Ты моя Муза

Во время Турнира я редко посещала бои на арене — мне это просто не было интересно. Я не видела ничего привлекательного в том, чтобы сломать сопернику кости, проломить череп или порезать кожу на мелкие ленточки. Мне всегда казалось, что шаманы, которые прибегают к подобным техникам, имеют психическое расстройство, вызванное недостатком внимания со стороны других, которым было плевать на их внутренний мир. Просто за неимением более веской причины вскрыть соперника и посмотреть, что же находится у него внутри, в моей голове не возникали другие варианты мотивов для подобной жестокости. Перспектива стать Богом на ближайшие пятьсот лет весьма соблазнительна, но, как мне кажется, не является причиной устраивать массовую бойню с участием детей, многие из которых даже не достигли и десяти лет. То было четырнадцать лет назад. Впрочем, и сейчас особо ничего не поменялось. Второй этап Экзамена представлял собой похожую мясорубку с отсутствием возрастного ценза и запрета на убийство. Все — и люди, и шаманы — всегда были падки на красочные зрелища с интригующим исходом. Но больше всех подобные «забавы» любил Хао, который по непонятной причине сейчас отсутствовал или, по крайней мере, не находился в поле видимости. Я надеялась на первое. И в данный момент сидя на четвёртом ряду правого сектора арены, я со скептическим выражением наблюдала за происходящим на поле брани. Вот очередной мальчишка дерётся с другим очередным мальчишкой. Скука. Единственная схватка, что хоть как-то привлекла моё внимание, была та, в которой принимал участие Мен. И не сказать, что этот бой произвел на меня впечатление. Я прекрасно представляла, на что способен мальчик при таких-то родителях и духах. Да и он не стал особо выделываться. Тао всего лишь пару раз «кольнул» противника гуан дао, а потом сжал в пыточных тисках. Признаю, некоторые схватки были довольно занятны, но все равно никак не могли повлиять на мой интерес. И занимала я себя тем, что смотрела на шаманов вокруг, силясь не слишком пялиться на конкретных четверых. Они сидели в ложе, расположенной чуть ниже основных рядов. Рен в классическом костюме с иголочки с непроницаемым лицом и непринуждённо скрещенными на груди руками следил за сражениями. Даже на победу сына отреагировал не более чем сухим кивком головы. Йо и Хоро-Хоро постоянно оживлённо обсуждали каждую атаку экзаменуемых, на эмоциях перебивая друг друга. Лайсерг же с его фирменной милой улыбкой, положив ладони на колени, внимательно созерцал бои, изредка что-то комментируя друзьям. Но по его лицу было видно, что он обеспокоен предстоящей схваткой его дочери. Чоколав отсутствовал. Не буду кривить душой, я, опасаясь, как бы они не почувствовали на себе мой взгляд, отводила глаза, как только ловила себя на мысли, что слишком долго смотрю на их персоны. От кошмара, посетившего меня пару ночей назад, до сих пор стыло в жилах. Этот сон стал воплощением всех моих страхов, терзающих меня в последнее время. Я боялась, что Рен подумает, что я использую его сына. Я боялась, что ребята обвинят меня в своих страданиях. Я боялась, что кто-то еще пострадает из-за меня-новой. Эти страхи раскалённой лавой сжигали меня изнутри, зелёными апсидами вгрызались в душу, прожорливыми термитами проедали мне мозг, бросая обессиленную к эшафоту самобичевания. Я практически перестала спать, содрогаясь при мысли, что этот кошмар вновь наведается ко мне в гости, что я вновь увижу огонь ненависти в глазах ребят, покажу себя слабой и жалкой. Но все это было ночью. Днём, казалось, что всё уходит на задний план. Я наслаждались обществом Мена и Мэри, местом, где нахожусь, всем водопадом информации, который ударяет по мне, всем тем, чего лишилась, пойдя на Обмен. Но по закону жанра наслаждению не суждено продолжаться вечно, и посему сейчас я была скручена путами страха, что эта четверка заметит и узнает меня, но ничего не могла поделать со своим обещанием посмотреть на выступления Мена и Мэри, которая, на удивление Тао-младшего, прошла во второй этап. Первый этап представлял собой письменный тест из двухсот пятидесяти вопросов из образовательного курса. Успешного сдача подразумевала правильные ответы на не менее, чем двести из них за пять часов. Мен набрал свыше порога двадцать восемь баллов и, хоть и не показал этого, был ужасно горд собой. Сложнее всему ему далась часть, посвящённая целительству, которую он завалил бы, не доставшись ему случаем пару вопросов, касающихся его матери и техник воскрешения из мёртвых, некогда примененных на его отце. Всё-таки как бы мой друг ни старался, этот вид шаманство давался ему туго как в практике, так и в теории. Мэри гарцевала на грани. С трудом добытые двести баллов стоили тех выплаканных слёз радости после оглашения результатов. Даже Мен, обычно скупой на чувства, вместе со мной принялся успокаивать её и пообещал, что, если они оба выйдут в третий тур, он обязательно возьмет Дител к себе в команду. К слову о команде. Еще пару месяцев назад Тао поделился со мной мыслью, что глубоко засела в его голове. Он хотел собрать в одну команду детей бравой пятёрки, дабы наследие родителей не было утеряно. Впрочем, этот пазл, милый, добрый и зеленовласый, он уже мог вставить в свою мозаику. Тем временем бои на арене продолжались. Шаманы сменялись, кровь на земле оставалась. В итоге мне все это наскучило настолько, что я достала из сумки «Собор Парижской Богоматери» и углубилась в чтение. Представляю, как выглядит со стороны девятилетняя девочка, читающая Гюго в оригинале. Вообще, эта книга вызывала у меня двоякое впечатление. С одной стороны, я была в восхищении от слога, но с другой, сюжет меня разочаровывал с каждой новой прочитанной главой. А конкретно раздражали два конкретных персонажа. Нет, это были не Клод Фролло и Феб де Шатопер, как может показаться на первый взгляд из-за их потребительского отношения к Эсмеральде. Меня бесила как раз она, слепо обожаемая всеми цыганка. Возможно, я невзлюбила её потому, что Эсмеральда напомнила мне меня много лет назад. Тогда я была младше героини на год. Её так же желали многие мужчины, она так же умудрилась нелепо выйти замуж за нелюбимого человека. Она, как и я, любила петь и танцевать. Но я не верила ни одному поступку этой сумасбродной девицы. Я не верила в невинность и целомудрие, второе она собой воплощает. Не верила ни единому слову, которое она произносила. Признание в любви Фебу я восприняла как пустословие, не несущее никакую смысловую нагрузку. Вероятность, что вовсе не поняла книгу, до окончания чтения которой осталась пара глав (в последние годы я приобрела привычку читать ночи напролёт, если накатит желание), из-за малого любовного опыта, высока. Но это не умоляет всей странности отношений Эсмеральды с матерью, которая сначала её проклинала, а потом решила спасти, узнав правду. Но даже это я простила великому Гюго. Но что я точно не могу простить ему, так это сцену с мольбами «цыганки» о своём спасении! Она практически прямым текстом просила мать, о которой узнала пару минут назад, защитить её ценой собственной жизни. Прочитав этот момент, я буквально хотела захлопнуть книгу и больше к ней не возвращаться. Но не в моих правилах было бросать всё на полпути. Вот поэтому я сейчас домучиваю себя и роман. — Скажи, ты читала и во время моего боя? Мен уже поднялся на трибуну и сидел подле меня на заранее занятом для него месте. — Нет, но твой бой настолько скучен, что я пожелала, что не достала книгу раньше. Тао неопределённо хмыкнул. Я же убрала Гюго обратно в сумку, почувствовав, как весь энтузиазм к чтению у меня отпал. Мы с Меном перекинулись ещё парой слов, а затем переключились своё внимание на арену, где, впрочем, не происходило ничего необычного. Просто бой. Фитилек интереса зажёгся лишь тогда, когда судья объявил следующих соперников, вытащив бумажки с их именами из барабана. — Мэри Дител против Маркуса Пилата. Мэри ступала по арене осторожно, едва поднимая ноги от земли. Мне показалось, что будь на то возможность, она бы просто вросла в неё и не пошевелилась. Мэри как ни старалась, не могла взять себя в руки и перестать дрожать всем своим хрупким телом. Англичанка нервно теребила кулон и со страхом всматривалась в своего соперника. Мой взгляд, задевая мерцающую ауру Морфин, сидящей на плече девочки, проскользил по развороченному боями полю на её оппонента. Это был молодой человек лет двадцати с гладко выбритой левой половиной головы, на которой была набита татуировка в виде чёрного копья в ореоле из крови. Его глаза горели странным, загадочным удовлетворённым блеском, словно он только что выиграл в лотерею. Шаман весело проигрывал мышцами, практически не спрятанным под тонкую серую футболку и кожаный жилет. Маркус легко переступал с одной ноги на другую, едва шурша заворотами джинсов при ходьбе. — Это будет занимательный бой, — в его голосе прозвучала неприкрытая насмешка. — Участники, подойдите друг к другу, — пригласил судья. Шаманы последовали его указанию. — Пожмите руки, — мне показалось, или Маркус задержал руку девочки дольше, чем положено? — Бой! Дител легким маневром вселился Морфин в кулон и приняла защитную позицию. Пилат хищно облизнул губы. — Что ж, посмотрим, на что способен отпрыск другого Великого Воина. Копоний¹, в плащ! Он выдернул из кольца, прикреплённого к ремню джинсов, ветхую красную тряпку, накрутил её конец на запястье и плёткой с характерным звуком ударил по земле. — Нападай! Но Мэри не спешила. Она выжидала. Её оппонент выжидал тоже. Они одновременно, словно сговариваясь, сделали по шагу в разные стороны и стали двигаться по кругу до тех пор, пока вовсе не поменялись местами. Бой не шёл. Никто не хотел атаковать первым. У меня было дурное предчувствие. — У них силы неравны. Мэри проиграет, — заметил очевидное Мен. Я же предпочла воздержаться от комментария. Прошло ещё пару минут. На арене ничего не изменилось. Я понимала тактику Дител. Она ещё слишком неопытна и поэтому выбрала позицию защиты. А этот Маркус Пилат? Никогда не поверю, что двадцатилетний парень боится маленькую шестилетнюю девочку, будь она хоть трижды дочерью Великого Воина. Он, определённо, что-то задумал, и меня это беспокоит. — Знаешь, девочка, когда я услышал твоё имя, понял, что это судьба, — Маркус демонстративно облизнул губы. — Ты просто не представляешь, как я рад, что мне в противники выпала именно ты. — Почему? — робко спросила Дител. — Мы же не знакомы. — Зелёные волосы, английский акцент, хрустальный кулон поиска и маленький дух-фея — мать сказала, что если я увижу кого-то с такими приметами, то значит этот человек из семьи убийцы моего отца. Мэри дрогнула. Кулон с Морфин заметно покачнулся. Лайсерг, до сего момента и без того взволнованный, напрягся ещё сильнее. Очевидная мысль остановить схватку тенью пробежала по его лицу. — Во время Турнира твой отец предложил моему вступить в его команду, но получил отказ. Из-за этого он его убил. Жестоко и молниеносно. Пронзил насквозь сотни раз нитью этого проклятого кулона, подвесил, словно паук мошку на своей паутине, а затем сбросил на землю истекать кровью. У Дител подкосились ноги, и она осела на землю. Она ещё слишком мала, чтобы без боли и содрогания принять и осознать подобные зверства. Морфин вылетела из кулона и приблизилась к лицу девочки. — Я.. я.. н-не хочу… с-с… Вами с-сражат-ться… — голос Мэри преобразила накатывающая истерика. — Не хочешь? А не для битвы ты пришла сюда? — Я пер-редумала… Я не х-хочу никому делать больно. Это нехор-рошо… — Что ж, если ты отказываешься, то закончим мы быстрее, чем я рассчитывал, — Маркус резким движением разорвал светящуюся ткань пополам. — Колоний, Распятие! Внезапно из-под земли прямо позади Мэри вырвался огромный деревянный столб с поперечиной. Сама девочка не осталась на месте, а была подхвачена из ниоткуда взявшимися веревками и привязана за предплечья к образовавшемуся кресту. Массивные металлические гвозди пробили ладони насквозь. Арену оглушил пронзительный, полный боли детский крик. Я, как и многие на трибуне, выскочила с места. Мен мёртвой хваткой вцепился в моё запястье. Он не сводил глаз с Мэри. Шаманка висела распятая на кресте, едва не теряя сознание. С её рук вперемешку с кровью текло, словно вода, фурёку, наверняка предоставляя девочке адские мучения. — Жаль, конечно, что столь сильная техника досталась тебе, малявка. Ведь она по сути предназначалась твоему отцу, — Маркус с маниакальным блеском в глазах указал пальцем на Лайсерга, порыв сорваться на арену которого сдерживали Рен и Хоро-Хоро, схватив за обе руки. Англичанин был бледнее самой смерти. Я видела, как дрожали его губы, видимо, нашёптывая имя любимой дочери, видела, как он, всё-таки вырвавшись из «объятий» друзей, выпрыгнул из ложи прямо на материлизовавшегося Духа Огня, за пару секунд пересёк арену, огненной лапой хранителя разрушил крест и прижал к себе пойманную дочь. — Не думай, что это ей поможет, — бросил Маркус. — Этой технике свыше тысячи лет. И за всё время был только один шаман, который смог выжить после неё. И я не думаю, что эта девочка сравнится с одним из предыдущих Королей. Не пройдёт и дня, как она умрёт от недостатка фурёку в организме. — Что ты творишь, гадёныш! — взревел Усуи, вместе с другими из пятёрки оказываясь на арене. — Ну-ка, отмени всё! — Даже если бы хотел, не смог бы. Может, она ни в чём и не виновата, но вот её отец… А дети всегда платят долги своих отцов. — Что значит «не смог бы»? — взволнованно спросил Йо, убирая руку от запястья Мэри (наверное, считал пульс). — Ты не можешь? Пилат, хищно улыбаясь, мотнул головой. Тут с трибун раздались крики с требованиями вызвать целителей. — Не утруждайтесь. Целители здесь не помогут. Разве что только те, кто способен поднимать из мира мёртвых. А как мы знаем, на сегодняшний день ни одного из известных нам целителей такого уровня в живых нет. Сати Сайган по собственному желанию ушла в царство духов, а с Железной Девой кто-то жестоко поквитался за прошлое грехи, не так ли, Тао? Жанна мертва?! Я почувствовала, как Мен сильнее сжал мне запястье. Я едва не взвыла от боли. Я ничего не знала о смерти Жанны. Мы с Меном никогда не поднимали тему его семьи: ни он не хотел, ни я. Поэтому известие об её убийстве стало для меня шоком. Как бы я хотела узнать, что произошло… От мыслей меня отвлек яростный крик и звон ударяющейся стали. Йо катаной блокировал выпад Рена с мечом грома в сторону Маркуса. — Рен, успокойся! — Прочь с дороги, Йо! — Рен… — Посмотри, что этот сделал с Мэри! А Жанна… — Жаль прерывать вашу милую беседу, но смею напомнить, что убийство на Экзамене не запрещается, — вставил Маркус. — А вот то, что ваша недопятёрка влезла посередине боя, является нарушением. Это автоматически приписывает победу мне, да, судья? — А… Д-да… — залепетал шаман нервно подрагивающим голосом. — Хотя это и неважно. Я получил больше, чем планировал. Сладкое чувство удовлетворения от исполнения мести. Счастливо оставаться. И он преспокойно, сплюнув на землю и засунув руки в карманы джинсов, покинул арену. Никто даже не попытался его остановить. Йо и Рен, убрав оружие, вернулись к Мэри. Девочке становилось хуже. Она сильно побледнела и практически не открывала глаз. Лайсерг держал её у себя на коленях, что-то бубня. Его лицо было испуганным и растерянным. По щекам скатывались слезы. Он не знал, что делать. Боюсь, этого не знал никто. Стояла тишина. Мэри… Ей бы жить еще да жить… Она совсем юна и невинна. На не заслужила того, что выпало на ее долю. Умереть от отсутствия в организме даже намека на фурёку практически равносильно смерти от обезвоживания, только куда мучительнее. Предотвратить это никто не в силах. Как говорят люди в подобных случаях, теперь можно надеяться только на Бога. Бога! Хао! И как будто прочитав мои мысли, шаманы на арене исчезли в всплеске телепортации. Надеюсь, они переместились к нему. Молюсь, чтобы Он её спас.