Волчонок

Анна Болейн любит принимать гостей – мужчин, если точнее - в домашней, интимной обстановке. Это дает ей возможность лишний раз показать, что она не только королева, но и красивая женщина. Несомненно, такие моменты питают ее самолюбие. А оно у нее крайне прожорливо. Огненные шелка, полуобнаженная грудь и открытые руки, свободно рассыпанные по плечам и спине блестящие темные волосы, небрежно-расслабленные жесты – Анна разговаривает с мистером Кромвелем. Ее способность к перевоплощению поражает: буквально только что это была хмурая, в годах, англичанка – и вот уже перед вами экзальтированная молодая француженка. В глазах блеск, в речи явный акцент с прононсом, привезенный когда-то с берегов Франции. Меж тем как их разговор – не более чем светский обмен любезностями и поздравлениями с Рождеством Христовым. Он говорит, что перед визитом к королю счел своим долгом засвидетельствовать почтение королеве, она благодарит, интересуется, веселое ли Рождество было нынче в Остин-Фрайарз. - Костюмированная вечеринка, мадам, - отвечает он. – Эти мальчишки такие выдумщики. Вам бы понравилось. - Король раньше очень любил маски. На сей раз были обычные танцы до упаду. Спросите у моих фрейлин скучные подробности. - В любом случае, миледи, масок там было предостаточно. Я знаю кое-кого, кто не снимает их круглый год. Да и вы знаете. Смех у Анны получается невеселым. Она опускает голову, волосы темной пеленой заслоняют лицо. - Как Его Величество? – осторожно интересуется мистер Кромвель. Анна вскидывает подбородок. - Вчера был пьян, как Бахус, - с очаровательной улыбкой провозглашает она. - Неудивительно, не так ли? Жаль, что я не вижу выражения лица моего лорда – он стоит спиной к нам. - Истинная правда – пьян, - чуть слышно шепчет молоденькая белокурая фрейлина – кажется, ее зовут Грейс. Кто-то из девиц тихонько прыскает. - Тссс! – сделав страшные глаза, шипит Мадж. - Вам не надо сейчас думать об этом, Ваше Величество, - мягко, убеждающе говорит мистер Кромвель. – Это не имеет значения. Вы же знаете короля. Он может иногда… расслабиться. - Ну да, - холодно бросает Анна, и в ее голосе прорывается раздражение. Француженка куда-то исчезает. Я понимаю – вчера король при ней позволял себе вольности с другими дамами, а сегодня с утра никто не глядит восхищенно. Пытаюсь представить себя на ее месте, но не получается. Ни разу не видела восхищенного взгляда, направленного на мою особу. - Ступайте и скажите королю, что… - следует энергичная тирада на французском, и фрейлины начинают хихикать. - Я думаю, мадам, что будет лучше, если это останется между нами, - отвечает мой лорд. Анна отворачивается, давая понять, что разговор окончен. Мистер Кромвель присоединяется к нам. - Итак, дамы, я жажду скучных подробностей. - Могу рассказать забавные, - хихикает Мэри Зуч. Он выразительно показывает глазами на королеву. Мэри пожимает плечами и принимается молча уплетать пирожное. - А вы, Джейн? – обращается он ко мне. – Как вам Рождество при дворе? - О, прекрасно! Но с ряжеными у нас в Вулфхолле было веселее, - говорю я чистую правду. - Не сомневаюсь, - улыбается он. – Мы у себя в Остин-Фрайарз каждый год устраиваем нечто подобное. - А у нас в Сассексе, когда я была еще маленькой… - А у нас… Девушки, перебивая друг друга, пускаются в воспоминания. Их лица меняются. Так неожиданно и странно видеть вокруг себя сразу столько счастливых лиц, особенно здесь… - Если бы я мог провести с вами весь день, леди – я бы так и поступил, - говорит мистер Кромвель. - Но сейчас я должен идти к королю. Могу поклясться в том, что за мгновение до этого выражение его лица было таким же настоящим, как у нас. Для короля у него есть маска, и я вижу это, когда он произносит слово «король». Все мы тут на самом деле участники маскарада, хотим мы того или нет - это я успела понять еще раньше. В церкви я никак не могу сосредоточиться на службе, и, в конце концов, махнув рукой на последние попытки быть благочестивой, начинаю исподтишка глазеть по сторонам. Свойство моих глаз – способность видеть боковым зрением – очень выручает меня в этом занятии. Окружающие, как оказывается, не больше моего увлечены молитвой. Генри Норрис пробирается к своей одинокой дочке, обнимает ее за плечи, и апатичное личико Мэри оживает, светится радостью. Леди Рочфорд несколько раз оглядывается, силясь отыскать кого-то взглядом. Губы ее подрагивают, глаза кажутся раскаленными. Я не выдерживаю и тоже поворачиваю голову. Так и есть – лорд Рочфорд в компании приятелей, один из которых – музыкант Марк. Беда была бы невелика, кабы лорд не шушукался с загадочным видом с этим смазливым юношей. Интересно, что будет, если выложить Анне слухи, которые касаются ее брата и музыканта? Пусть это сделает кто угодно, только не я. Мистер Кромвель стоит рядом с королем, глаза опущены. Интересно, о чем он думает?.. Ох, нет, только не это! Так не бывает! Господи Иисусе… Я быстро отворачиваюсь, но уже поздно – король успел поймать мой взгляд. Вот как, Господи, ты наказал меня за то, что лоботрясничала во время мессы. Я чуть не плачу, быстро шепча молитву. Теперь, даже если мне придется оправдываться перед королем, ничего у меня не выйдет. Да и как оправдываться? Простите, Ваше Величество, но я вовсе не на вас собиралась смотреть? Полный абсурд. И, видимо, чтобы неповадно было и впредь, Господь покарал меня прямо на месте. На выходе из церкви – непонятно, каким образом – король оказался рядом, наклонился ко мне и отчетливо прошептал: - Леди Джейн, вы моя должница, не забыли? Сегодня я намерен взыскать долг. - Невероятно! – моя сестра вскакивает с места и принимается расхаживать взад-вперед по покоям. – А ты точно ничего не выдумала? Останавливается и подозрительно щурится на меня. - Господь свидетель! – клянусь я. – Зачем я буду врать? - И то верно, - соглашается Лиззи. – Кажется, он положил на тебя глаз. И, вероятно, не прочь улечься сам. - Ради всего святого, сестра! – я тоже вскакиваю и принимаюсь ходить из угла в угол. – Хуже всего то, что я сама его спровоцировала. Что мне теперь делать? Я вовсе не хочу быть скомпрометированной. И еще – я не признаюсь вслух, но думаю, что сестра это понимает – я хочу принадлежать другому человеку. - Почему я? Почему именно я? Разве мало при дворе красивых женщин, которые лягут с ним по первому зову? - Вот именно, Джейн – по первому зову, - значительно подчеркивает сестра. – А что если ему это наскучило? Все эти доступные женщины? Ты сама рассказывала, что до Анны он не знал отпора, и брал даже без спросу… Это так. Король, бывало, не церемонился с женщинами. Когда он еще был женат на Екатерине, а я вместе с кузинами Болейн служила ей, он иногда приходил к ней в покои на ночь. Нечасто. Иногда королевы не оказывалось в постели – она имела привычку подолгу молиться перед сном, и королю приходилось ждать. И он не терял времени даром. Любезничая с девушками, он с интересом глазел на них, оценивая их внешние достоинства. Его взгляд подолгу задерживался на Анне, но пока он не осмеливался вести себя с ней вольно – он присматривался к ней, изучал. Она принимала подчеркнуто строгий вид и игнорировала страстные взгляды. Однако это отнюдь не мешало королю обеспечить себе развлечение на ночь. Не дожидаясь появления королевы, он желал нам спокойной ночи и удалялся к себе. Но мы успевали заметить, как он шептал что-то своему пажу. Мы знали, что последует дальше – слуга подойдет к одной из девиц и также на ушко шепнет ей, что король этой ночью ждет ее на своем ложе. Не припомню, чтобы хоть одна из выбранных отказалась от такой перспективы. Что плохого в том, рассуждали они, чтобы провести ночь с красивым страстным мужчиной, а если посчастливится – то и не одну. Тем более этот мужчина – король Англии. А за этим непременно последует великолепный подарок – Его Величество не только горяч, но и щедр. И если окончательно повезет – можно стать его фавориткой, а это уж тем паче не плохо, а, скорее, наоборот. - Неплохо также родить от него бастарда, - охладила как-то восторги девиц Анна. - Бесси Блаунт родила королю бастарда, а он признал его и дал титул герцога! – последовало пылкое возражение. - Не всем везет так, как Бесси Блаунт, - отрезала Анна. Ее сестра Мария при этих словах вспыхнула, как маков цвет. Бедняжка, она, наверное, и сама не знала, от кого у нее дети – от короля или от Уильяма Кэри. И где они теперь – все эти женщины? - На сей раз он захотел поиграть в завоевание добродетели, - говорит сестра. – На твоем месте, Дженни, я бы подумала, как это можно использовать. - Ты же знаешь, что никак. Даже не думай! Представь, что может сделать Анна с нашей семьей. В лучшем случае мы окажемся обратно в лесу. Этим вечером я, вместо того, чтобы присутствовать на увеселении, как прочие мои компаньонки, прячусь в наших покоях. Соврав королеве, что мне нездоровится, я получила ее разрешение идти отдыхать. Король, безусловно, зол на меня, поэтому мне лучше вообще не попадаться ему на глаза. Но в большей мере я боюсь вызвать неудовольствие Анны, иначе мне совершенно точно несдобровать. Ни за что б не подумала, что, едва появившись при дворе, попаду в переделку. Сортируя нитки для вышивания – надо же чем-то себя занять – я предаюсь невеселым раздумьям. Пока королева носит ребенка, королю нужны услуги любовницы, в этом нет ничего из ряда вон выходящего. Король такой же мужчина, как и все прочие, и нуждается в удовлетворении определенных потребностей. Только почему бы ему не обратить внимание на кого-то еще? Разве так уж обязательно позорить девушку вроде меня – скромную во всех отношениях бесприданницу и старую деву? Почему король так жесток? Из-за Анны? Да, она все сделала для того, чтобы он стал таким. Вряд ли сам Генрих планировал выбросить на свалку почти двадцать лет благополучного брака, отречься от собственного ребенка, назвав его бастардом, убить близких друзей. Не планировал, однако сделал. Так что теперь он вряд ли задумается о чести женщины, когда речь идет о его личных потребностях. Стук в дверь прерывает мои неутешительные мысли. Я вздрагиваю от неожиданности. Кто бы это мог быть, гадаю я, берясь за дверную ручку. - Добрый вечер, Джейн. Мои щеки вспыхивают пожаром, а сердце пускается с места в карьер. Это невероятно. Он пришел ко мне. - Господин секретарь, - спохватившись, я быстро делаю реверанс и приглашаю его войти. – Это так неожиданно. - Да, понимаю, - говорит он, входя в наши апартаменты. – Я пришел справиться о вашем благополучии. Ваша сестра сказала, что вы больны. - Я… да, немного, - вторично вру я, но не рассказывать же об инциденте с королем. – Небольшая мигрень. Уже все прошло… Не желаете ли вина, сэр? И тут же прикусываю язык, вспомнив, что братья вылакали весь кувшин перед тем, как отправиться веселиться. К моему великому облегчению, мистер Кромвель отказывается. - Как вы, Джейн? – интересуется он, устраиваясь в кресле. Я устраиваюсь напротив. - Не скучаете по Вулфхоллу? - Я здесь меньше недели. Но вы правы. Вчера на балу я испытала странное чувство. Мне показалось, что здесь все несчастны. - Вам не показалось, Джейн. - Но я не удивилась. - Вы не по годам мудры. Все мои тревоги рассеиваются, и я думать забываю о короле и своем «долге». Эйфория легкой вуалью окутывает мою душу. И моей прежней робости и молчаливости как не бывало. Рядом с ним я меняюсь к лучшему – вот оно что. - Насколько мне известно, сэр, недавно вы были в Кэмбриджшире, - начинаю я расспрашивать о том, что меня интересует. - Так и есть, - кивает мой лорд. - У Екатерины. - Пожалуйста, расскажите мне о ней. - Вы любите Екатерину? - Я очень уважаю ее, - тихо, но с чувством говорю я, потому что так оно и есть. - Я многому у нее научилась в свое время. И мне жаль, что Анна не использовала такую уникальную возможность. - Да, Анна всегда в глаза говорит то, что думает. Но плохо не это, а то, что всем без разбору. - Королю? - И не только. Смотрит, как на врага, вспоминаются мне слова брата. Я понимающе киваю. - Что до леди Екатерины… Мне очень жаль, Джейн, но вы должны смириться с мыслью о том, что ее дни сочтены. Врач говорит, у нее в чреве растет опухоль. На глаза против воли наворачиваются слезы, и я быстро-быстро моргаю, чтобы они не успели пролиться. - Простите, Джейн, если огорчил вас, - его голос звучит виновато. – Наверное, мне не следовало обо всем этом говорить. - Не извиняйтесь, сэр, я ведь сама попросила. А Элизабет Даррелл вы видели? - Да, - он хмурится и вздыхает. - Она беспокоит меня больше, чем Екатерина. - Как это так? - Эта девушка нездорова. Она выглядит душевнобольной. Я говорил Тому Уайатту. - Не может быть… - я потрясена и не знаю, верить ли мне своим ушам или нет. Что же там, в Кимболтоне, случилось с милой, кроткой Лиз, если болезнь поразила ее душу? - После смерти Екатерины ей потребуется опека, - рассуждает мистер Кромвель. - Ума не приложу, что с ней делать. Пока Том возится с ней из жалости, и я это не одобряю. - Вы уверены, что из жалости? - Я хорошо знаю Тома. К тому же Том некоторым образом мой подопечный, и я хочу, чтобы он был счастлив. - Да, понимаю… А Лиз Даррелл? Она вправду больна? - Доктор Баттс так и сказал. Вообще-то, я хотел забрать ее оттуда. Поселить в месте более подходящем, чем болото. И чтобы над ее душой никто не бубнил унылой латынью с утра до вечера, и не умерщвлял плоть, подавая пагубный для нее пример. И чтобы за ней присматривал кто-то заботливый. Не Том, упаси Бог. За ним самим нужен присмотр. И тем более не Екатерина, которая, будучи сама одной ногой в гробу, тащит туда же всех, кто подвернется ей под руку. - Лиз так любит ее… - удрученно бормочу я. - Лиз просто некого было любить. Она сирота. - Она прогнала Тома… - И правильно сделала. Том не нянька. - А почему вы не забрали ее из Кимболтона? - Попробуйте угадать. - Она не захотела? - Вот именно. И тогда я немного поговорил с леди Екатериной. Каюсь, в резком тоне. А что она мне ответила, сможете угадать? - Хмм… дайте подумать… Может быть, она его выбранила? Или просила убедить Тома Уайатта жениться на Лиз? Но Том по закону все еще женат, и его супруга жива… - Ладно, Джейн, не буду вас мучить. Она сказала, чтобы я отстал от девушки, и своего подопечного держал на привязи, поскольку та собирается стать Христовой невестой. Я так и ахнула, всплеснув руками: - Монахиней? Вот ужас-то! И потом – монастыри же закрываются… - То же самое я с наслаждением сказал леди Екатерине. Опять-таки каюсь. - Я помолюсь за них, - горячо говорю я. - И то верно, - соглашается мой лорд. – Потому что им все равно больше ничем не помочь. Хотя в отношении мистрис Даррелл я все еще оптимистичен. Я ловлю себя на мысли, что на протяжении всей беседы жду от него чего-то. Чего именно? Фразы, жеста – чего угодно. Определенности – вот верное слово. Наконец между нами воцаряется тишина. Сейчас что-то будет, загадываю я и смотрю на него. Его глаза кажутся непроницаемо-темными в свете свечей. - Джейн, - он накрывает мою руку своей и неожиданно ощутимо сжимает. - Да, сэр? – едва дыша, откликаюсь я. Но он ничего больше не говорит. Какое-то мгновение его лицо отражает борьбу, происходящую в глубине души. Или мне это только кажется из-за беспокойно мятущегося огонька свечи, заставляющего тени плясать. В следующее мгновение он отпускает мою руку и поднимается: - Мне пора идти, Джейн. Был рад нашей встрече. - Завтра вы придете к нам? – вырывается у меня, и я тут же поправляюсь, заливаясь краской: - Дамы королевы любят ваше общество. - Это взаимно, - улыбается он. – Но не могу обещать. И, уже стоя в дверях, говорит: - Если вам потребуется помощь или совет – напишите мне. Да не раздумывайте, прилично это или нет – просто возьмите и напишите. Дни проходят в затишье и праздности. Окружение королевы заметно поредело – матери семейств разъехались на Новый год по своим вотчинам, остались несколько девиц помоложе, чьи отцы и патроны решили провести праздники при дворе, с королем. Юная герцогиня Ричмонд, жена королевского бастарда, и Бесс Холланд, ненамного ее старше, сидят рядышком и вышивают. Притом, что первая – дочь герцога Норфолка, а вторая – его любовница. Дивные дела! Хотя, вспомнив герцогиню Норфолк, злобнейшую из гарпий, я понимаю и дружбу девушек, и самого герцога. Чуть поодаль музыкант Марк наигрывает на лютне какую-то печальную нежную мелодию. Анна задумчиво слушает. Я читаю переводную Библию. Клянусь, наш сельский капеллан не может похвастать тем же самым, хотя ему, как священнослужителю, не помешало бы получше узнать слово Божие. На самом деле очень много малограмотных, невежественных священников, рассказывал мистер Кромвель, когда был у нас в Вулфхолле вместе с королем. Архиепископ Кентерберийский сетовал, что кое-кто из них не может даже назвать имени отца царя Соломона. Церковь нуждается в радикальных реформах, и без просвещения тут никак не обойтись. Анна поощряет чтение религиозной литературы, особенно новинок, которыми снабжает ее брат, лорд Рочфорд. Правда, половина этого чтива в Европе официально запрещена, поскольку считается ересью, но наш король смотрит на это сквозь пальцы. Когда он только еще ухаживал за Анной, она тогда читала тайком «Послушание христианина» Уильяма Тиндейла, нашего земляка, лютеранина, скрывающегося где-то в эмиграции. В те времена читать это было небезопасно, потому что там речь о том, что власть церкви не может быть превыше королевской власти. Анна не боялась пересказывать прочитанное компаньонкам, а ведь все мы служили Екатерине, преклоняющейся перед авторитетом Рима. Впрочем, Анна любила бросить вызов и пронаблюдать за произведенным эффектом. Даже роковая оплошность сыграла в ее пользу. Нэн Гейнсфорд, одна из подруг, взяла почитать пресловутую книгу, и то ли случайно, то ли намеренно показала ее своему жениху. Тот, возмущенный, изъял сей еретический трофей и передал кардиналу Уолси, дабы тот довел до сведения короля истинное лицо его фаворитки. Но просчитались все враги Анны. Король с увлечением прочел трактат Тиндейла и поступил согласно прочитанному. Теперь никто не помешает ему решать матримониальные вопросы на собственное усмотрение. Были даже слухи о французской принцессе. Интересно, куда он денет в этом случае Анну? Сумеречный воздух за окном наливается синевой. Жалобно мурлычет лютня. - Марк, - говорит Анна. – Хватит вынимать душу. Марк виновато хлопает круглыми черными глазами. - Изволите, чтобы я сыграл что-нибудь повеселее? Анна не отвечает, смотрит неподвижно куда-то вглубь своих мыслей. «…и нашел я, что горче смерти женщина, - читаю я, - потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею»*. А этому грешнику присягнула добрая половина Англии. Сегодня ночью в покоях королевы дежурит леди Рочфорд. Я помогаю Анне переодеться ко сну, расчесываю ей волосы, желаю доброй ночи и покидаю спальню, собираясь отправиться восвояси. В общей комнате Рочфорд не видно, и я дивлюсь, куда это она могла улизнуть в такой час, а главное – зачем. Но тут мой слух улавливает приглушенные голоса за занавеской в прихожей. Я знаю, что подслушивать некрасиво, но сейчас никакая сила не заставит меня удалиться с этого места. - Вы наблюдательны, леди Рочфорд, в этом вам не откажешь, - говорит мистер Кромвель. Итак, она действительно его агент. - Кто бы сомневался. Могу сказать даже, что у вас на сердце. Если хотите. В любом случае, не обманывайте его - если вы честны с самим собой, вы не откажетесь узнать то, что знаю я. - И что вам известно о моем сердце? Я замираю, перестаю дышать, я вся слух. - Я знаю, кому вы его отдали. - Значит, вы знаете больше, чем я. - Мужчинам это свойственно – не признавать очевидного в таких делах. Меж тем как все очевиднее некуда. - Странно, что только не для меня самого. - Ах, оставьте! – смеется Джейн Рочфорд. - Это же только между нами, по-дружески, не так ли? Я же вижу, как вы на нее смотрите. Я еще тогда заметила – когда Анна не была королевой. Не понимаю, чего вы тянете. Сеймуры небогаты. Поговорите с ними, они уступят вам Джейн по сходной цене. Дыхание застревает у меня в груди. - Вот вы о чем, - произносит он после паузы, которая показалась мне мучительно долгой. - Вынужден вас разочаровать. Я стараюсь не для себя. У меня есть сын, прежде всего. И в моем доме хватает неженатых молодых джентльменов и воспитанников, о чьем будущем я пекусь. - А о себе вы, значит, позаботиться не намерены? – не отстает леди Рочфорд. - У меня нет намерения вступать в брак. У меня нет времени. Ни на ухаживания, ни на все прочее. У меня служба, мадам. У меня король. Я сомневаюсь, что вы захотели бы оказаться на моем месте, - он адресует свои объяснения леди Рочфорд мягко, почти по-отечески, но у меня почему-то странное чувство, что он воткнул ей в грудь кинжал и поворачивает его. – А еще у меня Совет, дипломатия, билли, прошения, доносы, депеши с севера, где население выражает недовольство реформами, и я должен с этим разбираться. Как вы думаете - где тут поместить леди Сеймур или кого-то еще? Между очередным законопроектом и свиданием, отнюдь не любовным, с послом императора? Хотя, скажу я вам, господин Шапуи требует обхождения больше, чем дама. Или уж просто пойти и сказать королю: «Погодите, сир, пока я не обзаведусь женой» и заняться своими делами, притом, что моя обязанность – заниматься делами короля? Кинжал медленно поворачивается в моем сердце. - Ох-ох, ну вы и наговорили! – кудахчет Джейн – чувствуется, в этот момент она машет на него руками. - При желании, мистер Кромвель… - У меня нет желания, - неожиданно жестко перебивает он. - Равно как нет смысла в мои годы заключать долгосрочный контракт с молодой особой. - Как скажете, - нехотя сдается Рочфорд. - Я надеюсь, вы не поделились своими соображениями на мой счет с Джейн? - Нет. А должна была? - До свидания, леди Рочфорд. Я слышу, как скрипит открываемая дверь, и едва успеваю метнуться подальше от этого злополучного места. - Она уже легла? – спрашивает леди Рочфорд, возникая в комнате. Я киваю. - Ну и хорошо. Иди отдыхай. А то, может, в карты сыграем? Я тут эль поставила греться. Она наклоняется в камин и достает из теплой золы кувшинчик. Я стою и молчу. – Ты чего дрожишь? Мерзнешь? Или немочь мучает? Я тупо киваю. - Бедняжка, - вздыхает она. – И согреть некому. Кажется, состоявшийся минуту назад разговор каким-то образом подействовал на леди Рочфорд, потому что она раздраженно фыркает: - Томас Кромвель весь такой фу-ты, ну-ты, из себя неприступный. Целибат и все в таком роде. Меж тем как Вустер наверняка его любовница. Вустер самая красивая из нас, породистый профиль и каштановые локоны. Все может быть. - Джейн, ты язык проглотила, что ли? - Я рекомендую вам проглотить свой, леди Рочфорд, и не болтать такое про господина секретаря. Рочфорд, замерев, смотрит так, словно увидела внезапно заговорившую статую. - Стыдитесь! – несет меня дальше на всех парусах. – Если вы не держали у его ложа канделябр – у вас нет права говорить о любовницах. Леди Вустер ведь тоже может пострадать из-за этих слухов. - Уймись ты, Христа ради, голубушка! – оживает Джейн. – А еще лучше – ступай-ка к себе, от греха подальше. Как знать, каким образом мы можем быть далеки от греха или, напротив, близки к нему. У моего… - ах, о чем это я? – у мистера Кромвеля есть сын и много воспитанников, о чьем будущем он печется. Таким образом, у меня есть возможность войти в его семью. А потом мы совершим грех кровосмешения и будем прокляты, если не на земле, то на небесах. Господи, останови это безумие! Лестница, ведущая на третий этаж, пустынна. Я сажусь на ступеньку, обхватив колени руками. От боли я не могу плакать. Мне больно даже дышать. *Экклезиаст, 7.26