонь по вспыхивающим искрам стрелков. Ей навстречу бегут голые окровавленные дети. За спиной кто-то воет нечеловеческим голосом, и следом за Ассой бросаются бойцы «Альфы» и «Вымпела». Асса хватает за шкирку девочку лет десяти, отбрасывает себе за спину и метким выстрелом снимает террориста с ручным пулеметом, прикрывающего вход. Слева гулко ухает граната. Кто-то визжит. Справа поднимается во весь рост незнакомый боец, прикрывая детей. И падает навзничь. Кто-то первым добрался до окна и теперь наклоняется, упираясь руками в стену. Асса с разбегу отталкивается от подставленной спины и влетает в окно, кувыркается, не прекращая огня, открывая проход «Вымпелу». Они проносятся по узкому коридору. Кругом рикошетят пули, со стен летят куски штукатурки и едкая известковая пыль. Снова ухает граната, ударяя по ушам, словно на голову надели железное ведро. Дети, снова дети. Позади них, согнувшись и раскинув руки, бежит женщина. В спину им летят пули. Асса широко размахивается и закидывает в класс, откуда стреляют, гранату. Огонь затихает. −Живо, живо, туда! – орет кто-то из бойцов, прикрывая женщину с детьми. Асса краем глаза смотрит в окно и замечает бегущих к школе спасателей. По ним тоже стреляют. Ее группа прорывается через лестницу в сквозной класс. Навстречу выскакивают взявшиеся за руки мальчик и девочка. Бойцы тут же расступаются, пропускают детей и закрывают собой. А потом прямо по проходу катится граната без чеки. Время замирает, словно муха в янтаре. Класс слишком узкий, не успеть выскочить. Сделаю все, что смогу. Она ведь может. Асса прыгает вперед и накрывает собой миниатюрную смерть без чеки. Взрыв ударяет по ушам, кольцо на пальце вспыхивает зеленым. Асса плотнее поджимает к себе руки и ноги, закрывая зеленое сияние. Локи… Спасибо… Она поднимается во весь рост, и с ее одежды сыплется водопад осколков. Асса отряхивается, удобнее перехватывает автомат и бросается вперед, туда, где частит пулемет. «Вымпел» от нее не отстает. У них еще будет случай геройски погибнуть. Спасти бы перед этим как можно больше людей.***
−Погибло 300 человек. – не поднимая головы, говорит Асса. – Из них 179 детей. И это еще не окончательные цифры**. Президент объявился в оперативном штабе 4 сентября, никого не предупреждая. Посетил больницу, поговорил с людьми. И теперь сидит здесь, в темном закутке. Асса крутит в пальцах сунутую кем-то сигарету и зажигалку. Она никогда не курила. И вряд ли от этого станет легче. Путин забирает у нее курево и закуривает сам. −Они слишком хорошо подготовились. И слишком хорошо выбрали время и место. Никаких больше линеек на открытом воздухе. Асса дергает уголком рта. У нее ни на что больше нет сил. −Задним умом все крепки. У нас три сотни погибших. Дети… Дети. – почти со стоном вырывается у нее. – Я должна была что-то придумать. Но взрывы... И штурм пришлось объявлять спонтанно. На плечо ложится теплая рука. −Вы сделали все, что смогли, Асса Иосифовна. Никто не смог бы лучше. −Еще это чертово ополчение. – шипит Асса. – Какого лешего у гражданских обрезы по домам валяются? Бардак. Она зарывается пальцами в грязные волосы и тянет их изо всех сил. Боли нет, отрезвления нет. −Я знаю, кто за этим стоит. – вдруг говорит она. – Басаев. Опять Басаев. Его рук дело, как и Буденновск с Дубровкой. Путин крепко сжимает губы. −Мы два года гоняемся за ним. А он ускользает, как призрак. Асса, наконец, поднимает голову и президент вздрагивает. У нее совершенно пустые черные глаза. Искусанные в кровь губы. −Я его найду. – хрипло обещает Леденёва. – Клянусь, я найду его и оторву ему голову. Он за все заплатит. Разрешите идти? Путин уже знает, что с Белой Смертью бесполезно спорить. −Иди, Асса. Только, прошу тебя, вернись потом. Леденёва медленно кивает. −Я вернусь.***
Смерть приходит за Шамилем Басаевым через три месяца после захвата бесланской школы. У Смерти огромные черные глаза и совершенно белые волосы. В руках Смерть держит кинокамеру. −Вот мы и встретились. Он не видит ее улыбку. Лицо до самых глаз закрывает черный платок. Черный балахон в крови. Он чувствует ее соленый страшный запах. Смерть ставит камеру на стопку священных книг и щурит глаза. Он догадывается, что так она улыбается. Ледяная костлявая рука хватает за горло, приподнимает. Шеи касается его же кинжал. −Что ж, пожалуй, настало время ответить за все. Лезвие легко входит в мягкую плоть. Басаев еле слышно скулит. Что муки при жизни, если после смерти ожидает благословенный Джаннат***. −За Буденновск. – говорит Смерть, полосуя его тело. – За Дубровку. За Грозный. За самолеты. Она все говорит и говорит, а боль все накрывает и накрывает. Смерть замолкает, исчерпав его деяния. Вытирает лезвие краем своего балахона и повышает голос: −Полагаешь, тебя ждет рай? Ошибаешься. Тебя такого, даже Аллах туда не возьмет. И кинжал опускается вновь. Вот теперь он кричит. Белая Смерть выпрямляется, глядя прямо в камеру, показывая всему миру отрезанную голову Шамиля Басаева, и говорит на чеченском: −Так будет с каждым, кто рискнет устроить теракт где бы то ни было. Слово Белой Смерти. Потом повторяет на английском и русском. Видео с тщательно замазанными кровью и внутренностями появляется на телевидении.***
Асса поднимается с прохладной земли и, не оглядываясь, бредет прочь с Мамаева кургана. Желанного спокойствия там не нашлось. Напротив, кажется, будто все, кто погиб, смотрят на нее укоризненно. Русский солдат никогда не был убийцей. Он был суров, но справедлив. И никогда не уподоблялся своим врагам с их звериной жестокостью. Афганистан что-то надломил глубоко внутри. Что-то, что уже был задето чекистской привычкой вести допросы с пристрастием. А Чечня доломала этот внутренний барьер окончательно. Асса вытаскивает из карманов руки. Обычные человеческие руки. После Басаева она терла их железной щеткой для сковородок, пытаясь отмыть фантомную кровь. Содрала кожу до мяса, но так и не успокоилась. Бросила все и сбежала в Волгоград, в купленную на чужое имя квартирку на улице Чуйкова. Легче не стало. Леденёва, сутулясь, спускается по ступенькам на проспект Ленина и бредет вперед. Волгоград совершенно не похож на Царицын, который она еще помнит. Немцы стерли город ее детства с лица земли. Она больше не узнаёт улицы, дома, скверы. Ничего не узнает. Только изгиб Волги по-прежнему привычный и родной. До дома Асса доходит пешком. Поднимается по темной грязной лестнице, заходит в еще пустоватую неуютную квартиру, где по углам громоздятся ящики с вещами. Падает в кресло на кухне и бездумно смотрит в окно. Над городом собираются тучи. Скоро будет дождь. Дребезжит приткнувшийся на подоконнике телефон. Асса удивленно поднимает брови. Этот номер знают только президент и девочки. −Асса Иосифовна, − чеканит в трубке резкий голос Лены Беловой. – есть информация. Миссия Наташи под угрозой. В Будапеште будет ЩИТ. Они знают. Леденёва медленно глубоко вдыхает и выдыхает. −Спасибо, Леночка. Я успею.***
Собственно, Наташино задание было простым, как три копейки. Обольстить одного европейского медийного магната и выкрасть кое-какие документы. Откуда об этом прознал ЩИТ, было загадкой. Пока загадкой. Асса мысленно ставит себе зарубку – прошерстить аналитическую группу. Операция должна была быть тихой и мирной, в Будапеште, где магнат каждый год навещал любимую тетушку. Все пошло наперекосяк. Асса с удобством устраивается на чердаке дома через улицу и наблюдает за приемом через прицел винтовки. Боже, храни большие окна. Вот мелькает магнат под руку с Наташей. Хороша, хороша чертовка в изумрудно-зеленом платье и лисьем манто, как раз в цвет волос. Романова что-то щебечет и улыбается так, что глаз не отвести. Асса шарит взглядом по соседним домам, без труда находя гнезда снайперов. Эту крышу не заняли только потому, что тут здание российского консульства. Иронично. Операция ЩИТа под носом у российских дипломатов. Ничего, зато Наташа точно под прикрытием.***
Наташа приходит к ней сама, в дешевый номер отеля. Садится на кровать рядом и прижимается щекой к плечу. −Они предложили мне перевербовку, наставница. – говорит она. – И я им верю. Асса прикусывает губу. −Если они… −Я не могу. – перебивает ее Наташа. Романова гибко изворачивается, силясь заглянуть Леденёвой в лицо. −Слышишь, наставница, я не могу больше. Мне надоело убивать. Я хочу быть свободной. −Ты не будешь свободной. Ты просто разменяешь шило на мыло. Наташа упрямо встряхивает кудрями. −Отпусти меня. Асса вглядывается в зеленые глаза Романовой. В них дрожат слезинки. −Тебе плохо с нами? Наташа сжимает пухлые губы и твердо кивает. Потом говорит: −Да. Вы все у меня отняли. А ее глаза то и дело шарят по углам номера. Потом надолго останавливаются на пряжке сумочки, которую Романова держит на коленях. Асса приподнимает брови, и Наташа кивает. Ясно, жучки. −Что ж… Уходи, Наталья. Уходи так далеко, как только сможешь. −Ты все равно найдешь меня, наставница. – горько усмехается Наташа. −Я не буду искать. Главное, чтобы другие не нашли. Наташа бросается ей на шею, обнимает крепко, прижимаясь щекой к плечу. Ее левая рука замирает на животе Ассы, скрытая широким рукавом. Указательный палец торопливо отстукивает морзянкой: Тире три точки – две точки тире – тире две точки – две точки тире… «Буду держать в курсе». Асса улыбается и касается губами рыжих волос. −Береги себя. Дочка. Наташа вздрагивает в ее объятьях.***
−Теперь у нас есть свой человек в ЩИТе. – улыбается Асса. – Романовой я доверяю всецело. С нее станется скормить американцам какую-нибудь развесистую клюкву про медведей с балалайками и злобных кэгэбэшников. −Хорошая работа, Асса Иосифовна. Будапешт определенно пошел Ассе на пользу. В глазах появилась привычная живая искорка, которая, казалось, погасла навсегда после Чечни. Путин улыбается. Рейд Ассы по тылам боевиков принес свои плоды. ФСБ накрыла целую сеть террористов в десяти городах европейской части России. Обезглавленные ячейки сдались почти без боя. В самой Чечне стало гораздо спокойнее. Удалось вычистить бандитские формирования в Ингушетии и Дагестане. Предотвратить несколько взрывов в Махачкале, Магасе и Грозном. Более-менее стабилизировалась экономика. Отчеты ЦБ не могут не радовать. Леденёва непонятно почему вдруг заинтересовалась работой системы СМИ и загорелась идеей формирования новой идеологии. Путин ей не мешал. Наверно, комиссарское прошлое аукается. РИА Новости от ее идей уже стонут. Зато и работать стали гораздо оперативнее и острее. Теперь ни один западный выпад не остается без адекватного ответа. Асса счастливо улыбается и без конца говорит об информационной войне. Молодая страна потихоньку расправляет крылья.***
−Так откуда же у вас такие специфические навыки, мисс Романофф? – вкрадчиво интересуется Ник Фьюри. Наташа взмахивает ресницами, и даже эта каменная одноглазая морда поддается. −Понимаете, директор Фьюри… У КГБ была особая школа. Там промывали мозги. В прямом смысле, не только идеологически. Они ставили на воспитанницах опыты с помощью гипноза. Я до сих пор не могу вспомнить, как туда попала, лица учителей, место, где она находится. А когда пытаюсь сконцентрироваться, вижу только балетный класс. Я не знаю, сколько еще продержится этот дурман. Это очень сложно. Фьюри выглядит откровенно ошарашенным этим потоком сознания. Наташа как бы невзначай сдает ему несколько агентов, которых сама Гроза признала неблагонадежными. Значит, их и не жалко. −Мисс Романофф, вам известно что-нибудь о Белой Смерти? Наташа взмахивает руками. −Разумеется, директор. Все о ней знают. Это был очень хитрый ход КГБ. Дело в том, что во время Второй мировой был один очень удачливый агент. Насколько я знаю, одна из первых Черных Вдов. У нее были светлые волосы. Потом ту женщину убили, а образ остался. И ей в разные годы были разные женщины. Отсюда и пошла легенда о бессмертной Белой Смерти. Ник выглядит разочарованным. −Хитро, ничего не скажешь. Что ж, мисс Романофф. Я надеюсь, наше с вами сотрудничество будет плодотворным. Наташа широко улыбается и от души жмет его ладонь двумя руками. О, еще каким плодотворным. Пусть ей не хочется верить Красной Комнате. Но есть еще Асса Леденёва. С которой пора налаживать контакт. Наташа по-лисьи лукаво оглядывает просторный холл с портретами основателей ЩИТа. О, тут есть чем поживиться. Наставница не будет разочарована.***
Асса бездумно листает каналы, почти не следя за мельканием картинок, как вдруг останавливается на американских новостях. Звук выключен, но внизу экрана тянется бегущая строка. Леденёва смотрит не на нее. А на человека в ярком железном костюме. Спохватившись, нажимает на кнопку. Склоняет голову к плечу, вслушиваясь в торопливую английскую речь. Загадочный железный человек. Ну надо же, чего только не придумают. Перебил крупное бандформирование в Афганистане. Ага, а вот это уже интересно. Леденёва пристально рассматривает коротенькое нечеткое видео, где железный дровосек стреляет энергетическим импульсами из ладоней, и озадаченно хмыкает. Технологий такого рода она прежде не встречала. Кто из крупных компаний вообще может позволить себе такие игрушки? Ответ напрашивается один – Старк Индастриз. Память упрямо подсовывает стрелка с железной рукой. Высокотехнологичный протез. Асса тогда даже нашла ту кинопленку и просмотрела ее еще раз. На записи железная рука состоит как бы из отдельных пластин, которые, вероятно, как-то синхронизированы с нервной системой. Очень передовая технология для 44-го года. Кажется, надо взять Энтони Старка на карандаш. На всякий случай. В окнах догорает закат. Небо над Волгоградом пылает красным. Асса кивает своим мыслям и прикрывает глаза. Мир велик, но в нем не спрячешься. Потому что не у одной Гидры много глаз и голов.The end of the first part