***
— Чем ты занят? — спросил Тор, подсаживаясь к двойнику брата на диван. С того момента, как Локи унес Вэйн, прошло уже больше двух часов, и за это время трикстер исписал порядочное количество бумаги, большая часть которой валялась в мусорке. Остатки он беспрестанно перебирал, что-то обводил, зачеркивал и перечеркивал. На некоторых красовались довольно реалистичные зарисовки, но Тор не придал им значения. — Если тебя одолевает скука, пойди прогуляйся, — безразлично посоветовал Локи, сверяя два листка. — Брось, мне действительно интересно, — не унимался Тор. — Неужели? Что-то я за целый год не ощутил твоего интереса к своей персоне, — Локи отложил один из листов, а на втором перечеркнул только что выведенную схему. Чтобы понять, зачем Тор пытается начать диалог, не нужно быть семи пядей во лбу. Локи на время лишился масок и утратил контроль. Пришло время пожинать плоды. — Так вы с Вэйн… — Одинсон сделал паузу. Локи театральщину проигнорировал, и асгардцу пришлось договаривать самому. — Спрошу прямо: ты любишь ее? — Я польщен. Ты допускаешь мысль, что я могу любить не только себя. — Я серьезно. — Еще утром ты обещал меня убить, — напомнил трикстер. — Прости, Тор, но я не настроен на откровенные и бессмысленные разговоры. Конечно же он не признается, Одинсон и не надеялся услышать правду. Зато прекрасно видел, как Локи смотрит на девочку. Странно, что раньше он был так слеп. — Что ж, в любом случае, я рад за тебя, — громовержец искренне улыбнулся и похлопал двойника по плечу. — А я буду рад, если ты прекратишь мне мешать, — беззлобно бросил Локи, не ожидавший подобного ответа. То, что он собирался провернуть, на грани ее возможностей, и трикстер перебрал уже добрую сотню комбинаций, чтобы хоть немного облегчить выполнение задуманного. Локи разложил на полу перед собой все, что получилось, и недовольно поджал губы. Слишком сложно и тяжело. Расчеты зашли в тупик, и маг напряженно искал ошибку. Что-то он пропустил. — Ты сотрешь ей память, — констатировал Тор, с трудом вспоминая предназначение нарисованного камня. — Что с того? — Это же аморально, — разгребающая неподалеку гору сводных данных Дарси подняла голову. «Аморально? — Локи мысленно фыркнул. — В соседней комнате она считает удары моего сердца, и ждет, когда я оторву ей голову». — Скажи мне, смертная, пожелала бы ты помнить пытки в исполнении того, кто выглядит в точности, как дорогой тебе человек? Твоя ограниченная фантазия даже близко не подберется к тому, что можно сотворить с душой при должном умении. — Так значит, в машине она не бредила, — холод пробежал по спине Тора, когда он вспомнил сбивчивые перечисления разнообразных пыток. Локи закатил глаза. Задумавшись над расчетами, он все-таки позволил себя увлечь в этот бесполезный диалог. К счастью, затерявшаяся ошибка наконец нашлась, и трикстер вновь погрузился в записи. В следующий раз его побеспокоили только через час, когда настало время отбоя. Локи пришлось освободить диван и переместиться за стол. Ближе к рассвету трикстер все-таки одолел руны. Локи окинул взглядом единственно верную последовательность действий. Вэйн должна это вынести, иного выхода он не видел. Двойник поднялся с места и подошел к одной из дверей, чтобы просунуть под нее листы. Выполнив свою задачу, он растворился в золото-зеленом сиянии. Первое, что Локи порадовало, когда он пришел в себя — это вид уснувшей Вэйн. Дрема давала некоторую свободу действий без ущерба здоровью. Лафейсон осторожно освободил одну руку и легким касанием закрепил сон. Выражение лица разгладилось, и девочка перестала судорожно сжимать фолиант. Локи невольно улыбнулся. Знал бы он, что падение с радужного моста приведет его сюда… К этому моменту у него уже затекло все, что только могло затечь, поэтому трикстер расстегнул фибулу, удерживающую ткань, распутал связанную Вэйн и уложил ее поудобнее, сверху накрыв тряпкой. Так похожа на настоящего ребенка, что становится не по себе. Короткий болезненный вскрик за дверью заставили Локи по старой привычке, оставшейся с военных походов, схватиться за кинжал. Солнце уже давно взошло и хорошо освещало комнату через незашторенное окно. Даже не заметил, как закрылись глаза. Трикстер моргнул несколько раз, прогоняя остатки сна. — Джейн, что случилось? — Селвиг подавился вчерашним кофе. — Должно быть статическое электричество, — астрофизик сжала пострадавшую руку в кулак. — Как я погляжу, правила приличия в этом доме не соблюдаются, — хмыкнула появившаяся перед дверью иллюзия. Не привыкшая к подобным представлениям Джейн отшатнулась в сторону. — Я бы хотела переодеться. Можно мне взять вещи из своего шкафа? — спросила девушка, совладав с собой. Из-за появившегося за спиной смертной Тора Локи тактично придержал прочие замечания при себе. — Так пропустишь? — через несколько секунд повторила вопрос Джейн. Вместо ответа иллюзия растворилась, и из комнаты вышел полностью собранный асгардец со спящим ребенком и несколькими бумажками в руках. — Ни слова, — предугадал Локи реакцию Тора. В этот же момент он поймал заинтересованный взгляд Селвига на татуировке. Минувшие события настолько выбили трикстера из колеи, что не заметил очевидного. — Джейн, — асгардец любезно улыбнулся, — ты не одолжишь что-нибудь из своего гардероба с длинным рукавом? Магия не может скрыть казнь и привлекает нежелательное внимание, побуждая исследовать себя до последнего изгиба. По этой причине Вэйн всегда закрывала ее, а Локи, для большей безопасности от незадачливых искателей тайн, перекрыл знаки бинтом. Селвиг не опасен, но прочие способны и кожу срезать ради изучения. Неизвестно, как дела пойдут в Асгарде, так зачем лишний раз рисковать такой мелочью? — К-конечно, — растеряно кивнула астрофизик. Локи освободил девушке путь, придерживая не просыпающуюся Вэйн. Случайный зритель мог легко ошибиться и приписать Лафейсону отцовство, отчего последний был бы явно не в восторге. Он пообещал ее не отпускать, но скоро вынужден будет временно оставить. Хотя… нет, не оставить, а передать своей точной копии со вполне бьющимся сердцем, если для нее это так важно. — Доктор Селвиг, в этом захолустье держат вино?***
С Малекитом пришла только жалкая горстка темных эльфов — последний отряд, оставшийся от неисчислимой армии. Локи выпало защищать смертных. Не лучшая затея Тора, учитывая недавние дела трикстера в Мидгарде, но и скрываться под чужой личиной он не собирался. Ее нужно поддерживать, а Лафейсон уже и так оставил половину себя на другом конце города. — Не витай в облаках! — через половину площади крикнул Тор. «Не трясись, брат. Если бы я хотел прикончить этих смертных, давно бы это сделал», — подумал Локи, но отвечать не стал. Тор прав, он отвлекается. Слишком многое должен провернуть в ближайшие часы и слишком малое может предсказать. Жидкая удача очень бы пригодилась. Пусть же норны сегодня окажутся благосклонны. Бой занял считанные минуты, и за это время эльфийский отряд успел полечь смертью храбрых. Кто от кинжала, кто от молний, кто от людей. Локи физически чувствовал, как связь с копией опасно натягивалась, когда он переходил за грань дозволенного. Лафейсон бы с удовольствием живьем посрезал маски с лиц эльфов и долго пытал, старательно изувечивая каждый сантиметр плоти. Он бы превратился в одну из тех тварей, что калечили Вэйн, увязнув в желании подарить свартальфхеймцам хоть сотую долю мук казни. И тут же одергивал себя, не позволяя эмоциям взять верх, чтобы не разорвать связь. Иначе гнев захлестнет его. Довольно и того, что Локи не относился с должной серьезностью к происходящему, даже когда Тор ринулся в Эфир за Малекитом. Красная энергия рассеялась, демонстрируя пригвожденного к кораблю врага. Мгновением ранее оттуда вылетел громовержец, но за здоровье первенца Одина Локи уж точно не переживал. Бывало и хуже. Малекит исчез в образовавшейся аномалии, навсегда лишаясь возможности погрузить вселенную во мрак. Вот и все. — Далеко собралась? — Локи совсем не нежно схватил Джейн за шиворот, когда та кинулась к Тору. Как трикстер и думал, корабль покачнулся и начал падать. Да чтоб его… опять спасать ненаглядного наследника. — Стой здесь, — приказал асгардец. Видно, Тора хорошо приложило, раз до сих пор не двигался. Локи сцепил зубы до скрипа, когда затянувшаяся рана заныла от взваленного на плечо трехсоткилограммового тела. Быстрым шагом трикстер унес сводного брата с предполагаемой траектории падения корабля эльфов и оставил за одной из колонн. Но это и не требовалось: новая аномалия переместила теперь уже груду металлолома в другой мир. — Все живы? — радостно спросил Селвиг. — Тор! — Джейн сорвалась с места. — Долго еще отлеживаться будешь? — трикстер привалился к стене, давя рукой на рану. Подбежавшая смертная обеспокоено осматривала громовержца на предмет серьезных повреждений. — Не дольше, чем ты ныть из-за царапины, — хриплым голосом ответил Тор и добродушно улыбнулся. — Так что, мы всех победили? — спросила подоспевшая Дарси. — Вроде того, — улыбаясь, сказала Джейн. Победили. Ценой жизни друга одной ходящей по краю безумия смертной. Взгляд Локи стал отстраненным — он почти полностью переместил свой взор на двойника. Вэйн все также спала у него на руках, сжимая фолиант. По-хорошему ее бы разбудить, накормить, несколько дней выждать чтобы организм немного оправился, а по факту лучше бы наплевать на последствия и сделать все как можно раньше. Боги, как же это должно быть унизительно чувствовать себя настолько беспомощным. Правда в том, что быстрее может и не получиться. Их же в изменники записали, стоило ступить за границу Асгарда. Один вряд ли будет к ним настолько благосклонен, чтобы выслушать. Локи надеялся, что у Всеотца осталась хоть капля здравого рассудка, чтобы позволить помочь ребенку. Не так. Он рассчитывал на благоразумие царя, потому что в противном случае это ничем хорошим не закончится.***
— Попрощался? В тоне брата Тор не заметил ставших привычным яда и сарказма. Позади осталась Джейн и обещание вернуться, а впереди наказание за измену родине, и среди всего этого его больше удивлял Локи, бережно придерживающий маленькую девочку, закутанную в зеленую тряпку и уменьшенную одежду астрофизика. Держал так, словно она действительно самое ценное его сокровище. Одинсон кивнул с тяжелым сердцем. Они вышли на парковку за домом, подальше от человеческих глаз. Ни один мускул не дрогнул на лице Локи в преддверии возвращения. Холоден и собран больше, чем час назад в битве с эльфами. — Если на меня наденут кандалы раньше, чем я ее исцелю… — Не наденут, — решительно сказал Тор. — Если, — повторил трикстер, поражаясь недальновидности и наивности сводного брата. — Делай что хочешь, но не позволяй лекарям влезть к ней в голову. Добром для них это не кончится, и не от моей руки, что важно. — Сделаю, что смогу, — пообещал Тор, не совсем понимая, что же в таком случае произойдет. Локи беззвучно вздохнул. Ощущение, будто волочат на казнь. Лафейсон развеял сонные чары, поздновато осознавая, что лучше было бы отменить их еще в доме. Вэйн вздрогнула и распахнула глаза. Очередная иллюзия. Маленькое сердце забилось где-то в горле при виде трикстера. Оправилась после очередного растерзания и снова у него в руках, ведь так? Услышит ее страх и непременно выдерет выдавший орган, проломив ребра. Кость за костью, нерв за нервом. Слабый запах крови ударил в нос. Вэйн сжалась, ожидая худшего. Пережитый ужас легко лег на реальность, рисуя картинки ближайшего будущего, где лицо Локи искривляется в страшной гримасе, обрастая сотней острых зубов и с них льется ее кровь. Йолдрем сжала дневник. Мираж, чтобы сделать больнее. Дать надежду, что тюремщики ее отпустили. Как она посмела надеяться, что все закончилось? Это же глупо. Бейте уже! — Послушай меня, амун, это важно, — не пытаясь успокоить, начал Локи. Если ей так страшно даже с дневником и со связками успокоительного, то его слова не возымеют никакого эффекта. Всего пара лаконичных предложений о том, что будет дальше, и несколько вариантов развития событий. Не все из них устраивали Локи. В крайнем случае Вэйн придется вытаскивать его из темницы и это будет гораздо хуже, чем тот план, о котором он думал, пока год сидел. Закончив объяснения, он кивнул Тору. — Хеймдалль, открывай, — попросил Одинсон. Столб света ослепил, и Вэйн зажмурилась, кожей чувствуя потоки горячего воздуха. Неужели сожгут? Рука трикстера легла на затылок, чуть сильнее прижимая к доспехам. Их уже ждали. Радужный мост выплюнул их перед стражем. Довольно привычная картина, не считая Одина с отрядом эйнхериев у входа в обсерваторию. В прошлый раз Локи Всеотец не встречал, зато лица воинов до боли знакомые. — Здравствуй, мой царь. Мы пришли с благими вестями: Малекит повержен. Девяти мирам больше ничего не угрожает, — как ни в чем не бывало начал Тор, делая шаг к отцу, но тот остановил его жестом. — Ты считаешь благими вестями то, что наследник престола ослушался прямого приказа своего царя и отца, освободил пленника из темницы и подговорил четырех асгардцев на измену? — суровый взгляд Одина упал на Локи. — И вдобавок ко всему притащил смертного ребенка в Асгард. Ей здесь не место, и ты это знаешь. — За то время, что я сидел, ты стал слеп, мой царь? — выплюнул Локи. — Царица здравствует только благодаря тому, что она, — трикстер кивнул на Вэйн, — пожертвовала собой. С Малекитом, с изменниками, да хоть со всей бездной пусть разбираются сами. У Локи другие приоритеты и спорить со справедливостью обвинения Тора он сейчас не намерен. Удивительно, но Один не попытался заткнуть его после первого же слова, и Лафейсон ухватился за ускользающий шанс. Всеотцу нужны доказательства того, что это не ложь, что всхлипывающий ребенок перед ним — бессмертная, тело которой сожгли парой дней ранее. Ей страшно, больно, но иного выхода нет. Локи одной рукой оголил покрытое знаками запястье, и этого оказалось вполне достаточно. Один несколько секунд смотрел на татуировку и в конечном счете вынес приговор: — Я закрою глаза на незаконное пересечение границы царства, — медленно сказал Всеотец, глядя на девочку. — Ты получишь награду, какую пожелаешь, а после вернешься в Мидгард, где тебе самое место. Локи предупреждал о таком. И Локи ли? Вэйн проглотила ком в горле, стараясь собраться. Нужно сдаться. Допустить на краткий миг, что она действительно вернулась и находится в шаге от освобождения. Успокоительное убойной дозой растеклось по коже. Убьют, растерзают и снова, так что она теряет, если скажет несколько слов? — Моя награда… — нет, не сможет. Это слишком. — Скажи, — почти мольба. — Она больна, — упростил Локи. — Позволь мне ее вылечить и только. Один поочередно посмотрел на каждого из троицы. Тор поставил под угрозу Асгард, Локи… за ним грехов больше, чем у каждого, и испуганный ребенок с неизвестной силой, позволяющей переродиться. Как будто у царя без них проблем не хватало. — Не она ли помогала в захвате Мидгарда? — обратился Один к сыну. Всего лишь догадка попала точно в цель. Тор не умел так искусно лгать, как Локи, и царю не нужно было ждать ответа, чтобы понять, что к чему. Оба сына выбрали смертных, какая ирония. Девочка что-то значит для Локи, и это станет его наказанием, раз одного было мало. — Можешь не отвечать. Стража, смертную в лазарет. Наши лекари излечат ее, а после отправят восвояси. Восвояси? Интересно узнать куда? Локи закладывал такой вариант развития событий, но все же надеялся отделаться малой кровью. Что ж, придется повоевать. — Ты вернулась, — шепнул Локи, вливая магию. — Соберись. Вспомни, что я говорил. У тебя не больше полминуты. Золотые глаза прояснились, хоть и значительно проигрывали эффекту вдовьего хомута. — Ваши лекари не знают, что со мной, — неуверенно сказала Вэйн. — Локи знает. Это будет моей наградой за то, что ваша жена еще дышит. — Решено, — Одину надоела сцена, устроенная сыновьями, и ему не терпелось вернуться в тронный зал, чтобы вынести вердикт старшему и покончить с последствиями Схождения. — Не выйдет у них, так и быть, я позволю Локи. На этом все, — двойной стук копья об пол пронесся по обсерватории. — Пусть, — тихо остановила Вэйн готового возразить трикстера. — Хуже мне не сделают. Это мое решение, пока могу решать. Полминуты истекли, и Йолдрем вернулась к прежнему состоянию. Ей не сделают хуже, потому что некуда. Вэйн старалась не слушать и не смотреть по сторонам, когда Локи передал ее Тору. Не видеть трикстера еще хуже, чем сидеть у него на руках, и доктор изо всех сил старалась зацепиться за кратковременный просвет. Звякнули кандалы. Не орудие пыток, только цепи. Еще свежие воспоминания неумолимо тянули в черные топи, и спасительное биение сердца теперь недосягаемо. Процессия двинулась по мосту. Тор специально шел так, чтобы девочка могла видеть Локи. Маленький вздрагивающий комочек, разительно отличался от той, кого запомнил громовержец. Она вызывала в Торе жалость и уважение, но никак не ненависть. После входа во дворец пути конвоя разошлись: Один приказал сыну явиться в тронный зал, как только покончит со смертной, Локи стражники увели в темницу, а Тор отправился в лазарет. Девочка тихо затянула какую-то песню на змеином, и в тишине дворцовых сводов громовержец не стал ее тревожить, затевая ненужный разговор. В полутьме лазарета трудились не покладая рук около дюжины врачевателей, ведь Тор принес девочку не в срочный, который скорее всего забит под завязку ранеными солдатами, а в полноценный, находящийся в восточном крыле дворца. В детстве он чем-то напоминал царевичу темницу, только охраны меньше. Одинсон прошел дальше, через арку попадая в длинный коридор с отдельными палатами. Молодая целительница в традиционном голубом одеянии отвлеклась от записей и направилась к наследнику, как только заметила его. — Чем могу помочь? — спросила девушка. Тор припомнил, что, кажется, ее звали Сольвейг. — Я до конца не уверен. Ее душу долго пытали, — он посмотрел на Вэйн, чтобы узнать правильно ли говорит, но она прекратила напевать себе под нос и только смотрела. — В общем, успокойте, но в голову не лезьте. Сможете? — Мы посмотрим, что можно сделать, — кивнула девушка и распахнула ближайшую дверь, приглашая царевича оставить свою ношу на единственную горизонтальную поверхность — горнило душ. — Не двигайся, ладно? — Тор бережно уложил ребенка на светящуюся панель. — Пришлите посыльного, когда что-то прояснится, — попросил Одинсон, прежде чем оставить лазарет. Девушка закрыла за царевичем дверь. И почему этот звук так похож на первый ком земли, упавший на крышку гроба? Вэйн бы не пошевелилась и без предупреждения — ее парализовало. — Меня зовут Сольвейг, — с мягкой улыбкой сказала целительница, подходя к горнилу. Артефакт заработал, выводя над ребенком сбитые чужой магией показатели. — Скажешь мне свое имя? — девочка промолчала и крепче сжала книгу. — Не бойся, это совсем не больно. Все уже позади. Я только посмотрю твое состояние, и сможешь отдохнуть, идет? — ласковый голос с годами отточенными интонациями безотказно работал на всех, но отчего-то сердце ребенка заколотилось еще сильнее. Закончился анализ, и Сольвейг обеспокоено поджала губы. В девочке были хорошие задатки мага и прямо сейчас ее подавляла, если верить горнилу, зеленая тряпица. — Давай снимем это, хорошо? И книгу тоже придется пока отложить, иначе горнило неправильно истолковывает твои показатели. Ты меня понимаешь? — Н-не трогайте, — попросила Вэйн, намереваясь выполнить требование самостоятельно. Сперва дневник, пока еще может с ним расстаться. Железные углы ударились о каменный пол с противоположной от целительницы стороны. Затем ткань… Если Вэйн и успела зацепиться за дневник и за пару моментов прозрения, то теперь все окончательно померкло. На расстоянии вытянутой руки стояла неизвестная девушка. Йолдрем ощутила себя главным блюдом на шведском столе. Крупицы собственной магии смешались с оставленной Локи, превращаясь в гремучую смесь. Убьют. Бежать. Не спастись. По телу прошел глушащий толчок. Вэйн выставила вперед руку, чтобы закрыться от невидимого удара, но это не помогло. Лицо девушки смазалось и пропало в темноте. — Тише, — взволнованно произнесла Сольвейг, укладывая девочку на панель. Убедившись, что та спит, целительница выбежала из палаты. Вернулась она довольно быстро, ведя за собой старшую целительницу, что недавно разменяла четвертое тысячелетие. За пару минут Сольвейг ввела ее в курс дела, но сама до конца не верила, что такое возможно. — Ты точно не ошиблась? — скептично переспросила асинья, глядя на ребенка. — Я уверена, — Сольвейг подобрала с пола зеленую ткань и протянула наставнице. — Вот это ее подавляло. Валборг взяла тряпицу в руки. У стены стоял широкий стол, на котором асинья и разложила ткань, бережно расправив каждый залом. В желтоватом свете специальной лампы руны на зеленом полотне замерцали. Валборг нахмурилась, проводя загрубевшими пальцами по волокнам наколдованной вещи, бесспорно, высшего уровня, но исполнение успокоительных связок хромало. Тем не менее, тряпица горела, как море на закате от несоразмерной для маленького тела магии. Как бы ни страдало исполнение, девочка должна была спать, еще когда ее только принесли. — Дитя, что же тебя так напугало? — пробормотала целительница. — Надо бы аккуратно посмотреть, потому что сама она и двух слов связать не сможет. Чуть-чуть сотрем, замажем. Да что я тебе объясняю, все и так знаешь, — Валборг потушила лампу и вернулась к ребенку. — Его высочество сказал, что ее душу долго пытали и велел не использовать телепатию, — замялась Сольвейг. — Много ли его высочество знает о врачевании, — небрежно отмахнулась Валборг. — По-другому ей никак не поможешь, а я на своем веку достаточно повидала, чтобы не испугаться каких-либо пыток. Потихоньку вырежем лишнее и все, — асинья закатала рукава, готовясь к процедуре. — Будешь ассистировать. Станет дурно — уйдешь, но опыта тебе нужно набираться, — она встала в изголовье горнила. Сольвейг не смела перечить наставнице, когда та коснулась лба ребенка и протянула вторую руку помощнице. Валборг поставила на ноги не одну сотню безнадежных воинов, поэтому и сомнения асиньи быстро улетучились. Сольвейг взяла старшую целительницу за руку и закрыла глаза, готовясь узнать тайны сознания напуганного ребенка. Там не было света. Нет надежды. От этого не спастись. Они обе ошиблись.