***
Темницу трикстер покинул уже в родных доспехах. Ему все же удалось приделать маску на место, и так качественно, что вид разгромленной камеры Тору показался всего лишь разыгранной на публику сценой. Шаг за сдерживающий барьер, и поисковая магия эхом разнеслась по золотому дворцу. У него забрали кое-что важное, и трикстер намерен это вернуть. Тор до такой степени сжал зубы, когда услышал, зачем брат потащил его через многочисленные посты охраны к хранилищу, что Локи показалось, они рассыпятся в пыль. — И все ради книжонки? — процедил громовержец. Локи на секунду замешкался, оглаживая украшенную неизвестной письменностью обложку из коричневой кожи и обитые железом углы. Он жестом растворил дневник, магией пряча его вместе с тяжелыми воспоминаниями. Ей сейчас в миллионы раз тяжелее, так что хватит о себе. — Ты же знаешь, я всегда питал слабость к литературе, — легкомысленно улыбнулся Локи. — Идем, — бросил Тор. Лафейсон не переставал улыбаться, следуя за раздраженным принцем. Он знал, что это действует ему на нервы, знал, что тот злится. Тору пришлось рассказать ему про эльфов, Эфир и свою смертную, за которой Малекит так самозабвенно охотился. Грешным делом трикстер даже подумывал, а не свернуть ли девке шею, чтобы «любимый» брат хоть раз поставил себя на его место. Хоть раз понял, каково это улыбаться, когда тебя раздирает изнутри. Но он знал, что не поступит так. Даже предавшему его Тору Локи не желал пережить то, что сам перенес уже дважды. Его смертная и так проживет чуть дольше зажженной свечи. — Я не узнаю своего брата. Тайно, скрытно, может лучше по старинке пойти напролом? — все с той же улыбкой спросил Локи, догоняя громовержца. — Не замолкнешь, что-нибудь проломлю, — пригрозил Тор. Эмпатия никогда не была сильной стороной Одинсона, особенно это касалось младшего брата. Вот чему он улыбается? Их мать на руках целителей, знакомая смертная (чье внезапное появление и такая же скоропостижная смерть занимали последнее место в мыслях асгардца) отправилась в Хельхейм, защищая царицу, а ему все шуточки. Закончилось все тем, что Тор надел на Локи наручники, надеясь осадить. Все-таки надо было прихватить и кляп. Они остановились на пресечении нескольких коридоров, как и было условлено. Хвала Богам Локи замолчал. Вскоре Сиф привела Джейн. — Это… — Фостер быстрым шагом приблизилась к принцам. — Я Локи, ты верно… — дружелюбно начал трикстер. Звонкая пощечина заставила замолчать. «А руки у людей ломаются так легко», — подумал Локи, не стирая улыбки. — Это за Нью-Йорк, — обосновала свой поступок Джейн. — Хорошая, — похвалил Тора трикстер. Точно сломает, если выкинет нечто подобное снова. Хрупкая смертная едва поспевала за асгардцами. Локи не удивился угрозам со стороны верных прихвостней Тора. Он уже ничему не удивлялся. Разве что кораблю темных эльфов в тронном зале и то только слегка. И самую малость, когда Одинсон решил на нем улететь. Гениальная идея, что тут сказать. Асгард однозначно в надежных руках. Тем временем смертной стало хуже. Локи теперь может помочь и немного облегчить участь вместилища мощного артефакта, но не сделает этого, пока не попросят открыто. Лафейсон ограничился небрежным: — Вот незадача, умерла? — цинично и безразлично. Его смертной никто не помог, и ему все равно, как тогда обстояли дела. После очередного замечания в сторону плана Тор вышвырнул Локи за борт. Неожиданно, правда. Чтобы Тор и пошел на хитрость? Локи явно пропустил достаточно многое, пока сидел. Фандрал в подобравшей их ладье на удивление расправы за потенциальное предательство не пообещал, зато с готовностью спрыгнул на преследовавших стражников. Путь свободен. Их ждал Свартальфхейм. Царство скорби, смерти, тьмы и канувших в лету знаний. Убогая планета, на которую Локи давным-давно нашел лазейку. Тор заботливо укрыл обессилевшую смертную куском ткани, даже не подумав, что попроси он, и ей бы стало легче. Но куда там. Магия — это же фокусы, бесполезные трюки, а громовержец был слишком занят, чтобы хотя бы поинтересоваться, на что его брат решил потратить время в темнице. Теперь пусть мучается. Глупость должна быть наказана. Садизм, гнев и скорбь. Ядреная смесь циркулировала по венам трикстера, нивелируя его попытки остаться с холодной головой. Чем дальше они летели по землям темных эльфов на встречу с Малекитом, тем четче Локи представлял, как освежует каждого из этих выродков. Не смог спасти, так отомстит.***
То есть, Тор был настолько самоуверен, что даже не потрудился изучить возможности уничтожения артефакта? Локи в сердцах сплюнул под ноги уже мертвому эльфу, которому он распорол доспех от паха до горла. Его собрат валялся рядом с наполовину отрезанной головой — кинжал был слишком коротким, чтобы добраться до позвоночника. Вэйн бы наверняка подобрала подходящую случаю длинную реплику, полностью состоящую из отборнейшей брани на неизвестном асгардцу языке. «Тор, ты идиот», — уже звучало в мыслях разозленного глупостью сводного брата Локи почти как ласковое обращение. И этого пустоголового сейчас старательно вбивают в каменистую почву. Настолько старательно, что Локи сплюнул еще раз и поспешил на помощь. Если Одинсона кто-то и убьет, то это будет только Лафейсон. Тот же монстр, что еще недавно сидел в асгардской темнице, немилосердно колотил принца, грозясь того и гляди проломить ему голову и грудную клетку. Давно Тор не встречал таких противников и уже забыл, что такое проигрывать всухую. Лихорадочно пытаясь придумать, как дать отпор, громовержец балансировал на грани потери сознания. Монстр выпрямился во весь немалый рост и раскинул руки, готовясь нанести сокрушительный удар, и в этот момент Локи пронзил его насквозь подобранным с поля боя мечом. Проклятый обернулся, чтобы посмотреть на противника. Локи стоило отскочить или ударить еще стоящего на ногах монстра магией, но сапоги будто приросли к земле. По спине разлилось уже знакомое тепло, медом обволакивая сердце. Иллюзия, мираж, да что угодно. Или все-таки… На анализ ощущений времени не осталось, как и на маневры. Свартальхеймский меч пробил грудь мага насквозь. Чуть левее и точно конец. Локи выгнулся в немом крике. Тор тоже кричал, еще не зная, что его брат выживет. Локи не был бы Богом Коварства, если бы в таком положении не придумал хитрый план. Монстр сбросил асгардца на землю, не вынимая застрявшего в собственном теле меча. Проклятому зубочистка ничуть не мешала. — Увидимся в Преисподней, — пообещал Локи, стараясь ровно дышать с пробитым легким. Сдетонировала повешенная на пояс граната, чеку которой трикстер так удачно успел выдернуть. Разверзнувшаяся черная дыра поглотила подпитывающую монстра энергию, а вместе с ней и его самого. Жестоко, как Локи и собирался. — Нет. Нет, нет, нет, — подбежавший Тор приподнял жадно глотающего воздух брата. — Ну что ж ты, глупый, не послушал? Локи было не до Тора. Едва различимый шорох становился все громче, и это была не девка Одинсона и не ветер в приближающейся буре. Казнь выплюнула Вэйн на камни. Она не дожидалась, пока глаза привыкнут к свету, а побежала, едва заметила знакомые красные и зеленые одеяния. Детское неуклюжее тело спотыкалось, но это ее мало волновало. Ужас отрезал все вокруг, кроме зеленой одежды. Это мимик, очередной демон пытающий ее, который разорвет на части, стоит приблизится, либо прямо сейчас земля исчезнет, и она провалится навстречу монстрам. А может спасет, но это не изменит ничего, потому что трикстер погибнет, как бы она не старалась. Миллионы вариантов, уже воплощенных в жизнь… Казнь была очень изобретательна. Демоны раз за разом воплощали самые страшные кошмары, доводя единственную в темноте душу до такой степени страха, какой при жизни поведать не выйдет, а после рвали на куски маленькое облачко белого света. Снова и снова, и снова. Когда от нее оставалась только блеклый огонек, приходил Локи. Почти всегда это был Локи. Убивал себя, мучил ее, такими способами, которых даже Вэйн не знала, а после мог, не снимая маски, выдрать кусок повкуснее и смаковать его, поливая жертву не менее страшными словами. Сколько раз ей уже казалось, что она вернулась? Но нет, всего лишь очередная забава демонов. Тюремщикам теперь было мало не притупляющихся эмоций и бесконечного страха. Они были голодны. Сбивая руки и ноги, Вэйн добежала до двух асгардцев, готовая, что сейчас они обратятся в темных тварей. Но страх за сереющего трикстера был сильнее. — Мин амун, — Локи расплылся в счастливой улыбке, позабыв о ране. Прошло всего несколько дней, ее не должны были сильно успеть замучить. Он узнал ее только по золотым глазам, ни капли не меняющимися с возрастом, потому что сейчас к нему, спотыкаясь, бежала девочка лет трех. Иллюзия простой одежды не отняла у тяжелораненого мага много сил. И уже где-то поцарапалась… Ничего, теперь все позади. Локи хотел еще что-то сказать, но слова вылетели из головы, когда он увидел с какой прытью девочка подняла упавший кинжал и еще раз споткнувшись побежала к нему. Добить собралась? Нет, тут что-то другое, что Локи не сразу разглядел за радостью при виде воскресшей. Все еще удерживающий брата Тор призвал молот и направил его на девочку: — Кем бы ты ни была, не приближайся, — убитым голосом приказал громовержец. — Хоть волос с ее головы упадет — я тебя убью, — схватить Тора за руку стоило Локи новой вспышки боли. Одинсон с недоумением опустил оружие, выполняя, как ему казалось, последнюю волю брата. Откуда маленькому ребенку взяться в Свартальфхейме? Разве что это новые трюки брата. Мир сузился до в миллионный раз умирающего асгардца и до какого-то молота Вэйн дела не было. Попытаться спасти, и неизменно рухнуть в черноту ада. Йолдрем упала на колени перед трикстером, не заботясь об их состоянии, схватила его за руку, вложила в нее кинжал и приставила к собственному горлу. — Забери! Забери все! — тонкий детский голос сорвался в истерику. Из глаз брызнули слезы. Внутри Локи все сжалось. Не может в глазах уместиться столько отчаяния и боли. Он понял, что имела ввиду Вэйн, желая его спасти, и уже хотел сказать, что так нельзя, что организм еще слишком слаб, и она не подготовлена должным образом… Держа кинжал у яремной вены, Локи осознал, что бы он не привел в аргументы, даже если скажет, что с ним все и так будет хорошо, она не поверит, потому что видела его смерть. Лафейсон не решился посмотреть на ауру. Он умирал у нее на глазах достаточно. Нужно показать, что теперь ее не достанут. — Не мешайся, — бросил он Тору. Не успел Одинсон спросить, что вообще происходит, как его брат хладнокровно перерезал горло маленькому ребенку. О, он видел такое колдовство. Отвратительное и нечестное. Локи уронил кинжал и зажал рану девочки рукой, второй придерживая за затылок. Первым порывом было отбросить малышку от мага, но в короткой борьбе чести и сантиментов победило нежелание опять оплакивать брата. Жадность и зеленый огонь застелили глаза Локи, и Тор уже был готов, что ребенок не выживет. Брат всегда осушал их до конца. Одинсон сжал руку в кулак, мучаясь угрызениями совести, что не мешал трикстеру убивать невинное создание. Локи взял совсем чуть-чуть: всего-то два года. Только немного заделать сквозное ранение, а остальное затянется само. Больше нельзя: боялся перегрузки. Вопреки желаниям чар, Локи остановился и залечил шею девочки. — Видишь, амун, со мной все хорошо, — мягко улыбнулся асгардец, желая успокоить. Золотые глаза все еще до краев заполняло отчаяние. — Ты вернулась, — Локи отпустил зажившую шею, чтобы вытереть бессмысленные слезы. Вэйн жалобно пискнула и отпрыгнула в сторону. Он догонит ее. Всегда догонял. Разорвет, выпотрошит, снова умрет, а сзади уже должны тянуть свои лапы другие. Стоит ей хоть на секунду поверить, что все кончилось, как с Локи непременно произойдет что-то плохое. Она не может ничему доверять, даже одежде. Вэйн отползла от асгардцев подальше, пока не натолкнулась на какой-то камень и испуганно дернулась, ведь он мог в любую секунду обратиться в демона. Рукава свободной одежды мешали, а воротник представлялся удавкой, хотя на самом деле она могла просунуть еще руку за шиворот. Задушат, разрежут, а Он съест ее еще бьющееся сердце, вымазавшись в крови и тепло улыбаясь. Снимут видение, отведают души, разнося кусочки света по темноте, и снова. Вэйн отползла еще дальше, когда Локи встал на ноги. Что? Что сейчас произойдет?! — Откуда в Свартальфхейме смертное дитя? — задал первый из множества вопросов Тор. — Заткнись, — грубо ответил Локи сквозь стиснутые зубы. Делать ему нечего, как объясняться перед братом. Он медленно пошел в сторону испуганной девочки, тщательно выверяя каждый шаг. — Только не говори мне, что… — Я сказал, заткнись, — с нажимом процедил Локи, на секунду оборачиваясь. — Вэйн, все хорошо, — трикстер сделал еще шаг, пытаясь изобразить максимально доброжелательное и спокойное лицо. — Видишь, — он постучал по зажившему ранению пальцем, — живой. — Вэйн Йолдрем? — изумился громче нужного Тор, окончательно теряясь в сути происходящего. — Она же погибла… От звука голоса громовержца девочка вздрогнула. Слезы новым ручьем потекли из глаз. Бежать некуда — вокруг черная равнина, но она все равно попыталась еще немного удалиться от асгардцев, понимая, что в любую секунду под ней может разверзнуться яма или еще что похуже. — Мне в третий раз повторить? — гнев Локи сдерживало только острое нежелание пугать Вэйн еще больше. — Амун, милая, все закончилось, — он остановился в паре метров от девочки и присел на корточки. Пока Вэйн не даст листок из своей книги, смотреть на нее трудно, но от Тора была хоть какая-то польза, ведь он вместе с трикстером неотрывно следил за девочкой, и она оставалась в поле зрения. Лафейсон все же решился использовать истинное зрение на ауре, чтобы точно узнать, насколько все плохо. Густой черный с редкими проблесками темно-фиолетового и синего. Локи побледнел, но всеми силами постарался сохранить прежнее выражение лица. Боги… Он никогда такого не видел. Вэйн насмерть перепугана. Еще чуть-чуть и захлебнется в страхе, боли и отчаянии. Что с ней там сделали? Локи беззвучно выдохнул. Как ему ее успокоить? — Это же я, — попытался Лафейсон еще раз. Тор смотрит, да и цверги с ним. Он улыбнулся так, как не улыбался уже очень давно. Иллюзия слезла, оголяя настоящую внешность полукровки-йотуна. Золотые глаза расширились, а трикстеру даже показалось, что Вэйн перестала дышать. Получилось? Локи протянул вперед открытую ладонь, никак не ожидая последовавшей реакции. Вэйн вскрикнула и отползла еще дальше, будто в ее глазах он теперь предстал монстром. Локи отдернул руку назад, не сумев в полной мере скрыть прорвавшихся сквозь маску эмоций. — Брат, — Тор придержал Лафейсон за плечо. Локи посмотрел на Одинсона, замечая то, чего в золотых глазах никогда не было, — ты ее пугаешь. — Вэйн никогда меня не боялась, — процедил Локи, накидывая иллюзию. — Ты понятия не имеешь, откуда она вернулась. Локи не знал, какой Вэйн обычно возвращается с того света, но предполагал, что в гораздо лучшем состоянии, если после была способна улыбаться и радоваться с присущей ей беззаботностью. Все-таки своим вмешательством в знаки он сделал хуже. Гораздо хуже. Она не только боялась за него, но и его самого, а не бежала прочь, потому что, во-первых, не верила, что все кончилось, а, во-вторых, понимала, что не сбежит. Те твари изувечили ее. С холма спустилась смертная Тора и начала задавать уместные, но, до зубовного скрежета, раздражающие вопросы. Оба асгардца пропустили их мимо ушей. Старший потому что сам не до конца понимал, а младший был всецело занят Вэйн. Слезы текли по детскому личику, а золотые глаза смотрели на собравшихся с ужасом. Локи заметил, как она сначала подобрала какой-то камушек, наверняка желая использовать его в качестве оружия, и тут же бросила, чего-то испугавшись. Его Вэйн, которая в одиночку вырезала тридцать человек, жестоко избила фейри, превратив ее лицо в кровавое месиво, и вместе с ним, как бы ни было плохо, убивала наемников на Убуре, испугалась чертового камня! — Это же просто ребенок, — всплеснула руками Джейн. Девочка тихо плакала, дергаясь от каждого лишнего звука, как маленький загнанный в угол зверек. — Ну же, пойдем, пока сюда не пришла буря. Мы тебя не обидим, даю слово, — Фостер сделала несколько шагов к ребенку, но была вовремя остановлена трикстером. Вэйн попятилась назад от неизвестного демона так, чтобы Лафейсон оставался в поле зрения. — Это. Не. Ребенок, — отчеканил Локи. — И она вполне способна выгрызть тебе трахею, потому что ей страшно. — Джейн права, нам нужно уходить, — взгляд Тора устремился на надвигающийся шквал ветра. — Нельзя же оставлять ее здесь. Насколько я поняла, в этом мире больше нет живых существ. И, прошу прощения, кто же это, если не ребенок? Не отстанут же. Вот что за приступ любопытства? — Не твое дело, — огрызнулся Локи. Так или иначе ему нужно забрать Вэйн из Свартальфхейма. Трикстер сделал несколько осторожных шагов к ней и остановился в тот момент, когда она уже хотела снова отползти. — Амун, послушай, — начал он негромко и как можно мягче. Вэйн дернулась от звука его голоса, как от удара плетью. Локи сделал над собой усилие, чтобы не сжать губы, — нужно уходить отсюда. Я знаю, как тебе страшно, но клянусь, что… — Пожалуйста, — Вэйн болезненно всхлипнула, еще больше съеживаясь, — я больше не вынесу. Она говорила на странной смеси языков, и Локи еле разобрал посыл. Ее страх так велик, что даже сонные чары не подействуют. Вэйн сейчас непредсказуема и опасна. Для себя в том числе. С ее точки зрения то, что он собирался сделать, было бесчеловечно, но ему придется. В руках мага появилась бархатистая плотная ткань зеленого цвета, появление которой Вэйн встретила с не меньшим ужасом, чем снятую иллюзию кожи. Локи замер, ожидая, пока девочка немного успокоится, если в ее случае подобное слово уместно. Он уже понял, что любые попытки привести в чувство словами провалятся. Сама идти Вэйн не сможет: слишком далеко и слишком страшно, если даже обычный камень так на нее действует. Смертную Тора она, если та ненароком сделает что-то не то, может и убить, тут трикстер не делал скидок на возраст. Одинсону же хрупкую Йолдрем Локи просто бы не доверил. Оставался только сам маг. Будь у него в запасе время, он бы сделал это по-другому. Дал бы ей время привыкнуть к реальности, показал бы дневник, позволил бы делать с собой что угодно лишь бы стало легче, а после вырезал из памяти искореженный кусок. — Все хорошо, не бойся. Это просто ткань, — Локи развернул зеленое полотно, намереваясь закутать в нее девочку. — Мне придется понести тебя, ты не против? Ее ответ ничего не значит. Что бы она не сказала, Локи сделает то, что задумал. Сейчас покажет, что все хорошо, что боль позади, но стоит ей немного расслабиться, залечить раздробленную душу, как он вырежет ей глаза или голыми руками сдерет кожу с ребер, а после бросит на съедение остальным. Вэйн сжалась сильнее, стараясь выглядеть еще жальче и ничтожнее. Она зажмурилась и закрыла уши, будто это когда-то работало. А если попытается оттолкнуть Лафейсона, то он непременно будет пробит неизвестно откуда взявшимся мечом или облит кислотой. Еще не иссохшие слезы полились с новой силой. Асгардец сделал шаг вперед. Йолдрем не двинулась с места, только вздрогнула и плотнее закрыла уши. Локи накрыл Вэйн тканью, избегая лишний раз дотрагиваться до нее, но, увы, это было необходимо. Ему показалось, что она совсем не шевелиться, когда он поднял ее на руки, закутав в полотно, чтобы буря уж точно не нанесла ей никакого вреда. За спиной у мага вырос двойник, безапелляционно уводя двух уж очень любопытных остолопов прочь: — Не на что тут смотреть. Локи хотел вытереть слезы Вэйн, успокоить как можно скорее, потому что в непосредственной близости он даже через доспех кожей чувствовал липкий страх. И самое поганое, что боялась Йолдрем именно его. Локи дал Тору со своей подружкой в компании иллюзии отойти подальше и двинулся за ними. Маленькая смертная весила легче пушинки. Локи даже с ноющей раной без труда нес ее по черной равнине Свартальфхейма. Вэйн теперь была еще меньше, чем когда они познакомились. Двенадцать тысячелетий в теле пятилетнего ребенка. Сущее издевательство. Покрытая ненавистными черными знаками левая рука просвечивала сквозь созданные магией ткани, и Вэйн хотела ее спрятать, но не знала куда. Закрыть уши, чтобы не услышать криков, отстраниться от доспеха, чтобы не почувствовать телом обширное ранение. Что ей сделать? — Объяснись наконец, — потребовал Тор у бредущей рядом копии брата. — Что здесь непонятного? — спросил двойник, не перенимая злости оригинала. — Вы с ней уже встречались в Мидгарде. Не узнал? Тор вспомнил, как бежал по коридорам геликарриера к клетке брата, перешагивая через тела убитых солдат, и как пришедшая с Локи смертная без промедлений убила на его глазах хорошего человека. Это был закаленный в сражениях убийца, не имеющий ничего общего с трясущимся ребенком. — Я видел и слышал, как ты свернул ей шею. — Свернул, — бесцветно согласился двойник. — Это что-то вроде квантового бессмертия? — уточнила Джейн, так же напряженно, как и Тор, пытаясь понять, что происходит. — Фригга жива только благодаря ей, но цена слишком высока. Асгард перед ней в неоплатном долгу, — обратился двойник к Тору. — Не всех из нас после смерти ждет Вальхалла. Если упростить до основ, то считай это проклятием. — Она точно человек? — От головы до пят. — Подождите, — Джейн нахмурилась, утрясая информацию, — вы же не хотите сказать, что та девушка в покоях царицы Асгарда и этот ребенок один и тот же человек? — Ты видела ее? — спросил двойник, ничуть не передавая настороженности оригинала. Как бы Локи не был способен в колдовстве, его моральных сил едва ли хватало на удержание невозмутимого лица в одном теле, чтобы Вэйн не воспринимала его переживаний как угрозу. Поэтому тратить лишнюю магию на смену эмоций двойника трикстер не стал. — Она умерла на наших с Джейн руках, — ответил за Фостер Тор, решив, что девушке не захочется снова об этом говорить. Он достаточно успокаивал ее, когда та смывала алую кровь с рук. — Я лично закрыл ей глаза, а после видел, как зажженная стрела эйнхерия подожгла тело. Будь уверен, ей был оказан должный почет. — Чихать она хотела на твой почет, — на редкость выразительно сплюнула копия. — Я хочу знать от и до, что произошло. Каждое слово. Джейн переглянулась с Тором, невербально спрашивая разрешения, и после кивка рассказала о минувших событиях. Она запомнила все достаточно четко, чтобы у трикстера сложилась ясная картинка. Локи стоило титанических усилий сдерживать себя. Он думал, что она случайно угодила в гущу событий, а оказывается у нее был шанс сбежать. Только открыв глаза, Вэйн взялась за меч, чтобы защитить безразличную ей царицу, и встала с ней плечом к плечу из-за одного ответа. Локи мысленно застрелился. Вэйн спасла его мать, чтобы он не пережил утрату близкого, ведь рассудила, что жизнь Фригги ценнее, чем заточение с тварями. А что же громовержец? Ни словом не обмолвился, хоть и узнал смертную. Локи представил, как хватает его за светлые волосы и с размаху бьет о камень. Легче не стало. Не рассказал, не позволил прийти на похороны… Жалкая реплика стражника, вот и все, чем удостоил его Тор. — Она узнала Малекита и вроде бы говорила на его языке, но я не уверена, — Джейн прервалась, вспоминая пульсирующую под пальцами чужую кровь. Шивайсит не знал даже Локи. Темные эльфы не учили чужаков тысячелетия назад, а после войны язык канул в лету вместе с народом. Лафейсон вполне допускал, что среди первых миров после закрепления в этой вселенной Вэйн родилась в Свартальвхейме, а раз узнала Малекита спустя столько времени, значит видела его на той стороне. Без сомнений, он один из оставленных ей демонов. И тем не менее, Вэйн подняла против него меч. — Если это так, то это может быть нам на руку, — размышляющий о Схождении Тор оставил попытки понять, что возможно, а что нет. — Пусть расскажет… — Не расскажет, — отрезал двойник. — Почему? Это сильно поможет. Локи мысленно еще раз приложил брата головой об камень, надеясь, что его серое вещество в голове наконец зашевелится. «Потому что я лично отрежу тебе язык, если спросишь у нее хоть что-то». — Разговор окончен, — двойник замолчал, отказываясь поддаваться последовавшим провокациям. Терпение трикстера иссякло. До Тора все никак не дойдет, что Вэйн, в памяти которой копаться было довольно опасно еще до недавней смерти, довести до такого состояния почти невозможно. Не после одиннадцати тысячелетий пыток. И все же, им удалось. Локи нес маленькую смертную на руках и мог поклясться, что последний раз чувствовал себя так отвратительно, когда узнал о своем происхождении. Ему бы радоваться, что Вэйн жива, но стоило на мгновение заглянуть в золотые глаза, покрасневшие от слез, как теплое чувство становилось едва уловимым привкусом. Боги, ей страшно. Ей так страшно, что она готова превратиться в каменную статую, лишь бы не пошевелиться и не навлечь на себя мнимый гнев трикстера. Пережитая невыносимая боль стала ядовитой вишенкой на торте. Пока Вэйн не видела, Локи аккуратно вплетал в наколдованную ткань связки сильного успокоительного, но осторожно, чтобы она не почувствовала. Он уже и так по меньшей мере трижды сдержал стихийный выброс. Вскоре буря догнала их, идти стало труднее. Локи постоянно проверял Вэйн, чувствуя, как эмоции сжигают его изнутри. За любовь к монстру смертная заплатила неподъемную цену и сейчас чувствовала бы себя комфортнее в пасти у Фенрира, чем рядом с магом. Любое, даже самое незначительное движение, заставляло Вэйн вздрагивать, а после сжиматься, как если бы ожидала удара. Локи молчал: он не знал, какие слова подобрать. Старался даже дышать тише, лишь бы это уменьшило ее ужас. Лафейсон мог только предполагать, что произошло на той стороне, и что сделала тварь с его лицом. Ему вспоминались события двухлетней давности, когда смертная вынужденно страдала от его рук или по случайности, как в то утро после скромного пира, и ей было абсолютно все равно. Настолько, что безбоязненно засыпала у него под боком. Локи горел, съедаемый гневом и несвойственными ледяному принцу переживаниями. К тому времени, когда нашлось хоть какое-то укрытие от бушующей стихии, Лафейсон влил в зеленую ткань столько успокоительной магии, что мог бы уже приручить табун диких лошадей, а для маленькой смертной добился только остановки слез, и то предполагал, что ей уже просто нечем рыдать. Слабые зачатки магической системы изо всех сил пытались бороться с чужим колдовством. — Амун, — тихо обратился Локи, входя в пещеру, — сейчас я тебя поставлю на землю, готова? Тот же голос, те же глаза, те же руки, от которых Вэйн все еще ждала жестокости. Ее одинаково страшило ожидание, с какой стороны придет новый удар от демона, если уж ей удалось его спасти, и то, что сейчас он хочет швырнуть ее собратьям на съедение. Туда, в черноту, под лязг зубов и ликующее рычание. Вэйн боялась пошевелиться, чтобы снова не ощутить боль. — Не снова, — жалобно пискнула Йолдрем, зажмуриваясь, потому что уговоры никогда не работали. — Хорошо, не буду, — Локи постарался, чтобы улыбка не выглядела искусственной, но у Бога Обмана это вряд ли получилось. Тор со смертной прошли вглубь пещеры, хвала богам, держа языки за зубами и больше не спрашивая о Вэйн. Локи мало заботило, поверили они или нет. Трикстер не мог думать, как Йолдрем в нескольких направлениях одновременно, но и одного ему было вполне достаточно, чтобы примерно наметить план, по которому будет приводить искалеченную девочку в прежнее состояние. Ее разум по-прежнему открыт, хоть сейчас лезь, однако самоубийцей Локи себя не считал и с голыми руками туда не сунется. Клялся ей, что больше не использует телепатию, но иного пути нет. — Он свою силу обрушит не на Асгард, не на звезду. Малекит разрушит все и вся, — начала Джейн, отведя взгляд от ребенка и несостоявшегося захватчика человечества. — Разумеется, — сказал двойник так, чтобы его услышали только смертная и брат. — С этой мощью и Схождением он погрузит Девять миров в хаос. — Господи, не найди я Эфир, ничего бы не случилось. — Нет, Малекит завладел бы им куда раньше, — попытался приободрить Джейн Тор. — Интересно узнать, каким образом? — пустым голосом уточнила копия, но громовержец без труда представил саркастичную ухмылку оригинала. По какой-то причине Локи не подарил иллюзии достоверных эмоций, чтобы та стала больше похожа на правду. Странно, ведь раньше Тор такого за братом не замечал. — Локи, не нужно. Она ни в чем не виновата. — Только в своем чрезмерном любопытстве и тяге совать нос куда не следует. — Локи, — в голосе Тора послышалась почти угроза. — Полно, не выгораживай ее. Я говорю как есть. Будь Вэйн в порядке, твоя смертная услышала бы и от нее пару ласковых, — двойник вплотную приблизился к Одинсону. — Так… я не уловила, а что с ней? — вклинилась Джейн в начинающуюся ссору. — Я бы показал, — копия смерила девушку оценивающим взглядом, — да боюсь лишишься рассудка. А вот тебе, брат, с удовольствием. На той стороне много боли, у меня остался лишь ничтожный огрызок с памятью о них. Не желаешь? Не выдерживающего Локи, у которого вместо слюны уже сочилась концентрированная кислота, перебил зазвонивший телефон. — Это не у меня, — первым прервал молчание Тор, подталкивая Джейн взять трубку. Из-за схождения в пещере появился портал — это и дураку ясно. Локи покосился на Вэйн. Не сотвори с ней подобное тюремщики, он бы уже планировал, в какой из миров податься, лишь бы подальше от Асгарда, но теперь ему придется вернуться. Оставалось надеяться, что они не сделали непоправимого с ее душой. — Сейчас пройдем через завесу. Это не страшно, — все также тихо предупредил Локи, стараясь игнорировать новый приступ паники, прорвавшийся сквозь все мыслимые и немыслимые чары. Двойник растворился, не удостоив Тора подходящим взглядом. Локи было не до насмешек над Одинсоном, которого смертная уже на кого-то променяла и от последнего это не укрылось. Пару часов назад трикстер сыпал шутками, стоило ему выбраться из камеры, а теперь говорит через марионетку. Озарение ударило по Тору тяжелым молотом и непременно сбило с ног, если бы его ум не занимали темные эльфы и Эфир: его брат влюбился в смертную. А точно ли? Смог бы сам Тор навредить Джейн, тем более убить, а потом с таким цинизмом отзываться об этом. Сердце воина кольнуло, стоило ему это представить. Тор мотнул головой, не зацикливаясь на планах Локи, потому что их ждали куда более важные дела. Окружение изменилось. Оно всегда менялось. Всегда в худшую сторону, и сейчас над Вэйн нависло темное небо вместо потолка пещеры. Калейдоскоп боли и страха обычно крутился гораздо быстрее, а теперь все замерло, будто застыло. Вэйн ждала удара сильнее всех прочих, и это ее ужасало еще больше. Воздух ночных улиц заполнил легкие. Йолдрем даже принюхаться не осмеливалась, опасаясь почувствовать железный запах крови. Скрип металла, звук падающего на асфальт стекла, шаги. Вэйн вжала голову в плечи. Локи движением пальца открыл пассажирскую дверь нечто, что Джейн назвала своей машиной, и очистил салон от разбитых окон. Жалкое зрелище, но он придержал комментарии при себе. Локи втиснул в маленькое тело ребенка столько магии, что она уже должна была апатично смотреть в потолок, но не тут-то было. Он понял, что, если сейчас отпустит ее, чтобы посадить в машину, станет хуже. Пришлось справляться так. Стоило им отъехать на пару сотен метров, как часть заклинаний каким-то чудом добралась до перепуганной души. Ей стало легче настолько, что Вэйн начала неуверенно, сбиваясь, полушепотом, но все же говорить, думая, что ее за ревом мотора и шумом улиц никто не услышит. Напрасно. Краска отлила от лица Локи, когда он разобрал сплетение языков. Уж лучше бы она молчала. Массивный кулак Тора крепче обхватил рукоятку Мьёльнира. Он тоже разобрал слова девочки. — Что она говорит? — спросила Джейн у Одинсона, краем глаза замечая, как двигаются его желваки. — Хотя бы скажите, что сделаете, — Вэйн с мольбой посмотрела на Локи, ожидая вовсе не увидеть у него головы. — Не его руками, — она всхлипнула, — не снова. После она еще тише перечислила чего именно не хочет. С каждым сказанным словом Локи чувствовал, как эльфийский меч распарывает зажившую рану и медленно проворачивается в ней. Лафейсон удивился, почему Тор до сих пор молчал и не пытался с боем отобрать у него Вэйн. Видимо, перечисление странно успокаивало Йолдрем, потому что останавливаться она не собиралась. — Все закончилось, — на змеином сказал Локи, впервые позволяя себе отнять руку от зеленой ткани. В ней тут же появился фолиант. — Твой дневник. Помнишь, ты говорила, что его никому не подделать. Убедись же. Вэйн замолчала. Ни один демон ей дневник не предлагал. Это определенно что-то, что будет куда больнее предыдущих видений, ведь книга была подделкой. По тому, как заблестели глаза девочки, Локи понял, что просчитался. Тело новое — она не чувствует старый дневник, а как помочь создать ей свежий неизвестно. Второй рукой, что все еще придерживала Вэйн за плечи, Локи быстро сплел еще пятнадцать мощных связок. Нормальный пятилетний ребенок после всей этой магии месяц бы спал, а Вэйн всего лишь молча уставилась на книгу, пока в золотых глазах не зажегся крохотных огонек. Будто зашуганный котенок нашел брешь в клетке мучителей. Локи улыбнулся, радуясь, что Вэйн приходит в себя, и тем самым неосознанно затушил крохотную надежду. Йолдрем одернула себя. Нельзя надеяться, нельзя мечтать. Они раскопают это и растопчут.***
— Локи, ты не посмеешь, — Тор схватил брата за руку, вернее его осязаемого двойника. Джейн вышла из машины вслед за Одинсоном, смотря то на трикстера на заднем сидении, то на его говорящую копию. — О, еще как посмею. Мне придется. Полученные от оригинала наручи двойник уже трансформировал в ошейник и теперь пытался нацарапать иглой связку рун. — Это не тебе решать, — наставлял Тор. — Я уже вдоволь наслушался того, что ты сделал с этой несчастной. Дай ей самой оправиться, а еще лучше не приближайся к ней. — В чем дело? — спросила Джейн. Тор и Локи смерили друг друга испепеляющими взглядами. — Я не намерен спрашивать у тебя разрешения и отчитываться за каждую сотворенную руну. — Психика смертного… — С ее психикой уже сделали предостаточно, — двойник вплотную приблизился к лицу брата. — Твоя неуместная добродетель сейчас не имеет никакой силы. Если у тебя остались сомнения, то повторю еще раз: это не ребенок. Она перерезала глотки тридцати солдатам на том корабле, и ты сам тогда обещал привести ей дознавателей. Определись уже, чего добиваешься. Тор сжал зубы до скрипа и отпустил двойника. — Это будет на твоей совести. — Какое тебе дело, что будет на моей совести? — отдернул руку двойник. С внутренней стороны позолоченного ошейника Локи написал всего шесть рун, равномерно распределив их на поверхности. — Сейчас станет лучше, я обещаю, — сказал он Вэйн, выбираясь из машины. — Он хочет нацепить на нее вдовий хомут, — пояснил Тор Джейн, сжимая кулаки до побелевших костяшек. — Звучит не очень. Это так плохо? Локи забрал у двойника ошейник, и руны на нем загорелись зелеными огоньками, получив магическую подпитку. Вэйн не брыкалась, не пыталась сбежать, но умоляла прекратить и еще больше сжалась. Локи что-то говорил, упрашивая ее расслабиться, пока не признал, что это бесполезно. Он силой заставил Вэйн поднять голову и надел ошейник. Хомут плотно затянулся на тонкой шее. Позолота на ошейнике почернела от впитавшихся в нее ужаса и боли. Йолдрем посмотрела на держащего ее Локи вполне осмысленно, все еще ожидая смерти, но уже без страха. Это ее больше не пугало. — Долго? — спросила Вэйн. — Три дня, — выдохнул Локи. — Слишком долго, — хмыкнула девочка. — Слишком, — она нащупала на шее ошейник, который минуту назад казался орудием пыток. — Последствия будут? — Как всегда. В древних войнах его надевали рабам перед тем, как идти в бой до того, как придумали безопасные эликсиры. — И это убьет меня, да? — К полудню, если не сниму через полтора часа. — Чт… Так же нельзя! — резкая перемена в ребенке выбила Джейн из колеи. — Тебя спросить забыли, — процедила Вэйн. — Мне легче идти на растерзание с пустой головой, чем как было. Локи, поставь меня. Желательно не убив при этом и не… в общем, просто поставь. Оказавшись на твердой поверхности, Вэйн сделала шаг в сторону от асгардца, плотнее кутаясь в зеленую ткань. Непривычный вакуум в голове отрезал пережитые пытки, будто эту часть воспоминаний изолировали и сделали немой черно-белой картинкой. Иллюзия порядка, которая закончится через полтора часа. Йолдрем качнулась, но устояла на непослушных ногах. Она нахмурилась, собирая остатки здравых мыслей. — Никто не собирается тебе вредить, даю слово, — Тор многозначительно посмотрел на брата. — Эта магия и правда опасна, так что лучше… — Лучше идите в дом, — закончил Локи, за что Вэйн бросила на него полный немой благодарности взгляд. — Кофе, — тихо попросила девочка. — Конечно, — с готовностью согласился трикстер. Тор еще несколько секунд смотрел на ребенка и брата, а после, плюнув на все странности, кивнул Джейн, и они вместе удалились в сторону многоэтажки в сопровождении двойника. Вэйн смотрела им вслед, пока последний не закрыл за собой дверь подъезда. Первое озарение, давшее ей какую-никакую моральную опору, померкло, освобождая место смятению и растерянности. Неужели все-таки выбралась? Дневник. Верно, нужен настоящий дневник. Вэйн покосилась на Локи, но трикстер стоял не двигаясь. Он моргал чаще обычного, но упрямо не отводил начинавшие болеть глаза. Настоящий? Правда, настоящий? Йолдрем отвернулась, не пытаясь тешить себя ложными надеждами. Через минуту и так все станет ясно. — Как же я устала, — беззвучно произнесла Вэйн, прежде чем надкусить губу изнутри. Не будь на ней столько чар, она бы закричала от вкуса крови на языке. Вэйн оставила алую каплю на указательном пальце и изо всех сил сконцентрировалась на языке библиотекарей. Как бы Локи не пытался запомнить, что говорила девочка, звуки ускользали от него. Она протянула руку вперед, и та исчезла по локоть, проваливаясь сквозь измерения. Не будь цена столь высока, Локи бы обучился такому колдовству. Продолжая говорить, Вэйн потянула на себя и вытащила новую версию дневника. Вот и все. Вэйн пролистала пару разделов. Она чувствовала его. Чувствовала! Вэйн опустошенно посмотрела на Локи. — Правда вернулась? — Правда, — улыбнулся Лафейсон, присаживаясь на корточки, чтобы смотреть девочке в глаза. Йолдрем подошла к нему. Ноги не подкосились исключительно из-за обилия успокоительного, а руки не тряслись. В изумрудных глазах застыла нечитаемая эмоция, когда Вэйн осторожно коснулась щеки мужчины, будто вместо кожи у него было сусальное золото. Теплый, живой… Не оскалится, не увечит. — Я могу? — тихо спросил Локи, показывая открытые ладони. Вэйн кивнула, и трикстер притянул девочку к себе, заключая в объятия. — Маленькая моя, сколько же я с тобой сделал? — Не ты, они, — поправила Вэйн, зарываясь в растрепавшиеся волосы асгардца и прижимаясь к жесткой амуниции. — Скажи что-нибудь хорошее. — Я люблю тебя, так достаточно хорошо? — Это лучшее, о чем я могла мечтать, — Вэйн улыбнулась. Плакать было уже нечем. — И я люблю тебя, хоть без всей этой магии может показаться, что это не так, — Локи напрягся, но не отстранился. — Сколько же меня не было, что ты стал таким ласковым и мягким? — Дурной пример заразителен, — отшутился Бог. — Вот кто, скажи на милость, тебя просил кидаться на эльфов? — О, уже ближе. Редиска ты, понял? — Спасибо, что спасла ее, — прошептал Локи, сам не веря, что все маски, что он на себя нацепил, посыпались к ногам смертной. Вэйн тяжело вздохнула и спросила: — Ты привязал меня к себе, верно? Когда переписывал казнь, сделал так, чтобы я воскресла недалеко от тебя, да? Иначе я отказываюсь верить в околонулевую вероятность. Локи замялся, потому что никак не рассчитывал, что эта тема всплывет раньше, чем избавит девочку от боли. — Позже, когда сидел в одиночной камере. Злишься? — Знаю, что должна. Сейчас я эмоциональный калека, что ты хочешь? — Не злись, так было нужно. — Повторяешься, — цокнула Вэйн. — Оставим на потом, а пока… Память придется вычищать, иначе не смогу. — В Асгарде я бы мог, если позволишь. Придется договариваться с Одином, но это кратчайший способ. — Телепатия меньшее из двух зол. Учти, что без ошейника без боя не сдамся, придется силой. — Никак не получится без этого? — Локи немного поменял позу из-за затекающих ног, и Вэйн оказалась еще ближе. Он обнаружил, что едва ли найдет в себе силы отстраниться. За него это сделала сама девочка, впрочем, не так уж далеко, а только чтобы посмотреть в глаза. — Локи, — Вэйн вяло улыбнулась, — тюремщики слишком хорошо знают, что может привести меня в ужас. Знаки пали, больше ничего от них не отделяло, и они повеселились на славу, — Вэйн опять обняла побледневшего трикстера. — Поэтому позволь мне еще минутку так посидеть, пока это выносимо. Либо ты меня, либо сам, либо сбрасывал им. Хватит, насмотрелась и наслушалась. Учти это, когда полезешь мне в голову, там стало несколько страшнее. — Конечно, — собственный голос показался Локи чужим, — сколько захочешь, мин амун, — он поцеловал Вэйн в висок. «Сколько я захочу? У нас нет столько времени. Полтора часа, а дальше бездна». — Опять тебе меня лечить, — через некоторое время сказала Вэйн. — Мне не нравится эта тенденция. — Хотелось бы верить, что это в последний раз. — Хотелось бы, — повторила девочка. — Пойдем? Трикстер перехватил Вэйн под коленями и выпрямился, не забыв поднять брошенный на асфальт дневник. Рана заныла, но Локи даже не поморщился. К утру от нее останется только шрам, а через пару недель исчезнет и он. Его больше беспокоило, что обрушится на сознание Вэйн, когда он снимет почерневший ошейник. Дверь квартиры открыл двойник. Ее обитатели уже успели в разной степени предъявить претензии трикстеру. Как будто ему было до них дело, хоть до кого-то из этих букашек. Селвиг выглядел ошеломленным, мальчишка-помощник удивленным, а незнакомая девка отпускала, как ей казалось, смешные комментарии. И с этим его брат планирует остановить Малекита. Смехотворнее выглядел только старый разноцветный отряд. Под звенящую тишину Локи прошел к столу и передал Вэйн кружку кофе уже специально остуженную до комнатной температуры. — Не пялься, я не умалишенная, — делая глоток, сказала Вэйн в сторону Джейн. Ей удалось совладать с собой и говорить только на английском. — Доктор Селвиг, как настроение? Мужчина открыл рот и тут же его закрыл обратно. — И вы на полном серьезе хотите сказать, что это не ребенок? — хмыкнула Дарси. — Пока я еще могу соображать, мне кто-нибудь расскажет, что происходит? — Вэйн отпила из кружки. — Джейн, давай ты, как непосредственный участник. С самого начала, включая откуда у тебя взялся камень Бесконечности. И… мне же не привиделся Малекит? — Хотел бы я, чтобы это было так. Джейн сказала, ты узнала его, это так? — отмер Тор. — Нам нужна информация, слабые места. — А мне эмоциональная стабильность и полная картина. Быстрее, у меня чуть больше часа. Джейн, я жду, — Йолдрем залпом осушила остатки кофе и обменяла у Локи пустую кружку на дневник. Локи вполуха слушал сбивчивый рассказ смертной. Вэйн на его руках раскрыла книгу и что-то читала. Она так хорошо играла свое нормальное состояние, что сцена, когда девочка в ужасе отползала от йотуна, больше походила на сон, чем на недавнюю реальность. — Вечно вы лезете, куда не просят, — буркнула Вэйн, когда Джейн закончила говорить. — Прошу прощения? — Ты же умный человек, астрофизик, а полезла исследовать аномалии без подготовки. — Она не знала… — попытался встать на сторону Джейн пришедший в себя Селвиг. — Не знала, что нужно думать мозгами? Интересная точка зрения, — спокойно ответила Вэйн. — Еще и хамит, — заметила Дарси. Йолдрем оторвалась от книги и посмотрела в глаза девушке. Вэйн так плохо, что она едва держит себя в руках несмотря на магию. Локи что-то чертил пальцем на зеленой ткани, и от этого часть поблескивающих рун растворялась. Сквозь недюжинное спокойствие начали пробиваться другие эмоции. — Даже не начинала. Посмеешь сделать мне еще одно замечание, я слезу отсюда и вскрою тебе череп ножом для масла. Уяснила? — Полегче, я только недавно купила эту кофту. Не хочу забрызгать. Успевшая сменить асгардское платье на рубашку Джейн устало присела на подлокотник дивана. События последних дней сильно вымотали ее, и желание залезть под одеяло и не вылезать до Конца Света расползалось по коже фантомным зудом. Только присутствие Тора давало ей сил не поддаться соблазну. — Какая теперь уже разница? Малекит уже завтра заявится на Гринвич, а у нас еще нет плана, — сказала Джейн, перебирая в руках чашку. Всеобщее внимание с Вэйн переключилось на Селвига, который начал рассуждать вслух, засыпая присутствующих обилием терминов. Внушение оставило на ученом серьезный след, но оно же подарило бесценные знания. Пожалуй, он единственный из них, кто обогатился за счет вторжения. — Тор, — Вэйн захлопнула дневник, — послушай, у меня здесь записи больше, чем за сорок лет жизни с Малекитом. Это было кучу лет назад, а разобраться за час я не смогу, — Локи вопросительно поднял бровь, и Йолдрем перешла на хсщ: — Что? Он был ко мне весьма добр и относился как к сводной сестре. — Почему за час? У нас же время до утра, разве нет? — спросил парень, имени которого Вэйн не запомнила. — И… на курсе меня часто хвалили за быстрый анализ огромного количества литературы. Я бы мог помочь. — Это личное, — фыркнула Вэйн в ответ на предложение. — Локи? — Тор многозначительно посмотрел на держащего девочку брата, решив, что ему-то она доверится. Они на войне, тут не до тайн. Понадобится, заберет силой. — Я два года пытался его прочитать. На нем заклятье: никто, кроме владельца не запоминает, что внутри, — усмехнулся трикстер. — И этот период написан на шивайсите, — добавила Вэйн, исключая людей из претендентов. — Тем более. Я не знаю шивайсит. Тор? Громовержец покачал головой. Желающих проверить правдивость заявления не нашлось. Жалкое подобие совета разошлось по углам переваривать новости. Селвиг и Джейн за компьютером обсуждали детекторы аномалий, ассистенты создавали видимость бурной деятельности, а Тор молча следил за всеми. Он все же задал еще парочку наводящих вопросов Вэйн, но что она могла сказать? Прошло больше десяти тысяч лет, память не резиновая. Включиться в разговор астрофизиков не хватило сил. Локи тоже не пожелал помогать со стратегическими планами. Не в ближайший час. Он обошел круглый стол, засыпанный листами с графиками и книгами, занял место ближе к стене и усадил Вэйн себе на колени. К счастью, ее не лихорадило, как при прошлом искусственном старении. — Тебе нужно поесть, — в руке трикстера неизвестно откуда появился банан. — Мой желудок с тобой не согласится, — слабо улыбнулась Вэйн, но фрукт взяла. Кофе был не лучшим выбором на роль первой еды нового тела, поэтому пора съесть что-нибудь получше как бы ни мутило. Как бы ни было плохо, она должна. Неизвестно, как все сложилось бы, если бы Локи не привязал ее к себе. После тюремщиков Вэйн едва ли могла здраво соображать. Нет, она не сошла с ума, но в каждом действии, в каждом предмете ожидала нападения и боли и от этого чувствовала себя беспомощной. Как брошенный бешеным псам на растерзание зверек. Йолдрем тщетно пыталась разогнать по венам злость и раздражение и неизменно терпела крах. С одной стороны давило успокоительное, с другой ошейник, и перекрыть тюремщиков эмоциями не получалось. Их скалящиеся морды дышали ей в затылок, поджидая момента снятия хлипкого ментального щита. — Будет большая драка, и я рада, что в ней не поучаствую, — надкусывая банан, призналась Вэйн. — Мне казалось, ты рада поучаствовать в любой драке, — Локи убрал темную прядь девочки за ухо. Ей нужно отвлечься любой ценой, и он это прекрасно понимал и принимал правила игры. Большее не в его власти. — В меру. Малекиту с Эфиром, даже при условии ясной головы, под руку уж точно не сунусь. После… — Вэйн осеклась, понимая, что разговор опять уходит в сторону кошмара, и она спешно переключилась: — Заберешь еще пару лет, когда вырежешь эту жуть из моей головы? — Это еще зачем? — Локи, — взгляд неестественных золотых глаз стал снисходительным и совершенно не вязавшимся с детским лицом, — мне почти тысяча лет, у меня есть определенные желания. Сомневаюсь, что ты захочешь лечь с пятилетним ребенком. Даже сейчас я не позволяю себе лишнего, — золотые глаза чуть дольше задержались на тонких губах асгардца. Лафейсон посмотрел на Вэйн, будто видел ее впервые в жизни. Он заторможено моргнул и тут до него дошел смысл сказанного. — Проклятье, — Локи закрыл лицо рукой, но порозовевшие уши его все равно выдали. С того момента, как он рассек горло воскресшей Вэйн, мысли мага целиком и полностью были заняты приведением ее в порядок. Что на Убуре, что сейчас в пограничном состоянии между кошмаром и жизнью смертная умудрялась подумать о том, о чем вообще-то думать ну никак нельзя. — Очень актуальная мысль, амун, учитывая, что меньше, чем через день вселенной может не стать. Вот скажи мне, как между Малекитом и Эфиром ты умудрилась подумать еще и об этом? — недоумевая, спросил мужчина, намерено опуская тот факт, что скоро девочка будет в ужасе от одного его существования. — Я реалист. Это все равно бы всплыло. Не сейчас, так неделей позже, — пожала плечами Вэйн, откладывая кожуру на стол. Она никак не надеялась смутить асгардца. Не после всего. Ехидный внутренний голосок записал одно очко в ее пользу. — Ты не ответил. — Честное слово, это самый странный разговор за последние двести лет, — хмыкнул асгардец, возвращая себе нормальный цвет лица. — Обязательно сейчас? — Нет. Мне просто нужно поговорить о чем-то не касающемся… ты понял. Локи задумался, подбирая тему. Ему ничего в голову не лезло, кроме залитых слезами золотых глаз. Он слишком занят размышлениями, как лучше выскабливать последние пытки из калейдоскопа, а не увеселительными историями. До тех пор, пока не зацепился взглядом за Одинсона. — Хм… алкоголь? Вэйн по-птичьи склонила голову, вспоминая подходящий случай. — Мне как-то довелось споить всю стражу дворца на Альхаге одним ведром ааконского вина. — Давно я не слышал про этот мир. — Во-от. Теперь представь, как обидно, когда вся охрана пройдена, ловушки позади и редкий том с древним альхагским письмом прямиком из королевской библиотеки уже в руках, а тебя, как последнего бестолкового воришку, ловят на сущем пустяке и грозятся дать пожизненное. Из денег ни юнита, из соседей по камере два алкоголика со стажем и ксандарианский дезертир, а бежать как-то надо. — Постой, ааконское вино от сока не отличается, — охотно включился трикстер. — Там градусов шесть, не больше, — кивнула Вэйн. Ухватиться за ненадежный уступ и погрузиться в эти воспоминания было жизненно необходимо. — Так вот…***
— Время истекло, — с искренним сожалением сказал Локи, впервые за час переходя с хасща на английский. За предшествующие этой фразе пять минут он вернул все связки успокоительного на место, и разговор перетек в ленивое русло из-за засыпающей девочки. — Нужно его снять, пока не поздно. — Вот и серпентарий замолчал, — притворно вздохнула проходящая мимо стола Дарси со стопкой литературы. Замутненный ложной безопасностью разум протрезвел. Острое нежелание возвращаться в кошмар холодом пробежалось по позвоночнику. Еще не паника, но близко. — Сможешь вырубить и тут же усыпить магией? — спросила Вэйн в надежде безнаказанно проспать до самого Асгарда. — Едва ли это сработает, — Локи нахмурился, разгадав нехитрый план. — Мне бы дозу чего-нибудь тяжелого… А, к черту. Сделаем вот как, — Вэйн мельком осмотрела увлеченных каждым своим делом людей. Тор единственный, кроме уже удалившейся к Селвигу Дарси, обратил внимание на изменившийся тон разговора и теперь не мигая следил за происходящим. — Замотай меня в эту тряпку, чтобы я не могла шевелиться. Лучше от этого не станет, но так хотя бы никому не наврежу. Когда будешь утром уходить, оставь иллюзию. Без разницы какого качества, лишь бы зрительно соответствовала. И… — Вэйн запнулась и неуверенно добавила на хасще: — можешь пока не отпускать? Притворная храбрость и беззаботность дала трещину, позволяя Локи сполна разглядеть дела рук тех тварей. Маленькая искалеченная душа пряталась в золотых глазах за бахвальством, но теперь показалась на свет. У Лафейсона свело желудок от нехарактерной просьбы. — Не отпущу, — пообещал он. — Больше никогда. Вэйн кивнула и прижала дневник к себе, позволяя трикстеру намертво обмотать ее зеленой тряпкой. Каламбуры про мумий и пеленание детей встали поперек горла перед осознанием, что через минуту все вернется и обесцвеченные безразличные сюжеты лавиной сметут сознание. — Это настолько ужасно? — Йолдрем не заметила, как к столу подошел громовержец и, скрестив руки на груди, наблюдал за Локи, крепящим на сотворенную фибулу ткань. — Я не от хорошей жизни в языках путаюсь, — наперед трикстера ответила Вэйн. По лицу Локи было видно, что у него уже руки чешутся отвесить Тору затрещину, и Йолдрем не желала быть свидетелем. — Буду нести околесицу, сильно не удивляйтесь. Заранее прошу прощения за мат. — Ты невозможна, — выдохнул Локи, критически осматривая кокон. — Из пыточной, а все любезничаешь. — Почему бы и нет? — Вэйн задрала подбородок — единственное движение, которое еще было доступно. — Давай уже. Локи коснулся ошейника, намерено задевая пальцем светлую шею. Присутствие Тора сейчас действовало на нервы не больше, чем писк комара. Одинсон может и туго соображает, но не совсем дурак и уже должен был понять больше, чем ему полагалось. Гори оно все, путь думает, что хочет, лишь бы не путался под ногами. Локи нащупал стык на почерневшей позолоте. — Продержись еще немного, — тихо прошипел Лафейсон. Вдовий хомут звякнул, и чернота с его поверхности медленно вернулась владелице. Вэйн всхлипнула и сжалась, переводя взгляд на асгардца. Стиснутый до боли в пальцах дневник тонкой ниткой удерживал мысль, что она уже воскресла и продолжения не последует. Паника застелила разум беспросветной мглой. Вэйн связана по рукам и ногам так, что не сможет ни закрыться, ни спастись. Слезы сами потекли из глаз, в ожидании чего-то. Она слишком долго пробыла с тюремщиками. Слишком.