Стоило Феде зайти в квартиру, как он сразу оказался в объятиях тонких, но сильных рук — Юля ещё не спала, несмотря на поздний час, она сидела на кухне. Рябов обнимал Плисецкую в ответ, уткнувшись холодным носом в ее теплую шею. Он даже не расстегнул куртку, лишь прижал Юлю ближе к себе. Вдыхал запах квартиры, приготовленной манки, но самое главное — запах Юли. Аромат ее кожи и приятный цветочный запах… Он дома, все перелеты позади, все нервы тоже.
— Я скучала, — услышал Федя, когда Юля крепче прижалась к нему.
— Я тоже. Никогда не думал, что сидеть в самолёте одному так ужасно.
Юля хихикает. Она шептала ему на ухо какие-то комплименты, как сильно она скучала и как сильно любит его. Федя в один момент осознал, что вот она Юля, в его объятиях. Он настолько близко, что может при желании услышать биение ее сердца.
Она отпустила его, посмотрела в его голубые глаза, улыбнулась, не показывая зубы. Ее глаза осоловевшие. Плисецкая поднялась на носочки и поцеловала Федю в губы, не углубляя поцелуй. Рябов осознаёт, что по ее губам и мягким поцелуям он тоже очень соскучился.
— Ты колючий, — подводит черту Юля, когда задевает пальцами его подбородок.
— Побреюсь.
— Ты с чемоданом?
— Да, родители много подарков надарили, дали ещё чемодан. Там ткань в основном, халаты.
Федя снова тянется к ее губам, но Юля упирается ему руками в грудь:
— Сначала побрейся, ты колючий как ёж.
— Но щетины почти не видно.
— Тем не менее она колется.
— Как же я скучал за тобой…
***
Принять душ, после двух дней отсутствия дома, было восхитительно. Смывая с себя всю пыль, все липкие взгляды, которые он чувствовал в самолёте и аэропорту, всю тревожность, которая только перестала его мучить, Федя начинал расслабляться. Наконец-то он дома! Тело согревалось, когда его тёрли мочалкой с гелем для душа. Рябов забрал свои ванные принадлежности и не тратил юлины. Больше он не будет пахнуть ягодками и цветами.
Лезвие аккуратно обводило все изгибы его челюсти, избавляясь от небольшой щетины на лице. Зеркало запотевает, Федя протирает его обратной стороной ладони, чтобы видеть, где он ещё не брился. Белых участков с пеной осталось мало.
Закончив, Федя капнул на ладонь лосьон и растёр его между ладонями, прежде чем поднести к лицу. Жидкость очень жжется на щеках, Рябов почувствовал себя героем фильма «Один дома», только закричать во все горло не мог — ему почти девятнадцать лет. Распределив по щекам и подбородку жидкость, Федя убрал за собой бардак, который оставил: вымыл бритву от пены, сложил все баночки, бутылочки в ящик. Волосы ещё влажные, тело нежится в теплом халате, пока щеки горят от лосьона с ментолом и мятой. Федя на автомате достает свой парфюм с верхней полки у зеркала и наносит пару капель на запястья и шею. Он прекрасно знает, как нравится этот запах Юле. Ради нее сейчас сделал это.
***
— Вот твой чай.
— Спасибо!
Юля поставила кружку ближе к Феде, который вот вот закончит есть манку. Рябов так быстро и с таким упоением ел эту кашу, и Юля невольно задумалась, что раньше какой-то особой любви к ней, к манке, Федя не питал. Вроде.
Она смотрела на него, на его уже привычные манеры, на то как одна прядка выбилась из общей, ещё влажной, копны. Федя такой родной, красивый, блондин, вот он тут сидит, уже прилетел и никуда не денется. Господи, как же она скучала по нему. Юля кусает губы, наблюдая за ним.
— Спасибо! Очень вкусная каша.
— Мне приятно, я старалась.
— У меня есть новости, все хорошие. — Федя похлопал ладонью по бедру, смотря прямо в глаза Юли. Она улыбнулась, быстро перебираясь с соседнего стула к нему на коленки, попала прямо к нему в объятия. — Во-первых, у тебя кажется не болят ребра, так?
Плисецкая кивает, не переставая улыбаться.
— А во-вторых, я…
Федя забыл что хотел сказать, когда в дверном проёме появился серый котенок с темной мордочкой и лапками. Он едва вписался в поворот, во время ночных «тыгыдыков», очень громко запищал, привлекая внимание. Котенок по-хозяйски зашёл на кухню и стал тереться о федины ноги.
— …хотел увидеть Потю.
Юля наклонилась и подняла животное на руки, отдала его Феде. Потя замурчал.
— Я забыл из рюкзака достать и для него подарок.
— И для него?
— Да.
Юля пожала плечами, когда Федя ушел в коридор с котёнком на плечах. Вроде подарки ей и ему сделали федины родители, а он сам ничего не привёз, как Юля и просила. Плисецкая решила, что Рябов просто оговорился и пошла мыть тарелку и ложку, грязные после манки.
— Потька, апорт!
Мячик покатился по полу кухни, а лежащий внутри колокольчик задребезжал. Котенок с любопытством поскакал через всю комнату за игрушкой, неуклюже врезался в стену. Не раздумывая, он развернулся обратно и стал помогать мячику катиться, толкал его лапками.
Юля смеётся, но отворачивается, чтобы добавить ещё моющего средства на губку. В этот миг перед глазами проносится что-то блестящее, а федины руки убирают ее волосы со спины и переносят вперёд. Щелкает застёжка.
— Я не мог приехать к тебе с пустыми руками.
Юля смывает пену на ладонях под проточной водой, быстро вытирает руки полотенцем. Она повернулась. Федя хитро улыбался, на столе небольшая коробочка из ювелирного магазина, уже раскрытая.
Он ведёт её в ванную, где есть зеркало, ещё немного запотевшее, после душа.
Маленький серебряный элемент пазла на тонкой цепочке. Совсем небольшая подвеска, пазл висит едва ли ниже ключиц.
— Вау…
— Это парная подвеска. Я решил купить ее, после этого перелета, прям в аэропорту. Хочу… — Федя не осмелился произнести дальнейшие слова. Ему хотелось сказать, чтобы ты, Юля, всегда помнила, что я рядом, но это ему в миг показалось слишком ванильным и глупым. Ему не хотелось превратиться в подобие парочек, которые сосутся на лавочках в парках и других общественных местах, делятся своими соцсетями или, не дай бог, создают общие.
— Тебе помочь надеть твою? — Юля, с сияющими глазами, повернулась к Феде, кажется, даже не заметив, что он не закончил предложение. Рябов неловко кивнул, протянув Плисецкой свою подвеску. Ему пришлось присесть, потому что Юля не отличалась высоким ростом.
— Спасибо.
— Тебе спасибо за это, — Юля заглянула в федины голубые глаза, с наслаждением провела пальцами по его гладким щекам. От него очень вкусно пахло, да так, что живот начинал трепетать, а на губах неосознанно появлялась глупая улыбочка.
Федя не успел ее поцеловать, как она выскочила из ванной, и сказав что-то про пять минут, ускочила в спальню. Обнимать воздух не хотелось, так что Рябов вернулся к новоиспеченному сыну Поте, чтобы поиграть с ним. Котенок был на кухне.
Федя едва слышал, как стукается дверца шкафа о стену, как Юля бегает по спальне. Эти звуки перебивал чуть надоевший звон колокольчика, раздающийся на всю кухню. Котенок уже устал играться и стал лежать возле шарика.
Ноги сами понесли Федю в коридор, а дальше в
юлину их спальню. Дверь оказалась прикрыта. Плисецкая явно что-то замышляла. И Федя оказался прав.
Свет в комнате был выключен, только несколько свечей создавали чуть напряженно-сексуальную атмосферу. Было темно, но он увидел Юлю рядом с собой. Она стояла, привалившись к косяку двери, а халат оголил ее плечо. Федя увидел лямку от кружевного белья.
— Ого…
Махровый халат падает к ее ногам. На ней кружевной лифчик треугольной формы, сквозь ткань которого видно соски. Федя честно старался смотреть Юле в глаза, но взгляд то и дело опускался ниже. Чтоб она вот так прям взяла и скинула халат… Это совсем не похоже на его Юлю. Только вспомнить, как она смущалась в первый раз, но проявляла инициативу… Чёрт. В паху стало тяжело, Федя почувствовал, что у него уже стоит. Поцелуй вышел мягким, тягучим, как сливочная карамель. Юля обвила руками его шею, прижимаясь ещё ближе. Она чувствовала, как Федя водит своими большими, а главное тёплыми ладонями по ее спине, проводя от кромки трусиков, до застёжки лифа, задевая последнюю пальцами, в попытке расстегнуть.
— Не так быстро. Я хотела попробовать кое-что новое, ты не против?
Одна ее рука опустилась ниже, до пояса фединого халата. Она тянет за один конец, чтобы распустить узел, сдерживающий две половины ткани. Отодвинув полы в сторону, Юля касается ладонью уже вставшего члена. Горячий, под пальцами она чувствует венки. Кожа на нем до жути нежная, не хочется сделать Рябову больно одним неаккуратным движением.
А он и не ответил. Он стоял со слегка приоткрытым ртом, смотрел на неё и не знал что сказать. Из груди вырывались стоны, даже от простых прикосновений юлиной руки. Не против, он совершенно не против. Сразу вспомнился их разговор про минет, про юлину «ответку».
Простые движения вверх вниз, прикосновения прохладных пальцев Юли. Она прижалась к фединой груди, смотрела вниз, не прекращая ласкать его там. Она ахнула, когда почувствовала что федина рука сжала ее ягодицу. Рябов наклоняется к Юле.
— Ляжем? — шепот на ухо, едва различимый, но Плисецкая быстро кивает.
Они упали на нерасстеленную постель. Она сверху. Федя пытается её поцеловать, но Юля только и уворачивается от его губ, смеётся.
— Я не так хотела, стой.
И Рябов действительно останавливается. Видит, что Плисецкая слезает с кровати и становится на колени, заправляя непослушную прядку волос за ухо. Он приподнимается на локтях, смотря на неё.
— Мне надеть презерватив?
Юля отрицательно машет головой, разглядывая его член. Большой, сантиметров шестнадцать в длину и неизвестно сколько в обхвате. Заваливается к животу, если не поддержать руками. Головка немного темнее чем ствол, увитый венами.
— Я тебя не заставляю это делать, если не хочешь, то не надо, Юль.
— Я хочу, спасибо!
Она обхватывает его рукой, боясь крепко сжать. Двигать вверх-вниз руку чуть-чуть непривычно, это ощущение ни с чем не сравнить. Юля просто бросает на Федю беглый взгляд, чтобы понять нравится ему или нет, но Рябов понимает ее немного по другому. Он накрывает ее руку своей, сжимает крепче чем она, молча подсказывая, как следует делать. Федя быстрее совершает фрикции рукой, а Юля убирает его руку в сторону.
И в следующий миг она берет его головку в рот, аккуратно лизнув ее языком. Федя сдавленно стонет, он не перестал смотреть на ее светлую макушку в оранжевом свете свеч.
Брать глубже Юля побоялась. Она переживала, что может поперхнуться и это будет смотреться некрасиво и не сексуально для Феди. Покрывая лёгкими поцелуями головку, Плисецкая мастурбировала ему рукой, так, как он показал. Можно было смелее сжать крепче и двигать быстрее. Она вздрогнула, почувствовав на щеке его пальцы. Рябов гладил юлину скулу, пока ее рука совершала ритмичные движения рукой. На секунду их глаза пересеклись: Юля просто хотела убедиться, что ему приятно, а Федя смотрел на неё беспрерывно.
«Он такой соленый на вкус.»
«Юля, пожалуйста…»
Плисецкая проводит языком от яичек до головки, взяв её в рот в конце. Федя двигает бедрами вверх, стонет, настолько ему хорошо. Он запускает руку в ее волосы, чуть давит вниз, просит взять глубже, хоть ненамного. А Юля боится задеть его зубами. Она ласкает его поверхностно, обхватывая губами каждую венку на стволе, каждую складочку на нежной коже. Плисецкой до жути нравятся его стоны, это подбадривает ее продолжать, значит, Феде нравится. Она чувствует, что он полностью в ее власти, это до жути возбуждает. Облизывая ствол полностью, Юля чувствует, что немного, но перестает смущаться. К чему сейчас краска на щеках, когда у тебя за ними член, правильно?
— Тебе нравится? — Юля вспоминает, какие вопросы ей задавал Федя в их первый раз, когда ласкал ее. Задать их сейчас — отличный момент.
— Да, чёрт, Юля…
Она берет член в рот чуть глубже, почти на половину длины, сжимая основание пальцами. Федя направляет вниз, запутывались руками в ее волосах. Юля облизывает уздечку, она читала, что там должно быть, чувствительное место. Феди надолго не хватает. Он мягко тянет Юлю наверх, чтобы она была на одном уровне с ним, села к нему на колени.
— Я хочу тебя, — шепчет он, когда кусает мочку ее уха.
— Я не закончила там… — Юля кусает губы, когда руки Феди зашли под резинку белья на попе. Он целует ее шею, мягко кусает кожу. Восхитительно. Мокрый, горячий член упирается ей в бедро. Она смущается этого, будто минуту назад не держала его во рту.
— Если я кончу, продолжения банкета не будет.
Федя стягивает юлин лиф через голову, даже не расстегивая. Кружево летит куда-то на пол, где его через время снова будет искать Рябов, чтобы подобрать и аккуратно сложить.
Юля горит от его прикосновений. Он выцеловывает бусинки ее сосков, не смея даже прикусить их, оставляет влажные поцелуи на ключицах. А когда пробует поцеловать ее в губы, она отворачивает голову, улыбается. Ей кажется, что нельзя целоваться после минета, что это не понравится Феде. Но он мягко ловит ее подбородок рукой и сразу целует глубоко и влажно, зная, как это нравится Юле, как это одновременно ее смущает сейчас.
— Ложись.
Она слезает с его колен, ложится на спину. Юля прикрывает грудь, дышит глубоко и рвано. Федя ищет в тумбочке упаковку презервативов, чтобы достать один квадратик. Он почти забыл, что сейчас без контрацептива, совсем забылся.
— А какой банкет сейчас будет? — он ложится сверху, целует ее в губы, но она прекращает поцелуй ради его ответа
— Какой ты сама захочешь.
— Мы можем попробовать другую позу?
— Какую?
— Ну, я… — Юля почувствовала как забыла все слова, которые хотела сказать. Щеки и нос стали красными, от смущения и положения Феди. На такую реакцию ещё повлияло то, что пару минут назад она сделала ему минет. Она прикрывает глаза, кусает губы. Стеснение пришло к ней с большим опозданием, возможно с осознанием ситуации, что уже всё произошло. Федя улыбнулся.
— Наездница?
Юля отрицательно машет головой.
— Коленно-локтевая?
— Да! — громко сказала Юля, открыв глаза. — Я забыла название.
Федя не ответил. Он только чмокнул ее нос, перед тем, как помочь принять нужную позу. Юля лежит, высоко подняв бедра над головой, чувствовала, как сильно, быстро бьётся ее сердце. Она очень волновалась, стоило ей предоставить, как Федя смотрит
туда и видит ее
всю.
Без нижнего белья. Она ещё не привыкла появляться перед ним голой.
Он провел пальцами по ее бедрам, и очень медленно огладил её ягодицы своими тёплыми большими ладонями. Юля уткнулась носом в постель, чтобы не заскулить. Федя целует ее спину: острые крылья лопаток, торчащие из-за худобы позвонки. Особое внимание досталось ямочкам Венеры. Федя низко склонился над юлиной поясницей, пока целовал ее кожу, а его пальцы стали ласкать ее клитор, проникать внутрь. Он чувствовал, какая она влажная, и это заводило не на шутку.
— Пожалуйста, Федя, — тихо скулит Юля, когда чувствует его дыхание у уха. — Хватит. Пожалуйста! Господи…
— Попроси громче, я не слышу.
— Войди в меня.
Федю не пришлось просить дважды. Он почти с самого начала задал довольно быстрый темп, лишь на первых порах двигаясь медленно и осторожно. Пошлые шлепки их тел, юлины руки, с силой сжимающие простыню. Федя упивался ее стонами, громкими, звонкими. Юля выкрикивала его имя, когда толчки становились быстрее и сильнее, когда Федя оставлял алые отпечатки ладоней на ее ягодицах. Это всё было очень горячо, непривычно и из-за этого слишком хорошо. Наслаждение по венам растекалось по всему телу, Юля чувствовала, как у нее дрожат коленки.
— Это было…
— Очень пошло, — Юля прикрывает глаза ладонью, пытается отдышаться. — Ты меня отымел.
— Но тебе это понравилось, — на выдохе произносит Рябов. Юля двигается ближе к нему, ложится на его плечо. Он горячий и мокрый от пота, сама она точно такая же. Кажется, придётся идти в душ.
— Понравилось. У меня до сих пор трясутся ноги.
Федя долго молчал, кажется смущённый этим фактом от Юли.
— Интересно, а на таких ногах вообще удобно делать твиззлы?
— Федя! — Юля тыкнула в него пальцем и засмеялась. Рябов засмотрелся на ее небольшую грудь, которую Плисецкая не прятала за руками.
— Я шучу. Конечно вряд ли удобно, но я не это хотел сказать.
— А что?
Слова застряли камнем в горле. Феде сильно захотелось пить.
— У нас скоро будет свое жилье.
— Что?!
***
Следующий день начинался просто замечательно. Юля проснулась от нежного поцелуя в щёку — Федя звал ее на кухню завтракать. Она пила несладкий кофе, наблюдая, как Федя готовил ей яичницу-глазунью, ее любимую. Себе рядом жарил болтунью, мысленно разделив большую сковороду на две части. Бутерброды с помидорами для Юли и для Феди — с авокадо, которое пропадет если не съесть (спасибо отцу Юли).
Федя рассказал все известные ему подробности про покупку квартиры. Юля светилась от счастья. Почему-то покупка квартиры ассоциировалась только с чем-то хорошим, будто им покупают замок на неприступной скале, а не двушку в новострое. Думалось, что так Евгений будет иметь меньше авторитета на них, меньше способов давления. Федя чувствовал, что история с заявлением ещё не закончилась и как-нибудь проявит себя. Юле он это, естественно, не сказал.
Распаковка чемодана с подарками от родителей Феди — много полезного, но интересного очень мало. Юля влюбилась в зеленый сервиз с объемной оранжевой рыбкой на дне чашек. Федя объязычился, что в новой квартире обязательно его опробуют, поцеловал девушку в щёку. Он чувствовал себя очень влюбленным, почти что окрылённый этим чувством. Ему хотелось постоянно обнимать Юлю, носить на руках и бесконечно целовать ее губы, пока его руки лежали бы у нее на талии либо путались в ее длинных волосах. Половину дня они так и провели, целуясь в каждой комнате квартиры, не снимая никакой одежды. Прийти в чувства помогло уведомление от Якова, где он ждёт записи фединых тренировок.
Юля помогла со съёмкой, снимала как Федя подтягивается. В остальном он сам справлялся, поставив телефон на тумбочку в спальне.
— Поможешь мне сесть на шпагат? — спрашивает Юля, как только Федя выключает запись видео. Она уже переоделась в спортивное, переминаясь с ноги на ногу.
— Но к врачу пойдем только завтра, ты уверена?
— Да. Я не буду много брать на себя, просто шпагат, не в минус.
— Давай.
— А со мной сядешь?
— Места мало.
Продольный шпагат на левую и правую ногу прошел хорошо, после недолгой необходимой разминки мышц. А вот поперечный шел на удивление туго. Оно и понятно — целая неделя без разминки, мышцы чуть отвыкли.
— Может лучше продольный в минус? — предлагает Федя, когда видит, что у Юли не получается сесть на пол в поперечном шпагате.
Федя держал ее за талию, а сам сидел на корточках сзади Юли.
— Щас сяду, погоди.
— Ты уверена? Может лучше ещё раз растянуться?
— Ах! — Юля соскользнула вниз из его рук и наконец села в поперечный шпагат.
Федя укусил себя губу, из-за её стона. Он вернул руки на ее талию, сжал крепче. Он посмотрел на юлины ягодицы, мечтая оказаться на месте пола. Рябов почувствовал себя озабоченным.
Отвлечься от этих мыслей помог стук в входную дверь.
— Откроешь? — Юля оглянулась на Федю, который уже вставал на ноги.
— Да.
Федя вышел в коридор за три шага, открыл запертую на ключ дверь. Он не ожидал увидеть курьера с букетом цветов. Федя не заказывал Юле букет. Особенно пошлых красных роз, больше пятидесяти штук.
— Вы Юлия Плисецкая?
— Я за нее, — уверенно говорит Фёдор, приподняв одну бровь.
— Мне нужна именно Юлия…
— Она не может подойти.
— Распишитесь, здесь, — курьер протянул планшетку с бумагами и ручку. Федя чирканул не свою подпись, выдуманную, — и здесь, — Рябов продублировал. — спасибо.
Курьер передал в руки Рябова букет и побежал вниз по ступенькам, на ходу пряча ручку во внутренний карман куртки, откуда ее и взял.
Федя закрыл дверь обратно, с больши́м не пониманием глядя на букет. Розы обнимал черный фоамиран, перевязанный ярко-алой атласной лентой. Фан-группа? Вряд ли. Ребята попросились бы встретиться у катка, а не отправлять букет в квартиру, где нельзя снять реакцию. Откуда они могут знать юлин адрес, если Плисецкая нигде его не афишировала? Федя цепляется взглядом за открытку в букете. Вынимает ее из роз, открывает:
Сnасuбо за ночь, Юля.
Твоú Анонuм.
P.S. наnuwеwь коrgа еrо не буgет gома?
Федя понял, что это явно не их фан-группа.
