Бросай вызов всем!

Song: Ирина Дубцова — О нём

      С шоком Марк справился не сразу. Мысли змеями путались в голове, перед глазами словно был другой человек, не его Ян. Каждый омега был бы счастлив оказаться помеченным своим альфой, и Марк был уверен, что Ян не исключение, с учётом того, что недавно он с таким трепетом и пылом признался ему, что любит. В отличие от своего отца, так и не пометившего Валентина за все годы совместной жизни, Марк считал, что брак следует закреплять меткой, иначе какой смысл брать в мужья омегу, на которого в равной степени, несмотря на брачный узел, могут претендовать и другие альфы?       На последней мысли Марк внезапно запнулся, не отрывая взгляда от бледного лица Яна, от практически до предела расширенных зрачков в его глазах. Другой альфа? Такое вообще возможно? Ян всегда был открыт ему, отвечал взаимностью, искренне лучился неподдельным счастьем рядом с ним, Марк видел его другим, не таким, как остальные омеги, — настоящим, преданным. Марк знал, что он настолько глубоко в сердце чеха, что тот в мельчайших подробностях запоминает каждый их поцелуй, каждое прикосновение. Он был таким до недавнего времени. Когда Ян закрылся от него? Место удара жгло, но не от боли. От чего-то более неприятного, глубокого, ранящего.       — Ян… — наконец, собравшись с силами, смог произнести Марк, но чех, мелькнув пятном крови на простыне, соскочил с кровати и шустро скрылся в ванной. Зашумела вода, и вместе с ней сознание Марка пронзила новая догадка: он же сделал Яну больно. Провалившись в сети собственной похотливой страсти, забыл о своём драгоценнейшем омеге, о его невинности, о том, что он впервые позволил кому-то зайти дальше поцелуя. А в ответ Марк поступил с ним, как свинья.       Сорвавшись с места, Марк в мгновение оказался напротив двери в ванную, схватился за ручку, но впервые не решился открыть дверь. Внезапно нахлынула уверенность, что она заперта. Заперта так же, как запирается от него душа Яна. Постепенно, но не менее ощутимо. Где его ошибка? Мысли о другом альфе Марк отбрасывал, как невозможные. Хоть и мало, но он отлично знал Яна. Чех ни за что не посмотрел бы на другого и не стал бы встречаться с Марком, если бы всерьёз не любил. Прислонившись лбом к двери, Марк прислушался к шуму воды: он был ровным, словно Ян и не притрагивался к ней.       — Ян, — слова давались с трудом, но Марк должен был их произнести, он чувствовал, что омега его слышит. — Прости. Я хотел подарить тебе метку. Я хочу видеть на тебе свою метку. Одна мысль о том, что к тебе может подойти кто-то другой, пусть даже и мой брат-омега, сводит меня с ума. Я очень хочу, чтобы ты принадлежал только мне. Я сорвался. Прости…       Услышав тихий щелчок открывшегося замка, Марк отступил, а через полминуты в приоткрывшейся щели показался завёрнутый все в ту же простыню, но мокрый Ян. Блондин встретился с Марком взглядом и, ни слова не говоря, обвил руками его шею, притянул к себе и прижался к альфе всем телом, уткнувшись носом в его плечо. Этим жестом Ян напоминал Марку отца с его привычкой взлохмачивать сыновьям волосы. Но его объятия были такими искренними, уютными, на раз гасили весь гнев, обиду, ревность, обволакивали и заставляли забыть обо всех проблемах. Только сейчас Марк почувствовал, как было напряжено его тело и как расслабляется благодаря родным объятиям каждая мышца. Подняв руки, альфа положил ладони на изгиб спины Яна, затем, поддавшись порыву, и вовсе обнял в ответ. Этой ночью они больше не обмолвились ни словом. Но Марка не покидало ощущение, что, пусть Ян совсем близко, он так далеко от него.       Все офисное помещение «Далла Коста» затаило дыхание в преддверии безжалостной экзекуции, такой тишины не было с самого основания винодельческой компании. Каждый сотрудник старался быть ниже травы, тише воды, вылезая из-под стола только в случае крайней необходимости. Работой дорожили все, а обычно спокойный, уравновешенный и толерантный начальник рвал и метал молнии похлеще самого Зевса. Сотрудники боялись даже теряться в догадках, что могло так разозлить горячо уважаемого Александра Александровича. Удар пришёлся на Арсения Юрьевича Сидорова, которого Сан Саныч в буквальном смысле вырвал с рабочего места и за шкирку уволок в свой кабинет. Сене никто не завидовал. Все напряжённо вслушивались в беспощадные крики, доносившиеся из плотно закрытого кабинета владельца и директора в одном лице «Далла Коста», узнавая Власова с новой стороны, теперь, пожалуй, полностью соответствующего своей фамилии.       — Ты охренел, Сидоров?! — орал пышущий гневом Александр, на что Сеня благоразумно молчал, держась по ту сторону длинного директорского стола для совещаний, поближе к выходу, и сохраняя пристыженно-бледное выражение лица. По фамилии Саша называл его крайне редко. Вообще не называл. И было вполне ясно, что сухим из воды Сене не выйти. — Я тебя сейчас самого на шкуру продам! На кожу — кресла в салоне авто обтянуть! Своих детей нет, чтобы распоряжаться их жизнями?! Так я тебе сейчас устрою! Там за дверью полно омег, которых ты не побрезговал оттрахать! За любого отдам!       Кричал Саша надсадно, вкладывая всю душу, сверкая от злобы глазами и с не менее злым румянцем на щеках. Пожалуй, впечатлённый таким выплеском эмоций, заткнулся бы даже Грицко и предпочёл надолго подписать петицию о мире на Сашиных условиях. Точной и резкой жестикуляции же позавидовал бы сам Жириновский, с восхищённым трепетом вооружившись блокнотом и карандашом. Но что-то в этом Сеню все равно смущало. Он знал Сашу слишком давно, ещё со школьной скамьи, и ничто никогда не могло так вывести знакомого ему Саныча из себя. Конечно, личная жизнь Артёма — весомый аргумент, но и якобы предстоящая свадьба была не тем вопросом, который Власов не смог бы урегулировать, отделавшись малой кровью, за нерадивым сотрудником. Что бы там у Саныча ни было на уме, премии в этом месяце он Сеню точно лишит.       — Саш… — заикнулся Сидоров, логично рассудив, что отмалчиваться выходом не было, нужно было хотя бы предложить способы решения проблемы. В которую сам Сеня лучшего друга и загнал.       — Сидоров, — голос Саши стал угрожающе тихим и обманчиво спокойным. Альфа даже пригнулся к столу, опираясь на него ладонями, словно хищник, знающий, что добыче деваться некуда и сегодня у него будет большой куш. Устрашающая картина со стороны той самой добычи. И дичью Сене быть почему-то не нравилось. — Или ты сейчас же звонишь Грицко и объясняешься ему в своей глупости и самоуправстве, или с аэродинамической скоростью вылетаешь из Косты без обратного билета!       От выдвинутого ультиматума Сеня забыл не только своё имя, но и дар речи, бессмысленно и некультурно раззявив рот в попытке издать хоть один звук. Не может же Александр в самом деле так с ним поступить?.. Или может? Глядя в пылающие уверенностью антрацитовые глаза друга, Сеня понял, что может.       — С… Саш! — заикаясь и теряя слова, растворяющиеся в беззвучии цепкого испуга, выдавил из себя Сеня. — Саш, это подстава! Если меня не убьёт он, то я умру от голода и безработицы!..       — Немедленно!!! — не желая слушать его жалостливые тирады, вновь сорвался на крик Александр, красноречиво ударив кулаком по столу так, что вздрогнуло всё, что на нём стояло — от компьютера до огранайзера с ручками и карандашами. Сеню как телепортировало. Осталось только лёгкое неприятное воспоминание, что здесь был директор PR-отдела «Далла Коста».       Шумно выдохнув через раздувшиеся ноздри, будто приходящий в себя после войны дракон, Александр устало опустился в своё кресло, чувствуя себя немного опустошённым. Негодование ещё клокотало где-то в груди, но не обошлось без ревности, Саша должен был это признать. За ночь он не сомкнул глаз, всё время думая о том, что Ян один на один с Марком и вряд ли станет держать оборону. В этом был виноват он сам. Несмотря на невыносимую тягу к чеху, Александр упрямо продолжал гнать от себя своего истинного, того, без которого уже не представлял своей жизни дальше, без которого стало невозможно свободно дышать. Ян был всюду: в мыслях, во сне, наяву. Подобно наркотической зависимости, желание быть с ним не ослабевало, как старался убеждать себя и Яна Саша, оно лишь усиливалось с каждым днём. Сколько он ещё продержится, Саша не знал. Выглядел он тоже все хуже — под глазами тёмные круги от бессонной ночи, выходя из дома, забыл побриться. Валя оказался в растерянности, когда он даже есть не стал. Откинувшись на спинку кресла, Саша запрокинул голову назад и закрыл глаза, уже почти смирившись с образом Яна, намертво вставшим перед ними. Артём, кстати, тоже не показался на завтраке. Под ногами крутился только Денис, что-то себе бормоча про репетиторов, с которыми приходится заниматься ему, а не, например, Артёму. Что с ними будет, если Саша сдастся? Что будет с его родными? Что будет с Валей? Саша не хотел даже думать о том, что может увидеть в его глазах слезы. Валентин создан не для них. Он создан для чистой, настоящей любви. А давал ли её сейчас Вале Александр? Пока ему удавалось ограничиваться поцелуями с Яном, но он уже не был уверен, что однажды не превратится в старого маньяка-педофила, выслеживающего молодого иностранного омежку. Да и сам Ян? Каково ему встретить своего истинного в семнадцать и жить с тем, что его истинный не подпускает его к себе? Выхода будто не было. Кому-то он делал больно в любом случае. Может, это был единственный и мимолётный случай, когда он понял всю прелесть холостяцкой жизни Сени.       «Тема».       «Тем».       «Тема, не молчи, я же вижу, ты онлайн!» — сообщения выскакивали друг за другом уже в течение минут десяти, пока Артём, впервые не желая разговаривать даже с Hell’ом, разлёгся на компьютерном столе, опустив на него руки, а на них — голову. Из комнаты он сегодня не показывался, папа и отец не заходили. В этом была настоящая прелесть летних каникул: можно было притвориться проспавшим до обеда, а можно было проспать на самом деле. Но сейчас Артём гипнотизировал свой мобильный телефон, ожидая от него хоть какого звоночка. За ночь он послал Яну сообщений пятнадцать, но ни на одно из них чех так и не ответил. На душе было тревожно. Артём был готов пулей сорваться с места, если вдруг входная дверь хлопнет, оповещая о возвращении Марка.       «Тема, учти, я не пойду больше с тобой на квест!» — последнее сообщение навело на определённую мысль и заставило оторваться от стола, сесть нормально.       «Я хочу развестись», — быстро набрали пальцы на клавиатуре, и как только Артём отправил сообщение, друг надолго замолчал. С Hell’ом он познакомился года полтора назад, точнее Hell сам нашёл его в игре Lineage II, сам взял «под своё крыло», помог прокачаться, всячески опекал, взамен попросив только отдать Теминого персонажа за него замуж. Они быстро подружились, иногда Артёму казалось, что они знают друг друга уже очень давно, Hell всегда знал, чего хочет омега, и безошибочно угадывал его вкусы и увлечения. Поначалу это вызывало у Артёма подозрения, но Hell уверенно заявил, что вряд ли они встречались, просто Артём ему очень нравится.       «Это была шутка?» — наконец, насторожённо пискнуло в «аське» сообщение.       «Нет. Я встретил другого», — честно признался Артём, вновь покосившись на молчавший телефон.       «Скажи мне, кто он, я сейчас же пойду и кильну его!» — видимо, Hell разозлился не на шутку. Лишний раз героев игр он не трогал, только если они угрожали Артёму или слишком нарывались.       «Он не вирт, он реальный. У нас даже секс был! Он самый лучший омега…»       «Лол, что?!» — сообщение сопровождал хохочущий смайлик, наверное, злость растаяла так же быстро, как и вспыхнула. Hell явно не воспринял его слова всерьёз.        «Тем, ты же сам омега».       «Это имеет значение?» — теперь уже разозлился Артём, впервые не получивший поддержку самого близкого друга, с которым делился всеми своими тайнами. Если б мог, то и средний палец показал бы, но Hell всё равно его не увидит.       «Так ты серьёзно?..»       «Тем…»       «Тем, хочешь увидеть меня настоящего?..»       Сердце в груди трепетно всколыхнулось ланью. Сколько раз Артём уже хотел встретиться с тем, кто знает все его секреты, вживую, но Hell’у всегда удавалось ловко избежать этой темы. А в этот раз, понимая, что постепенно теряет Артёма, он впервые сам предложил встретиться. Конечно, Артём хотел! Но пальцы замерли над клавиатурой, так и не набрав заветных двух букв. Снизу донёсся глухой звук хлопнувшей двери — вернулся Марк, а с ним может быть Ян. Предложение Hell’а мгновенно вылетело из головы, Артём вскочил с места, понимая, что никакой Hell не заменит ему Яна. Быстро набрав и отправив «нет», омега торпедой вылетел из своей комнаты. Запоздало в голове возник вопрос, заставивший Артёма приостановиться на пороге — откуда Hell знает, что он омега? Но, допустив мысль, что наверняка как-нибудь обмолвился в чате, Артём не стал задерживать долгожданную встречу. Ян сейчас был важнее.       О самой известной оранжерее в городе "Анфиладе" Томаш слышал уже давно, но случая посетить сказочно-экзотическое место все не предоставлялось. Хотя оранжерея и находилась в пятнадцати минутах ходьбы от его дома. Ян позвонил ещё вчера поздним вечером и сказал, что домой не вернётся, а к утру Томаш обнаружил, что на завтрак ребёнку в холодильнике продуктов не осталось. Некто известный незаметно слопал все, поглощённый переживаниями за племянника. Поэтому, пока тот самый голодный племянник не объявился, Томаш решил по-быстрому сбегать в магазин, только потянуло его почему-то через Казачью бухту, где по пути и попалась соблазнившая его оранжерея. Стеклянные купола показались ещё издалека, а винтажная объёмная надпись над входом сообщила, что волшебство начинается прямо отсюда. Томаш сразу отметил, что оранжерея одной стороной присоединяется к жилому дому — наверное, когда-то она была маленькой и для души, но со временем разрослась, как и любовь к ней владельца. За чертой увитых плетистыми розами, поражающих своими яркими ароматными бутонами, пригласительно распахнутых белых кованых ворот, крепящихся к выложенному кирпичом забору, так же потонувшем в зелени сочного винограда, дохнуло лёгкой прохладой и сыростью. Томаша встретила вымощенная крупными декоративными каменными пластинами тропинка, слева живописно состаренная шпалера, облагороженная квамоклитом, и усеянный папоротником ступенчатый грунт. С правой стороны из пышных кустов можжевельника предупредительно скалился мраморный лев. В некоторых местах слегка били автоматические фонтанчики и мерцал приятного лазуритового оттенка свет от вмонтированных прямо в газон фонарей. До самой оранжереи провожала завораживающая арка из пушистого цветочного водопада глициний. Стойкое ощущение, что он оказался в Эдеме, у Томаша возникло, едва он ступил под куполообразный потолочный свод оранжереи, продуманно покрытый рефлекторными, а в некоторых местах, где это было нужно, абсорбирующими стёклами. Мансардные окна были открыты нараспашку, чтобы застоялый тёплый воздух мог циркулировать с более прохладным и лёгким. Золотистый свет заливал помещение, наполненное белыми и кремовыми тонами шпалер, изящных чарующих скульптур, декоративных клеток с канарейками, густо разбавленных зеленью лучившихся здоровьем растений, от обычных и распространённых до таких, названий которых Томаш не только не слышал, вообще не подозревал об их существовании. Здесь были и фитония, и санхеция, и псевдоэрантемумы. В центре огромного тропического мира в обрамлении адиантума, нефролеписа и других неизвестных ему, но безумно красивых цветов по словно самой природой выложенных камням струился миниатюрный водопад, впадая во встроенное в пол озерцо, умиротворённо удерживающее на своей глади распустившиеся лотосы. Степенно перелетали от цветка к цветку ленивые раздобревшие пчелы. Томаш чувствовал себя Колумбом, открывшим райский островок, населённый только самыми прекрасными созданиями на планете. И одного из них альфа уже заметил впереди — копошившегося в горшке с землёй омегу не менее экзотической внешности. Мягкое, идеально очерченное лицо, на котором будто капли тёмной сочной краски с кисти художника, были живописно раскиданы маленькие родинки. Гладкой, ровного бронзового оттенка кожи, ничуть не тронутой возрастом, хотелось коснуться. Густой излом бровей подчёркивал томный взгляд насыщенных карих глаз, будто обведённых косметическим карандашом, но никогда не знающих его на самом деле. Плавный контур пухлых губ приковал к себе, вынудив Томаша сглотнуть застрявший в горле тугой ком. Он был поражён мириадами стрел шаловливого карапуза в самое сердце. Скольких людей Клебек видел благодаря профилю своей работы, но человека подобной неземной внешности, коей обладал этот омега, — впервые.       Словно почувствовав на себе посторонний прожигающий взгляд, омега поднял голову. Лёгкая чёлка шоколадных волос дрогула, чуть прикрыв левый глаз. Выискав среди своих немногочисленных подчинённых, для чеха слившихся с экзотической зеленью, Томаша, омега оставил своё занятие и, вытирая руки о ветошь, припасённую на такой случай, выпрямился во весь рост и ослепил улыбкой.       — Мужчина, шо вы мнётесь, будто Вас тут щас рядом с живокостью закопают? Проходите уже, пока вход бесплатный. — Сильный акцент сразу дал Томашу понять, что омега явно родом не из Севастополя, скорее откуда-то с более западной части Украины. Но даже эта мысль не задержалась сейчас в его голове надолго.       — Совершенство… — выдохнул Томаш, когда омега, облачённый в рабочий комбинезон на обнажённый загорелый торс, остановился рядом.       — Ой, та это Вы ещё мою фигуру не видели, ей-богу! — без лишних комплексов блеснул озорными лучиками в глазах Валентин и, не без удовольствия определив по растерянному лицу пришельца, что он ещё в форме, жестом пригласил пройтись прогулочным шагом до патио. У Вали всегда был свой подход к посетителям. Каждого он встречал, как дорогого гостя, предлагал отдохнуть за приятной беседой, насладиться великолепием окружающей флоры, при выходе почувствовать себя, как после салона красоты, — обновлённым и посвежевшим.       — Простите, я был только в курсе, что могу здесь найти самые невероятные цветы, и никак не ожидал, что здесь есть кто-то намного прекраснее, — нашёлся Томаш, последовав с Валентином и с неподдельным интересом разглядывая представителей растительного мира, в частности окружившие патио померанцы, за стволы которых цеплялись изящные розовые, красные, фиолетовые, ярко-синие цветки клематиса.       — Это Вы так на скидку надеетесь, что в Ваших мыслях я уже во всех позах полежать успел и без одежды? — омега весело прищурил глаза, заметив, что бой выигран и гость смущён, но не рассержен. Контакт был налажен, и Валентин уцепился за любопытный взгляд Томаша. — Вы знаете, откуда появилось название «оранжерея»?       Ладонь омеги коснулась спелого оранжевого плода, обратив внимание Томаша на элегантный брачный узел, блеснувший на тонком безымянном пальце. Но метки не было, Томаш её не видел и не чувствовал, от омеги исходил лишь нежный соблазнительный аромат.       — Изначально оранжереи были созданы для выращивания померанца: их редко завозили в Европу, и купцы преподносили их богатым господам, как необычайную редкость, — ответил на поставленный вопрос Валентин, обернулся к Томашу. — Впервые слово использовали во Франции в восемнадцатом веке, от слова orange — апельсин.       — Вы очень преданы своей работе, — обратил внимание Томаш, в душе жалея, что симпатичный ему омега оказался замужем. Хотя отсутствие метки говорило ему о том, что они с мужем не только не истинные, его альфа оставляет за мужем полную свободу выбора и действий. Вот только если между ними есть любовь, стоявшему перед Томашем омеге наверняка тоскливо из-за отсутствия такой важной для каждого омеги метки своего избранника. — Должно быть, владелец этого места прекрасный человек.       От взгляда чеха не ускользнуло, что в глазах Вали вновь заплясали озорные огоньки, а губы растянулись в загадочно-лукавой улыбке.       — Та кто б сумнiвався? Новое лицо «Далла Косты»! Токо на обкладинки журналiв фотографуй! — Валя изящно обвёл вокруг своего лица ладонью, демонстрируя всю красоту, и замер, уставившись на прикреплённый к одной из шпалер градусник. Улыбка быстро исчезла с его лица, омега напряжённо прислушался. Глядя на озадаченного омегу, Томаш тоже на всякий случай оглянулся, но ничего подозрительного не обнаружил. Ему подсказал Валентин, словно прочитавший его мысли. — Вы чуете, капает?       Как Томаш ни напрягал слух, ничего подобного не услышал, как оказалось, зря. Щёлкнуло резко, стрельнув небольшим вентилем, едва не попавшим в альфу. Следом мгновенно брызнула плотная струя, от которой Томаш успел закрыть своим телом вскрикнувшего Валю. Холодная вода ударила в спину, к ней, буквально с перерывом в секунду, стали добавляться новые струи, пробивая герметичную резину протянутого вдоль оранжереи шланга.       — Цветы! Мои цветы!!! — в панике запричитал Валя, намертво вцепившись в крепкие мышцы рук Томаша, не обращая внимания на то, что и гость, и сам он уже до нитки мокрые и обоих била крупная дрожь.       — Нужно воду перекрыть! — так же, не отдавая себе отчёта, прижимал к себе омегу чех, но вовремя опомнившись, бросился впустую зажимать пробоины шланга.        Теперь особенно соблазнительный, хоть и менее пахнущий, Валя навалился сверху в попытке хоть как-то предотвратить катастрофу, и напрочь позабыв, где находятся основные вентили подачи воды.       Всё закончилось так же быстро, как началось.       — Пап! — услышавший крики Вали из дома в оранжерею с вытаращенными глазами выскочил Марк, за которым гуськом увились Артём и Денис. Но обнаружив, что на папу не нападают ни маньяки, ни грабители, и убедившись, что бить никого не нужно, а глазам предстала романтичная картина «Папа и дядя Томаш в обнимку под брызгами фонтана», быстро успокоился и расслабился, вновь натянув на лицо выражение «кирпичом». Вспомнил, как инструктировал его отец о каждом вентиле многочисленных протянутых в оранжерею Валиных труб и шлангов, не надеясь на память мужа. Вентиль был у чёрного входа в дом, и Марку достаточно было протянуть к нему руку. Скрипнув небольшой ручкой, альфа перекрыл воду и вновь взглянул на замолчавших и переглянувшихся мужчин.       — Дядя Томаш, Вы тут какими судьбами? — поинтересовался молодой альфа, стараясь не акцентировать своё внимание на откровенно интимной позе распластавшихся перед ним и братьями взрослых.       — Марк? — оказавшись освобождённым Валей, Томаш поднялся сам. Выглядели оба не лучшим образом: мокрые с головы до ног, с посиневшими губами, прилипшей к телу одеждой. — Ты… то есть… — Томаш перевёл растерянный взгляд с Марка на Валентина. — Вы папа?!       — Уже трижды, ну и шо такое?! — невозмутимо пожал плечами омега, но в голосе его слышались нотки гордости. — Будто в наше время скромный омега не может позволить себе трёх спиногрызов.       — Н-нет… — Томаш не чувствовал себя таким растерянным со школы, когда впервые хотел признаться своему первому омеге в любви, а тот, не дождавшись, пока Томаш соберётся с духом, сам подошёл и поцеловал его. — Он… просто… мой Я… — едва не сорвавшиеся с языка мысли пришлось экстренно проглотить. Вряд ли племянник скажет «спасибо», если Томаш проболтается о его чувствах к мужу столь восхитительного омеги. Сказать было бы честнее и проще для всех, дядя это понимал, но язык и сам не повернулся. Не таким он представлял себе мужа истинного Яна. К счастью, Валентин не обратил на его несвязное бухтение внимания, переключив его на зацепившую слух информацию.       — Дядько? А вы, шо, знакомы? — шоколадными глазами Валя оббежал Марка и Томаша, и вновь вернулся к сыну. — А где Ян, имею задать вопрос?       — Отправился домой, — стараясь сохранить хладнокровие, произнёс Марк, но при этом чуть вздёрнул подбородок, что не ускользнуло от Томаша. В груди дяди больно ущипнуло от осознания, почему Ян сейчас не с Марком.       — Я проводил, — чуть торопливо добавил молодой альфа, скрывая неприятный осадок в душе. Яна он не провожал, чех не позволил ему этого сделать, поставив перед фактом, что дальше доберётся сам, не попрощался, ничего не объяснил, лишь коротко чмокнул в щёку, как старого знакомого. Марка не покидал вихрь мыслей о прошедшей ночи. Что он мог сделать не так? Почему не позволил поставить метку? Может, Марк поторопился? Но разве не это омеги ставят превыше всего, превыше даже брачного узла? Безумно хотелось позвонить Яну, поговорить по душам, задать кучу вопросов, но не при Томаше, не при Вале, который мечтает о свадьбе, наверное, больше чем он сам.       — Так я ж не дома! — встрепенулся Томаш под пристальным взглядом вцепившегося в старшего брата-альфу Дениски и недоверчивым Артёма. Отсутствие Яна рядом с Марком его устраивало, не устраивало только, что Марк его «проводил» и Артём не смог его увидеть. Благо, пытливые умы мира додумались до сотовых телефонов, и в ближайших планах у омеги было набрать непосильным трудом добытый номер.       — Та при чём тут Вы? И куда Вы пойдёте такой со дна моря всплывший? — Валентин ухватил Томаша за запястье как раз тогда, когда альфа развернулся бежать из оранжереи.       — О, простите мою бестактность, — перехватил ладони Вали Томаш и, натянув самую ослепительную свою улыбку, мягко пожал их. — Томаш, дядя Яна.       — Дядя… — едва не задохнулся от услышанного Валентин. — Так Вы ж тем более отсюда не выйдете! Даже слышать не хочу! В дом! Раздевайтесь! У Саши что-то было Вам к лицу.       Не позволяя Томашу и слова вставить, Валя подтолкнул альфу к дому, уже по пути стягивая с него одежду и не оставляя пути к отступлению. Чешского будущего родственника Валентин не отпустил до тех пор, пока не переодел в Сашину чёрную майку и льняные ванильного оттенка брюки. Вещи и впрямь хорошо легли по телу, Валя даже задержал взгляд на рельефном изгибе спины Томаша, что польстило самому альфе. Но отпустил его Валя только после чашки горячего чая с булочками собственного приготовления. Вкуса Томаш не почувствовал, больше занятый тем, что сейчас нужен Яну, и, быстро проглотив угощение, со всех ног рванул к племяннику. Только последнего в квартире Томаш не обнаружил. И даже по стоявшему у порога мешку с мусором понял, что Ян не заходил…       Идти было немного больно, но ни сидеть, ни лежать, запершись дома, Ян сейчас не хотел. Оставив Марка далеко позади, запретив ему проводить себя, блондин дошёл до дома, но, постояв поодаль подъезда, внутрь так и не зашёл, зная, что своим видом сейчас может обеспокоить дядю. А жаловаться не хотелось ещё больше, чем сидеть дома. Ни о чём больше не думая, Ян побрёл, куда ноги потянут.       В душе прочно обосновалось чувство опустошённости, и чем дальше был от него Саша, тем сильнее оно становилось. Он сейчас напоминал ту куклу за стеклом витрины — о ней забыли, она потускнела и безжизненно повисла на своих ниточках-манипуляторах. Скоро в Яне так же не останется и крупицы жизни. Глупо было надеяться, что он сможет с этим смириться, что сможет и дальше всегда любить Марка. Он всё ещё любил его, по-настоящему, но быть рядом не хотел. Не мог. В последнее время все больше заставлял себя насильно, не хотел этого признавать, но после вчерашней ночи, особенно после того, как Марк едва не оставил в изгибе между его шеей и плечом метку, Яну стало страшно. Он никогда не думал о метке, впрочем, как и о серьёзных отношениях раньше. Но одно дело — серьёзные отношения, совсем другое — лишиться свободы, за которой Ян так рвался. Друзья-омеги не раз посмеивались над ним, выделяя, что он немного себе на уме. С альфами не встречается, о том, чтобы выйти замуж и оказаться помеченным, не мечтает. Зато альфы за ним табуном ходили.       Что хорошего в метке, Ян не понимал до сих пор. Разве не достаточно штампа в паспорте и кольца на пальце — уже ясно, что омега занят. Метка же однажды могла превратиться в настоящее проклятие. Например, распри в семье, или супруги пресытились бытовухой, множество других ситуаций, в которых метка — живое клеймо на всю жизнь. Словно ты всего лишь скотина из стада. Куда бы ни пошёл, где бы ни затерялся, тебя найдут, опознают, вернут назад. Конечно, сейчас существовали операции по сведению метки, очищению крови и организма от чужого запаха, но такие операции были очень дорогостоящими. Позволить себе их могли лишь единицы. Те, кто обречён часто менять мужей — люди, чьи имена постоянно на слуху, «звезды» шоу-бизнеса, в порыве страсти случайно получившие укус альфы.       — Молодой человек, дальше не едем, — Ян очнулся от водоворота своих мыслей и потерянно уставился на снисходительно улыбающегося бету-контролёра, немного нагнувшегося к нему, то ли чтобы быть на уровне, то ли чтобы достучаться до «заснувшего» сознания.       Оглядевшись, Ян понял, что находится в автобусе, сидит у окна и до того, как его позвали, отсутствующим взглядом рассматривал пролетающую мимо жизнь города за пределами движущегося транспорта. Как и когда он здесь оказался, блондин не помнил. Но поспешил встать, достать из кармана мелочь и, сунув её в руки контролёру, сойти с автобуса и определить, где он находился.       — Но Вы же уже платили… — слегка ошарашенно протянул вслед бета, но Ян скрылся настолько быстро, что и догонять его контролёр и не мог, в силу своего возраста, и не было смысла.       Где он, Яну стало ясно почти сразу. Душу сковал леденящий ужас от осознания той силы, которая овладела его сознанием, им полностью. Это было слишком, и Ян знал — это не остановить, от этого никуда не деться, не скрыться. Он словно попал в золотую клетку, в красивый лабиринт, выхода из которого нет, можно лишь, смирившись, следовать судьбе. Но Ян будто врос в землю, не сдвинувшись с места ни на миллиметр. Перед ним возвышалось величественное здание «Далла Косты» — самой известной винодельческой компании Украины. С огромного жидкокристаллического экрана, крепящегося под искусно выполненной надписью, украшенной лозами винограда, ему загадочно улыбался омега, передавая мимикой пламя и страсть рекламируемого вина.       Сени не было видно и слышно уже несколько часов, видимо, Грицко его всё-таки убил, либо этот прохвост специально выжидал, пока Саша поостынет, чтобы змием-искусителем выбраться из своей норы и снова попытаться уговорить друга на безумный брак по расчёту. Саша остывать не собирался, вполне серьёзно намеренный уволить лучшего друга и ценного сотрудника, если тот покажется ему на глаза с прежним результатом. Но ждать его было некогда. Саше ещё предстояла встреча со съёмочной группой по поводу нового рекламного ролика с участием Вали. Собрав необходимые ему планы, наброски и документы, начальник покинул свой кабинет как раз в тот момент, когда пришипившийся и обеспокоенный омега-секретарь собирался туда войти. Натолкнувшись на Сашу, омега занервничал ещё сильнее, растерянно захлопав длинными ресницами за стёклами стильных очков в чёрной оправе. На торопливое «простите», Саша даже внимания не обратил, все ещё злясь на Сеню, отчего перепадало всем. Неприязненно поводив желваками, Власов запер свой кабинет, обошёл неуклюжего секретаря и зашагал в сторону лифта, намереваясь всё-таки покинуть компанию и попасть на назначенную встречу.       — Александр Александрович, простите, — как Саша и ожидал, секретарь побежал за ним, но не остановился, надеясь, что омега отстанет. Прогадал. — Александр Александрович, о вас спрашивает какой-то омега…       — Я никого не приму, — отрезал Власов, надавив на кнопку лифта, напротив дверей которого встал, желая поскорее попасть в его спасительное пространство.       — Но… Александр Александрович, он сказал, что Вы его знаете… — ещё сильнее заторопился донести информацию секретарь. — Имя своё назвал… Кле… Клебек. Ян.       Тихонько звянькнуло, оповещая о том, что лифт прибыл, и перед Сашей пригласительно раскрылись двери, но Власов внутрь уже не шагнул, ошарашенно уставившись на сжавшегося в дрожащий комок секретаря. По этому выражению лица омега так и не смог понять, собирать ему вещи и начинать искать другую работу или все же можно расслабиться и вдохнуть полной грудью, провожая миновавшую его бурю.       Под пристальным взглядом охранника с ресепшна Ян прислонился спиной к стене. Что он здесь делает? Зачем попросил позвать Александра Александровича? Что скажет ему? Почему сразу не развернулся и не поехал домой? Как назло села батарейка у сотового. Если Марк пытался дозвониться, а в том, что он мог позвонить, Ян не сомневался, и не получил ответа, то наверняка звонил дяде на домашний, а за тем не станется поднять панику и поставить на уши всех и вся. Желание сбежать отчаянно затрепыхалось в груди. Даже если Ян оправдает своё появление здесь согласием строить карьеру дегустатора, он сделает хуже не только себе, но и всей семье Власовых. Здравый рассудок взывал остановить это безумие, и Ян уже поддался порыву, оттолкнувшись от стены, когда в холле показался Саша, целенаправленно поймав его в поле своего зрения.       Артём не видел и не слышал Яна уже практически неделю. В тот день, когда вернулся Марк, до Яна омега так дозвониться и не смог, а сам он не перезвонил до сих пор. Поисковых групп не посылали, в новостях его фотография не мелькала, значит, все с ним было в порядке. А Марк ходил как в воду опущенный. Перед родителями делал вид, что ничего и не случилось, но Артём давно заметил, что что-то между ним и Яном не так. Он верил, что чех не мог так просто взять и бесследно исчезнуть из их жизни. Его помолвка с братом оставалась в силе. Может, они просто поссорились? Подтверждением догадкам было то, что Марк не кричал на него, как обычно. С Hell’ом Артём тоже не говорил, хотя тот и писал каждый день, пытаясь дозваться до него. Отвечать ему просто не было желания. Хотелось хоть ненадолго увидеть Яна. Казалось, что ему просто нужно немного времени, чтобы его никто не тревожил. До конца недели Артём собирался играть по его правилам, а потом планировал идти тараном и самому выяснить, что произошло, если чех так и не объявится.       А пока Власов завис в магазине компьютерных игр, надеясь подобрать себе что-нибудь интересненькое на пару дней, которые проведёт без Яна. Требованиям «лёгкой закуски» отвечала новенькая Devil May Cry 3, чей диск в ламинированном боксе Артём и вертел в руках, поглощённый заманчивым описанием сюжета и возможностей игры.       — Парни, вы только взгляните! — знакомый голос болезненно врезался в уши сверлом дантиста. Оборачиваться Артём не торопился, в отвращении скривив рот и уставившись в одну точку, про себя надеясь, что у него просто начались неприятные галлюцинации на нервной почве, но надежды не оправдались — на плечи легла тяжёлая рука с повязанными на запястье знакомыми чётками, а в нос ударил до зубного скрежета знакомый запах резкого одеколона. — Король игрового мира! Власов. Артём. Александрович.       Его имя Демьян намеренно разделил по словам, намеренно понизил голос до полушёпота, нагнувшись к уху Артёма, глубоко вдохнул его чуть изменившийся с их последней встречи запах, ненадолго замер, но в следующий момент с самодовольной усмешкой нашёл его взгляд своим прямолинейным небесно-голубых глаз. Как всегда, слишком свеж и хорош собой, русоволосый курносый красавчик, которому принадлежали все сердца омег-одноклассников. Всех, кроме Артёма. И именно это всегда его злило и заставляло цеплять Артёма по любому поводу. Артём его искренне ненавидел, всего, полностью, начиная с манеры одеваться по-пижонски. Демьян был выше на голову, но это никогда не мешало Артёму прожигать его колючим взглядом.       — А что, родители не смогли проплатить твои каникулы на Канарах и ты досрочно вернулся? — чуть сощурив глаза, с вызовом бросил Артём, всё-таки обернувшись к злейшему школьному врагу и скинув его руку со своих плеч. Два его друга по бокам, до этого посмеивающиеся над подвернувшейся целью для издёвок в лице Артёма, сдавленно прыснули над достойным отпором. Все присутствующие прекрасно поняли, что именно имел в виду Артём: слабость Демьяна к красивым дорогим шмоткам и не менее красивым и дорогим омегам и бетам. Однако под тяжёлым взглядом главного подельника оба друга стушевались и благоразумно приняли сторону альфы.       — Неужели маленький омега мне завидует, потому что сам все лето провёл в четырёх стенах с… — Демьян бесцеремонно вырвал из рук Артёма диск, повернув к себе обложкой, бросил мимолётный взгляд на изображение беловолосого альфы в потрёпанном красном пальто, — …виртуальными любовниками, потому как реальные на него, увы, не клюют.       — Вынужден разочаровать, в отличие от некоторых я ещё слишком молод, чтобы при визите к омегологу узнать, что умираю от ВИЧ-инфекции, — в ответ натянул на лицо приторно-вежливую улыбку Артём и, тем же рывком вернув себе диск, не забыв наградить вынужденного собеседника фигурой из вытянутого среднего пальца, прошёл к кассе, демонстративно толкнув Демьяна плечом.       Сообразив, что последнее слово осталось за вредным омегой, Демьян скрипнул зубами, на секунду забыв о проводивших взглядами Артёма друзьях. Но они тут же напомнили о себе, один из них с недоумением на лице повернулся к альфе.       — Слышь, Дём, а чего мы вообще сюда свернули? — насколько он знал, Демьян никогда не увлекался компьютерными играми, а по Демьяновым же словам, такие, как Артём, далеко не в его вкусе. Встречу нельзя было отнести к случайной, и это выглядело подозрительно. На миг другу показалось, что он заметил неловкость в лице русоволосого альфы, но в их компанию робко влез продавец, взволнованно потряхивая перед собой чеком.       — Простите, но тот симпатичный омега сказал, что вы оплатите купленный им диск…       К концу короткого монолога несчастный кассир совсем сник, попав под влияние убийственного выражения лица Демьяна. Наверное, чувствовал себя кроликом перед удавом, слышно было, как трясутся тонкие коленки. Но вместо ожидаемого разноса Демьян фыркнул и, достав новенькую купюру, вручил продавцу. А до Артёма он ещё доберётся. В конце концов, им учиться вместе.