Иудейка

1939. - ... но с искренней благодарностью к вам, дорогие коллеги, я вынужден объявить о временном прекращении работы «Гранд Отель Лондон». Я не знаю, на какой срок мы с вами расстанемся, но я верю всей душой, что скоро мы вернёмся к нашему привычному укладу. Да благословит нас всех Господь в это нелёгкое время… Слухи об остановке работы отеля ходили уже после первой бомбардировки Лондона в августе. И вот теперь седьмое сентября болезненным эхом отразилось на горожанах. Серый город постепенно терял своё очарование в дымовых завесах бомб, пропитываясь запахом гари и страха. - Ребята, куда же мы теперь? – Люси всегда отличалась особенностью опустошать стаканы оптимистов своей трагической интонацией, что делало на душе только поганей. - Маркус в пехоту, мы с Грейс останемся, нужны будут медсёстры. - Чёртова война. Надеюсь, она быстро закончится - Джейн, а ты что же? – девушка невольно вздрогнула, когда Марси её окликнула. Она не готова ответить на этот вопрос. Джейн нервно вздохнула и попыталась улыбнуться подруге. - Пока не знаю, Марс. Я не знаю. Мировая война. М-и-р-о-в-а-я. Весь мир ополчился и выставил свои штыки против нацистской чумы. Человек с усиками вершит свою историю, проливая кровь сотен невинных. Все начали расходиться, понимая, что это своего рода конец. С надеждой, конечно, но такой призрачной. «Гранд-Отель Лондон» закрывается на неопределенное время, чтобы стать госпиталем. Благородная необходимость, от которой к горлу подходила тошнота. Джейн, Марси и Грейс отправились в дамские комнаты, чтобы переодеться в свою повседневную одежду. Девушки с тихой тоской оставляли униформу в таких привычных шкафчиках. Неопределённое будущее свинцовым покрывалом ложилось на хрупкие плечи. - Прощай Грейс! Надеюсь, мы ещё увидимся, - Марси наскоро приобняла служанку и поспешила сделать шаг назад. Джейн лишь коротко кивнула, натягивая улыбку. Эта «не её война» начала болезненно пульсировать в висках. Может ли на этом земном шарике быть хоть один уголок, где ничего не будет об этом напоминать. Марси потянула подругу за локоть к выходу; она уже привыкла к отстраненности Джейн, для которой эта война имела глубоко личный характер. Она знала не так много, как ей бы хотелось, но понимала, как ей может быть больно. Сладкий парфюмерный запах холла отеля сменился горечью Нортумберленд-авеню. Широкие двери служебного входа тяжело скрипнули за спинами девушек. - Мы с мамой записались в сёстры. И Грейс тоже. Мама считает, что мы сможем так хоть немного стать ближе к... – девушка запнулась, когда Джейн заглянула ей прямо в глаза, - б-ближе к концу. Как же хотелось спрятаться от этих мыслей, не видеть всю эту нарастающую животную панику в глазах лондонцев. Такую же, как в глазах любимой Марси. - Я-я понимаю тебя на случай, если ты побоишься осуждения, поэтому... - Марс, я в порядке, правда, - Джейн сухо сглотнула, но изо всех сил старалась не показывать полного упадка своего духа. Перехватив подругу под руку, она замолчала, разглядывая под ногами камни мостовой. - Я просто хотела сказать, что у мамы есть сестра в Бандоране, в Ирландии – там будет спокойно, и она может предложить тебе работу. Не такую, какая была у тебя, конечно, но всё же, - Джейн прекратила дышать на пять секунд, пока слова Марси не дошли до неё со всем смыслом. - Ты предлагаешь мне уехать? – эти слова дались ей тяжело, и скорее прозвучали так, как будто умирающий в пустыне хрипло ловил ртом воздух, увидев полупрозрачное марево миража. - Да, там будет намного спокойней. Правда, и город совсем небольшой – там не будет второго «Гранд-Отеля», но тётя держит небольшое кафе прямо на центральной улочке. Иногда там бывает довольно много народа, поэтому она сможет без проблем взять тебя туда. Марси знала, как много значит для Джейн её работа в отеле: за все её четыре года работы он стал для неё домом. Работа в большом отеле делала её жизнь по-настоящему особенной и наполненной смыслом. Жизнь, настоящая жизнь, вся её концентрация, казалось Джейн, собиралась здесь: в этих широких светлых холлах. Каждый день здесь - яркий калейдоскоп. Сокровищница несметных богатств человеческих судеб. Она полюбила это место за его живость. Наверное, эта любовь помогла ей приобрести некоторых влиятельных знакомых, которые некогда останавливались в Лондоне в «Гранд-Отеле». - Марси, дорогая Марси! – громко воскликнула Джейн, так что подруге на мгновение показалось, что война уже закончилась, - Пожалуйста, я согласна на любую работу. Лишь бы подальше отсюда. Девушки шли вниз по мостовой Уайтхолл-плейс, оставляя позади свою прошлую жизнь. Джейн чуть ли не подпрыгивала от счастья. Неужели появился лучик надежды на спасение? Поверить в это – на грани безумия.

***

Поезд летел на всех парах, звучно отстукивая колесами приближение к Бандорану. Джейн сидела в бархатистом кресле, прислонившись лбом к оконной раме: мирные пейзажи ирландских красот умиротворяли и вселяли покой в сердце, почти насквозь пропитанное тревогой. Она мечтала уехать на край света, и эти каменистые берега с уходящим далеко за горизонт океаном вполне создавали эту иллюзию. Иногда, она поглядывала на открытку, которую ей дала Марси – кукольные домики Бандорана, словно подтверждали нерушимость спокойствия и отчужденности. Ведь если признаться себе - это своего рода побег. Она сбежала с поля битвы не своей войны. «В камине плавятся звезды Давида. Под кустами на заднем дворе богатого дома закопаны все поломанные и искалеченные ханукии – их старательно спрятали за густые ветки и, на всякий случай, заставили горшками с незабудками. Четырнадцатилетняя Далия сидит на стуле, сложив руки на колени, пока мать заплетает ей тугую косу – никто не должен лишний раз обращать внимания на русые волосы, колечками вьющиеся до самой поясницы. Кудри предательски ложатся, выдавая всю «волнистость» положения, и мать зачесывает их назад частым гребнем и воском, чтобы они выглядели прямыми. У Далии начинает кружиться голова от того, как туго затянута тяжёлая кичка, и она тихонько всхлипывает - Терпи, это ради семьи, - сухо одёрнула мать, не повышая голоса. Её тёмные каштановые волосы тоже были стянуты в тугую причёску на затылке, которую она расплетала раз в день – с самого утра, чтобы заплести вновь». Джейн убрала кудрявую прядь за ухо и поправила круглые золотые очки. Всё-таки Марси – единственный человек на этой планете, даже во всей Вселенной, кому бы она доверила почти все свои секреты. «Почти» – потому что некоторые секреты должны умирать с их хранителями. Прошел уже целый день, когда поезд, наконец, остановился на станции Бандорана. Пока не объявили сход с поезда, Джейн подробно рассматривала все, что было доступно через окно: пыльная дорога, справа от неё – каменная изгородь, поросшая плющом, слева – автосервис с потёртой ветром голубой вывеской Atlantic CarServices, а за ним – пожелтевшая листва рощи. Из гаражного отсека автосервиса вдруг появилась высокая фигура, которую венчал хаос из коротких огненно-рыжих волос. Взгляд Джейн тотчас приковался к юноше, вытиравшему руки рабочей тряпкой. Громкоговоритель загудел, объявляя сход с поезда, и девушка, поняв, что слишком задержалась взглядом на молодом человеке, вскочила с сиденья и схватила два своих саквояжа. И краем глаза, уже отвернувшись, заметила, что рыжий молодой человек тоже, в свою очередь, обратил на нее внимание. Смущение тоненько закололо жаром щеки, когда девушка представила, что юноша ринется помогать ей с багажом, и эти мысли смутили её еще больше. Сделав глубокий вдох, и умоляя себя не покраснеть снова, теперь уже при этом ирландце (очевидно, коренном, в этом нет сомнения, так как, казалось, эти рыжие волосы впитали всю медь Ирландии), Джейн миновала чугунные ступени поезда. Белый известняк захрустел под ногами, поднимая маленькое полупрозрачное пыльное облачко, которое тут же закрутил в миниатюрный торнадо лёгкий ветерок. На станции больше никто не сошёл. «Неужели и правда тут покой» Солнце почти село за горизонт, оставляя лишь алую горящую кромку, которая вот-вот скроется до завтрашнего дня. Рыжий юноша всё ещё стоял на улице, издалека разглядывая незнакомку. Джейн почти физически ощутила всю странность происходящего, особенно учитывая тот факт, что с ней больше никто не приехал в Бандоран. Может, поэтому она ещё полминуты стояла на камнях, делая вид, что осматривается. Двери поезда с шипением закрылись, и ей всё же пришлось сдвинуться с места в направлении той дороги с автосервисом, куда стрелка указателя вполне логично направляла своё острие. За пять секунд пути до автосалона Джейн придумала и «прожила» почти все возможные варианты событий, если она вдруг заговорит с юношей или не откликнется на его какой-то возможный призыв, или отпустит какое-нибудь замечание, или, не дай Боже подойдёт, или... - Джек, собери свои инструменты, - Джейн почти поравнялась с гаражом автосервиса, как рыжеволосого юношу окликнул голос мужчины, и она невольно повернулась в его сторону, и опять же, невольно, словно сильным магнитом, её взгляд притянуло к нему, так что она уставилась прямо на него. И, что еще более усугубляло неловкость – он тоже смотрел. И он провожал её взглядом, даже завораживая, что оторваться девушка смогла только когда... – Джек, быстрей давай, я не хочу тут торчать всю ночь! Джейн отвернулась от автосалона, следуя дальше по пыльной дороге до Бандорана. И ей внезапно так захотелось засмеяться, но она сдержала свой порыв, и он как надутый шарик засел в груди, от чего она улыбнулась сама себе, закусив губу. - Джек, ну что ты... А-а, ну теперь всё понятно, - высокий и тучный мужчина вышел из гаража, не дождавшись своего подмастерья, - Наш заучка засмотрелся на прекрасную юную леди. - Ох, даже не пытайся надо мной шутить, Барри, - Джек опустил голову, смущенно покачав головой. Тучный мужчина хохотнул, но тут же зашёлся кашлем, не переставая при этом улыбаться. - Да ладно тебе, парень, - Барри хлопнул юношу по спине, так что тот немного качнулся вперед, - Так ты её знаешь? - Нет, я впервые её вижу. Даже не знаю, как её сюда занесло, - Джек продолжал смотреть вслед уходящей девушке. Её кудрявые волосы, длиной до плеч, бились о серое шерстяное пальто в тонкую бордовую клетку. Она бодрым шагом отдалялась от него, а образ её лица, казалось, намертво въелся в подкорку черепной коробки. - Хватит пялиться, Джеки! Забирай свои чёртовы инструменты, и пойдём уже домой, - Барри недовольно заворчал, расправляя рукава свитера, - Ты ещё успеешь наглядеться на неё, раз она идет только одной единственной дорогой в наше захолустье. А моя Сьюзен прибьёт меня к чертям собачьим, если я через двадцать минут не окажусь на пороге – вот помяни моё слово, рыжий дьяволёнок! Джек усмехнулся и в два длинных прыжка оказался в гараже. Гремя инструментами, он улыбался себе под нос, чувствуя себя самым последним глупцом. - Ты глупый болван, Джек Энжел, - еле слышно прошептал он, кляня себя, что настолько отупел и не смог даже предложить девушке помощи с саквояжами, - самый последний осёл.