Возвращение

      Увидев Василину, Настя умиленно ахнула и даже перестала ворчать из-за того, что Ева Сергеевна отправляется куда-то без неё.       Солнце только скрылось за горизонтом, когда экспедиция из шести человек почти добралась до усадьбы. Ныне заброшенное здание, уже проглядывающее между деревьями, выглядело как-то зловеще. Удивительно, с момента, когда Гоголь последний раз посещал это место прошло не так много времени, но как же усадьба изменилась. И дело было даже не во внешнем виде – он остался практически прежнем, только окна помутнели от пыли – от дома так и веяло холодом и опасностью. Хотя, возможно, так казалось только Николаю Васильевичу из-за неприятных ассоциаций. ― Подождем здесь, пока свет внутри загорится… Спутники остановились. Позже они рядком сели на ствол большого поваленного дерева и притихли. Каждый думал о своём. Гоголь никак не мог отделаться от воспоминаний, которые – как на зло – так чертовски ярко и подробно сохранились в голове и сейчас проявились вплоть до мельчайших подробностей. Тесак незаметно, искоса посматривал на Еву - её спокойно-задумчивый профиль почему-то так и притягивал его взгляд. В молчании прошло около получаса, когда вдруг в одном из окон усадьбы на втором этаже забрезжил тусклый свет. ― Ох ты боже-ж мой… ―пробормотал Тесак и начал креститься. ― Свет… ― Ева поднялась, за ней последовали и остальные. ― Ну что? ― тихо спросил Яким, взглянув на Гоголя. ― Может так - поглядим да хватит? ― Нет... ― мотнув головой, Николай Василевич пошел вперёд. Тесак на всякий случай достал пистолет и взвёл курок. Вакула прихватил с собой найденную по дороге толстую палку. Стараясь быть как можно тише, спутники подобрались к черному ходу. ― Темно как в гробу... ― проворчал Яким. ― Светом мы можем выдать себя... ― прошептал в ответ Николай Васильевич. В кромешной темноте возникало неприятное ощущение - будто глаза забиты ватой. К счастью, на первом этаже было немного лучше - большие окна, хоть и запыленные, пропускали блклый свет с улицы. В кромешной тишине шаги и даже дыхание казались слишком громкими. Пройдя холл, компания остановилась перед ведущей наверх лестницей. ― Что это там... ― прошептал Бомгарт, указывая в дальний от окна и потому тёмный угол. Все взгляды разом устремились туда. Какое-то шевеление. Нечто тёмное начало приближаться к незваным гостям усадьбы. Раздался оглушительный выстрел и нечеловеческий вопль, а затем вполне человеческое: "Что там происходит!?" - со второго этажа. Раздались быстрые шаги, и на лестницу вышли двое одинаковых парней лет пятнадцати с канделябрами. Все стояли, задрав на них головы, с совершенно дурацкими выражениями на лицах. Тесак сжимал в руке пистолет, Вакула держал наготове дубину, а Ева выглядывала из-за спины Гоголя. Близнецы переглянулись. Из темноты коридора быстро вышел высокий мужчина в черном костюме и остановился между ними. К его ногам метнулся крупный черный кот, которого ранее в темноте приняли за какое-то чудовище. ― К...Кто вы? ― ошарашенно глядя на незнакомцев спросил Николай Васильевич. ― У меня к Вам тот же вопрос, ― довольно низкий, но звучный голос мужчины эхом отразился от стен. С двух сторон сопровождаемый близнецами, загадочный обитатель усадьбы неспеша спустился к визитерам. ― Меня зовут Ульрих Рихтер. Я новый хозяин этой усадьбы... ― Вы родственник Данишевских? ― Гоголь быстро оглядел стоявшего в шаге от него человека. На вид - не больше тридцати лет, поджарый, ростом едва ли не два метра. Черные волосы гладко зачесаны назад. Бледное лицо с хищными, но по-своему притягательными чертами: высокий лоб, слегка прищуренные зелёные глаза, прямой длинноватый нос, широкий рот и острый подбородок. Несмотря на внешнее спокойствие даже в такой ситуации, от мужчины веяло опасностью, словно от спящего льва. ― Нет. Наследников у них не имеется... ― голос приятный, бархатистый, хитрые глаза взглядом скользнули по лицам незваных гостей. ― А Вы знали прежних хозяев? ― Послушайте, господин Рихтер, вы простите, что мы так бесцеремонно к Вам ворвались, ― перехватил диалог Бомгарт. ― Просто усадьба почти год пустовала, местные её стороной обходят, а тут недавно стали замечать здесь свет в окнах, ― он сконфуженно улыбнулся. ― Уже начали слухи ходит, будто тут нечистая сила завелась... ― И вы решили это опровергнуть? ― Ульрих усмехнулся. ― Самой страшной нечистью, повстречавшейся мне здесь, были крысы. Но с ними разобрались быстро... ― кот, будто подтверждая слова хозяина, довольно мурлыкнул. ― Так что можете успокоить местных... Всё время разговора близнецы стоили практически неподвижно. Их спокойные лица были словно кукольные, и эта анемичность пугала. Одинаково подстриженные медовые волосы, одинаковые округлые карие глаза, одинаковые тёмно-синие костюмы. ― Да... Мы пойдём... Ещё раз простите за беспокойство... ― Гоголь чуть склонил голову. ― Хорошего вчера, ― Ульрих кивнул в ответ. ― Между прочим, я был бы не против вашего визита в светлое время суток, скажем - завтра после полудня в любое время. Буду рад компании... Покинув усадьбу, отважные, но незадачливые исследователи ещё около десяти минут обсуждали случившееся и посмеивались над конфузом. Вот уж точно - у страха глаза велики. ― Ева Сергеевна, Вы как? Озябли? Дрожите вся… ― робко спросил Тесак, поравнявшись с девушкой. ― Я… Нет… У меня случается такое, если понервничаю… ― она устало улыбнулась. ― Странный этот господин Рихтер, верно? Кот его и близнецы… И как он так, ото всех в тайне в усадьбу прибыл… Николай Васильевич, Вы чего? ― Тесак оглянулся на писателя. Тот стоял, отстав уже шагов на семь, и смотрел куда-то в сторону, где между деревьями едва виднелся пень на проклятом, запретном месте. Но Гоголь видел не только это. ― Ничего… Я догоню, ― отозвался Николай Васильевич, оборачиваясь на спутников, и сошел с едва заметной тропинки. У пня, спиной к нему, стоял человек и что-то негромко говорил, судя по одежде – простой казак из местных. Гоголь осторожно направился к незнакомцу, будучи почти абсолютно уверенным в том, что видит его один, не стал окликать остальных. Когда Николай Васильевич был уже в паре шагов от мужчины, тот медленно обернулся. Лицо мужчины – рябое, мертвецки бледное, глаза тёмно-синие, остекленевшие. ― Что, Ефима ищешь? ― низким хриплым голосом спросил он. ― Ищи-ищи, не сыщешь, адское пламя глаза слепит – не увидишь. Зови-зови, не дозовешься, бесы рогатые воют – не услышит. Мертвецу не расквитаться, живому не добраться… ― Николай Васильевич! Гоголь обернулся на оклик Якима, а, когда вновь взглянул перед собой – призрака как не бывало.       Вернувшись домой, Вакула аж оторопел, остановившись на пороге – наверное, никогда в его хате не было так чисто. Василина уже спала, а Настя при свете свечи штопала её рубашонку. ― Ну наконец, воротились, а я уж вся извелась, ― отрезав нитку, она поднялась и, быстро пройдя мимо Вакулы, Бомгарта, Тесака и Гоголя, остановилась перед своей барыней и с беспокойством оглядела её. ― Ева Сергеевна, бледная вся, и глаза уже спят… Да и Вы, Николай Васильевич, находу дремлите…― не давая никому успеть хоть слово вставить, Настя развернулась к Вакуле. ― А ты за хатой смотри получше, дитё в чистоте быть должно! Вот теперь, покуда не уеду, буду наведываться и ревизию проводить… Ну да ладно, идёмте уже живее, Ева Сергеевна, ― она приобняла девушку за плечи и мягко направила в нужную сторону, тут же отпустив, пошла позади. Взглянув на Бомгарта, чуть приблизилась к нему и понизила голос. ― Чего там было то, в усадьбе? Ошарашенный неожиданным к себе обращением, доктор как-то сразу смутился и растерялся. ― Да там, собственно… Ничего сверхъестественного, как я и полагал… предполагал… Просто новый хозяин усадьбы… Немец… Вот и всё… А Вы как… Не сильно Вас Василина утомила, Анастасия…? ― Леопольд Леопольдович замялся, осознав, что не знает отчества собеседницы. Настя коротко усмехнулась, глядя на доктора. ― Просто Настя, не люблю слышать своё отчество… А Василина совершенно очаровательная девочка… Мне, знаете ли, вообще в удовольствие с детьми водиться… ― на миг по её лицу скользнула едва заметная тень каких-то неприятных мыслей. ― Нет, Василина меня ничуть не утомила… ― вернулась к ответу на вопрос Настя. Немного помедлив, глядя себе под ноги и собираясь с духом, Бомгарт вновь поднял голову и посмотрел на веснушчатый профиль идущей рядом. ― Настя, а Вы сильно заняты завтра? ― от волнения голос начал звучать как-то непривычно, и доктор вдруг почувствовал себя дураком абсолютнейшим. Рыжие брови чуть приподнялись, и голубые глаза Насти хитро заблестели. ― Откуда же мне знать, что завтра будет… Тем временем Николай Васильевич крутил в голове все известные ему факты, касающиеся последних событий. Будто в руки ему попал набор случайных запчастей, которые собираются в один механизм, но заработает этот механизм только когда каждая деталь будет на своём месте. Но детали рассыпались, механизм не работал. ― Николай Васильевич, ― тихо позвала писателя Ева. ― А Вы к господину Рихтеру ещё раз пойдёте? Гоголь не сразу смог переключится со своих размышлений на вопрос девушки. ― К господину Рихтеру? Ну… Да… Наверное, а что? ― Если Вы пойдёте… То мы с Вами… Гоголь перевел взгляд с Евы на Тесака, который, очевидно, тоже входил в понятие «мы» и, улыбнувшись, кивнул.