Гении вне закона

Дружить с кем бы то ни было он не мог. Грубый, резкий, взрывной — удивительно, что он продержался со мной так долго… если честно, я щедро ему платил, вот и вся причина. Энтони Горовиц «Мориарти» «САМЫЙ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК НА ПЛАНЕТЕ — СКРОМНЫЙ ПРОФЕССОР МАТЕМАТИКИ?» От увиденного у Шерлока расширились глаза. Последнее время их криминальное трио стало настоящей сенсацией, и известные издания пачками выпускали статьи с разоблачениями Шерлока Холмса, но сегодняшний выпуск был «от» и «до» посвящён Джиму Мориарти. Журналисты одного из самых популярных журналов «Vanity Fair» не поленились отправиться в Ирландию, родину Наполеона преступного мира, чтобы узнать интересные подробности жизни криминального гения. Шерлок не знал как жил Джим Мориарти до своего восхождения на криминальный трон, поэтому с интересом читал, что накопали журналисты, а накопали они много чего. На первой полосе были снимки молодого парня, который со скромной улыбкой пожимал руки докторам науки, держа в другой руке какую-то награду. В стеснительном парне Шерлок без труда узнал Джима Мориарти, чей образ сейчас был несоизмеримо далёк от того, что Холмс видел в газете. На Джиме Мориарти пятнадцатилетней давности был скучный серый костюм из массмаркета, волосы были уложены в стиле Ричарда Брука, а на лице красовалась простецкая улыбка добродушного парня. От криминального консультанта, чьи преступные сети охватывали весь мир, он был несоизмеримо далёк. Журналисты не только нашли старые фотографии Джима Мориарти, но и взяли интервью у его бывших коллег, и от некоторых фраз Шерлок впадал в осадок. «Джеймс Мориарти был очень талантливым юношей. Когда ему исполнился 21 год, он написал трактат о биноме Ньютона, завоевавший ему европейскую известность. После этого он получил кафедру математики в одном из наших провинциальных университетов, и, вполне вероятно, его ждало блестящее будущее» — поделился заведующий кафедрой Прикладной информатики профессор Вайт. «Он был лучшим студентом, но у Джеймса были натянутые отношения с однокурсниками и коллегами. Серая масса часто гениев не признаёт, считая их не от мира сего, нередко гнобит, так как стадо не любит тех, кто от него отбивается» «Он был родом из самой обычной семьи, но это не помешало стать ему одним из лучших умов Европы» Рядом со статьёй красовались фотографии дома семьи Мориарти. И Шерлок мог с уверенностью заявить, что Джим был родом не просто из обычной семьи, а из бедной обычной семьи. Фасад старого маленького дома нуждался в капитальном ремонте, то же самое касалось и небольшого сада миссис Мориарти и ветхой постройки похожей на гараж для машины. И Шерлок мог только гадать, почему Джим, заработав состояние на криминале, не помогал родителям, ведь возможности у него явно были. Преподаватели тепло отзывались о Джиме, даже через статью Шерлок ощущал, как они восхищались его гением и хотели быть ближе к нему. Профессор Мориарти производил хорошее впечатление, и Шерлок был убеждён, что Джим не притворялся добродушным парнем, получившим награду. Шерлок захлопнул журнал и посмотрел на Мориарти, стоявшего у входа в гостиную. Судя по его блестевшим самодовольством глазам, его ничуть не смущало, что о них судачили по всему миру, а одно из самых влиятельных изданий США посвятило ему целый выпуск. — Странно, что ты не взял псевдоним «профессор», тебе бы подошло. Профессор Мориарти… — «Наполеон» звучит помасштабнее, не находишь? — ухмыльнулся Джим. — Не могу представить тебя у доски с мелом в руках в университетской аудитории. — Согласен, я слишком горяч для такой работы, — самодовольно говорил Мориарти. И Шерлок с ним мысленно согласился. Его профессора в университете были пожилыми людьми, и молодой симпатичный Мориарти был бы среди них белой вороной. Шерлок был уверен, что студенты Джима нередко засматривались на него. — И всё же. У тебя была слава, благородная профессия, хороший заработок. Почему ты всё бросил? — спросил Холмс. — А у тебя была богатая семья, все двери были открыты перед тобой, но ты решил стать наркоманом, — огрызнулся Мориарти. Шерлок чувствовал, что ступал на опасную территорию, но когда это его пугало и останавливало? После всего, что между ними произошло, Шерлок уже не мог оторваться от Мориарти. Он хотел его изучить целиком, со всех сторон, как он изучал трупы на месте преступления. Была важна каждая деталь. — Я первый спросил. В конце концов это нечестно, что ты обо мне знаешь практически всё, а я о тебе — ничего, — ответил Холмс. Шерлок надеялся, что он тоже был интересен Джиму, и тот не откажется узнать о нём что-то личное в ответ. Шерлок видел, что Мориарти не хотел говорить о своём прошлом, что это переход за грань их отношений «секс и ничего больше». Также Шерлок отчётливо помнил, что Майкрофт снабдил Джима информацией, и Шерлок хотел в некотором роде «восстановить справедливость». — Окей, но в ответ ты расскажешь мне, почему решил стать наркоманом и убить свои гениальные мозги дешевой наркотой, — выставил условие Джим. Холмс нехотя кивнул, признавая, что тема наркотиков была для него болезненной. Но он сам начал, поэтому было бы глупо отступать. — Видишь ли, Шерлок, есть у меня такая потребность быть лучшим в той сфере, которую я выбрал. Мне нравилась математика и IT, я стал лучшим в этих сферах, мне пророчили блестящее будущее, как ты успел заметить. Я вырос в бедной семье, и было два пути: либо оставаться в нищете, либо всеми путями выбираться из той дыры, где я вырос. Как ты уже понял, я выбрал второй вариант. После школы я поступил в самый обычный местный университет, закончил его с отличием, я был очень амбициозным и вскоре стал заведующим кафедрой. Казалось, я выжал из этой профессии всё, что мог, и дальше я мог только передвигаться по карьерной лестнице в рамках универа. Но мне было мало, я чувствовал, что могу больше. Я не хотел быть просто профессором, носить скучный костюм и жить «от зарплаты до зарплаты». Я был знаменит в университете, в научных кругах, я, правда, обожал математику и даже мечтал выиграть Филдсовскую премию(1), но в один момент моя жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов, — начал повествование Джим. — Но ты и так хорошо зарабатывал. Ты не был заурядным профессором, тебе пророчили великое будущее, — отметил Холмс. — Но не так, как сейчас согласись. — Мориарти, обманывай кого угодно, но не меня. Я знаю, что деньги тебя не интересуют. Да, это приятный бонус, но ты никогда не ставил деньги во главу угла. Иначе, нашей «большой игры» никогда бы не было. От скольких заказов ты отказался, чтобы поиграть со мной? — возразил Холмс. — Согласен, но тогда мне был двадцать один год. Это сейчас меня не волнуют деньги, потому что они у меня есть. А тогда я носил дешёвую обувь, пользовался общественным транспортом и питался всякой гадостью. Так жить можно, но это не было пределом моих мечтаний. Я всегда стремился к большему, но на тот момент я и подумать не мог о криминале. — И что же изменилось в жизни скромного профессора? — Однажды я засиделся в баре, даже сейчас помню как паршиво я себя чувствовал. Я отчаянно искал смысл в своей заурядной жизни, работа меня перестала интересовать, личной жизни не было. В общем, как бы это ни звучало, я был на грани депрессии. Рядом со мной за барной стойкой сидели два амбала в спортивных дешевых костюмах. У них были чертежи здания, они пытались рассчитать глубину подкопа. Тогда меня смутило, почему мужчины делали расчеты, если можно обратиться в специальные конторы. Причём было очевидно, что у них ничего не получалось. Они матерились и довольно агрессивно себя вели. Я сделал им замечание. Они никак не отреагировали и тогда я обратил внимание на сами чертежи. Я сидел рядом и прекрасно видел все данные. Тогда я на салфетке написал свои расчеты и дал им. Я сказал, что я профессор математики и для меня такие задачи не проблема. — Это были преступники? — На следующий день в новостях был специальный выпуск, посвященный ограблению. Ограбили поместье какого-то богача. Воры сделали подкоп. Когда я увидел в новостях фото поместья, я понял, что здание по данным совпадает с теми чертежами. И так я стал соучастником преступления. — Тебя мучила совесть? — Я был в шоке. Холмс, я ведь просто хотел, чтобы они заткнулись. Мне и в голову не могло прийти, что я организовываю им преступление! — Они пытались тебя найти? — Подкараулили у университета. Они боялись, что я пойду в полицию и сдам их. Но я предложил им сделку. Они должны были обеспечивать меня клиентурой, а я бесплатно помогал им стать богаче. Сначала я называл себя «Советник», это означало, что ко мне можно было прийти с любой проблемой. Потом я стал безликим мистером «М», для пафоса я называю себя «Наполеоном». — Долго они прожили? — Год. Они были единственными, кто знал меня в лицо. Когда моя паутина окутала весь город, я от них избавился. Идея о консультировании пришла ко мне внезапно, но я понял, что это моё. Сначала я радовался деньгам, наконец, я мог позволить себе все, чего хотел. А потом я понял, что могу не просто консультировать преступников, а управлять криминалом. Я знакомился с очень интересными людьми, я создавал заговоры и сам в них участвовал. Это была совершенно другая жизнь. — Охотно верю. Получается, что первое своё преступление ты организовал бесплатно? — усмехнулся Холмс. — Сладкий, ты не представляешь, за какие копейки я потом организовывал преступления. Были времена, когда я платил Морану пятьсот фунтов за убийство! Но эту историю я расскажу тебе чуть позже, если захочешь, конечно, — сказал Мориарти, кокетливо подмигнул. Холмс хотел ещё. Ему хотелось узнать про Морана, про становление этого криминального дуэта. Моран был с Мориарти с самого начала, когда тот не мог похвастаться брендовыми костюмами и роскошными домами. Тогда у Мориарти ещё не было раздутого эго, судя по рассказам. Парочку выводов Холмс сделал и даже отвел для Морана отдельную комнату в Чертогах. Моран был не так прост как могло показаться изначально. Странная преданность Мориарти и равнодушие к материальным благам — лишь верхушка айсберга. Холмс не списывал Морана со счетов, тот не был гением, но был весьма сообразительным. Шерлок мог только гадать, когда Моран догадается о странных взаимоотношениях босса с сыщиком. — Вообще я думал, что ты спросишь про Сербию. Недавно тебя интересовала эта тема, — отметил Холмс. — Сегодня у меня нет настроения слушать про пытки, как-нибудь в другой раз. И как мальчик из приличной семьи докатился до дешевой наркоты в подворотнях? У тебя мама кандидат физико-математических наук, брат сидит в правительстве! Плохой мальчик! — подшучивал Мориарти. Холмс не хотел вспоминать об этом периоде, особенно после шуточного рассказа Мориарти о превратностях судьбы. Его история с запрещёнными веществами лишена привычной подростковой романтики, которую часто описывают в книгах и фильмах. — Ты ведь и так всё знаешь. Наверняка, Майкрофт сказал, что я был избалован и от скуки начал употреблять. — Шерлок, Снеговик может говорить всё что угодно. Не спорю, с его точки зрения это выглядело будто избалованный младший брат в очередной раз решил привлечь к себе внимание и нажрался дряни. Но я-то тебя знаю. Уверен, тебя к этому подтолкнули, не удивлюсь, если это и был Снеговик. Мориарти удалось увидеть то, чего не смог Майкрофт в своё время. Шерлок не пытался привлечь к себе внимание, не трепал нервы родным специально, у его зависимости были другие причины. Но Майкрофт и мамуля видели то, что хотели. Гораздо проще сказать, что ребёнок избалован и ищет приключений, чем признать свою вину в сложившейся ситуации. — Я при всём желании не смогу назвать конкретную причину. Её нет, но есть факторы, которые меня к этому подтолкнули, — начал Шерлок. Лучше бы Мориарти спросил про Сербию, про пытки рассказывать гораздо легче, пытки были проще. Да, это было жестоко, но это было понятно. — Я даже могу назвать эти факторы. Твой брат и твои родители. — У меня сложные отношения с родителями, с братом у меня вообще конфликт. Для тебя не секрет, что моя мама гениальна, но отец — обычный человек, учитель музыки. Мама всегда была в семье главной и она хотела, чтобы всегда всё было правильно. Старший брат был обязан стать чиновником, быть приближённым к королеве, а младший должен быть на подхвате. Мама хотела, чтобы я стал учёным и работал в лаборатории на государство. Иначе и быть не могло, ведь она бросила карьеру ради воспитания детей. Старший оправдал её ожидания, а я бунтовал. — Я представляю масштаб этого бунта, с твоим-то характером, — смеялся Мориарти. — А я хотел работать в Скотланд-Ярде, я мечтал стать инспектором и усердно готовился к поступлению в юридический. Мама и брат были в ярости. Они считали, что я должен посвятить жизнь науке с таким-то умом. — Так ты же не поступил в юридический, ты хим. фак. закончил. — Твои информаторы, как всегда, правы. Да, я закончил химический факультет. Но я очень хотел раскрывать преступления. После случая с Карлом Пауэрсом, я стал изучать криминалистику и историю преступлений. Я часто проходил мимо отдела полиции и представлял как однажды буду также изучать профиль преступника, искать маньяков, накрывать банды и бороться с мафией. Я не горел желанием спасать мир, мне просто нравилось разгадывать загадки. Но такая заурядная профессия не вписывалась в планы моей матери, и она пошла на шантаж. Причём это Майкрофт её надоумил. — С её стороны это жестоко, но я удивлён, что ты повёлся. — Мориарти, мне было семнадцать, я любил родителей и даже брата. Я хоть и бунтовал, но я всегда их уважал. Я поступил на химический факультет. Параллельно я создавал свои чертоги. После выпускного я приехал к родителям, дал маме свой диплом с отличием и уехал в Лондон. Мама ещё долго причитала и говорила, что без денег я долго не протяну и вернусь домой. Дядя Руди как раз нашёл мне место в правительственной лаборатории, мне предлагали сразу стать начальником отдела. Но я тогда пообещал себе, что никогда не буду работать по специальности. — И из-за этого ты начал употреблять? — вернулся Мориарти к изначальному вопросу. — Нет, это одна из причин. У нас с мамой схож характер, мы оба не любим, когда нам указывают. И мы часто конфликтовали. Она считала, что раз она пожертвовала своей карьерой, то я каким-то образом должен воплотить её амбиции. Но наука для меня была хобби, я никогда не планировал всерьёз заниматься исследованиями. — А Снеговик? — Майкрофт любит показывать свою власть всевозможными способами и вторгаться в частную жизнь. Он это называет заботой. Всё детство он говорил мне, что я глупый, только в школе в окружении других детей я понял, что он врал. В школе он предлагал моим одноклассникам деньги, чтобы те следили за мной. Когда я поступил в университет, он снял мне квартиру, хотя я очень хотел жить в общежитии. Майкрофт знал всех моих преподавателей и часто им писал, чтобы узнать, прогуливаю я или нет. Когда я ставил сексуальные эксперименты, он подсылал своих проституток, чтобы я не заразился СПИДом от незнакомого наркомана. Когда со мной кто-то хотел сблизиться, он опускал меня ниже плинтуса и стебал меня перед другими. Он пытался подкупить Джона, но тот только посмеялся над Майкрофтом. Когда я вернулся из Сербии, я проходил обследования у врачей, меня вынудили сходить к психиатру, и Майкрофт, наплевав на врачебную этику, изучал мои диагнозы. Он просил психиатра пересказать наш сеанс! Как ты думаешь, Джим, мог ли Майкрофт быть причастен к моей зависимости? Ах, да, ещё он постоянно портил рождественские ужины! — выпалил Шерлок. — Мне порой кажется, что все ресурсы Англии направлены не на развитие различных сфер общества, а на слежку за Шерлоком Холмсом. — Всё это кажется мелочью, с этим можно даже бороться. Но всё это в совокупности давит, и в какой-то момент я сорвался. Плюс ещё и общество не всегда было ко мне благосклонно. Меня либо боялись из-за Майкрофта, либо презирали. Встречались, конечно, хорошие люди, были даже те, кто открыто посылал Майкрофта далеко и надолго, но я всё равно хотел сбежать от реальности, как-то перезагрузиться. Вот такая история. — Для такого человека как ты история слишком заурядная. Но твоя версия интереснее, чем у Майки, — ответил Мориарти. И вот так окончился их разговор. Мориарти молча встал и ушёл, даже не завершив беседу логически. Шерлок не мог привыкнуть к странностям Мориарти. Казалось, что в нем уживаются сотни людей, настолько он был изменчив. Мориарти мог спонтанно рассказать о прошлом, потребовать равносильный ответ и уйти, мог ворваться в комнату, потребовать секс и уйти, мог говорить комплименты и одновременно угрожать убийством. Моран никак не реагировал на странные привычки Мориарти, просто смирившись.

***

Джим Мориарти был готов разорвать Холмса на куски. Он ненавидел свои школьные и студенческие годы. Что в школе, что в университете над ним насмехались из-за дешёвой одежды и обуви. И если в школе ему удалось подружиться с мажорами и грабить их дома, то в университете ему приходилось терпеть насмешки и издевательства. Джим успешно сдал экзамены, но он был вынужден учиться в местном университете, потому что у него не было денег на проживание в Дублине даже с учётом какой-то подработки. Он был гением, он любил математику, но он был вынужден подрабатывать в ночном клубе барменом, потому что его никуда не брали без пресловутого высшего образования! Он ненавидел Шерлока Холмса, потому что у того было всё, чего Джим был лишен с рождения. У Шерлока была богатая семья и старший брат, готовый вывернуть наизнанку любого, кто обидит младшего братишку. Пока Джим выгрызал себе достойное будущее зубами, Шерлок баловался наркотиками и убивал свой гений. Джим уважал Шерлока за его ум, но также люто ненавидел за его безответственность и вседозволенность. Невольно на Джима нахлынули воспоминания не самых счастливых студенческих лет. Джим работал в ночном клубе «Stereo» барменом. Была ночь пятницы, народу было настолько много, что Джиму порой приходилось помогать официантам разносить напитки, потому что те совсем не успевали обслуживать столы. — Эй, Джимми, помой полы. Ты ведь хочешь чаевые? — скалился его одногруппник, а по совместительству мажор Дэвид Смит. Дэвид Смит сидел за столом в окружении девушек в коротких платьях и своих тупых богатых дружков. Дэвид специально приходил в клуб каждую пятницу и доставал Джима, а Джим не мог изменить свой график работы, потому что пятница — самый многолюдный день и чаевых, соответственно, давали намного больше. — Это не входит в мои обязанности, — вежливо ответил Мориарти, надеясь, что этот мажор не станет вытворять глупостей и Джима не уволят. — Сладкий, я тебе сейчас дам сто баксов и ты не такое сделаешь, — ухмыльнулся Смит. Джима передёрнуло от «сладкого», это милое обращение раздражало сильнее оскорблений. Мориарти взял это на вооружение. — Я могу позвать уборщика, но сам я не имею права мыть полы. Это не прописано в моём трудовом договоре, — отчеканил Джим. — Знаешь, в чём между нами разница? Ты дрочишь на диплом и отчитываешься передо мной, а я могу хоть сейчас пойти к управляющей и тебя уволят. И ты ничего с этим не сделаешь, — с этими словами Смит достал из кошелька несколько купюр и кинул Джиму в лицо. Мориарти хотел выть от несправедливости. Он — отличник, гений, и он работал в клубе обслугой, а его одногруппники-идиоты покупали всё, что хотели и кого. Мориарти не знал, что делать. Он считал, что если не обращать внимание, то эти идиоты отстанут, но эта тактика не работала. Впрочем, об этом ему говорил Джеймс, когда его в школе обижал. — Джим, не переживай из-за этих ублюдков. Они никто без своих папаш. А ты парень пробивной, всего добьёшься. Такие, как ты никогда не сдаются. Воспринимай эту работу как трамплин. Поверь, когда-нибудь ты явишься сюда в дорогущем костюме с телохранителем и будешь смеяться, — попытался поддержать его официант. Мориарти помнил, как спустя пять лет пришёл в этот клуб с Мораном. Никто не смел лишний раз дышать в его сторону, не то что насмехаться. В тот день Дэвид Смит был зверски убит.