Бросай вызов всем!

Song: Иоганн Штраус — Вальс "У голубого Дуная" Vycka — Richka

      Скрывать от дяди было бесполезно, и если бы не Ян ему рассказал, то рано или поздно — с живым интересом Томаша к личной жизни племянника — он узнал бы сам. Что бы ни случилось, дядя всегда был на его стороне. Вот только раньше влюбляться в замужнего альфу Яну тоже не доводилось.       Влюбляться… Ян знал, что это было правдой. После утреннего поцелуя он понял, что его привязывала к Александру Александровичу не только истинность. Он любил его. Любил мужчину, которого нельзя любить, забыв о собственных гордости и достоинстве. Желал его больше всего на свете. И от этого становилось только хуже. За завтраком Томаш спокойно и не перебивая выслушал племянника, ни на секунду в его глазах не мелькнуло осуждения или неприязни, лишь ровная заинтересованность. От благодарности к родственнику на душе теплело и казалось, что дышать стало легче. Что бы Томаш ни сказал ему в итоге, приятно было осознавать, что кроме Яна знает ещё кто-то. Как только блондин замолчал, дядя задумчиво пожевал хвостик от консервированной вишенки с кусочка торта, которым завтракал, и подвинул кондитерское чудо ближе к Яну, заметив, что племянник к своей порции так и не притронулся.       — Ешь тортик, — озвучил на всякий случай своё действие Томаш, кивнув на чашку остывшего чая и лакомство.       — Дядя, ты же всю жизнь мечтал встретить свою истинную пару, — отодвинув торт, нагнулся к нему Ян, ощущая слабую дрожь от того, что Томаш не только не изменился в лице, но и не сказал и слова: ни осуждения, ни радости, ничего, будто Ян рассказал ему, каким образом гладил любимую рубашку. О чём думал Томаш, оставалось только догадываться. — Я даже не знаю, что мне делать. Если каждый истинный проходит через всё это, зачем они тогда вообще нужны?..       — Борись, — твёрдо произнёс Томаш, не дав Яну продолжить, а блондин воззрил на него неверящий взгляд, надеясь, что он ослышался. Рушить счастье другой семьи — такое мог предложить кто угодно, но только не его дядя. Или же Томаш вкладывал в это слово совсем иной смысл? Бороться с самим собой, против своих чувств? Так и не дождавшись, пока племянник обработает полученную информацию, Томаш решил идти индуцированным методом. — Ян, ты понимаешь, что такое истинная пара? Даже если ты хочешь, ты не сможешь этому сопротивляться. Отвернёшься ты, уедешь за тысячи земель — тебя всегда будет тянуть обратно, только к нему. В мире у каждого есть своя истинная пара, просто он слишком большой и необъятный, может жизни не хватить, чтобы найти свою вторую половину. Но если найдёшь, никто другой уже будет не нужен… Хм, ну тебе же известно, что это на уровне генетики. Хотя ты в ней особо-то и не разбираешься. Сейчас приведу тебе пример, уж информатику-то ты изучал. Представь, что наши гены — это набор единиц и нулей. Очень длинный код, невероятно длинный. У тебя свой уникальный, у меня свой особенный. Есть некоторые части того длинного кода, которые являются ключевыми. Они отвечают за разные функции и особенности организма человека. Это может быть что угодно, начиная от цвета волос, заканчивая личным запахом, ростом, формой ногтей. Ты же знаешь, что истинный тебе партнёр, это тот, к которому ты имеешь непреодолимое влечение, не только физическое, но и душевное. Хотя срабатывают очень часто сначала низменные, физические данные. В первую очередь, это запах. Для других он покажется обычным, кому-то даже отталкивающим. А для тебя это невероятный букет, который охватывает всего и будто привязывает к себе невесомыми, но такими крепкими узами, что оторваться смерти подобно. Что это значит на генетическом уровне? Что ключевой участок твоего кода — ген — совпал с ключевым участком твоего истинного. Это необязательно должны быть одинаковые запахи, нет. Это как в паззле два кусочка. Есть только один вариант, когда они соединятся. И таких кусков в том паззле очень много, что делает возможность встречи своего истинного очень низкой.       Томаш вздохнул, переводя дыхание и давая утихомириться своим мыслям, в который раз захватившим всё его внимание, опять выбравшимся из небытия. Ян молча ждал, когда дядя продолжит.       — Самое ужасное знаешь в чём? Если человек не знает своего истинного, он может найти своего партнёра и жить с ним счастливо. Любить его. Представь два паззла, один из которых похож по форме на тот, что на самом деле должен оказаться рядом. Их всё-таки поставили вместе, даже, может, и не поломался особо рисунок. И они так и остаются вместе, притираясь друг к другу, сминая бока, но так и находясь рядом. Чем-то приходится жертвовать, когда начинаешь жить с неистинным. В принципе, в этом ничего страшного нет, ведь так живут многие. И счастливы. А вот если встречаешь того самого, свою единственную и неповторимую половинку, то ты уже знаешь, как именно должны располагаться друг к другу элементы паззла. Если кусочек паззла лежит один, он же не знает границ своего пространства. Но ему одиноко. И вдруг оказывается рядом паззл, который идеально повторяет его изгибы, они невероятно близко друг к другу расположены. Нет никаких зазоров, пустот, уплотнений. Все гармонично. И если вдруг по каким-то независящим причинам один паззл убирается, то другой уже никогда не будет довольствоваться меньшим, оставшись в одиночестве. Никто ему не нужен будет, все остальные паззлы слишком «не такие», потому что паззл уже знает, что такое идеально подходящий ему другой кусочек. А на генетическом уровне ключевые участки той длинной цепи начинают отторгать любое другое прикосновение к ним, кроме того, с которым они раньше идеально соединились, соприкоснулись. Поэтому часто получается так, что истинность — это и счастье, и горе. Если вдруг что-то случается, происходит так, будто половина тела исчезла. И тяжело дышать, тяжело существовать. Если человек сильный, он справится, будет жить дальше. Если слаб, то недалека и его потеря либо как личности, либо как человека вообще.       — Я выйду замуж за Марка… — произнёс Ян, больше успокаивая самого себя, нежели пытаясь убедить дядю. — Достаточно же будет того, что изредка я буду видеть…       — Я не сомневаюсь, что ты любишь Марка, — перебил Томаш, заглядывая Яну прямо в глаза, желая воззвать к его настоящим чувствам, вывести на откровенность, заставить признаться самому себе. Разводников Томаш не приветствовал, даже относился к ним негативно, но вопрос стоял в чём-то более серьёзном, чем развод семьи. Дядя знал, выдержавших разлуку с истинным не бывает. — В нём гены его отца и, возможно, вы могли бы быть истинной парой, но ему не хватило какой-нибудь одной хромосомы. Он подходит тебе, но он не твой кусочек паззла. Так распорядилась природа. Она создавала для тебя Сан Саныча, а не Марка… По той же причине я не тороплюсь связать свою судьбу с каким-нибудь обаятельным омегой. Когда я, наконец, найду своего истинного, я не смогу больше быть с ним и просто сломаю ему жизнь. А ты всего лишь в шаге от моей мечты. Ты не представляешь, как тебе повезло!       — Это неправильно, — покачал головой блондин, придушив в себе росток соблазна. Который тут же вспыхнул с новой силой, когда Томаш одарил его не верящим в его сознательность взглядом. Чехи немного отличались от украинцев и русских тем, что очень трепетно относились к семье, берегли её как бесценное. Несмотря на то, что часть своей жизни Ян прожил в России, он оставался чехом и, Томаш понимал, коренные привычки связывали его по рукам и ногам. Но рано или поздно истинность и над этим возьмёт верх, и если это случится поздно, то может стать только хуже.       — И ты не станешь меня останавливать? Он ведь вдвое старше меня, — Ян не сдавался, боролся с собой изо всех сил. Было слишком много обстоятельств, не позволяющих ему последовать совету дяди. Настоящая, живая и насыщенная любовь к Марку, открытая дружба с Артёмом, маленький Денис, очаровательный Валентин. Кроме того, Ян отлично понимал значение слова «нет», а Александр сказал ему, что лучше оставить всё так, как есть. Но они ведь целовались…       — А я смогу это сделать? — улыбнулся Томаш, протянув к племяннику руку и слегка прижав головой к своей груди. — Он же твой истинный, вашу тягу друг к другу ничто не остановит… Но учти, если об этом узнает твой отец, то остаток жизни проведёшь под его личным присмотром.       Вспомнив об отце, Ян прикрыл глаза и потерянно сглотнул. Отец с трудом отпустил его в Севастополь, только потому, что здесь прочно обосновался его брат, Томаш. И узнай он об Александре Александровиче, истинность не станет для него оправданием, он никогда не позволит им быть вместе. Военный по профессии, он придерживался крайне строгих правил и деспотичной дисциплины, эти же качества старался воспитать и в Яне. Спасало только положение омеги. Считающий, что омеги созданы для того, чтобы сидеть на кухне и рожать детей, отец относился к Яну чуть мягче, чем если бы он родился альфой или бетой. Иногда Яну казалось, сбеги он хоть на край света, отец все равно достанет его и лишит последней иллюзии свободы.       Надев свой лучший костюм и уложив волосы гелем в аккуратную причёску, поправляя манжеты, Марк остановился напротив двери в комнату Артёма. Из-за этой течки к брату постоянно тянуло, хотя бы посмотреть, как он себя чувствует. И это сильно раздражало. По сравнению с той случайностью, когда он наткнулся на Яна во время его течки, это влечение было лишь отголоском, вероятно, свою роль играли родственные связи, но такая особенность организма выводила из себя. Хотелось стать либо старше — отец на Артёма вообще не реагировал, давно научившись полностью себя контролировать, — либо лишиться этого чувства совсем. Успокаивало только то, что на сегодня в планах было после вечеринки забрать Яна на новую квартиру, остаться с ним, наконец, наедине.       Сейчас рядом с Артёмом был Валя. Недавно ушёл врач, выписав брату сыворотку и оставив немного ампул на первое время. На вечер было решено оставить Артёма дома, и этим решением омега был недоволен, согласный изменить своё мнение, только если ему выдадут Яна. Яна, разумеется, не выдали, но дома всё равно оставили. В чём смысл празднования его половозрелости без участия его самого, Артём так и не понял. Вполуха слушая о том, откуда берётся и зачем омеге течка, юноша уже строил свои планы, углубившись в он-лайн переписку по «аське» с Hell’ом, озабоченным внезапной пропажей друга из сети Интернет на целых два дня. Однако суть о том, что теперь во время «таких» дней Артёму следует быть осторожнее, омега всё же уловил.       Празднество было решено устроить на просторной Сашиной яхте. Самому Власову сначала не верилось, что за столь короткий срок можно было собрать необходимое количество народа, но у Валентина, как всегда, оказалось всё схвачено. Гости были приглашены заранее и, если бы Марк не сделал Яну предложение во время похода, о своей помолвке молодые люди узнали бы как раз на этой вечеринке. Не обошлось и без Сени, который Вале, как выяснилось, в подготовке активно помогал. Тёмно-синий атлас ночи опустился на исторический город Крымского полуострова, свежий лёгкий ветерок мягко дул с суши в сторону моря, волшебными шарами сияли уличные фонари по краю набережной. Яхта Власовых огромным и величественным белым лебедем покоилась на водной глади Чёрного моря, чуть подёрнутой мелкой рябью, сияя уютным золотистым ореолом света, привязанная тросом к кнехту. Бухту наполняло приятное звучание «Венского вальса» Иоганна Штрауса в исполнении живого оркестра. На палубе мелькали красиво одетые омеги, альфы и беты из высшего слоя общества, ловко кружили беты-официанты с игристыми напитками, винами, закусками на подносах. Обычному человеку происходящее на яхте казалось кусочком другого мира, сказочного, пахнущего чем-то винтажным, далёким восемнадцатым веком, хотя ни одного намёка на то время не было в помине. Возможно, так действовала музыка. Но в тот мир хотелось ступить, прикоснуться к этому кусочку, почувствовать себя его частью. Особый шарм ситуации придавало то, что Саша вёл Яна под руку. Длинные пальцы чеха сжимались на изгибе сильного локтя, в груди разливалась приятная нега от необычайного зрелища, которое Ян в последний раз мог видеть только в Праге, в детстве. Саша заехал за ним, как и обещал, в семь. Ян был уже готов, не без усилий дяди Томаша, нацеленных на то, чтобы впечатлить альфу, причём не первого сына Власова. Впечатлить удалось. Саша слегка «подзавис», едва только увидев преобразившегося Яна, пока тот не напомнил ему, что они уже опаздывают. И без того красивый, в белом костюме от Томаша Ян выглядел просто неотразимо: брюки, чуть свободные на бёдрах и прилегающие к ноге книзу, белая накрахмаленная рубашка и светло-серого оттенка жилет, серебряная цепочка, выглядывающая из его кармана и исчезающая в кармане брюк, кожаные ботинки. В волосах изящной воздушной причёски поигрывал тусклый свет луны, придавая к тому же особый чарующий цвет его глазам. В ухе поблёскивала неизменная серёжка-гвоздик, на пальцах — несколько колец, включая брачный узел, вид которого болезненно ужалил сердце Саши.       На яхте среди гостей Александр нашёл старшего сына и нехотя сдал Яна ему. Всё нутро противилось этому, но если бы Саша попытался удержать чеха, это выглядело бы, по меньшей мере, странно. К тому же здесь были и Марк, и его муж, и другие гости, которые не первый год знали семью Власовых и безупречную репутацию примерного семьянина Саши. Настроение было паршивым. Когда он передал руку Яна Марку, Саше показалось, что Ян на секунду бросил на него взгляд, полный мольбы если не сбежать отсюда вместе, то хотя бы задержаться с ним ещё хоть ненадолго. Воображение, вызванное неутешной ревностью в душе. Хмурый, как предураганная грозовая туча, Саша схватил с подноса бокал с шампанским и пригубил, отвернувшись от заворковавшего со своим омегой Марка, от чего Саша испытывал сильное раздражение и с трудом подавлял в себе желание выпустить пар на каком-нибудь нечаянно попавшимся под горячую руку альфе. Глазами нашёл щебечущего с кем-то Валентина, рядом с которым крутился и Денис, и направился к мужу. Но как только при ближайшем рассмотрении удалось разглядеть в собеседниках Вали Грицко и его старшего девятнадцатилетнего сына, настроение планомерно превратилось из паршивого в омерзительное. Грицко здесь Александр желал увидеть меньше всех.       Привыкший встречать проблемы с каменным лицом и выпроваживать кочергой по шее, Саша прятаться не стал, а смело присоединился к компании. С Грицко ему всё равно придётся пересекаться, сейчас или потом, по работе.       — Александр Александрович! — радостно-уважительно затянул Дамир Семёнович, пузатый, но подтянутый альфа, из тех бизнесменов, что выглядели безупречно, даже если их… не самой воодушевляющей массой намазать. Щедрым жестом руки Грицко указал на юношу рядом с цепким и жёстким взглядом. Впалые щёки и бледная кожа в смешении лунного и искусственного цветов придавали его лицу какой-то пугающей мистичности. Лёгкие кудри тёмных волос падали на высокий лоб. — Мой сын, Максим. Было разумным решением с твоей стороны согласиться на моё предложение.       — Согласиться?.. — изваянием замер Саша, так и зажав руку Дамира Семёновича в своей ладони.       — Арсений мне всё передал, — кивнул бизнесмен.       — Арсений? — уточнил Александр, уже понимая и причину такого радушного отношения к его персоне, и широкую улыбку на губах Грицко, и присутствие его сына. Словно почувствовав, что друг-предатель засветился за его спиной, Саша обернулся и уловил краем глаза, как Сидоров поспешил затеряться в толпе.       — Та шо Вы разоряетесь без копейки денег, Дамир Семёнович, — не смолчал Валентин, сам того не зная, как подливает масла в огонь. — Шоб Саша, и не согласился на Ваше предложение? Да тогда ж все банкиры в мире передохнут…       — Валя! — резко одёрнул мужа Александр, только прекрасно осознавал, что уже поздно. Легкомысленность Валентина сделала своё дело, и предложение продать Артёма за реализацию вин «Далла Косты» в СНГ Власовыми было принято.       «Венский вальс» плавно сменился композицией «У голубого Дуная», когда Артём, не пожелавший оставаться дома, когда его возлюбленного омегу наглым образом уводит его брат, поднялся по трапу на яхту отца. Благодаря чёрному выходному костюму омега успешно терялся в толпе, но добираться пришлось в багажнике отцовского Ford’а, отчего дорогая ткань немного пропахла бензином. Зато запах бензина в сочетании с бризом и сывороткой максимально скроет запах его течки. С ослабевшим к вечеру желанием чего-то интимного придётся справляться собственными силами до тех пор, пока не удастся похитить Яна и уединиться с ним.       Только Фортуна безжалостно отвернулась от героически настроенного омеги, едва только ему удалось ступить на палубу. Обернувшемуся к Яну, видимо, чтобы пригласить на танец, Марку показалось, что он увидел младшего брата и, не успев и слова сказать, вернул взгляд туда, где ему примерещился Артём. Разумеется, омеги там не оказалось. Но его сосредоточенным лицом заинтересовался вопросительно поднявший брови Ян.       — Что не так? — поинтересовался он, заглядывая в шоколадные глаза будущего мужа.       — Подожди меня минуту, я сейчас вернусь, — улыбнулся в ответ Марк и, оставив Яна, прошёл к столу, расположившемуся чуть в стороне от трапа, чтобы убедиться, что присутствие на вечере Артёма ему точно показалось. Брата действительно видно больше не было. Но, зная Артёма, всё было бы слишком просто, если бы он действительно остался дома, а Марку «показалось». И альфа даже не подозревал, насколько был прав и как старательно пытался заглушить гулкие удары сердца прижавшийся к белой скатерти стола с другой стороны Артём. Если его здесь увидит Марк, план будет глупейшим образом провален. Потому, утихомирив дикий гул в груди, Артём едва ли не на четвереньках и как можно тише, хотя любой шорох всё равно заглушал оркестр, пополз в сторону кокпита. Стол уже кончался, а Марк всё не уходил, принюхиваясь к тонким запахам, витающим в воздухе. Артём обмер. Неужели сыворотка не подействовала? Омеголог выписал не ту? В таком случае нужно было быстрее добраться до Яна, и, пока Марк на секунду отвернулся, Артём рискнул и выскочил из-за стола. Мальчишка словно прошёлся по тонкому канату над пропастью, нашпигованной острыми и смертельно опасными сталагмитами: Марк обернулся буквально в тот же момент, когда Артём покинул своё укрытие. Омеге ужасно повезло пристроиться с другого бока официанта, подошедшего обновить поднос с напитками. Развернув его в другую сторону, Артём потянул недоумевающего бету за собой, прикрываясь от брата. К сожалению, интуиция у Марка оказалась не хуже Тёмкиного везения, и брат, всё же смирившись со злостным «показалось», сделал несколько шагов в обратную сторону вместе с официантом. Нахмурился, снова уловив постороннее движение. И прострелил взглядом несчастного бету всего лишь долей секунды позже, чем за Артёмом захлопнулась дверь в закрытый самоотливной кокпит.       Чувствуя, как трясутся коленки, Артём сполз по переборке на пол. Едва не попался. Однако Ян так и не был обнаружен, а отказываться от своей затеи Артём не собирался. Так же, как и в игре, он собирался бороться до конца. Переведя дыхание, омега осторожно поднялся на ноги и опасливо выглянул в небольшое окно.       — Что случилось? — полюбопытствовал у вернувшегося альфы Ян.       — Показалось, что Артём здесь… — честно признался Марк и, чтобы исправить вынужденное, хоть и кратковременное, одиночество чеха, ослепил его улыбкой.       — Артём же… — хотел было возразить Ян, но запнулся на полуслове, увидев между народом бойко намахивающего ему из иллюминатора кокпита Артёма, — же… — заикнувшись, блондин бросил затравленный взгляд на Марка. Яро выпалил. — Я же пить хотел! Принеси мне бокал вина, будь добр.       Рывком развернув собравшегося проследить его бегающий взгляд альфу, Ян толчком в спину отправил Марка в другую сторону. Неуверенно, но Марк выполнил просьбу, так и не поняв, почему нельзя было взять шампанское у официанта или с ближайшего стола. Кружившиеся в танце пары совсем скоро скрыли за собой чеха, мельтеша перед глазами Марка. Растерянный, с пузатым бокалом красного вина от «Далла Косты», жених огляделся в поисках пропажи. Ян же времени не терял. Сразу принялся продираться сквозь плотно забитую палубу, сталкиваясь с недовольными его появлением омегами и восхищёнными от приятного прикосновения альфами. Артём тоже перешёл к действиям: выбравшись из своего укрытия, он более ловко и уверенно лавировал между парочками, попутно осчастливливая попадающихся знакомых альф и бет парой-тройкой танцевальных шагов и оборотов, принимая от них приветствия и комплименты, но глаз не спускал с Яна. Заскучавший рядом с отцом и его партнёром по бизнесу Максим выхватил из толпы любопытный экземпляр, позабавивший его своей активностью. Симпатичный шатен даже не смотрел, с кем танцевал, целенаправленно к кому-то продвигаясь. И Максим решил, что этим кем-то будет он. Предупредив, что оставит взрослых ненадолго, он отставил свой бокал с недопитым вином и скоро оказался рядом с уткнувшимся в его грудь носом Артёмом.       — Добрый вечер, — как можно галантнее поздоровался он, даже слегка поклонившись и, пока омеге не удалось улизнуть, подхватил его руки для вальса. — Разрешите пригласить.       — Ага, — рассеяно ответил Артём, бросив на худощавого альфу лишь мимолётный взгляд и тут же приковав его к тому, к чему стремился.       — Максим, — мягко мурлыкнул незнакомец обольстительным баритоном.       — Чё? — совсем не изящно и без толики эстетики вздёрнул голову Артём.       — Зовут меня Максим, — терпеливо повторил альфа, уже предвкушая лёгкую добычу как на вечер, так и на ночь. Какой-то там сын Власова с ним знакомиться не спешил, да и сам Максим желанием связывать свою судьбу не пойми с кем не горел желанием, предпочитая ни к чему не обязывающие свободные отношения, как, например, с этим пустоголовым омегой.       — А, ну молодец, — ляпнул Артём, вернувшись взглядом к медленно приближающемуся Яну, который тоже попал в ловушку между двумя парами и начал так же планомерно отдаляться. Его омеге нужна была помощь, и Артём, поглощённый спасательной операцией, отнял свои руки от альфы, представившегося Максимом, с намерением обойти его. Но, просчитав его действия, настырный альфа преградил ему путь, за что Артём поднял на Максима испепеляющий взгляд. Только лишь раззадоривший незнакомца.       — Интересные духи, — подметил Максим, незаметно втягивая резковатый запах бензина вперемешку с тонким, сладковатым и таким манящим запахом омеги. — А-95?       — Приобрёл в Ford Focus C-Max, — съязвил Артём. — Советую использовать вместе с огоньком.       — Чудный день для прогулки, — чувствуя, что омега к нему явно не расположен, решил подойти издалека Максим.       — Вот иди и погуляй, нечего здесь воздух своими феромонами сотрясать! — дерзко отозвался Артём.       — Так, может, мы сделаем это вдво… — поднесённую к губам руку омеги Максим поцеловать не успел, омега даже и не подумал поддаться его неотразимости, от души вдавив каблук ботинка в носок ноги Грицко. Вскрик боли застрял в горле столько лет учившегося себя контролировать альфы. А Артём, высвободив свою руку, обогнул парня и растаял между вальсирующих пар. Сдавивший горло ком Грицко-младший проглотил вместе с обидой, напряжённо выпрямился, запоминая каждую чёрточку взбалмошного омеги. Он непременно встретит его вновь. Из-под земли достанет.       — Ты что здесь делаешь? — набросился на Артёма Ян, как только смог его настичь и, чтобы не потерять, крепко сжав руки.       — Тебя похищаю! — вполголоса зашипел Артём, в ответ вцепившись в чеха, чтобы больше никакие Максимы даже не думали к нему подойти.       — Похи… что?! — сощурил глаза Ян.       — Не выходи за Марка! — с жаром выпалил Артём. В груди Яна ёкнуло, слова растаяли, так и не преобразовавшись в речь, в голове отчаянно запульсировало от мысли, к чему об этом мог заговорить Артём. Но первую мысль перехватила другая, что находиться на виду Артёму опасно. Течка хоть и значительно ослабла, но ещё не кончилась. Нужно было где-то уединиться, и закрытое помещение подошло бы для этого лучше всего. Прикинув расстояние, которое придётся преодолеть, Ян направил друга в нужную сторону, когда за спиной раздался голос Марка:       — Ян!       — А? — вздрогнув, оглянулся чех, толкнув Артёма в толпу, и немного подобрался к тому времени, как Власов подошёл к нему с наполненным бокалом наперевес. Остановившись рядом, Марк чуть поморщил нос.       — Странно. Мне весь вечер мерещится запах Артёма, — поделился он.       — Тебе мерещится, — чересчур уверенно подтвердил Ян, сам не зная, зачем покрывает омегу. Запах, конечно, был слабым, но если Марк его чувствует, то другие альфы не исключение, что добавило Яну беспокойства. Стало предельно ясно — от общества Марка нужно избавляться как можно скорее.       — Вот, ты просил, — покосившись на блондина, Марк протянул любимому бокал с алой бархатистой жидкостью. — Но оно…       — Точно, спасибо, — выхватив бокал, Ян одним глотком осушил его, даже не задумавшись о содержимом.       — …Крепкое… — закончил Марк, уже не в силах игнорировать бивший тревогу внутренний звоночек. Ян определённо нервничал и очень плохо врал. А теперь ещё на щеках заиграл румянец от выпитого. Судя по всему, Артём где-то рядом, беззащитный перед гурьбой альф, как честных, так и не отказавшихся бы провести ночь в обществе молоденького течного омеги. И, конечно же, добрался сюда самостоятельно. Уже в который раз Марк убеждался, что лучше было бы сразу его оставить в роддоме, так как ни одна цепь братишку тоже удержать не в состоянии.       Стало понятно и подозрительное поведение захмелевшего Яна — чех прикрывал Тёму, с которым за короткое время сильно сдружился. Это одновременно и радовало, и злило Марка. Злило потому, что Ян от него скрывал присутствие Артёма, что у его омеги были от своего альфы какие-то тайны. Будто Ян не доверял ему. Об этом с чехом Марк решил поговорить позже, а сейчас нужно было найти Артёма, пока особо чувствительный альфа не прижал его где-нибудь в трюме.       — Голова закружилась, — признался Ян, рассеянным взглядом уставившись на опустевший бокал. — Что это было?..       — Мадера, — ответил Марк, подхватив будущего мужа под руку и немного проводив вдоль борта к баку яхты. — Одно из отцовских детищ. В той части никого нет, иди, подыши воздухом. А я найду Артёма.       — Артёма… — встрепенулся, побледнев, Ян, но Марк уверенно его перебил.       — Я знаю, что он здесь. И чем быстрее я его найду, тем меньше неприятностей он заработает себе, а заодно и семье.       Проводив Яна в безлюдное место и не дожидаясь, пока чех начнёт упрямиться и возражать, Марк оставил его одного, нырнув в гущу гостей, попутно вежливо здороваясь с теми, кого знал. Вздохнув и понимая, что его помощи Марк сейчас не обрадуется, Ян смирился с тем, что ему ничего не остаётся, как внять совету альфы. Вино оказалось действительно крепким, девятнадцать — двадцать градусов. И Марк теперь будет для брата лучшей защитой, чем Ян.       Подойдя к борту бака, блондин облокотился на него и с наслаждением втянул морской воздух, насыщая кровь кислородом до отказа. Для полноты ощущения прикрыл глаза. Алкоголь грел внутри, свежий ветерок студил снаружи, музыка сюда доносилась приглушённой и никого не было. Таким, наслаждающимся моментом, заметил его Арсений, выбравшийся на третий пирс выждать, пока Саша остынет и более спокойно воспримет его объяснения, почему от его имени Сеня согласился на предложение. Разумеется, отдавать Артёма Грицко насильно Сидоров и сам не собирался, но упускать шанс тоже было бы глупо. Это как играть в шахматы или в лотерею. Всегда нужно идти на риск. Именно так всё и собирался объяснить другу Сенька, когда Власов собственной персоной попал в его поле зрения. Оставив гостей, он вышел к носу яхты и ненадолго остановился, обнаружив, что решил уединиться не один, и спиной к нему у борта уже стоит Ян. Стянув с себя пиджак, альфа подошёл к Клебеку и под заинтересованным взглядом Сени накинул пиджак на его плечи. Распахнув глаза, Ян оглянулся, не ожидая увидеть рядом с собой Сашу.       — Ветер здесь довольно коварен, — заговорил Александр Александрович, вглядываясь в линию горизонта, практически незаметно отделявшую море от неба. — Запросто можно подхватить простуду.       — Спасибо, — мягко ответил Ян, чувствуя, как под действием алкоголя душа требует более тесной близости с истинным. В висках застучала кровь, нос наполнило его потрясающим, непреодолимо манящим запахом. Страсть тараном рвалась наружу, и Яну невольно пришлось сжаться. Ему всего семнадцать, но этого было достаточно, чтобы сообразить, когда стоит остановиться.       Повисла невыносимая, хоть и расслабляющая тишина. Оба истинных молчаливо боролись со своим разбушевавшимся огнём в груди. С каждым днём Саше всё труднее удавалось представлять, как он будет мириться с тем, что его истинный — муж его сына, как он будет жить без Яна? Боль внутри становилась всё сильнее, разрывая на части. Хотелось кричать, сорвать с себя эти невидимые оковы, бороться, бороться до конца, неистово, бесшабашно. Против всех, против всего мира. Никому его не отдавать. Но они не были героями пафосных романов для омег, они жили настоящей жизнью. А в жизни всё иначе. Слишком много обязанностей, слишком много негласных правил, которые искалечат жизни не только его близким, но и самому Яну, чего Александр очень не хотел.       — Я не шутил, — заговорил Саша, чтобы хоть как-то подавить в себе желание прямо сейчас притянуть к себе омегу и впиться в его сладостные губы. Поймав на себе вопросительный взгляд чеха, добавил: — Про работу. Скоро среди виноделов состоится дегустационная конференция, а мои дегустаторы ничего из себя, кроме излишней напыщенности, не представляют. Я бы хотел, чтобы участвовал ты, — Саша смотрел прямо в глаза, ожидая ответа.       — У меня совсем нет опыта, это просто хобби, — попытался возразить Ян, хотя в глазах уже горели искорки желания. Работать с настоящими, элитными винами — Ян и мечтать о таком не смел, пока не закончит институт. Да и после, скорее всего, максимум, на что можно было бы рассчитывать — это скромная работа переводчиком.       — Это достойная зарплата и удобный график, позволяющий тебе спокойно учиться, — змием-искусителем продолжал соблазнять Саша. — Я бы познакомил тебя с каждым этапом создания вина, свозил бы на виноградники, у тебя бы появилась возможность создать собственный букет… По твоим глазам вижу, что выбора у тебя нет.       — Александр Александрович… — предложение Власова было сродни приглашению шагнуть в ту самую пропасть, на краю которой Яну до сих пор удавалось устоять. После разговора с дядей мысль о том, что он может бороться за своё счастье, что он должен это сделать, иначе будет жалеть всю жизнь, не покидала его. Но чешские корни оставались последней ниточкой, удерживающей его от губительных действий.       — Я сейчас очень хочу тебя поцеловать, — внезапно открылся Власов, словно прочитав мысли своего омеги. Полуобернувшись, Саша ласково провёл по шёлковой щёчке Яна костяшками пальцев, большим дотронулся до нижней губы. — Сегодня ты особенно красив. И мне трудно каждый раз видеть тебя и знать, что ты не мой. А тебе ещё труднее. Но это всего лишь инстинкт. Это то, что заложено в нас природой. Это как обуздать лошадь. И со временем… со временем мы справимся.       Выслушав, Ян отступил назад, не позволив больше Саше себя касаться. Обуздать, значит? Власов уверен, что с истинным чувством можно справиться? Преодолеть то растущее влечение, остановить то, что остановить невозможно? Скинув с плеч пиджак альфы, Ян вернул его владельцу и, не оглядываясь, покинул его общество. Под сосредоточенным взглядом всё это время наблюдавшим за ними Сени. Как ни прислушивался, а из-за оркестра Сидоров так и не смог услышать, о чём говорили его друг и жених Марка. Зачем Саша с такой нежностью коснулся Яна? Что между ними происходит? Одно Сеня знал точно — ему это не нравилось.       — А Вы довольно юркий, — только выпутавшийся из осточертевшей толпы, Артём скрипнул зубами, услышав над головой уже знакомый и не менее опостылевший голос. Мысленно пожелав ему стать утопленником цунами, Артём вскинул вызывающий взгляд на Максима и выдавил из себя кривое подобие улыбки. — Не поймать, словно того сказочного омегу на балу…       — Ой, извини, я случайно, — не дав Грицко закончить с любезностями, довольно грубо толкнул его в плечо Марк, заняв место улетевшего в толпу альфы. Заодно, сам того не зная, сбил спесь у заметившего Артёма замасленного старика, при виде Марка молча сменившего направление, будто Артёмом вовсе не интересовался. Столкнуться с братом было страшно, но сейчас Артём действительно был рад его видеть, пусть Марк и пылал праведным гневом. — Какого органа ты тут, а не дома?!       Больно сжав братский локоть, Марк притянул пожавшего плечами Артёма к себе, но отвлёкся на показавшегося возле оркестра Яна. Звуки вальса стихли, мужчины внимательно вслушивались в то, что говорил им Ян. Потом кто-то из них кивнул, и в руки к чеху перекочевала гитара, после чего, поблагодарив, Ян подошёл к микрофону и оглядел гостей. Догадавшись о намерениях жениха, Марк ослабил хватку, забывшись, впрочем, так и не отпустив брата.       — Классика — это всегда здорово, — произнёс Ян, улыбнувшись внимательно за ним наблюдающим людям. — Но это день помолвки моей и… моего альфы, Марка Власова. И день моего замечательного друга, его брата. Если вы не против, я разбавлю величайших композиторов своей музыкой. Песня литовская, очень красивая.       Перебрав струны, попробовав, как звучит гитара, и привыкнув к ней, Ян наиграл мелодию, которую знал ещё с детства. Песня всегда ему казалось забавной и трогательной одновременно. Его голос, с отличным литовским акцентом, мгновенно проник в сердца гостей, околдовывая мягкими «ч» и «ш». Марку всегда было интересно, как Яну удаётся говорить на русском без акцента, но его чистый язык мог объясняться тем, что чех семь лет прожил в России. Но, услышав, как так же чисто Ян поёт на литовском, Марк понял, что его мужем станет самый необыкновенный омега на свете. С врождённым даром к языкам.       — Karta sutikau vaikina, Ji visi Rycka vadina, Jis neruko, nesikeikia Ir man akyte pamerkia* — Ян знал, что в песне говорится о заскучавшем в своей деревне омеге, решившем ехать к морю, чтобы найти своего любимого. Мелодия ускорилась, напев Яна тоже. Песню украсила чудесная улыбка Яна и те чувства, которые он пытался передать в песне, которыми хотел достучаться до Саши. Песня завораживала своими звуками и душой.       Своего героя омега всё-таки встретил, богатого и красивого, поклявшегося ему в любви. Растаявший омега так сильно влюбился в свою мечту, что без конца тянулся к нему, как наивный мотылёк к свету. Но альфа Ричка, поиграв с доверчивым сердечком всего лишь ночь, исчез в неизвестном направлении. Так же старался ускользнуть от него и Саша. И подобно тому омеге, Ян тянулся к Саше и был растерян.       — O Rycka, Rycka, tu beprotiskai grazus!!! O Rycka, Rycka, tu afigienai patrauklus!!! O Rycka, Rycka, mano kunas troksta to, Ka moki duoti, ka moki duoti juk visom... — допев, Ян ещё раз перебрал мелодичные струны и оглядел зачарованную толпу. На него смотрели все, даже Саша вернулся к гостям и не в силах был оторвать глаз от Яна. Может, не стоило петь эту песню, но Ян очень хотел высказаться, хотя бы таким завуалированным способом. Вернув гитару оркестру, Клебек ещё раз поблагодарил и нашёл Марка, не заметив, как пристально за ним наблюдает Максим.       Вечер удался на славу, гости стали расходиться только к утру. К счастью Артёма, за побег из дома сильно ему не перепало, главное, что под присмотром Марка обошлось без приключений. Его и заснувшего на руках Дениску Александр забрал с собой домой. Ян тоже мечтал поскорее оказаться дома и упасть на родную кровать, провалиться в сон, но Валентин, объявив их с Марком практически состоявшимися мужьями, настоял на том, чтобы они с этого же дня начали жить в своей квартире. Яну ничего не оставалось, как согласиться. Потом он вернётся к Томашу, где по-настоящему мог расслабиться и почувствовать себя как дома, и проживёт с ним до тех пор, пока не станет законным мужем Марку.       Квартира была однокомнатной, но просторной. И красивой. Во вкусе Вали. Флорист даже об этом успел позаботиться. Толком рассмотреть своё будущее место жительства Ян не успел. Закрыв за ними дверь, Марк сразу же прижал блондина к стене и с жадностью впился в его губы, врываясь в рот властным языком. Ян сжался, не столько от неожиданности, сколько от того, что не хотел больше близости с альфой. Слабо, но попытался оттолкнуть.       — Марк…       — Хочу тебя, Ян, — с жаром зашептал в его волосы Власов, вдыхая их аромат, запах самого Яна. — Я так давно хочу тебя. Наконец-то мы одни…       — Марк, я не… — Ян запнулся на полуслове, встретившись с горящими любовью глазами Марка. Альфа был вправе требовать от Яна большего, ведь он практически его муж. Ян же не сможет избегать этого вечно. Саша от него упрямо отказывается, а перед ним сейчас стоит человек, который готов принять его без остатка. Который любит его всей душой. И желает вопреки всему. Медленно Марк склонил голову и на этот раз нежно, очень мягко поцеловал своего омегу. Не отрываясь от его губ, скинул с него жилет, справившись с пуговицами, следом снял рубашку. Ян отвечал ему. Податливо и чувственно. Тот самый Ян, с которым Марк познакомился.       Обхватив омегу за талию и прижав к своему телу, Марк утянул его на кровать и осторожно опустил на спину. Скользнул взглядом по соблазнительному оголённому торсу и, сев сверху и возобновив поцелуй, принялся за брюки чеха.       Было стыдно, но Ян позволял Марку делать с собой всё, что тот захочет. Может, оно и к лучшему. Может, во время их близости то подзабытое пламя, та тяга к Марку, как к альфе, вспыхнет с новой силой, и тогда не нужен ему будет никакой Саша. Это будет последней попыткой побороть в себе истинность. И Ян надеялся на успех.       Клебек слегка вздрогнул, когда жёсткие, но чувствительные пальцы коснулись его соска, затем скользнули ниже, к твердеющей плоти. Требовательно прошлись по всей длине, заставляя выгнуться навстречу. Дыхание дрогнуло. Ненадолго оторвавшись от любимого, Марк высвободил себя от одежды и вновь приник к Яну, лаская его губами, возбуждая, левой рукой опустившись к упругим ягодицам. Под тихим, терпеливым стоном блондина аккуратно начал его растягивать, чувствуя немного выделившуюся смазку. Марк помнил, что Ян ещё девственник, и сам не мог похвастать сексуальными похождениями, за последние несколько месяцев мечтая только о нём, о своём Яне. И наконец, он был в его власти, желанный, горячий. Собственный член давно уже затвердел и просил оказаться внутри, испробовать омегу, раствориться в нём без остатка. Потеряв всякое терпение, Марк поддался снедающей его жажде и немного резко, почти весь, вошёл в слабо разработанного Яна, отчего чех болезненно вскрикнул, на мгновение ослепнув.       — Прости, — шепнул Марк, успокаивающе проведя ладонью по мягким мелированным волосам. — Я не могу сдержаться. Хочу, чтобы ты весь был мой. Расслабься для меня, пожалуйста.       Согнув одну ногу Яна в колене и просунув под неё руку, Марк сделал первый бережный толчок, вырвав из груди омеги очередной стон. Затем, осмелев, ещё. Сначала аккуратно и с заботой, но желание было сильнее, а когда Марк полностью оказался в теле Яна, он будто сорвался. Дикая страсть залепила глаза, невыносимый жар затопил все тело, стоны ласкали слух Марка, возбуждали царапающие простынь пальцы Яна. Марк вколачивался со всей своей скоростью, забыв о том, что Яну может быть больно. Не заметив бусинок слез в уголках его глаз, он брал его всего, сжавшегося, кричащего. Ян принадлежит ему, только ему. И этому должно быть доказательство. На пике оргазма Марк резко склонился к плечу омеги, уже готовый вонзить в его девственное тело зубы.       — Нет! — испуганным ударом колокола вонзилось в уши, а по груди пришёлся жалящий удар. Марк скатился в сторону и огромными глазами уставился на Яна.       Затравленный, бледный, как сжатая в руке натянутая до груди простынь, Ян отвечал ему перепуганным взглядом. По вискам струились горошинки испарины, тяжёлое дыхание не желало выравниваться. Ян словно отгородился. Напоминал маленького зверька, загнанного в ловушку и приготовившегося биться за свою жизнь до конца. Ян не хотел быть помеченным Марком. ___________________________________________________________ *Ян поёт на литовском, перевод в тексте.