Я буду звать тебя Лилу

Я очень эффектно появилась в поселении. Верхом на мужике, подруги бы оценили. Ну и пусть попой к верху. Сейчас я смеюсь, вспоминая об этом, а тогда я была совершенно дезориентирована. Урод зашел в деревню и его выбежал встречать народ. Женщины полностью голые и их совсем мало, не больше пяти – семи. И это в сравнении с толпой мужиков. Как я позднее узнала, это было крупное поселение и такое большое количество встречающих женщин (по меркам их мира), обусловлено было популярностью моего насильника. Мужик прошел по деревенской площади и одним движением стряхнул меня с плеча. Я грохнулась на землю с почти двухметровой высоты. - Больно же, ублюдок, – прошипела тихонько сквозь зубы, но он кажется услышал. Вокруг нас сгрудились жители деревни, женщин в первых рядах не было. Вперед вышел благообразный старец в набедренной повязке. - Приветствую тебя, Юро. Ты рано в этом году. Что привело тебя в родные края? – я со страхом оглядывалась вокруг, не замечая, что подползла и прижалась к ногам своего мучителя. - Мне нужна новая кормилица, – то, о чем он говорил, оставалось для меня загадкой. Но я видела, что большинство смотрят на Юро с восхищением. - А что случилось с прежней? – в голосе старика чувствовалось плохо скрываемое волнение. - Она попала в объятья мужского дерева, – толпа ахнула. Надо запомнить, мужское дерево - это очень страшно. - Она жива? – сдавленно спросил старик. - Да. - Слава богам! Почему ты не забрал ее обратно? – требовательно спросил, наверное, все-таки староста. На него укоряющее посмотрели остальные. - Зачем мне кормилица с дуплом вместо норки? – молодежь заржала, – И после дерева мои соки не смогут приносить ей свободу, – я все еще не понимала интриги, урод помолчал и снова обратился к старику, – Мне жаль твою дочь, старейшина. Но она сама нарушила приказ и пошла гулять в запретное место. Ты можешь убедиться в том, что она жива и сама виновата в своем положении. - Ты хочешь эту в кормилицы? – все перевели взгляд на меня. Я снова начала трястись от страха и прижиматься к ногам Юро. Тот одобрительно посмотрел на мои попытки найти у него защиту. - Она дикая. Я нашел ее на половине пути от дома. - Так ты заберешь ее? Или отдашь в общак? – от слова "общак" у меня кишки в узел завернулись. Я такого ужаса не представляла, даже когда он трахал меня в задницу. "Общак" - это любой может пользоваться, а мужиков только на площади больше пятидесяти. Я подняла глаза на своего мучителя. Никогда бы ни подумала, что буду умолять его, чтобы он меня не отпускал. С неверием и ужасом вглядывалась в его глаза, что он решит? - Пожалуйста, не отдавай меня, пожалуйста... - молила я, у меня снова повлажнели ладони. Он поднял мою руку вверх и, не поднимая меня с колен, наклонился и лизнул ладошку. С видом дегустатора посмаковал вкус моих выделений и небрежно отпустил руку. Я вся сжалась в ожидании приговора, окружающие с интересом наблюдали этот спектакль. Со стороны молодежи послышались пошлые выкрики. Я занервничала больше, и мои ладони покрылись клеем. - Что? Потекла? – Осклабился старик. Он начал отстегивать от пояса подобие фляжки. - У меня есть, не надо. – остановил его Юро. Он снял с пояса фляжку. Поднес к моим губам, и я безропотно глотнула. Глаза округлились, я тут же узнала вкус, но отшатнуться или сплюнуть мне мешала его рука. "У меня во рту его сперма", - с ужасом поняла я, - "Какая гадость, меня сейчас вырвет". Его стальные пальцы на челюсти причиняли сильный дискомфорт и я, зажмурившись, сглотнула. Он тут же убрал руку, ободрительно потрепав меня по голове. Со всех сторон неслись одобряющие выкрики и улюлюканье. Я горела от стыда. Сидя на земле, склонив голову, я не заметила, что клей исчез. - Значит, все же твоя? – спросил старик. - Я подумаю... у меня здесь дела до конца недели. Тогда дам ответ, – и он широкими шагами покинул площадь. Я растерянно проводила его глазами и приготовилась к немедленному удару судьбы. Никто не бросился меня насиловать. Жители деревни медленно расходились, сбиваясь небольшими группами и обсуждая недавние события. Ко мне подошла пожилая женщина, она тоже была раздета, а дряблая кожа особенно подчеркивала множество некрасивых рубцов, параллельными полосами покрывающих спину и попу. - Пойдем со мной, – мне ничего не оставалось, как пойти. Не оставаться же на площади, – Меня зовут Вана, – пока мы шли, она пыталась меня разговорить, – Как тебя зовут? - Лилу, – буркнула я выдуманное этим уродом имя. Она располагала к доверию, а я так устала... Я рассказала ей почти все, кроме настоящего имени. Мне казалось, что настоящая Савари умерла, и то ничтожное и грязное, что осталось от нее, достойно называться только частью имени. И Вана мне рассказала многое... В этом мире мужские и женские особи очень разные, но друг без друга они не выживут. Женщинам не требуется никакая еда, но они абсолютно беспомощны. Мужчины сильны и выносливы, но единственная еда, которая способна поддерживать их силы - это выделения самки. Извращенная эволюция привела к тому, что клееносной стала вся кожа женщин, и она начинала течь при любом волнении. Мужчина, облизавший свою кормилицу, мог свободно месяц обходиться без еды. Но, если рядом с женщиной не находилось мужчины, она склеивалась и умирала, или же доставалась диким зверям и мужским деревьям. Люди заметили, что эякуляция мужчины блокировала клеящую способность женщин от часа до трех часов. И поэтому, свободные женщины теперь могли разгуливать по поселку, имея с собой флягу со спермой защитника. Любая женщина имела право на помощь при течке. И часто в поселке можно было встретить девушку на коленях увлеченно посасывающую чей-нибудь член. Они собирали весь эякулят и сплевывали его во фляжку. Поэтому урод и удивился так, когда я выплюнула на землю такую ценную жидкость. Второй способ длительно не приклеиваться на мне он тоже опробовал. Излившись внутрь женщины, следовало заткнуть выход пробкой. Моя попка пострадала из-за того, что этот идиот сделал слишком маленькую для вагины пробку. Это наверняка бы способствовало бешеной рождаемости, но все поголовно женщины жевали раз в день специальные листья. Эти кусты стояли в виде букетов в каждой комнате. Женщины в поселении делились на три категории. Незрелые, кормилицы и общие. Незрелыми назывались девушки, не достигшие половозрелости. С приходом первой крови, у незрелой начинался период выбора, когда она должна была дать согласие защитнику или прийти в общак, если ни одного предложения не поступило, или все были отклонены. Период выбора длился от трех до пяти лет, срок устанавливал старейшина поселения. Пара защитник–кормилица были не редки, это чем-то напоминало брак в нашем мире. Мужчина - защитник и добытчик, женщина «готовит ему ужин», только здесь у одного мужика могло быть от одной до трех жен. Вана говорила, что три жены только у какого-то важного торговца, и они по очереди, или вместе(склеенные с друг другом), проводят целые дни. Девушка имеет право отказаться от защитника и это большой позор для мужика. Мужчина же отказаться от выбранной кормилицы мог только в случае форс-мажора, как у Юро. Я не зря испугалась, когда меня хотели забрать в общак. Женщины в стабильных парах были по-своему счастливы, у них было право отказать и они были защищены от насилия другими мужчинами. Общие же никаких прав не имели. Их не унижали специально, не били и не притесняли. Но Вана была общей, и пока я с ней была, любой мимо пробегавший подросток мог наклонить ее прямо посреди разговора и, плюнув на половые губы, долго и со вкусом долбиться в матку. Вана в таких ситуациях продолжала разговор, как ни в чем ни бывало. В первый же вечер в моей спальне появился урод. Вана еще не успела мне все рассказать, и я была беспечно дерзкой с ним. - Тебе нужно создать запас. – Произнес он, и я сразу поняла, о чем он говорит. - Меня тошнит от тебя, грязный ублюдочный насильник. - Надо было бросить тебя в лесу, – пробормотал он. - Ты что, придурок? Ждешь от меня спасибо? Скорее я сдохну, – меня понесло от ненависти. Он шагнул вперед и схватил меня за горло. А потом приподнял, так что я кончиками пальцев касалась пола. Я схватилась двумя руками за его ладонь, пытаясь ее разжать или облегчить вес своего тела. – Ты понимаешь, что твоя жизнь здесь ничего не стоит? Если ты хочешь стать общей - только скажи… А пока я продемонстрирую, почему же меня так уважают,- он пристально посмотрел на меня, и я почувствовала, как намокает кожа. Но почему? Так не должно быть, я чуть не плакала. Вана всего полчаса назад дала мне отпить из ее фляжки. Я с таким трудом сделала этот глоток, неужели, все зря? Тем временем урод завел мне руки за спину и приклеил их, ноги раздвинул и, сложив, приклеил пятки к ягодицам, развернул меня на спину и сел напротив гостеприимно распахнутой киски. Я отвернула голову от него и просто тихо плакала. Если вспомнить первые два раза с ним, то мне нужно готовиться к боли от резкого вторжения. Я же почувствовала легкое касание его языка. Замерла, в растерянности. Язычок то играл с пуговкой клитора, то широкими мазками оглаживал весь вход... проникал, дразнил, сосал и целовал, вылизывал мне бедра и живот, снова возвращался к промежности... Я забыла, кто дарит мне такие чудесные ощущения, я забылась... Тело конвульсивно дернулось, забилось и расслабилось от невозможно прекрасного оргазма. Я все еще плавала на волнах удовольствия, когда мое сладкое местечко медленно заполнил прекрасный в своей твердости и упругости мужской орган. Плавно двигаясь внутри, он словно раздул потухшую искру, и меня снова опалило жаром страсти. Я стала приподнимать бедра навстречу каждому толчку. Наслаждение закрутило спираль, унося меня выше и выше, и рассыпалось фантастическим фейерверком. Мы кончили одновременно. Я скованно смотрела, как он одевается. Он что, меня так и оставит? - А ты страстная штучка, – вот скотина. Я покраснела. Он наклонил голову к моему лицу и тихо и зловеще сказал. - Еще раз почувствую от тебя запах чужого семени, накажу, – он демонстративно обмакнул палец в белую лужицу спермы на моем животе и поднес к моему же рту. Я замотала головой, – Будешь так лежать всю ночь, – сказал он, видя мое нежелание брать в рот эту гадость, так что пришлось приоткрыть губы. Он пропихнул палец и измазал своей спермой мне язык и щеки, – Умница, собери это, – он ткнул пальцем мне в живот и вышел. Я почувствовала, как спадают оковы.