С того дня начало постепенно холодать. Белые облака высоко плыли в отчаянно голубом небе. Ставшие золотыми листья слетали с деревьев при малейшем дуновении ветра.
Каждый день Сяо Ми проводила возле кровати тётушки Чэн. То читала ей газету, то рассказывала забавные истории. Почистив и мелко нарезав яблоки, Сяо Ми складывала их в небольшую миску, приносила женщине и, нежно глядя на неё, спрашивала, что бы та хотела съесть или какую историю услышать, не нужна ли ей помощь и удобно ли ей лежится.
Чэн Юань пыталась убедить её пойти домой, но Сяо Ми, похоже, её даже не слышала. Она не возвращалась ни в университет, ни в общежитие. Девушка круглые сутки проводила в палате, из-за чего сильно похудела. Кожа её стала бледной, как бумага, подбородок заострился, но она каждый день улыбалась, а глаза её задорно сияли. Перед тётушкой Чэн Сяо Ми всегда улыбалась, как беззаботная четырнадцатилетняя девочка. Её смех звенел в палате, заставляя и тётушку счастливо улыбаться.
За окном медленно опадала листва. Листья взлетали и, кружась, пролетали мимо окон другой палаты. Там прозрачная жидкость из капельницы медленно стекала через воткнутую в вену иглу прямо в бледную руку.
Инь Тан Яо полулежал, безучастно глядя в окно. Единственным, что нарушало тишину в палате, был писк кардиомонитора, присоединённого к его груди. Пока парень смотрел в окно, дверь палаты время от времени открывалась. Врачи и медсёстры приходили, что-то делали и уходили. А пациент тихо лежал на койке. И только прозрачные крылья ангела в его носу слабо поблёскивали на бледном лице.
А за окном пролетали золотые листья. Они уже целиком засыпали газон в больничном дворике, и когда Сяо Ми толкала кресло-каталку, они тихонько шуршали под колёсами. Девушка хихикала и болтала о чём-то интересном, осторожно катя кресло с тётушкой Чэн. Время от времени она наклонялась, чтобы проверить, не бьёт ли солнечный свет женщине в глаза. Тётушка каждый раз улыбалась и ласково похлопывала её по руке. Сяо Ми радостно смеялась и продолжала весело что-то рассказывать, заполняя своим голосом весь дворик.
Присев на корточки, она с удивлением обнаружила, что тётушка Чэн уснула прямо в кресле. Солнце уже клонилось к закату. Больная была так слаба, что уже явно не проснулась бы. Сидя перед креслом, Сяо Ми внимательно смотрела на тётушку. Алый закатный свет, словно сошедший с масляной картины, окутал её, подсветив мягкие чуть растрёпанные волосы и испуганно расширенные глаза.
Тысячи ярких солнечных лучей заливали палату через окно. Когда Пэй Ю приоткрыл дверь, Инь Тан Яо стоял у окна, глядя на живописный закат. Лучи заходящего солнца мягко отсвечивали от крыльев ангела в его носу. Парень, как завороженный, смотрел в окно, даже не заметив чужого присутствия.
Пэй Ю тоже подошёл к окну. Далеко внизу, в больничном дворике перед инвалидной коляской на корточках сидела девушка в белом платье. Её волосы были слегка растрёпаны, и со спины она казалась ангелом, потерявшим дорогу к Небесам. Яркие закатные лучи освещали её так же, как и одиноко стоявшего у окна бледного Инь Тан Яо.
Со временем солнце село, стало темно, и только в палате тускло горел светильник. Тётушка Чэн спала на больничной койке, дыша так тихо, что казалось, её дыхание может остановиться в любой момент. Зашедшие в палату врачи скорбно покачали головами и вышли.
В палате стало тихо. Сяо Ми молча сидела у больничной койки, держа женщину за руку, и со страхом смотрела на неё.
Надвигалась ночь. Инь Чжао Мань смотрела на лежавшего в палате Инь Тан Яо. Он лежал тихо, не издавая ни звука, словно крепко спал. Его дыхание было лёгким, а крылья ангела в его носу отбрасывали блики ему в такт. Света в палате было мало, поэтому, пока он спал, его лицо казалось мёртвенно-бледным, а губы синеватыми. И всё равно он был невероятно красив.
Женщина тихонько вышла из палаты, и в тот же момент Инь Тан Яо открыл глаза. Он лежал, глядя в потолок и осторожно дыша. Лежал и ждал, боясь из-за громкого вдоха пропустить момент, когда кое-кто тихо приоткроет дверь его палаты. Но… Никто не приходил… Та, кого он ждал, не появлялась.
За дверью же Инь Чжао Мань беззвучно плакала, зажав рот ладонью. Она прекрасно знала, что он не спал. Причём, не спал уже очень давно.
Небо снова озарилось солнцем. Сяо Ми уже сидела у кровати тётушки Чэн с утренней газетой в ожидании, когда та проснётся. Уже был готов и завтрак, и тёплая вода для умывания, а в газете уже найдены самые интересные и свежие новости. И даже приветственная улыбка уже была на губах.
Как только тётушка Чэн открывала глаза, Сяо Ми становилась самым счастливым человеком на свете. С раннего утра и до полудня, а с полудня до вечера, с вечера – до ночи, девушка смиренно дежурила у больничной койки. Но в тот день тётушка проснулась всего на час.
Рассветные лучи осветили койку Инь Тан Яо, попав ему прямо в глаза. Парень прищурился и внезапно услышал какой-то звук. Затаив дыхание, он повернулся в сторону двери. Но это была всего лишь медсестра, принесшая лекарство. Он снова отвернулся и осторожно прикрыл глаза.
Холодало. Поздняя осень носила по небу золотые листья и то, что от них осталось. Вся земля была словно усеяна золотистыми крыльями бабочки. Золото было повсюду, и в солнечном свете казалось, что весь мир сияет, как драгоценный металл.
Врач осторожно попытался накрыть лицо тётушки Чэн простынёй, но Сяо Ми схватила его за руку, не давая этого сделать. Ведь если он закроет лицо, то тётушка не сможет дышать, не сможет открыть глаза и не сможет проснуться.
В это время в угу палаты тихо плакала Чэн Юань. С самого детства это был первый раз, когда она позволила себе заплакать. Но Сяо Ми не плакала. Она твёрдо держала руку доктора, не давая ему закрыть простынёй лицо тётушки Чэн. Каждый раз, как он накидывал её, девушка тут же откидывала её обратно. Стоило ему попытаться снова, как она возвращала всё обратно. При этом девушка гневно сверлила доктора взглядом. Беспомощно вздохнув, тот наконец сдался и ушёл.
В пустой палате тихо плакала Чэн Юань, прислонившись в углу к стене. Ошеломлённая Сяо Ми присела на краешек кровати. На белоснежной простыне лежала тётушка Чэн. Казалось, что она просто спит. Только дыхание её стало таким слабым, что его уже никто не слышал…
Единственным звуком в тишине палаты было лишь шуршание пролетавших за окном золотистых листьев. Они летели и впечатывались прямо в окно. Казалось, что золотыми стали и ветер, и сам безмолвный мир.
Но тут в палату проник солнечный свет. Опустошённая Сяо Ми сидела и смотрела на будто бы спящую тётушку Чэн. Золотые лучи обнимали хрупкую фигурку девушки и подсвечивали мягким сиянием её встрёпанные волосы.
Девушка смотрела на тётушку и мягко улыбалась. Сжимая холодную руку женщины в своих ладонях, она продолжала улыбаться, хотя улыбка её становилась всё более растерянной.
Внезапно за окнами палаты заиграла песня. Вкрадчивый голос тихонько пел:
«Если в небе нельзя дышать,
То пусть моим вздохом станет ветер.
Могу лишь мечтать о продолжении чувств,
Ведь мы с тобой больше не вместе.
А ведь мы были вместе, были вместе…
В полуденном зное
Слышу лишь помехи радиочастот.
Внезапно хлынувший дождь
Почему-то напомнил о тебе, и захотелось тебя обнять.
А ведь вместе, нам вместе было хорошо…
Ты – лучшее, что было в моей жизни,
А я – лишь призрак твоей прошлой любви.
Но наши чудные воспоминания не забыть.
Моя любовь к тебе так сильна,
Что я могу уйти с улыбкой.
И хоть я никогда больше не увижу тебя,
Время, когда мы были вместе, было настоящим счастьем».
В тот день солнце было особенно тёплым и ярко освещало палату своими мягкими лучами. Мир вокруг был светел, ярок и прекрасен. И в этом мире тётушка Чэн обрела покой, лёжа на белоснежной больничной койке.
Сяо Ми подняла голову и посмотрела на ослепительное солнце за окном, на светящиеся полупрозрачные облака и яркие блики на стёклах. Озарённая тёплыми лучами, она продолжала сжимать холодную руку женщины.
В далёком голубом небе нежно дул ветерок, покачивая золотистые листья и заставляя их шуршать в такт песне.
«В полуденном зное
Слышу лишь помехи радиочастот.
Сквозь них даже не слышно песни,
Но я всё равно улыбаюсь,
Ведь думаю о тебе.
Ведь вместе, нам вместе было хорошо… Так хорошо…»
