***
Парадный холл желтокаменной Академии меня встретил громкими детскими криками и наставляющими нашёптываниями духов. Никто из них практически не обращал на меня внимание, сосредотачиваясь только на своих заботах. Примечательно, но среди учеников были не только дети и подростки, а периодически встречались и уже довольно взрослые женщины и мужчины. Или это второгодники в эн-ном поколении, или же обнаруженные не столь давно шаманы, не подозревавшие прежде о своих способностях. Я поднялась по чарующей своим размером парадной лестнице на второй этаж и наугад свернула в правое крыло. Коридоры не были широкими, но они и не производили впечатления улочек и лабиринта. Они не были ни вычурными произведениями стиля барокко, ни мрачными последствиями готики, ни поддающимися логике элементами модерна. Коридоры всего лишь отдалённо напоминали о строгости классицизма своими полуколоннами. Бесконечные бардовые стены были украшены небольшими гравюрами и всякими табличками с заповедями шаманской жизни. Побродив ещё пару минут по Академии, я остановилась перед очередной дверью в коридоре и, дождавшись, пока поток шаманов рядом иссякнет, нажала на ручку и с жалким скрипом вошла внутрь. Мне сначала даже показалось, что я очутилась в обычной среднестатистической школе на уроке географии, но потом я поняла, что это вовсе не так. Все стены были увешены картами различных частей света, поисковыми «штучками» наподобие кулонов, ключей, металлических рамок… В центре кабинета возвышался огромный глобус, вокруг которого полукругом, словно орбиты планет, располагались парты, на каждой из которых также стояла маленькая версия земного шара. В дальнем конце кабинета на полу я обнаружила люк, ведущий куда-то вниз. Первым моим желанием было спуститься и посмотреть, что же там, но здравый смысл и чувство самосохранения взяли верх. Потому что, во-первых, для этого нужен фонарь, чтобы хоть что-то там видеть, а во-вторых, я ещё не совсем выжила из ума, чтобы лезть в неизвестное место, не имея под рукой помощи. С другой стороны кабинета возвышалась преподавательская кафедра. Я провела по ней рукой. Перед глазами сразу появилась картинка, как двадцатилетняя я медленно расхаживала между рядами и начитывала лекцию по шаманизму восемнадцатого века, а ученики внимательно слушали и периодически отмечали важные факты у себя в тетрадях. Тут один мальчик поднимает руку и задает какой-то вопрос, а я улыбаюсь ему и отвечаю немного загадочной интонацией. А затем подхожу к своему столу, сажусь на него и загадываю какую-нибудь загадку и с нескрываемым удовольствием наблюдаю, как класс мучается над ответом. Вот начинаются дебаты среди ребят. Я отмечаю сильные и слабые стороны их аргументов, хвалю ребят, говорю, что они были близки, и называю правильный ответ. Раздается разношёрстный гул. Я одним движение руки заставляю их замолчать, а потом продолжаю диктовать материал. Вероятно, я была бы хорошим преподавателем. Вероятно, дети меня любили бы. Но невозможно. Мои мысли прервал звук открывающейся двери. В кабинете показалась зеленоволосая макушка. — Прошу прощения. Я оставила здесь тетрадь. На вид ей было не больше семи лет. Девочка в салатовом сарафанчике в горошек и белой блузочке стояла сжавшись, будто ожидала, что я её съем сейчас. Зелёные волосы, аккуратно заплетённые в две косички, разрез голубых глаз и прозрачный кулон на шее напомнили мне одного знакомого из прошлого. Какова вероятность, что я могу его здесь встретить? — Да, конечно, бери. Шаманка, кивнув, побежала к одной из парт во втором ряду, схватила с неё тетрадь и прижала к груди. Наверное, в ней что-то важное. — Меня, кстати, Джия зовут. Девочка осторожно подняла на меня глаза. — Мэри, Мэри Дител, — едва слышно пролепетала она. Не сказать, что я была особо удивлена — в ней прослеживаются черты Лайсерга — но всё-таки была немного обескуражена тем фактом, что прошлое, видимо, решило сыграть со мной злую шутку. Мэри стала первым шаманом моего нынешнего возраста, с кем я заговорила в Королевстве, как и её отец — моего тогдашнего возраста. — Приятно познакомиться! — я мило улыбнулась. — Ты давно здесь учишься? — Год. — А сколько тебе? — Шесть. Девочка отвечала неохотно. Она была какой-то зажатой и неуверенной в себе. Хотя о какой уверенности можно говорить, когда ей всего шесть? Меня охватило желание поговорить с ней, растормошить и стать ей другом. Не знаю почему, но мне казалось, что друзей у нее неё было. Мне казалось, что она, как и Мен, была одинока. — Мне девять. Всего на три года старше тебя. Ты можешь показать мне тут всё? А то я впервые здесь, — я сложила руки в молитвенном жесте и состроила жалобную мордашку. — Пожалуйста. — С радостью! — Мэри заметно расслабилась и, взяв меня за руку, потащила прочь из класса. Мэри, несмотря на свой малый возраст, знала много. Она с живым интересом рассказывала мне по чуть-чуть о каждой встречающейся на нашем пути картине или статуе. С маниакальным блеском в глазах щебетала о преподавателях, которыми восторгалась и которых недолюбливала. Нередко выуживала из своей памяти забавные факты про учебных процесс. Я на миг даже засомневалась, что проучилась она тут всего год. Я не могла представить, как за такое короткое время можно получить столько информации о месте, где прежде не был. Что касается кабинетов, то в этом крыле посетили мы ещё четыре. Они не были чем-то из ряда вон, но все равно каждый из них имел собственные отличительные черты. Кабинет медиумов не был так просторен, как у даузеров. Парты располагались подковой, окружающей бардовый коврик-подстилку и низенький столик с чётками, свечой и бубном. Позади учительского стола висела доска, обрамлённая по бокам двумя картинами. Обеих женщин в красных платках и чёрных платьях узнать не составило труда. Левую я видела буквально час назад. Анна Первая игриво смотрела на меня с полотна. Её соседка меня приятно удивила. Той Анны, что я знала много лет назад, уже не было. Вместо неё я видела милую счастливую женщину с мягкими чертами лица. Исчезла наигранная детская серьёзность, выпустив наружу всю спрятанную внутри женственность. Короткие светлые волосы превратились в длинные, слегка вьющиеся локоны, глаза светились теплотой. И только улыбка выдавала ту, «киоямовскую», сущность, только она не позволяла забыть, кто изображён на холсте. — Знаешь, — тихо тогда произнесла Мэри, — в этом классе учится одна девочка. И она заявила, что когда-нибудь эту доску уберут, чтобы повесить её портрет. Она назвала себя Анной Третьей и поклялась превзойти своих кумиров. Над ней смеялась вся Академия. Но я думаю, что это прекрасная цель. Кабинет пророков не произвёл на меня никакого впечатления. Он практически ничем не отличался от кабинета медиумов, за исключением абсолютно голых стен. Другая дверь привела нас в обычный кабинет для занятий. Как сказала Мэри, здесь преподают японский язык. Меня порадовал тот факт, что в Академии не забывали об обычном, «человеческом», образовании, поэтому математика, литература, химия и тому подобное не воспринимались как нечто чуждое и дикое. В кабинет истории шаманизма я заходила с долей опаски. Меня гложили смутные подозрения, что я встречу там кого-нибудь. Даже преподавателя. Перспектива столкнуться с «учителем Силвой», как гласила табличка на двери, совсем не располагала. Но помещение оказалось пустым. Комната приковывала лишь одним своим элементом, превращая в ничтожный пепел всё остальное. Во всю стену растянулась невероятная картина в позолоченной раме. Пять мужских фигур буквально истощили свою силу и величие. В центре композиции в окружении летающих камней и на куске земной плиты, касаясь мужественной ладонью её поверхности, в позе низкого старта стоял улыбающийся шатен. В другой его руке блестел короткий красный меч. На поясе коричневых шаровар отливала серебром пятиконечная звезда в круге. В глубоком разрезе бежевой рубашки без рукавов виднелась накаченная грудь мужчины, издевательски прикрываемая незавязанными шнурками. Длинные, немного вьющиеся локоны развивались на неощущаемом ветру, создавая впечатление полета. Добрые карие глаза светились той детской непосредственностью, которая, к сожалению, была глубоко скрыта внутри мужчины, а от этой теплой привычной улыбки уголки собственных губ непроизвольно поднимаются. Йо Асакура. По левую сторону от него размахивал руками, пальцы которых были облачены в чёрные металлические когти, другая воинственные фигура. Темнокожий, с лишней массой мужчина скрывал свои глаза под тёмными очками. Его накаченные руки были полностью покрыты этническими татуировками народов Африки. Бардовая майка плетёным поясом переходила в нечто, напоминающее юбку, совсем не подчёркивала несовершенства фигуры, а наоборот придавала ей некую естественную силу. Плотные губы этого лысого шамана приобрели такое интересное выражение, что одновременно напоминали и звериную ухмылку, и клоунский рот, извергающий дикий хохот, превращающийся в неконтролируемый ураган, проходящий лёгким податливым ветерком, словно струи воды, между когтями. Чоколав МакДэниэл. Позади расположилась тонкая фигура в классической белой рубашке и чёрных брюках. Левая рука в обычном жесте была вытянута вперёд и слегка согнута в локте, позволяя знакомому кулону свисать вниз, где аккуратные, почти музыкальные, пальцы другой руки в мягкой манере как бы поддерживали его в воздухе. Из центра кулона вырывался всепоглощающий огненный вихрь, спиралью окруживший молодого человека и устремляющийся куда-то вдаль. Пламя будто играло с шаманом, щекотя его своими горячими языками. Короткие зелёные волосы были гладко уложены назад, и лишь только самые кончики забавно торчали во все стороны. Изумрудная клетчатая накидка парила в воздухе, едва касаясь шеи позолоченной брошкой. Несмотря на то что тело было повернуто в сторону, зелёные зрачки из-под прикрытых век, обрамлённых длинными ресницами, смотрели в мою сторону. Лайсерг Дител. Справа от центральной фигуры в воинственной позе стоял мужчина восточной наружности с длинными волосами, часть которых были забраны в тройное тонгари. Резкие черты шамана с годами стали лишь выразительнее, а янтарные глаза приобрели более надменный блеск. Худые, но крепкие руки с лёгкостью управлялись с благородным тяжёлым мечом, испускающим из себя мощные и прекрасные фейерверки молний. Искры бегали по коже азиата, очерчивая каждый мускул. Молнии лентами переплетались с волосами, даруя их обладателю устрашающий вид, а сливовое одеяние с золоченой вышивкой подчеркивали его достоинство и голубую кровь, текущую густой смолой в венах. Рен Тао. Последний, прямо позади китайца, был тощ и повёрнут к зрителям в пол-оборота. Его перевязанные на лбу чёрной банданой голубые волосы были покрыты инеем и, словно острые льдышки, торчали во все стороны. Полы длинного тёмно-синего жилета с изображением морды серебристого волка на спине разлетались из-за охватившей мужчину вьюги. На скрещенных на груди худых руках поблёскивали хрупкие снежинки. Сконцентрированное лицо холодными глазами примораживало к полу, а зажатый в зубах икупаси напрочь ликвидировал желание встретиться лицом к лицу с этим шаманом в бою. В окружении ледяной полусферы с жуткими нависающими ледяными сталактитами фигура надувала самую настоящую, пробивающую до костей зимнюю свежесть. Хорокэй Усуи. Мне казалось, что картина смотрит на меня вовсе не глазами Великих Воинов, а каждым мазком краски, каждой цветной капелькой. Казалось, что она живая, и изображённые на ней шаманы сейчас зашевелятся и вовсе сойдут с холста. Они так выросли и возмужали. Здесь уже нет тех детей, с которыми я имела счастье познакомиться много лет назад. Здесь те, кого называют Великими Воинами. Во всём своём величии. Я буквально пожирала картину глазами, пытаясь запомнить каждую черточку этих «мальчишек», прочитать каждый их жест. Я ощущала гордость за них: хоть никто из них не стал Королём, но все равно добились подобных результатов в свои пятнадцать-шестнадцать лет. Даже Хао признал их силу. Признал перед всеми шаманами мира, создав Совет, куда помимо него и пятерки входил и Манта Оямада как представитель людей. — Я хочу быть похожей на папу. Я оторвалась от размышлений и перевела взгляд на Мэри. Она с любовью смотрела на своего отца. — Он такой сильный и смелый. Никогда ничего не боится. Но больше всего я люблю его за то, что он добрый. Со мной и всеми. Я посмотрела на англичанина. Лайсерг, неужели ты простил Хао? Потушил в себе жажду мести? Освободил свою душу от этих непосильных оков? Если это так, то я счастлива за тебя. У тебя такая милая дочь, и неважно, что я её знаю всего пару минут, но мне она уже понравилась. Почему-то мне кажется, что ты в детстве был такой же, а?***
Когда я спросила, есть ли где-то здесь портреты Королев, Мэри ответила, что в Академии висит только портрет последней Королевы, Повелительницы Муз, то бишь меня, в кабинете гипнотизёров. Однако дверь туда была закрыта. К счастью, наверное.***
— В это крыло редко кто заходит, — с ноткой опаски сказала Мэри и невольно поёжилась, когда мы оказались в восточной части первого этажа. — Почему? — Большинство шаманов боятся тех, кто учится здесь. — Они такие страшные? — Они странные. Особенно некроманты. В крыле находились только две двери. Не было особой разницы, какую открыть первой, но я всё-таки не могла сделать выбор. Мысленно проговорив незамысловатую, как и все другие, считалочку, конец которой пришёлся на левую дверь, я оставила Мэри в коридоре, а сама вошла внутрь. Кабинет вовсе не располагал к себе. Мрачный, холодный, с потухшими свечами. Веяло жуткой бездушностью. И ничего бы не выдало принадлежность кабинета Академии шаманов, если бы прозрачная дверь, ведущая в сад с крестами и могильными плитами. Я буквально чуть не умерла от ужаса, увидев под своим кроссовком человеческую кость. И когда развернулась к двери, не удержалась от вскрика. С двери на меня смотрел Иоганн Фауст Восьмой. Точнее не он, а готическая фреска, изображающая его с жуткой улыбкой. Добила меня дверная ручка (с той стороны нормальная) в форме человеческой кисти-скелета. Единственное, в чем я точно была уверена, так это в том, что в этот кабинет я больше не вернусь. По периметру другой комнаты, просторной и квадратной, возвышались чёрные ящики с табличками. Холод пробирал до костей. На одной из стен висели свитки с до боли знакомыми иероглифами. Такими пользуются даосы для поднятия и подчинения зомби, или как их называют в Китае «цзянсы». Однако вовсе не это привлекло моё внимание. В центре помещения один против четырёх поднятых трупов сражался Мен Тао. Он легко орудовал гуан дао, нанося сильнейшие удары по врагу. Это определённо было единение с Басоном. В моём присутствии он редко это практиковал, отдавая предпочтение Шамашу. Возможно, это было даже логично, так как божество из вавилонского пантеона куда сильнее китайского воина. Но если в Единении с Шамашем Мен был элегантным и немного горделивым, то в Единении с Басоном он выглядел, как герой из древних легенд, сильный ловкий и опасный. Взгляд Тао горел огнём, а сам мальчик буквально летал в бою. Цзянсы подступали к нему, падали под его ударами и снова вставали, нанося атаку в ответ, которую шаман стойко блокировал. Внезапно все цзянсы замерли, а затем, развернувшись, направились к открытым ящикам и забрались внутрь. Мен подошел к каждому из них, содрал со лбов по офуда и закрыл крышками. — На сегодня достаточно, — он провёл рукой по лбу, стирая капельки пота. — Это было красиво. Мен обернулся на звук моего голоса. — Джия, как ты меня нашла? — Да я тебя и не искала. Просто осматривала Академию. — Одна? — в голосе Тао мелькнуло беспокойство. — Тебя никто не обидел? — Сначала одна, а потом нашла прекрасного экскурсовода. Ты же исчез, — я скрестила руки на груди. — И кто же это? Я высунулась в коридор: — Мэри, заходи, я хочу познакомить тебя с моим другом! Англичанка осторожно зашла в кабинет и не менее осторожно взглянула на Мена. — Мэри, это Мен Тао. Мен, это Мэри Дител, — представила я их друг другу и, как только это сделала, задалась вопросом: «А не знакомы ли они?» Шаманы буравили друг друга взглядами — только мальчик пристально-изучающе, а девочка исподлобья и боязливо. — Ты дочь друга моего отца, — как-то задумчиво пробормотал Мен, а потом будто вспомнил, что он происходит из древнего клана и добавил. — Рад познакомиться с тобой, — и выдал что-то наподобие улыбки. — И мне, — девочка присела в реверансе. Я от удивления вскинула бровь. — А это Басон и Шамаш, — китаец кивнул в сторону своих духов-хранителей, материзовавшихся по бокам от него. Тут меня резко охватила паника. Вдруг Морфин, которая не показывала своего присутствия, меня узнает и скажет ребятам? — Приятно снова Вас увидеть, господин Шамаш, — девочка улыбнулась и слегка поклонилась. — А где твой хранитель? Морфин, если я не ошибаюсь. — Её сейчас со мной нет. Она с папой. Его попросили что-то найти, а с Морфин у него это лучше выходит. Но завтра вы сможете её увидеть. Уверена, она вам понравится! — Лайсерг на Му?! Наверное, это прозвучало слишком громко и фамильярно, но в ту секунду мне было не до этого. У меня внутри всё перевернулось при мысли, что я могу случайно напороться на «Шерлока» здесь. Вот ещё одна причина назвать меня полной идиоткой. Я обычно просчитываю все варианты, взвешиваю все «за» и «против». Но как я не могла допустить мысль, что хоть кто-то из этой бравой пятёрки заявится на Му?! — Да. Он прибыл поддержать меня на Экзамене. — Ты тоже участвуешь? Судя по тому, что мы с тобой ни разу не пересекались, хотя живём в одном доме, ты только год проучилась в Академии, — Тао склонил голову на бок. — Не думаешь, что рановато сдавать Экзамен? — Я и не хотела, но отец папа сказал, что я должна попробовать и узнать, на что способна. Он сказал, что это поможет мне стать сильнее. — Но в таком случае ты не продвинешься дальше первого тура, тебе элементарно не хватит знаний. — Мен! — я толкнула друга в бок. — Неважно, но я попробую. Я всего лишь хочу сделать так, как хочет папа. Хочу порадовать его, — Дител прижала к себе тетрадь, глядя в пол. Повисло неловкое молчание. — Девочки, а не хотите мороженое? Я угощаю! Сказать по правде, мороженое мы так и не поели. Но зато мы засели в кафешке недалеко от моей гостиницы. Я, по обыкновению, заказала горячий чай, Мен довольствовался кофе со сливками, а Мэри наслаждалась свежевыжатым яблочным соком. Мы мило разговаривали обо всём подряд, шутили и смеялись. Даже обычно угрюмый Тао смеялся вместе с нами. Резюмировав рассказы ребят и собственные наблюдения, я пришла к тому что, что Академия Шаманов не одно здание, а целый комплекс. Помимо основного учебного корпуса, в её собственность входили спортивная арена, небольшой садик и домик для медитации. И всё это в совокупности занимало огромнейшую территорию и могло по соперничать с Дворцом за статус важнейшего здания Королевства. Кстати, я всё-таки узнала, что скрывается под тем люком в кабинете даузеринга. Там располагается большой лабиринт, который служит чем-то вроде контрольного теста среди даузеров и который невозможно пройти, не применяя свои способности хотя бы потому, что там нет источников света, поэтому полагаться придётся только на навыки. А потом мы пошли гулять по улицам (я до сих пор поражаюсь тому, что дети здесь являются самостоятельными людьми). Они провели меня по «Духу». Он представлял собой ансамбль храмов и священных мест для общения с миром духов. Я видела и христианские церквушки (как православные и католические, так и протестантские), и многочисленные языческие идолы, и мини-версию греко-римского пантеона, небольшую версию египетской пирамиды, синагогу с пагодой и т.п. Мы проходили и видели, как некоторые люди молились, медитировали или просто поддерживали связь с духами. Когда начало темнеть, ребята проводили меня до гостиницы, а сами отправились в дом Великий Воинов. Я вошла в свой номер и плюхнулась на кровать, закрыла глаза. Как же хорошо… — Госпожа Хёшия, позволите поговорить с Вами? Мне не было важно, как этот гость прошёл без стука, что собственно вообще здесь забыл: в моих мыслях присутствовало только желание понежиться в постели. Я уже хотела послать говорящего куда подальше и вздремнуть пару часов, но тут до меня дошёл смысл сказанных слов. Я подскочила на кровати и повернулась на голос. В комнате не было никого. Вернее сказать, никого живого. В воздухе напряжённо парил Басон, едва слышно шумя своим доспехами. — Как давно?.. Несмотря на мой немного несуразный вопрос, дух понял, что я имела в виду. — С самого первого дня, как Вы появились в жизни молодого господина, — воин опустился передо мной на одно колено и склонил голову. Я насторожилась. Почему он пришёл только сейчас? Два года ведь прошло. И, сев в позу лотоса на кровати, я напряглась в предчувствие тяжёлого для меня разговора. — Мен знает? — голос мой на имени друга предательски дрогнул. — Нет. Я не посмел ничего ему рассказать, едва услышал, как он Вас мне представил. Господин Рен тоже не в курсе того факта, что Вы живы. Я посчитал, что у Вас есть причины использовать новое имя, и поэтому решил не вмешиваться. — Спасибо, Басон. Ты меня спас, — я натянуть улыбнулась. Моей души коснулось тёплое чувство, отдалённо напоминающее облегчение. — Но почему ты решил рассказать мне, что всё знаешь лишь сейчас? — Сказать по правде, госпожа Хёшия, раньше я просто не имел на это возможности. Почти всё время я находился подле молодого господина, а когда тот оставался один или в обществе Шамаша, меня вызывал к себе господин Рен. Как говорят современные люди, мне банально не хватало времени, — из уст духа эта фраза прозвучало до безумия странно и как-то неправильно. — Но это не главная причина моего молчания. Главная состояла в том, что Вы не хотели быть узнанной. Возможно, даже, думал я, что хотели полностью порвать с прошлой жизнью. Поэтому молчал. Да и Шамаш пришёл к такому же выводу. Но сейчас, когда Вы решили прилететь в Королевство Шаманов, я подумал, что, наверное, Ваше Величество возжелало вернуться к супругу. Король будет безмерно рад Вас видеть. А я готов оказывать Вам помощь в силу своих возможностей, Королева. — Ты ошибся. Я приехала сюда исключительно из-за Мена. Хао здесь ни при чем. — Прошу прощения, Ваше Величество. Слышать в свой адрес «Ваше Величество», «Королева» от кого-либо, кроме предыдущих Богов, было странно. За свою жизнь я привыкла, что ко мне относятся с почтением, поэтому и не видела в этом ничего неправильного. Обращение «госпожа Хешия» ласкало мне слух, утягивая в далёкие тёплые и не очень воспоминания в то время, как королевские «титулы» резко отрезвляли и сажали на землю. — Не стоит называть меня так. Я не Королева. — Нет, Вы Королева. Перед Богом-мужем, шаманами, духами и людьми. Перед глазами сразу всплыла наша свадьба. Хао в элегантном чёрном костюме, я в белоснежно-кровавом платье. Мы приносим клятву верности друг другу. Капли крови падают в чашу. Нежный, почти невесомый, поцелуй. И боль. Адская боль. Я невольно потерла заклеймённый палец. — Ты сказал, что хочешь мне помочь, не так ли? — в ответ я получила утвердительный кивок. — В таком случае, у меня к тебе только одна просьба — проследи за тем, чтобы ни Рен, ни Лайсерг — вообще никто не узнал, что я жива. То же касается и Морфин. — Будет исполнено. Я побеседую с господином Реном, как только он прибудет сюда! Новость о приезде Тао я восприняла куда спокойнее, чем аналогичное сообщение об его английском друге. То ли я поумнела, то ли увидела в этом нечто разумеющееся. Когда Басон ушёл, я откинулась на мягкие подушки и не заметила, как уснула. Проснулась я от того, что кто-то не слишком галантно скинул меня с кровати. Я потёрла ушибленное бедро и злобно взглянула на обидчика, но мой взгляд пал вовсе не на него, а на кончик лезвия в паре сантиметров от моего носа. — Рен, что ты творишь? — я отвела рукой меч грома от себя и поднялась с пола. Тао закинул оружие на плечо, обтянутой дорогой тканью чёрного костюма, и склонил голову на бок. — Ты зачем запудрила мозги моему сыну? Ты хоть понимаешь, во что он теперь вляпался? — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Успокойся и объясни нормально, — я перевела взгляд за его спину. Великолепная пятёрка в полном составе. — Да, Рен, не кипятись, она же ребёнок, — Йо попытался достучаться до друга, но в ответ получил только приглашение отправиться в недалёкое место. — Может, у неё и тело ребёнка, но мозги тридцатилетней, — грубо бросил Лайсерг, подозрительно потирая аппарат для управления кулоном поиска. Рукава его белоснежной рубашки были завёрнуты выше локтей, поэтому я могла видеть не только его накаченные руки, но и чёрный рисунок на левом предплечье. Почему-то мне захотелось бежать. Вряд ли они пришли с благими намерениями. — Из-за тебя, маленькая дрянь, мы скитались по миру. По хоть понимаешь, какого это не иметь возможности увидеться с семьёй?! — грозно выплюнул Хоро-Хоро, угрожающе на двигаясь на меня. Я инстинктивно отступала назад, пока не упёрлась в стену. — Нет, она не понимает! Хотя просто играла всеми нами! Стала женой Бога, бросила его, своей мнимой смертью свела окончательно его с ума, и он отправил нас в ссылку, а сама живёт припеваючи с отцом и морочит голову Мену. Скажи, Хёшия, зачем он тебе? Хочешь через него расквитаться со мной? Ты ведь прекрасно понимаешь, что Хао не оставит его в живых, если узнает, что между вами что-то есть! Идеальная месть, однако! Я с ужасом в глаза смотрела на Тао. Он, хищно скалясь, наклонился надо мной, застав меня сесть на пол и сжаться в комочек. Ещё немного — и он меня ударит. — Рен, не забывай, им по девять лет. Они маленькие еще, чтобы строить отношения, — попытался вставить свои вразумительные пять копеек Йо, на что был послан уже в другое место. — Пока да. Но кто знает, что у неё на уме, — донёсся до моих ушей тихий голос Чоколава, стоявшего в самом углу, практически в тени, хотя, по имеющейся от Мена информации, шаман должен был отдыхать в «гостеприимной» американской тюрьме. — Да. И я не хочу проблем ни Мэри, ни твоему сыну, Рен, ни нам. А они точно возникнут, если Король узнает о том, что она жива, что мы знали об этом и умолчали, — англичанин глухими шагами подошёл к Тао и встал рядом. — Поэтому предлагаю закончить всё прямо сейчас, — в его руке вспыхнул огонь. Пламя перебежало на кулон и захватило его. — Поверь, это более быстрая смерть, чем если бы он тебя проткнул своим мечом. — А вы не думаете, что Хао будет более зол, если узнает, что вы убили меня? — я набиралась смелости и резко ответила им. Я боялась их. Всех. Даже Йо. — А откуда он узнает? Твое существование и всё, что с ним связано, от него скрывают предыдущие Короли. — Я в любом случае считаю, что лучше вернуть её Хао. Пусть сам разбирается со своей женой. — Нет, Йо. Мы все уже решили. Мы, конечно, понимаем твои родственные чувства по отношению к ней, но менять принятое решение не собираемся. Поэтому… — Дител вытянул вперёд руку с кулоном. Первое и последнее, что я почувствовала, было, как Рен резко поднял меня на ноги, которые не хотели никак держать свою хозяйку, пребывающую в состоянии шока. А далее была пустота…