***
В нос ударил знакомый запах лекарств, так что о том, где она оказалась, Вэйн долго думать не пришлось. Узкая больничная койка не шла ни в какое сравнение с кроватью Локи, к которой Йолдрем уже успела привыкнуть. На лоб положили что-то мокрое и холодное. Вэйн задумалась, стоит ли открывать глаза, и решила, что раз машина готова, и ее пинками не гонят на посадку, значит время еще есть. Простонав что-то вроде «еще пять минут», она перевернулась на другой бок и поудобнее устроилась на слишком высокой и жесткой подушке. На затекшую шею Вэйн постаралась не обращать внимание. Морокай, заметив, что хозяйка начала подавать признаки жизни, черной лентой забрался на койку, заключил ее в подобие кольца вместе с одеялом и позволил использовать себя вместо подушки. Не первый раз, он давно привык и только радовался, что полезен ей. Тем более после произошедшего ёрм готов был простить и не такое. Мадам Помфри с опаской посмотрела на огромную змею под боком у пациентки и отошла подальше, на ходу вытирая руки. Кто она, откуда рунолог взял ее, и почему ёрм, который должен был отбыть вместе со студентами еще в июне, остался в замке и теперь трется около этой девушки, целительница не знала. Знала она лишь то, что та спит уже сутки и слишком быстро впитывает поддерживающие чары и зелья. Целительница отошла к шкафу, не забывая посматривать в зеркало на змея, но тот, похоже, уснул. «Куда Министерство смотрит?» — раздраженно подумала мадам Помфри. Простая целительница не заметила прошедшего мимо нее мага, скрытого невидимостью. Ради нее он не стал особенно стараться, поэтому женщина обеспокоено посмотрела по сторонам в поисках источника запаха гари и жженого сахара. Так и не найдя его, мадам Помфри пожала плечами и пошла открывать окно. Только бы это не костерост протух. Под немигающим взглядом змея Локи приблизился к кокону из одеял и чешуи. Бессмертная душа, заточенная в хрупком теле, окончательно загнала себя. Самое смешное — те таблетки, от которых он пытался привести ее в чувство, ему можно хоть горстями есть, толку не будет никакого. Угораздило же его… Локи насильно направил мысли в другое русло. Он до сих пор тонет, но еще может выплыть, и какая-то его часть, которая всю жизнь избегала подлинных эмоций и слабостей, отчаянно барахталась. Женщины любят ушами, Лафейсон же никогда не говорил ей комплиментов, не просил прощения, когда причинял боль. Не дарил цветов, подарков и лишний раз не прикасался, а ей будто и не нужно было это. За что? Чем он в таком случае заслужил ее тепло? Вэйн хорошая актриса и вполне могла справиться с такой ролью, но лжи Бог в ней не чувствовал. А было бы значительно проще, будь возможность списать все на амбициозные планы союзницы, в которых ему уготовано место. Утраченное равновесие действий и мыслей раздражало трикстера. Не может просто использовать ее, но и полностью открыться не в состоянии. Его воспитывали на легендах и историях о ледяных монстрах. Беспощадных убийцах, каковым он и являлся. Жестоких, бессердечных и холодных. Так как она может настолько ему доверять, зная, кем он является и насколько силен, чтобы без страха делить ложе? По собственному желанию. Пусть по ее рассказам она не лучше, и все же… — Я знаю, что ты не спишь, — сказал Локи, убирая темную прядь с лица девушки. — Долго? — не открывая глаза, спросила Вэйн. — Осталось трое суток. — Казнь? — Полностью изучить ее я смогу только в Асгарде. Сейчас только немного подкорректирую. — Давно хотела побывать в вашей библиотеке. Что от меня требуется? — моментально просыпаясь, с готовностью спросила Вэйн. — И когда ты успел подстричься? Локи пригладил и так покрытые гелем непривычно короткие волосы. Последнее схождение в Ад закончилось не так гладко, как он планировал. По глупости пропущенный удар практически стоил ему головы. Повезло, что так легко отделался. — Не скажу, что это была моя идея, — трикстер жестом попросил ёрма отпустить девушку, которая к этому времени уже выдернула иглу капельницы из вены. Морокай бросил недовольный взгляд на Лафейсона и нехотя сполз на пол. Локи же без труда поднял освобожденную из кокона союзницу на руки вместе с одеялом. — От тебя потребуется только присутствие. — Такими темпами я скоро привыкну, что ты меня на руках носишь. Поставь, тяжелая же. — Смешная шутка. Знаешь же, что у меня доспехи тяжелее, — улыбнулся трикстер, поудобнее перехватывая ношу. Не без пререканий и не без пары угроз уронить Локи принес Вэйн в подготовленное помещение. Морокай заполз следом, с трудом узнавая в комнате очертания некогда обставленного партами и шкафами кабинета. Чуждые трикстеру символы, вписанные в круги, он разместил на полу и потолке. Идеально гладкий лист чистого серебра парил между ними, пригвожденный именно к этой точке пространства. На него-то Локи и уложил девушку, отобрав одеяло и приказав не шевелиться. Оставшись в больничной одежде, Вэйн поежилась. Изо рта вырвалось облачко пара. Морокаю Бог указаний не дал, поэтому змей забрался к хозяйке. — Я связал это место с Хельхеймом, поэтому здесь холодно, — не дожидаясь вопроса, сказал Локи, набирая в шприц ярко-оранжевую субстанцию. — Ясно. Так что именно ты можешь сделать? — Сущий пустяк. Ты останешься призраком, но после смерти тебя не забудут. Увы, это распространяется только на живых. Все записи и упоминания по-прежнему будут стираться, и прочие условности сохранятся. Еще в моих силах сократить время на воскрешение. Не уверен, подействует ли это на продолжительность относительно той стороны, но здесь пройдет не больше года. — А последствия? Локи замер, подбирая слова. Если он окажется неправ, если ошибся в расшифровке или его рука дрогнет… Даже думать об этом страшно. Она рассказывала ему, что произошло, когда ей пытались помочь в прошлый раз. Локи лично прочувствовал этот ужас, и он боялся. Боялся, как бы не отрицал, потерять ее и обречь на вечное заточение с теми тварями. — Я могу поставить стену. Одну смерть она выдержит, и ты воскреснешь в полноценном теле без встречи с тварями. Что будет дальше, только норнам ведомо. Этого должно хватить, если не будешь нарываться на неприятности. — Обычно они сами меня находят. Тем более неизвестно, где я появлюсь, — Вэйн проглотила слезы, стараясь оставаться с холодной головой. — Я найду тебя, — уверенно ответил Локи, бессовестно утаивая одну важную деталь. — Ты доверяешь мне? Вэйн повернула голову к стоящему у стены трикстеру. Доверять Богу Коварства, что может быть глупее? У нее и выбора-то особо нет. Тысячелетия поиска ответов привели ее к Локи, который вполне может использовать ее как угодно, если соврал о намерениях. Сама она не может избавиться от кандалов, придется слепо доверится. Выжженный в мозгу за столько лет инстинкт едва ли не орал, предупреждая о том, что это, возможно, худшая ее идея. Да, ей страшно. Впервые за века Вэйн боялась смерти, а нарушь трикстер обещание, и с ней произойдет что похуже. И снова она на краю бездонной пропасти. Разбег, прыжок и камнем в пустоту… — Доверяю, — выдавила Вэйн. Живот скрутило, будто и правда летит. Куда подевалась ее храбрость, с которой она пришла в сентябре к Локи за сделкой? Тогда это казалось таким недостижимым, а стоило оказаться перед лицом долгожданных ответов, как она готова сбежать, поджав хвост. В памяти ожили образы тюремщиков, потрясая реализмом пережитых кошмаров. Фонд привязал к одной вселенной и вот, что из этого вышло: пропала четверть сдерживающих знаков. Лафейсон же влезет в программу гораздо глубже. Морокай ткнулся в шею хозяйке. Исходивший от нее запах страха пугал его. — Хочеш-шь узнать мое мнение? — Я тебя безмерно люблю, но уже приняла решение, — Вэйн глубоко вздохнула в попытке утихомирить нарастающую панику. В другой ситуации Локи бы непременно отреагировал на надменный взгляд змея после слов его хозяйки про любовь, но не сейчас. Маг вытянулся по струнке и выбросил из головы все лишнее, что могло ему помешать. Он сильнейший, но никогда не лез в некромантию и знаки. Вэйн побледнела еще больше, хотя с ее цветом кожи это казалось невозможным. Он ведь ей небезразличен и совместный, если так можно выразится, «досуг» для нее не просто развлечение. Локи отбросил на задний план услышавшее о таких приятных рассуждениях сердце, нацепив на лицо маску, и подошел к парящей пластине. — Все будет хорошо, — как ни в чем не бывало улыбнулся трикстер, прикоснувшись ладонью к щеке девушки со всей нежностью, на которую только был способен, даже не пытаясь разобраться искренней она была или притворной. Вэйн потянулась к нему, как кошка за ласковой рукой, и молча кивнула. — Будет наркоз, готова? — Угу, — доктор закрыла глаза. Локи приложил к лицу Вэйн подобие маски, у которой не было ни креплений, ни трубок, и велел считать до десяти. На пяти отсчет закончился, и трикстер вколол десять кубиков ярко-оранжевого вещества. Дополнительная мера, если наркоз не сработает, как обезболивающие в прошлый раз. — Слезай, тут зрители не нужны, — холодно оповестил Морокая Локи. Как бы ёрму не хотелось ослушаться, он ушел в дальний угол. В его памяти были еще свежи предыдущие манипуляции мага и их последствия. Локи начертил на пластине сигил, и Вэйн намертво закрепили веревки из серебра. По воле создателя со стола возле стены сорвалась баночка с кистью, что столь удачно продавались на рынке Дита и не пришлось мастерить самому. Локи нанес несколько недавно выученных знаков себе на руки, и они же обратились в инструменты. Теперь самое опасное. Казнили душу, не тело. Знаки на теле только вершина айсберга, их корни зарыты слишком глубоко, и так просто в структуру не влезешь. Локи расправил до этого сокрытый лист из маракамского стекла рядом с союзницей, обеспечивая себе рабочую поверхность. Для удобства он бы встал между ними, но нельзя. Локи коснулся пальцами головы девушки, строго в тех точках, что указал старик, и медленно потянул вверх, читая заклинание на гортанном языке мертвых. И Вэйн закричала. Заорала от дикой боли, причиняемой знаками, не желающими быть разгаданными. Не помог ни наркоз, ни укол, ни предельная осторожность мага. Локи испугался и чуть было не прекратил читать заклинание, а Морокай едва не переступил через очерченный трикстером круг. Она никогда не кричала от боли, даже когда Локи сломал ей руку, а его двойник сжег щеку. Молчала и терпела. Веревки не дали Вэйн сдвинуться с места. Резкая вспышка боли заставила молиться о том, чтобы потерять сознание и хоть ненадолго отключить ее. Хуже стало, когда осталась только боль. Комок мыслей, который, в отличии от клетки в темноте с тюремщиками, теперь не мог даже метаться. Крохотным островком сознания, который еще каким-то чудом не поглотила боль, Вэйн слышала вопль собственного лежащего рядом тела. Все тише и тише, пока и его не стало. Она дошла до того порога, когда даже кричать не можешь. Скольких Локи убил, скольких пытал, но никогда такого не слышал. Старик ошибся — вопреки всем предосторожностям она чувствовала, как маг выдирает из нее душу и приколачивает гвоздями рядом с телом, жестоко не перерезая связывающие нити. Прибавить к этому боль от знаков, которую Локи уже видел… Несмотря на обличие аса, Лафейсон почувствовал, как замерзают вены, но останавливаться уже нельзя. Закончив плести заклинание, Локи отпустил закрепленную на стекле душу. — Морокай! — рявкнул маг. — Укуси ее в шею и не отпускай. — Но… — Живее! Чем больше доза, тем лучше. Большим он помочь не мог. Оставалось надеяться, что яд ёрма окажется сильнее всех обезболивающих, которые не подействовали, или хотя бы унесет в царство грез и притупит ощущения реального мира, потому что дальше будет еще хуже. Ей нельзя внушить Рай, но можно отвлечь. Морокай впился острыми клыками в тонкую шею, накачивая тело ядом, пока Локи раскладывал инструменты. Лафейсон сжал в руке подобие скальпеля, наблюдая за тем, как страшная гримаса постепенно разглаживается и превращается в нечто более приемлемое. — Я скажу, когда прекратить, — произнес Локи. Маг посмотрел на лежащий перед ним полупрозрачный образ Вэйн, отдаленно напоминающий призрака. Белая дымка души пульсировала мягким светом, разнося сигналы по пронизывающей ее системе. Старик объяснял ему, что у магов она двойная. Не обманул. Под солнечным сплетением горел основной очаг, только гораздо меньше, чем трикстер мог найти и у себя. Локи выдохнул. Беспрестанно текущие строки в многоуровневых знаках действительно черными корнями вросли в ее душу. Расползающиеся от левой руки письмена цепями сковывали Вэйн, и им явно не нравилось то, что делал Бог. Локи взял первую мерцающую иглу, за ней вторую, третью, старясь не обращать внимания на иногда вырывающийся крик союзницы. Хотел же сделать безболезненно, а не резать душу по живому… Распятые строки знаков потекли так, как того хотел трикстер, пачкая чернилами иглы. Локи взял в руки сотворенный скальпель и ранорасширитель. Несмотря на закалку и хладнокровие, ему уже становилось дурно от того, сколько боли он уже доставил ей и сколько еще предстоит. С мыслями, что стал палачом по неволе, Локи сделал первый надрез. Он резал, перекраивал полотно, дублировал и заменял знаки, делал их копии и отзеркаливал. Крики стихли после первого часа работы — Вэйн сорвала голос, а Локи насильно убил то, что некогда было его совестью и состраданием. Маг не сказал ей, но из знаков он намеревался получить свою часть выгоды, как и все, кто прикасался к ним до него. Разница лишь в том, что трикстер знал, что делал. Крохотная часть вязких чернил тонкими нитями впивалась ему в пальцы. Позже он сплетет из них что пожелает. Ему бы и так пришлось пойти на это — растворять их в воздухе нельзя. — Довольно, — остановил Локи чуть не плачущего ёрма. — Ползи к зельевару за противоядием. — Я мигом. Когда Морокай скрылся, Локи отложил в сторону скальпель и со всей осторожностью вытащил остальные инструменты из израненной души. Вместо крика послышался глухой хрип. Все той же кистью маг коснулся клочков белого света, сшивая их воедино, как показывал старик. Вэйн заметно успокоилась, даже сквозь пелену яда ёрма чувствуя скорое окончание. Возвращение души обратно в тело было отнюдь не таким приятным, как залечивание ран. Вернувшийся Морокай застал последний блик света, сопровождающийся хрипом хозяйки и рубленным говором Бога. — Почему так долго? — Зельевар туго с-соображает, — выплюнув два флакона, ответил Морокай. — Второе от горла, с-старый хозяин иногда пил такое. Вымотанный Локи схватил оба, не обращая внимания на стекающие с них слюни змея. Сколько прошло? Четыре, шесть часов? Локи отменил путы, освобождая девушку и приподнял голову, чтобы влить зелья. Несмотря на отсутствие следов, Бог вдруг почувствовал себя мясником, по пояс увязшим в крови. Красные от слез глаза обрели ясность, и второе зелье Вэйн выпила уже сама. — Снять с меня кожу было бы милосерднее, — всхлипнула Йолдрем, сворачиваясь в позе эмбриона. От страшной боли осталось только воспоминание, тело потряхивало уже от напряжения и крика. Слабый амнезиак в противоядии начисто стер навеянную ёрмом иллюзию, хотя Вэйн догадывалась, как мог бы выглядеть ее персональный Рай. Локи открыл рот, но Морокай успел задать вопрос первым: — Как ты? — Лучше, чем могла бы, — из глаз потекли последние слезинки. — По тебе не с-скажешь. — Почему же? Я вполне могла умереть, а до сих пор дышу, — Вэйн прижала к телу замерзшие пальцы и подтянула ноги. Насколько ей на самом деле плохо, она решила утаить. — Получилось? — она с надеждой посмотрела на трикстера. Локи устало облокотился на парящий лист серебра. Она права, могла и умереть. И так спокойно реагирует… Он никогда к такому отношению не привыкнет. Перекроил ей душу, а делает вид, что все хорошо, будто только что не срывала глотку. — Получилось, — улыбнулся Бог и тут же посерьезнел. — Я должен был подготовить лучшее обезболивающее. — Извинения приняты, — совсем тихо сказала Вэйн. Громче не выдержала бы звенящая голова. Радость от того, что после смерти останется хоть кто-то, кто будет ее помнить, стерла остальные последствия. Она больше не останется совсем одна. — Отнесешь меня в ванну старост, и мы в расчете. — Так просто? — усмехнулся Локи. — На «посложнее» меня пока не хватит. — Пос-стыдилас-сь бы… — отвернулся в сторону ёрм. — Каждый сейчас подумал в меру своей испорченности, так что постыдись сам, — вовремя перевела стрелку Вэйн.***
Вэйн пробралась в комнату Локи уже глубокой ночью, предварительно хорошенько отмокнув в ванне. Смыть с себя грязь последних дней определенно стоило, а теплая вода расправилась с остатками настоящей пытки. Вэйн передернула плечами, закапывая неприятное воспоминание под горой хлама. Счастье все равно перечеркивало большую его часть. Без сомнений, чутко спящий асгардец проснулся, стоило ей только войти и теперь просто делал вид, что спит. Вэйн залезла на кровать и подобралась к нему поближе. Со спины невозможно было понять его выражение лица. — Открой рот и закрой глаза, — попросила Вэйн, в наглую перевешиваясь через мага. — Я в такие игры не играю, — сонно фыркнул Локи. — Как ты? И не вздумай лгать. — Вполне неплохо. Я бы даже сказала, хорошо. Давай, «а-а-а». — Прекрати. — Неужели ты думаешь, что я отравлю или накормлю какой-нибудь гадостью? — С учетом твоих вкусовых пристрастий, я сомневаюсь, что есть хоть что-то, что подпадает под определение «гадость». — Обычная шоколадка, — притворно надула щеки Вэйн и слезла с асгардца. Не хочет — ей больше достанется, — с начинкой из эйфорийного эликсира. Я у Дамблдора стащила. — У меня иммунитет. — Но вкус-то от этого не меняется, — подумав, Вэйн все же отложила упаковку на тумбочку. Серьезный настрой Локи передался и ей, вдребезги разбивая тонюсенькие розовые очки, что успели на пару мгновений появиться у нее на носу. Радость радостью, а думать нужно трезво. — Больше предлагать не буду. Сам возьмешь, если захочешь. В больше не занятой терабайтами расчетов голове освободилось место для мыслей о будущем. Хороших было по пальцам пересчитать. На смену радости от существенного сдвига со знаками пришел пессимизм и паранойя. Сработало ли? Что с ней сделают тюремщики, если Локи не успеет ее найти? Локи… Отдельный черный колючий комок соображений. Пускай! Хотя бы эти пару дней он будет ее. Пусть для него это забава, пусть трикстер думает в ее отношении так же, пусть… Мнение на этот счет она не изменила. Вэйн снова подобралась к асгардцу, вдыхая запах мятного шампуня. К сожалению, спокойно уснуть ей не дали. Локи перевернулся, оказываясь к ней лицом к лицу. — Что тебя гложет? Поделись, — чуть отодвигаясь, попросила Йолдрем, замечая не предвещающее ничего хорошего лицо принца. — Как ты можешь… каждый раз я причиняю тебе только боль, как ты можешь по-прежнему желать находиться со мной в одной кровати? — задал трикстер давно мучавший его вопрос. — Ты привыкла к боли, но ты не из тех, кто получает от нее удовольствие. — О господи, Локи! — воскликнула Вэйн. Дурное влияние Акнота, не иначе. — Да сколько можно? — Я жду ответа почему. — По кочану. Спи! — На полтона тише. Сегодня у меня было предостаточно возможностей оглохнуть, — процедил асгардец. Вэйн закатила глаза. Три часа ночи, нашел время. Договорились же оставить эту тему до возвращения. — Когда тебе будут выдирать душу и препарировать, я посмотрю, как ты будешь молчать, — отрезала Йолдрем. — Встречный вопрос: ты на дух не переносишь человечество, жаждешь встать во главе стада и править им, так почему спишь со мной, человеком, в чем мать родила? Я не говорю про остальное. — Использую? — ухмыльнувшись, предположил трикстер, понимая, что лжет самому себе. — Вот и молодец. Теперь спи, — Вэйн коротко поцеловала асгардца и отвернулась, не желая дальше копаться в себе. После стольких часов размышлений и убеждений себя в безразличии Локи ей и в голову не могло прийти, что именно сейчас Бог Лжи соврал. — И тебя устраивает такой ответ? — Еще один вопрос в эту сторону и откушу что-нибудь интересное, — буркнула Вэйн. — Рискни, я полюбуюсь, — Локи рывком притянул девушку к себе совершенно недовольный тем, что не получил ответа ни на один из заданных вопросов. — Знаешь, что? — Вэйн извернулась в руках асгардца и посмотрела ему в глаза. — Удиви. — Я вспомнила, что утром никуда не нужно бежать. Только хватку немного ослабь, если не хочешь видеть следы.