Она хотела бы жить на Манхеттене (с).

      Парикмахерская Бланки имела совершенно обычное название «Колосок», была просторной и светлой, выдержанной в стиле 90-х. Уютная, одним словом. Свободным было одно место, и Эйджи его занял. Помимо самого парня и Бланки в «Колоске» марафетилась женщина, таких в Японии называли Оба-сан, которой делали мелкую химическую завивку. Нарядный мальчуган лет десяти в черных шортиках на подтяжках, белой рубашке и красной бабочке был недоволен тем, что ему зализывали волосы назад. Пара девиц красили волосы перешептывались и хихикали, что-то обсуждая. Ну, и пожилой мужчина, которому по последнему писку стригли бороду и усы. И, так как Эйджи повезло сидеть в самом конце зала, он смог незаметно снять полную картину, радуясь своей скрытности. Скип же уселся на диван, погружаясь с головой в выбор журнала с наибольшим количеством обнаженных девиц.       — Эйджи, какими судьбами ты оказался в Америке? — Бланка возник из ниоткуда сзади студента.       — Я приехал сюда обучаться фотографии. И мне очень нравится тут. — Впервые за все время нахождения с высоким брюнетом японец смог нормально говорить.       — Студент, значит. — Парикмахер накинул пеньюар на парня, фиксируя на шее застежками. — Нравится учиться? Твой английский не так уж плох. — Мужчина осмотрел клиента со всех сторон, проверяя длину. — Я знаю, что тебе подойдет. Просто доверься мне.       — Полагаюсь на вас, мистер Бланка. — И снова восторженный тон не мог не заставить мастера засмеяться.       — Просто Бланка. — Обдав теплой водой лицо фотографа, Бланка начал мыть парню голову.       А дальше, за какой-то час, парикмахер вымыл Эйджи голову, срезал отросшие песья, подбрил слегка затылок и виски, уложил на бок новую прическу и рассказал, как за ней ухаживать. Даже кофе напоил с плюшками. Фотограф был в восторге. Вроде бы и не поменялся особо, но открытая шея и виски придавали обычной стрижке некую перчинку и свежесть, а пробор набок делал из ояша вполне горячего мучачо.       — Бланка, мне так нравится! — Окумура крутился, рассматривая себя со всех сторон. — Это так рискованно и дерзко, но подойдет даже под мою обычную одежду! Сколько я вам должен? — Парень потянулся за кошельком, но рука парикмахера его остановила.       — Ты уже заплатил. Своими фотографиями. Жду их с нетерпением. — Бланка подмигнул и снял пеньюар.       — Вы уверены? Я не настолько хорош. — Эйджи растерялся от такой щедрости. — Я могу заплатить.       — Не нужно. — Брюнет рассмеялся. — Я верю в твои способности и честность.       — Спасибо. — Студент все-таки поклонился. — Я обязательно вам их отдам.       — Да хватит уже, Эйджи. Я есть хочу. — Скип же провел этот час не так насыщенно. — Пойдем к Шортеру поедим. — Мальчик был весьма огорчен тем, что полуголых девочек он так и не увидел.       — К Шортеру? — Парень за сегодняшний день уже слышал это имя.       — В китайский ресторан. — В один голос сказали все, кто находился в парикмахерской.       — В самый лучший китайский ресторан, попрошу. — В «Колосок» зашел еще один высокий парень.       Эйджи столько сегодня высоких людей встретил, что почти начал комплексовать по поводу своего роста, но оставив самокопание на потом, он внимательно рассматривал зашедшего. По яркой расцветке одежды было понятно, где тот одевается. Он неторопливо снял бомбер в такт песне, что играла по радио, оставшись в слегка свободной майке. А девицы сразу охать-ахать начали да за сердечки хвататься. Ну, а что, хорош чертяка. Плечи широкие, руки мускулистые, штанга в брови — этакий элемент бунтарства и голос приятный. Только лицо нормально не рассмотреть из-за солнечных очков.       — Скип, если ты снова хочешь поесть на халяву, то я сестре позвоню и скажу, чтобы тебя не пускала. — Подойдя к мальчонке, секс-символ Китая стал натирать ему макушку.       — Это Шортер? — Эйджи шепотом спросил у Бланки, которого забавляла эта картина.       — Ага. Как догадался? — Так же тихо, подражая японцу, спросил мужчина.       — Фиолетовый эрос… — Парень понял, что неправильно назвал название выбритой по бокам прическе, но Боржоми пить было уже поздно.       — Эрос… — Бланка аж хрюкнул. — Ага, именно он. Правда ему идет. — Наемник в оригинальной истории говорил с трудом, ибо смех его разрывал на части. — Моя работа. Ему так идет намного больше, чем блондином.       — Думаю, вы правы. Этот эрос в фиолетовых тонах просто замечателен. — И тишина. И только мертвые с косами стоят.       Как так получилось, что его услышали все, Окумура так и не понял, но судя по тому, как менялись лица посетителей и персонала с относительно равнодушных на «ща со смеху обделаюсь», до парня дошло, что пиздец ему теперь. Так и случилось. Все заржали как кони. Не смеялись только Эйджи и обладатель фиолетового эроса. Как в типичной комедии, очки его криво сползли, но теперь глаза были хорошо видно. Не такие темные как у японца, больше янтарные, но такие же азиатские. «Наверное, китаец», — подумал студент и щелкнул Шортера на свой фотоаппарат, выбегая из парикмахерской и сгорая от стыда.       — А он что-то не то сказал? — Китаец до сих пор не понял, что же всех так насмешило. — Эрос же! — Тут еще громче люди заржали.       — Шортер, он назвал твой смытый причесон с отросшими корнями, и ты кошмарно оброс, эросом. — Бланка утер слезинку.       — И в чем проблема? — Повелитель китайцев снял свои Рэйбены и положил на стол. — Это же эрос.       — Нет. Эрос — это то, что ты с Эшом учудил, когда носились по всему Манхеттену без трусов, а ирокез — это то, что напоминает твоя укладка. — Мужчина выдохнул, успокаиваясь.       — Ааа… — Плюхнувшись в кресло, протянул китаец. — Стоп… Что?!       — То, то. Расслабься уже, эрос ты наш. У нас до вечера много работы. — Бланка надавил на плечи молодого парня и затянул потуже завязки пеньюара. — И не дергайся, а то лысым сделаю.