Хитодама

У Миссис Хиддлстон была привычка отпускать своего сынишку гулять во двор допоздна. Соседки не раз предостерегали мать о такой беспечности, говорили, что за ребенком нужен глаз да глаз, что времена теперь неспокойные, что чересчур много свободы для мальчика – тоже во вред. Увы, но женщина не слушала. Мальчик рос счастливый, беспечный и озорной. Трудно передать словами, как животрепещуще до головокружения он обожал свою маму. Порой он так крепко обнимал ее за шею, что та грозилась переломиться под натиском тонких детских ручек, словно стебелек. В школьном возрасте малыш начал задерживать свои прогулки на полчаса-час. Потом, когда он превратился в хрупкого кудрявого подростка, пропажи длились день. Миссис Хиддлстон не раз узнавала от учителей, звонивших на дом или случайно встреченных в продуктовом, что сын регулярно пропускает занятия. Не прошло много времени, как она нашла в белье мальчика пакетик мелкодробленой желтоватой травки. Следующей находкой были презервативы, после – тюбик лубриканта. В старших классах сын взял в привычку исчезать на сутки или двое. Однажды мать даже не признала его, когда тот явился домой с выкрашенными в черный набриолиненными волосами и двумя сережками в ушах. После изнурительного и ужасно хлопотного окончания школы уже само появление сына стало редкостью для миссис Хиддлстон. Как-то он рассказал ей, что занимается театральным искусством в любительском кружке. Женщина не верила во внезапно открывшийся талант своего ребенка, пока сама по приглашению не пришла на закрытый спектакль молодежной труппы под руководством старого профессионала, покинувшего театральное поприще по личным неурядицам. В тот вечер малыш ошеломил ее. Миссис Хиддлстон вновь поверила в современную молодежь. Но, так или иначе, сын все больше и больше от нее отдалялся. Когда мальчику стукнуло двадцать, он пропал в последний раз. На долгие шесть лет. Мать не стала учинять Тому очередной скандал, когда тот как по волшебству вновь возник на ее пороге. Уставшая, уже почти старая женщина не держала обиды на сына. Скорее, он ей лишь опостыл. Поэтому она распахнула перед ним двери, заинтересованная, что же за этим последует. А последовало то, что сын пришел с миром. Он многое ей рассказал о себе и о своих жизненных перипетиях. Он спросил, чем может помочь маме. И мама не без слез счастья в глазах нашла юноше немало заданий. Первое время Том никуда не ходил, разве что вынести мусор или за покупками. Их общение все еще было напряженным и неловким, но как только загорался огонек ссоры, сын моментально тушил его усилием воли. И они не ссорились. Затем Том явился с радостной вестью – его все-таки взяли в театр. Самый настоящий Чикагский театр! И он разучивал роль к ближайшему спектаклю. Миссис Хиддлстон лет сто не видела мюзиклов. В день премьеры она не отрывала от сына глаз, хотя он мелькал то тут, то там, носился по всей сцене в толпе прочих танцоров, превращаясь вместе с ними в подвижные сложные фигуры, перетекающие одна в другую. С тех пор женщина не пропускала ни одной премьеры сына, а некоторые мюзиклы, в которых Тому доставались особенно удачные роли, пересматривала по нескольку раз. Ее мальчик был редким талантом. Много времени не понадобилось для того, чтобы его заметили руководители – так Томас получил первую роль с текстом, а затем и главную роль. Соловьиный голос Тома шел в сравнение только с изящностью его танца. Как гипнотически, одуряющее, бесподобно он кружился в сумасшедшем вихре с гибкой партнершей в атласном ярко-красном платье с россыпью блесток! В ином спектакле у него даже было несколько партнерш одновременно, которых он менял с отточенной ловкостью. Иногда он танцевал в группе молодых людей в похожих костюмах и смотрелся не менее выгодно. Он скользил по сцене, обращался с восклицаниями к залу, взбирался на высокие предметы реквизита (а однажды даже на рояль), кричал, плакал, замирал на месте… Он жил на сцене и на ней забывался. Приходя домой, жизнь как будто покидала Тома. Несмотря на успех, сын миссис Хиддлстон оставался печален и задумчив. Она знала о причине его скорби. Том рассказал ей о парне, который спас его в Нью-Йорке и в которого юноша до сих пор был влюблен. Мать не осуждала сына. Ей просто было очень жаль его, такого молодого и несчастного. И тем не менее они теперь всегда были вместе, всегда могли поддержать друг друга. До тех пор, пока к Тому ни поступил важный звонок из Нью-Йорка, и парень ни собрался в далекую долгую поездку. «Гэтсби верил в зеленый огонек, свет неимоверного будущего счастья, которое отодвигается с каждым годом. Пусть оно ускользнуло сегодня, не беда — завтра мы побежим еще быстрее, еще дальше станем протягивать руки… И в одно прекрасное утро… Так мы и пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое». - О чем ваша книжка, мистер? Твердая обложка насыщенного синего цвета с изображением печальных женских глаз и алых губ в небе над лунопарком плавно опустилась, и за ней открылось загорелое лицо мужчины в темных очках, потревоженного звоном детского голоса. В лучах полуденного летнего солнца яркими пятнами проступали очертания невысокой хрупкой фигурки в пышном синем платье и с распущенными каштановыми волосами до пояса. Мужчина поспешно отложил книгу на седло своего мотоцикла, поперек которого он сидел, и спрыгнул на землю. - Клэретта? - Крис, – девчушка кокетливо покрутилась, оттопырив полы юбки, и просияла очаровательной улыбкой. Оба молочных резца у нее выпали. Крис Хемсворт преисполнился восторга и также искренне рассмеялся. - Ты меня узнала! - Конечно, – деловито заявила Клэретта. – Хоть ты и прячешь свое лицо за книжкой и очками, – она шутливо пригрозила пальцем. Крис послушно снял очки: - Как твоя нога? Не болит? А бабушка как? - Всё-ё о-кей! – девочка нарочито выставила большой палец. – Бабуля теперь живет в коттедже у самого пляжа. Нас взял к себе мой дядя Боб. Она сидит в кресле и смотрит на залив, а я помогаю дяде Бобу чинить моторные лодки. Мы с ним часто катаемся. - Здорово! - А у тебя что нового, Крис? Ты теперь выглядишь совсем крутым. Хемсворт прыснул и смущенно почесал колючую щеку: - Серьезно? Ну, вообще-то за эти полтора года многое произошло. Так прямо и не расскажешь. Я закончил интернатуру, устроился хирургом в той же клинике... – (Перенес кому, женился.) - Тебе много платят? - Смотря с чем сравнивать, – вновь рассмеялся Крис. - Ты прокатишь меня на своем мотоцикле? Крис спрятал книжку в один из кожаных кофров сбоку мотоцикла, эффектно оседлал своего железного коня и надел очки. Клэретта всплеснула руками, резво забралась на заднее сидение с удобной спинкой и крепко прижалась к надежной мужской спине. - Готова? – Хемсворт откинул ногой металлическую подножку и пару раз надавил на пусковую педаль, извлекая из чрева вороного жеребца призывный моторный рык. - Еще бы! – радостно взвизгнула девочка. - Ну держись! – мужчина дал по газам, проделал вираж и рванул вперед по трассе. – Куда едем? - На Роквэй! - Понял. Мелькали пестрые кварталы Брайтон-Бич, залитые солнечным маревом, прохожие в легких цветастых нарядах и головных уборах, фургончики, пикапы, легковушки, желтые такси, велосипедисты и детвора на самокатах и роликах. В лицо дышал пряный солоноватый воздух. Парки и бульвары были сплошь обсажены пышными деревьями и цветами каких угодно оттенков. Густые сочные кроны, несущие приятную прохладу, отбрасывали на заасфальтированные мостовые подобие арабесок из причудливых сквозных теней. Ветер без труда забирался под рубашку и приятно щекотал влажную от пота кожу. Нарядное платье Клэретты реяло под мощной струей встречного воздуха, развиваясь волнами, как и ее длинные густые волосы. Проехав по мосту над заливом Роквэй, Крис достиг полуострова и свернул налево по продолжающей мост трассе. Впереди замаячил пляжный район небольших коттеджей. Какое-то время они ехали вдоль ряда семейных домиков, непохожих один на другой. По правую сторону трассу от воды отделяло каменное ограждение с металлическими поручнями. И тут шестое чувство побудило Криса остановиться. Он притормозил и встал на обочине перед одним из коттеджей. Вероятно, будь Крис героем голливудской мелодрамы, в тот момент зазвучала бы фортепианная музыка. Он увидел человека, сидящего на поручнях лицом к заливу. Он был долговязый, гибкий, одетый просто – в футболку и кремовые шорты из габардина, во рту он держал неприкуренную сигарету, а ветер колыхал его кудри, непривычно короткие и темно-русые. Он напоминал обновленную копию себя прежнего, только более простую и взрослую. Это был мужчина, не мальчик. И Крис не был уверен, сможет ли это лицо преобразиться так, как раньше, когда он по-детски улыбался, широко распахивая глаза, или когда он приходил в растерянность, трогательно заламывая брови и открывая жемчужные зубы. Память все еще ревностно хранила эти хрупкие черты. Хотя всё прочее было так смутно, размыто… Крис порой с трудом вспоминал некоторые события до пребывания в коме. Иногда во сне он видел случаи и людей, которых не помнил. Лишь проснувшись, он медленно продирался сквозь потемки собственной памяти и находил концы оборванных ниточек, которые связывали его грезы с реальностью. Ему часто снилось то, что вспоминать бы не хотелось. Или попросту опасно было вспоминать. Несколько раз Крис в недоумении просыпался в постели с женой оттого, что ласкал во сне мужское тело и сам заводился от встречных ласк, так сильно отличающихся от привычных женских. Крис без восторга вспомнил, как действительно обладал мужчиной, всего раз, и получал от этого удовольствие. Под вехой в жизни Хемсворта, помеченной именем Тома, – да-да, то самое кошачье имя из незатейливых трех букв – существовали не только картины их совместного секса, но и та неловкая игра в догонялки, где Том стремился сообщить о своей любви, а Крис убегал от нежеланных признаний. И отчего-то каждый проигранный Хемсвортом забег застигал их под одним одеялом в объятиях друг друга. Крис помнил и о том, как они последний раз попрощались в кафе в городке Панксатони, когда Том наградил его обманчивым поцелуем. Когда же Крис очнулся от комы, рядом не было никого, кроме приехавшего из Австралии младшего брата. И кроме нее. А Тома и след простыл. Потом Криса выписали из больницы. Безусловно, он не раз тщетно названивал домой. На столе в спальне лежали ключи – последняя весточка от Хиддлстона. Остальные его вещи испарились. И холодильник был обчищен тоже. - Крис, в чем дело? – раздался тонкий голос за спиной. – Ты на этого человека смотришь? - Да. Я смотрю на него, – пробормотал Хемсворт, не оборачиваясь. - Кто это? - Мой бывший друг. - Бывший? – изумилась маленькая Клэретта. – Он обидел тебя? - Обидел. Серьезно обидел. - А может, он не хотел? Я как-то раз тоже ужасно сильно разозлилась на подружку. Но нам друг без друга так скучно! И мне пришлось с ней мириться. Тогда и выяснилось, что она вовсе не хотела задеть меня. Просто так получилось. Вам тоже следует поговорить, Крис. Вдруг он не специально тебя обидел? - Но тогда нам будет еще тяжелее. - Почему? - Потому что, выходит, у него разбито сердце, – чуть улыбнулся Крис, повернувшись к девочке. – Он ведь любил меня. Клэретта ошеломленно захлопала длинными ресницами. - Ты, наверное, не совсем понимаешь, как это. - Почему же? – задумчиво прошептала девчушка. – Я тоже тебя люблю. Сердце Криса неожиданно сладко замерло. Уж таких откровений он не ждал! - Правда? - Ага, – она улыбнулась, показывая зубки. – Я тебя не забыла. - Что ж, – Хемсворт смущенно отвернулся и заулыбался сам. – Тогда, если ты не против, лет через десять я за тобой охотно приударю. Будешь меня ждать? - Буду, – рассмеялась Клэретта. Крис вздохнул и вновь посмотрел на Тома. - Пожалуй, ты права. Поговорю с ним. - Правильно, – девочка прытко соскочила с мотоцикла и поправила платье. - А как же ты? - Я сама дойду. Мы ведь почти приехали, – она направилась вперед резвой пружинистой походкой. – Я увижу тебя снова, Крис? - А где тебя искать? - Спроси у кого-нибудь в этом районе про Боба, который ремонтирует лодки. Это мой дядя, – отвечала Клэретта, идя уже спиной вперед. - Слушаюсь, принцесса, – просиял Крис и отправил малютке на прощание воздушный поцелуй. Девочка пропала. Остался лишь Том. Подойдя ближе, Крис лучше разглядел печальную задумчивость, легким флером лежащую на лице Тома. Дыхание с каждым метром все больше сбивалось. Как бы странно Хемсворту ни было сейчас делать первый шаг, но изменившийся за полтора года Том не мог оставить своего бывшего соседа равнодушным. Этот строгий профиль, эти простецкие шмотки, эти волосы, черт побери, как они ему шли! Крис ускорил шаг, окончательно поборов нерешительность. И тут Томас почувствовал его по наитию. - Крис. И в этот момент Хемсворт осознал: нет, неповторимая мимика Тома его не покинула, по крайней мере, былое выражение растерянности. Мужчины были метрах в трех друг от друга. Том так и застыл в полуобороте. Крис спрятал руки в карманы, широко расставив ноги. Молчание длилось, как должно, целую минуту. Тогда Хемсворт счел нужным последовать примеру знаменитого вождя индейцев – раскурить трубку мира. Он подошел к бывшему другу, достал из кармана дорогую резную зажигалку и поднес огонек к сигарете Тома, защищая пламя рукой от ветра. Хиддлстон затянулся, выдохнул облачко дыма, прямо и открыто заглянул Крису в глаза и, наконец, предложил свою сигарету. Хемсворт не отказался и присел рядом на каменный выступ, прислонясь спиной к поручням. - Место встречи изменить нельзя? – не оборачиваясь, подначил Крис. - Не поверишь, но я тут тоже случайно. - А я-то думал, ждешь, как верный пес. - Но я же кот. - И то правда. Оба притихли. Крис ссутулился и вперил взгляд в землю. Том время от времени поглядывал на него сверху вниз. Затем Хемсворт потушил сигарету о парапет, поросший травой у основания и испачканный ржавыми подтеками, поднялся и зашагал обратно к мотоциклу, поторапливая Тома: - Пошли со мной. Увидев новое средство передвижения своего старого приятеля, Том пришел в восторг. - Харли-Дэвидсон?! Ну ты даешь, конечно! А где старик, где Рамблер? - Должно быть, на свалке среди прочего металлолома. Вся сумма за его выручку до единого цента ушла на этого красавца. - Просто улет! - Запрыгивай. Том узнал путь, по которому они ехали. Крис вез его на Бэй Ридж. Волосы Криса были теперь едва ли не по плечи, и ветер трепал их нещадно, так что Хиддлстон уткнулся лицом в чужое плечо, вдыхая запах одеколона, сигарет и пыли. Не только харлей делал Хемсворта более «американским» на вид, он изменился весь, стал солидней, возрос в цене, так сказать. Он носил свободную рубашку с коротким рукавом и крупным цветастым узором, наглаженные белые брюки, туфли, темные очки. Правда, спина его стала сутулей, что говорило об изматывающей ежедневной работе. Холостяцкая квартира Криса также претерпела множество изменений. Мебель стояла всё та же, а вот стены, светильники и прочие мелкие составляющие уюта значительно оживили и осветлили некогда мрачную обстановку. Том обнаружил, что его товарищ научился складывать обувь в шкаф. Но большим сюрпризом стало то, что в шкафу обнаружились в придачу и несколько пар женских туфель, а заодно и черное весеннее пальто, и кокетливый узорчатый пиджак плотной шерстяной джерси. Том сам прошел в спальню, несколько отчужденно рассматривая и прикасаясь к новым и старым вещам. Тишину нарушало гипнотическое тиканье часов. - Где ты был все это время? – бросил Крис в спину, и голос его звучал неласково. - В Чикаго. – Томас повернулся боком, но глаз не поднял. – Я уехал в тот день, когда ты попал в больницу. Хемсворт едва не разинул рот от удивления. - Ты шутишь? – он помолчал, не находя слов. – Так буквально воспринял мои слова про мать, что ли? - Да нет же! Я был тогда в больнице вместе с тобой, доктор разрешил мне навестить тебя. И только увидев тебя, я понял, что не могу остаться. Прости меня. Мне жаль, что ты не мог тогда меня слышать. - Зачем ты уехал? Том посмотрел с раскаянием, грудь его тяжело вздымалась. - Я приносил тебе одни проблемы. Это ведь из-за меня тебя чуть не убили! Не знаю, висит на мне проклятье или нет… По-моему, я сам – проклятье. - Ты думал о том, что со мной случилось? – Хемсворт приблизился на пару шагов, заставив Тома немедля стушеваться. - Да, я думал. Я постоянно об этом думал. Мне даже казалось, что это…она. - Она? – иронично переспросил Крис. – Приведение, которое порешило Билла? Это была компания черных мужиков с тяжелыми кулачищами, стволами и перочинками. Причем последними они не воспользовались, потому что я дал себя избить. Я сам. Том порывисто сжал в кулаке ворот чужой рубашки, но тут же отпустил, усмиряя эмоции. - Как долго ты…спал? - Почти месяц. Том вновь опешил. - И выпустили меня тоже не сразу, – продолжил Хемсворт. – Я звонил каждую свободную минуту. Потом спрашивал соседей о тебе. Нас с тобой видели последний раз в тот самый день – вот все, что я узнал. А с Чеширом я не встречался…по определенным причинам. - Каким? – встревожился Хиддлстон. Крис отошел и сел на кровать. Том в свою очередь позволил себе опуститься на стул возле письменного стола. - Во-первых, я этих парней знаю. Они из той шайки, на которую мы тогда наткнулись. Помнишь, да? В тот день, когда мы с тобой, э-э…были вместе, в мою смену привезли пациента с колотыми. Я обрабатывал раны и все такое. Не знаю…кажется, брат того чувака, который больно дерзкий. Ты ему еще двинул с ноги в самый первый раз. Том тихо посмеялся. - А тот парень с другом сделали ноги. И это был он, мать его! Точно он. Я его не признал сразу, но он – да! И настучал своим. Но эти твари не стали ждать меня на стоянке, к примеру, или тут, у дома. Они забрались в квартиру. Так, что их никто не заметил! Знали и этаж и номер. И точно в то время, когда ни тебя, ни меня дома не было. А уж как тихо действовали, так тут сами ниндзя позавидуют! Соседям оба дверных глазка залепили жвачкой, если те вздумают подглядывать. В квартире сидели, как мыши. Да и я не додумался орать, когда наткнулся на засаду. Еще и по горлу врезали, чуть хребет не переломили. И все время, пока били, только шушукались. А потом миссис Олсон, у которой балкон справа от нашего, обратила внимание на глазок. И заподозрила неладное. Вышла на балкон, а там стоит этот цветной придурок и покуривает. Тут она и кинулась звонить в полицию. Жаль, что он ее тоже заметил, поэтому козлы свалили раньше, чем приехали легавые. Не знаю, может, они и убить меня хотели. Мы долго копали по этому делу, ездили в тот район, расспрашивали. Но это гетто, там вообще с натягом рассказывают о чем-то белым – не то что детективам или мне (меня же знают). Да и кадров для серьезного расследования нам не хватало: я и…мой детектив. Вот если бы было какое-то связывающее звено… И оно было – Чешир. Том недоуменно наклонил голову. - Но Чешир испарился, – глаза Криса блеснули гневной искоркой. – Его знали там. Торчки, конечно. Я лично был в его халупе, пустой, как оказалось. И вот, что я думаю, Том: Чешир дал наводку ниггерам. Он же знал, где мы живем! - Бред, – перебил Том, не дослушав. - Он, – Крис повысил голос, – приехал, чтобы увести тебя на фестиваль. А потом он уговорил тебя остаться в Панксатони. И он все это время жил в гетто, мог знаться с теми гангстерами. Что ты вообще знаешь об этом Чешире? Вы же год не общались! - Нахрена ему тебя убивать?! – вспылил Томас, подавшись вперед. - Ниггеры – злопамятные твари, так? Том изумленно округлил глаза: - Это он тебе сказал в вашу первую встречу? Черт возьми, и на этом ты строишь свои обвинения?! Что он знал об их мстительности и поэтому натравил на тебя?! - Ты знаешь, где сейчас Чешир? – лицо Хемсворта сделалось чернее тучи. - Знаю, – прошипел Том. – Я живу у него. Тут Крис не выдержал и нервно подскочил на ноги. Томас последовал его примеру. - Зачем ты вернулся в Нью-Йорк? - Потому что он попросил. От него ушла жена, и я приехал помочь. – Хиддлстон задышал очень часто, отчего кровь хлынула в голову. Злость надо было срочно выплеснуть, и он подступил к обидчику еще на два шага. – Расскажи мне лучше о своем детективе. Он каблуки носит? – мужчина сардонически усмехнулся. – Блондинка, брюнетка? В постели ничего? Крис отреагировал быстро, но так, что хватило времени испугаться этой грозно надвигающейся горы. Он схватил за грудки, без колебаний смёл с места, дотащил до стены, едва не поднимая над полом, и грубо отрезвляюще в нее же впечатал. Том болезненно зашипел, ударившись о так не к месту пришедшуюся картинную рамку. - Она была со мной в больнице, когда там должен был быть ты. И вела расследования, одно и второе. А заодно была мне лучшим другом, – он закрыл глаза и остановился, переводя дыхание, которое Том ощущал на своем лице в какой-то паре сантиметров от чужого. – Теперь она моя жена. Тому казалось, что все это время в груди у него были лишь осколки сердца, но теперь там что-то треснуло. - Какого дела? – спросил Хиддлстон, едва ворочая языком. – Какого второго дела, о чем ты? - Твоего дела, Том, – прямо ответил Крис. – Дела о серийных убийствах. У Тома перехватило дыхание, и он вперил в друга жуткий взгляд. - Ты, что, ей все рассказал? - Да. - Все, что я тебе говорил?! - Абсолютно. - И о том, что мы трахались? Крис несколько помедлил. - Да. Я все рассказал. Том мог только закатить глаза и обмякнуть. Это было выше его сил. Крис отпустил футболку и отошел назад. Вся злость у обоих выкипела. - Как ее зовут хоть? – уже спокойно поинтересовался Том, навалившись на стену всем телом. - Дельфина. - Красиво, – подумал Хиддлстон и добавил вслух. – Ты ее любишь? Крис вздохнул и какое-то время отрешенно смотрел в сторону, даже чересчур долго: - Да, – ответил он глухо и безрадостно. А потом Крис ушел на кухню, оставив Тома одного со всем этим багажом новостей. И каким только ветром его занесло опять в эту злосчастную квартиру? Что он тут вообще делает? Он здесь не к месту, совершенно не к месту. По правде говоря, Крису стоило бы его вышвырнуть и забыть на веки вечные. Том достал одну сигарету из кармана шорт, спички, вышел на балкон и закурил. Над головой висело женское белье, розовое, размера третьего точно. Том развеселился всего на секунду и вновь впал в смертельное уныние. Забудь о нем, кот, выкинь из головы. Теперь-то самое время. Он женатый человек. И даже если…даже если осталась хоть искорка, ты не станешь рушить его семью и быт. Том уперся лбом в раскрытую ладонь, из глаз прыснули постыдные слезы. Проблема была в том, что любовь к Крису никуда не делась. И раньше, и в Чикаго, и теперь – жадная безответная любовь, совершенно безнадежная, совершенно глупая, но упрямая, хоть убей. Вдруг он почувствовал спиной чужое тепло, чьи-то руки нежно, но крепко обхватили грудь и торс, пригвоздив к себе, теплое дыхание коснулось уха. Томас тотчас же смахнул слезы со щек и выпрямился. - Крис, – ответа не последовало. – Ты что? - Прости за ссору, – прошептал Хемсворт над ухом. Его пальцы нежно перебирали ткань футболки. - Не надо этого. – Том запаниковал. – Зайдем. Зайдем внутрь. Увидят. Крис все же сдался и отступил назад в комнату, Том нерешительно двинулся за ним. - Крис, не глупи. - Тихо, – он приблизился снова, не оставляя приятелю никаких шансов против своих глаз и губ. – Может, я хочу быть круглым идиотом. Наверное, они оба были чересчур накалены. Иначе как объяснить то неразрывное слияние, крепкий сплав двух твердых тел? Том отвечал на поцелуй жадно, не умея подстроиться под грубый необузданный напор Криса. Он целовал так, будто вовсе не контролировал себя, будто делал это впервые, ошпаривая партнера всем пенным кипятком своей страсти. - А знаешь, твои ласки перенести трудно, – рассмеялся Том, задыхаясь. - Не нравится? – смутился до предела заведенный Хемсворт. - Мне все равно. И они слились вновь. Коллективное избавление от одежды было торопливым и неловким. Тому почему-то казалось, что вот-вот раздастся громогласный скрип дверного замка, и жена Криса тут же застанет их с поличным. Что ж, есть твердая вероятность, что Том будет пристрелен на месте. Бесцеремонный толчок Криса отправил Хиддлстона в горизонтальное положение, распластывая по чужой супружеской постели. Сам он незамедлительно лег сверху, и Том без колебаний вцепился в него, прижимая еще сильней. Оба дышали, ровно те загнанные звери. Томас не мог поверить в счастье, что у них с Хемсвортом будет нормальный секс: в спальне, с прелюдией и прочим. - А ты жирку понабрал, – не удержался от смеха Крис. – Вот теперь хотя бы напоминаешь мужика. - Пошел нахрен, – беззлобно парировал Том. Крис вновь рассмеялся и несильно сжал зубы на шее любовника. Том в свою очередь нашарил рукой его член и принялся надрачивать, пока без фанатизма. Хемсворт хрипло зарычал. - Хочешь отсос? – проявил инициативу Томас. - Нет, – не раздумывая, отказался его партнер и беззастенчиво широко раздвинул приятелю колени. – Только тебя, – его ладонь требовательно легла на чужую ягодицу. Тут Том запаниковал. - О-о нет, нет, нет! – он отпихнул настойчивую руку, повернулся на бок и поджал ноги. – И не мечтай. Хемсворт навис сверху и нежно потерся носом за ухом любовника, как бы уговаривая. - Я не шучу. - Да чего ты? – растерялся Крис. - Потому что это больно, твою мать! – вспылил Том, ввергая друга в недоумение. – Ты меня в прошлый раз чуть не убил! Он у тебя…не маленький, знаешь ли. - Спасибо, – по-детски обрадовался Хемсворт. - Второй раз я не вытерплю. - Но ты же хочешь спать со мной? - Да, хочу, – буркнул расстроенный Том. - Ладно, – незатейливо заключил Крис. – Давай ты сверху. Томас состроил мину под стать кисейной барышне, которой сделали непристойное предложение. - Ты серьезно сейчас? - Ну да, черт возьми, – нахмурился Крис. – Так что лови момент, заднеприводный. - Но я же никогда… - От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Том как никогда почувствовал себя придурком. Потом он задал себе вопрос: а хочет ли он этого вообще? И решил, что в принципе хочет. Мужчины приняли обратное положение. Томас дрожащими руками надел резинку и размазал по ней подобие смазки (только подручные средства). А потом…а потом был взрыв мозга. Темная сущность Хиддлстона вырвалась наружу. Оказалось, он трахается как бешеный. Крис запрокинул голову, по-звериному вцепился в подушку с покрывалом и рычал от обжигающего, быстрого, как собственные сердечные удары, полумазохистского удовольствия. Глаза застилали упавшие на лицо прядки волос, а с кудрей Тома, вздрагивающих в неистовом темпе, сыпались мелкие капли пота. Хиддлстон вцепился руками в спинку кровати, грозясь вырвать ее к чертям, громко бесстыдно стонал и выкрикивал имя Криса, как просьбу о помощи. Под конец со всхлипами «не могу, Крис, я больше не могу», Том излился в свой последний предмет облачения и безжизненно упал. Крис с удивлением отметил, что после взаимного с Томом оргазма он, тем не менее, все еще возбужден. Так кончать, однако, тоже было приятно. Мужчина перекатился на живот, подминая под себя своего обездвиженного партнера. Том был предельно расслаблен, взмылен, слабо дышал через приоткрытые губы и не был способен даже разомкнуть глаз. «Вот так развратник» - с улыбкой подумал Хемсворт и обрушил на любовника череду легких поцелуев. - Крис-с-с, – еле-еле выдохнул Том, рефлекторно шевеля конечностями. – Я устал. - Все нормально. Твое пассивное участие меня устраивает, – он примял в поцелуе неподвижные губы приятеля и заодно потянул руку к тумбочке с пачкой презервативов и заветным тюбиком. - Крис, я же сказал тебе… - Что никогда не ляжешь под меня? – упрямо отрезал Хемсворт. – Хрена. - Крис, отвали! – у Хиддлстона внезапно даже появились силы для сопротивления и он уперся в каменную грудь приятеля, возмущенно выпучив глаза. - Мы, что, всю жизнь так будем? Потерпишь. С одной стороны это «всю жизнь» чудотворно обогрело душу Тома, а с другой – нахрапистое «потерпишь». - Сколько мне так терпеть! Ты убьешь меня, пока я подстроюсь! - А, так ты можешь подстроиться? Еще лучше. Крис снова вжал его в кровать собой: - Тебе будет хорошо. Давай, поцелуй меня. Том осторожно повернул голову к другу. - Тебе разве не было больно? - Да нет, терпимо. - Сволочь. И Том приник к чужим губам в глубоком мокром поцелуе. Конечно, ему пришлось позволить Хемсворту вновь обладать собой. Ненадолго прерывая поток беспрерывных ласк, Крис нашел время, чтобы натянуть защиту и сделать прочие приготовления, а потом крайне аккуратно, но притом не затягивая, вошел в расслабленное тело любовника, все так же лаская его ртом и руками. Томас сипло вздохнул и свел брови на переносице. Боль по-прежнему заполняла его нутро с каждым новым толчком. Но теперь Крис отвлекал его, разбавляя неприятные ощущения своей близостью: движениями настойчивого пламенного языка, томительным давлением ладони, сжимающей окаменевшую плоть Тома. Набрав темп, Хемсворт закинул ноги приятеля себе на плечи и сделал рывки особенно глубокими. После этого Хиддлстон окончательно отпустил себя и опомнился только когда кончил, наполненный до краев подлинным наслаждением. Упавший рядом Крис выглядел не менее удовлетворенным. - Вот теперь – всё, – хозяин квартиры нашарил в своей тумбочке пачку сигарет с зажигалкой, деловито закурил, сунул руки под голову и блаженно закрыл глаза. – Ну? Что скажешь? - Скажу, что жалею только об одном: не я изобрел секс, – изрек Томас и настороженно поинтересовался. – Мне не надо свалить? Крис приподнялся, взял с тумбочки кругленький будильник, завел его и поставил на место. - Дельфина приедет через два часа. У нас еще часик на прикорнуть (если хочешь, конечно), а потом проветрить комнату и прибраться. - А мне нравится, как тут пахнет. – Том сладко потянулся, зажмурив глаза. – Тобой. Крепкий и по-детски беспечный сон стал чудесным завершением романтичной, как в сказке, встречи. Тут можно использовать ходовую фразу, что Том проснулся обновленным. Помещение уже наполнял прохладный сладкий запах летнего ветра. Крис сидел спиной на краю постели и надевал носки. - Крис Хемсворт. – полушепотом позвал Том, имитируя звук голоса, доносящегося издалёка. - Чего? - Я люблю тебя, – так же шутливо добавил он. Крис обернулся, не сдерживая разомлевшей улыбки, поднял с пола свою рубашку и закрыл ею прекрасную загорелую спину. - Крис, так мне валить или как? - Нет. Будем знакомиться с Дельфиной. - Ты ебанулся, что ли?! Она же коп! Она загребет меня пожизненно! - Успокойся. Никто никого не загребет. - Нет, наверно она радушно пригласит меня остаться! А может, и предложит съездить вместе с вами к теще с тестем. - Там посмотрим. Из дверной скважины раздалось едва уловимое металлическое шуршание и два мерных щелчка. Потом дверь отворилась, послышался стук каблуков, дверь захлопнулась, перестуки босых пяток прошествовали в спальню и затем после короткой паузы, очевидно на размышление, глухие тяжелые шаги направили свой путь на кухню. Первым, что уловил зоркий глаз детектива из криминального отдела местной полиции, был совершенно незнакомый мужчина, опоясанный хозяйским передником и не спеша пробующим из ложечки еще горячую неизвестную бурду, которая кипела на плите в самой большой кастрюле, что имелась дома. На ее плите, в ее кастрюле, ЕЕ дома! Следующим центральным субъектом был дражайший муж, сидящий за столом лицом к двери с тем характерным видом, когда к мужчине вдруг приезжает его армейский дружок, и он чувствует себя как никогда привольно и независимо. Супруг покуривал сигаретку и радушно глядел на новоприбывшую, расплывшись в улыбке. Тем временем незнакомец в переднике открыл навесной шкаф и извлек оттуда пару баночек со специями так ловко, будто готовил на этой кухне всю жизнь. - Дельфина, как прошел день? – наконец подал голос Крис, крайне спокойно и естественно. - Это…что за хрен на моей кухне?! – не удержалась растерянная Дельфина, ткнув в Тома пальцем с длинным наманикюренным ногтем. - Том Хиддлстон. Очень приятно, мадам, – мужчина проделал спиральное движение рукой, отвесив шутовской поклон. Женщина чуть задрала подбородок, как бы говоря: «так вот оно что!», бросила доселе перекинутый через руку пиджак на стул и уперла кулачки в боки. - Знаешь, дорогой, день выдался тяжелый, – саркастически продолжила она. – Пара трупов за смену. Всего-то несколько до жути надоедливых негодяев, пришлось их шлепнуть. Хотя настроение по-прежнему скверное, – и дамочка по-детски надула алые губки, наклонив голову на бок. Том разом посветлел и без стыда ухмыльнулся. Положа руку на сердце, ему понравилась эта Дельфина. Очевидно, был вполне острый ум в этой ухоженной головке. К слову, леди была весьма красивой, невысокой, с пышными формами, черными лукавыми глазами, густо подчеркнутыми карандашом, и к тому же блондинкой. Она почти сразу напомнила Тому Бриджит Бардо. Миссис Хемсворт носила коричневый дамский костюм и легкую свободную блузу, заправленную в брюки и прекрасно подчеркивающую высокую грудь, коей женщину щедро наделила природа. Единственным изъяном, увы, был возраст, моментально бросавшийся в глаза. Дельфина выглядела старше своего молодого мужа, Том дал бы ей лет тридцать или что-то около того. - Намек понят. С вами шутки плохи. - И сотри эту идиотскую ухмылку с лица, сопляк. - У-у. – (А вот это ты зря!) – Какой крутой нрав, мамаша. - Еще слово, Том, – нахмурился Хемсворт. Дельфина притихла. Судя по всему, намек на возраст ее задел. - Крис, скажи своему дружку убраться, ни то он оценит все удобства ночевки в камере. - Мне приходилось ночевать в камере, мадам, – мягко сказал Том и снисходительно улыбнулся. В это время блюдо в кастрюле доварилось, Том с наслаждением втянул носом ароматную струйку пара, вновь зачерпнул из кастрюли, вежливо приговорив Дельфине: «с вашего позволения», подул, аккуратно попробовал и удовлетворенно выключил газ. - Ну и что ты там готовишь? – видимо, это был шаг навстречу. - Чили. Дельфина неуверенно подошла к Тому, и он поднес к ее губам ложку, так же внутренне колеблясь. Женщина пригубила пряный густой соус, причмокнула губами, оценивая качество предложенной стряпни, и хмыкнула, как делают хозяйки, когда их догоняют или опережают на профессиональном поприще. - Хемсворт, это тот самый парень? – серьезно спросила Дельфина, повернувшись к мужу. - Да, – кивнул Крис. - На кой черт ты его бросил? – прямо обратилась к Томасу верная жена, с укором в черных глазах. – Он чуть не сдох без тебя. Том судорожно втянул носом воздух и ничего не ответил. Все трое несколько помолчали. - Если серьезно, Том, – первой заговорила Дельфина, – я сама хотела тебя найти. Но не стала из-за Криса. Ты хоть сам понимаешь, во что вляпался? Том опешил еще больше. - Я работала над твоим делом. То есть, как работала? Я размышляла на основе тех фактов, которые поведал мне Крис. Но мне не хватало живого свидетеля, чтобы подтвердить собственные догадки. Не бойся, я никому ничего не рассказывала. Давай даже так сделаем: я тебе обеспечу железное алиби, если мы доведем это расследование до конца. Мне это нужно и, я думаю, тебе тоже важно узнать, кто так жестко тебя подставил. По рукам, Томми? - Секундочку, – Том растерянно поглядел то на Криса, то на его жену и изумленно поморгал глазами. – Я не понял. Зачем это тебе нужно? - Ну как же? – на мгновенье улыбнулась Дельфина. – Это ящик с двойным дном. Бьюсь об заклад, это дело построено по такой хитроумной схеме, что ни ты, ни Крис, ни даже я и представить не можем всей широты размаха. Поверь чутью опытной ищейки, малыш, – она покрутила пальчиком у своего носа. Том долго выдохнул, потупив взгляд. - Так и быть, детектив. Я послушаю ваши измышления. - Хорошо, – покивала головой женщина, удовлетворенно улыбнувшись. - Круто, – включился в диалог Крис. – Но жрать-то мы когда будем? - Что ты за грубиян? – посетовала Дельфина и достала из сушилки три тарелки. – Ты прямо на целую ораву наготовил, Том. - Так я же знаю, какой у Криса аппетит. - И не говори. Чета Хемсвортов и их нежданный гость сели за скромный, но вместе с тем приятнейший семейный ужин.